Добро. Вторая часть

Когда я начал приоткрывать веки, песок наглым образом залетел мне в глаза, словно он прятался от ветра. Я стал моргать, и тереть руками лицо. И вот, через мгновение, я сидел весь в слезах, соплях и с грязной моськой.

Найдя в себе еще немного воли, я все-таки открыл свой взор, пробивавшийся сквозь тоненькую щелочку.

– Не может быть, – прошептал я.

Передо мной стоял дом, вернее я видел только его очертания, в связи с моим размазанным видением. А равнина из песка искажалась визуально, но не от грязи в глазах, а как картинка в двухмерной компьютерной игре. Ну или, как в моей любимой игре майнкрафт.

Я, конечно, слышал про то, что в пустыне могут быть галлюцинации. Но сейчас моя память не была способна на такие подвиги. Мне казалось, что я схожу с ума. Больше не хотелось строить из себя взрослого героя.

– Мама! – Протяжно взвыл я.

Я долго лежал, уткнувшись носом в песок, и рыдал. Мне было настолько себя жалко, что это перебарывало даже страх в моей голове, от того, что я сюда попал.

Делать было нечего. Я не мог здесь валяться целую вечность. Приподнявшись, я с опаской вновь посмотрел в сторону, где появился дом.

– Да нет. Ну что за наваждение? – Взмолился я, когда уже отчетливо рассмотрел тот самый дом.

Это была громадина, от земли до неба. Серая, и непонятной формы. Но, что меня поразило больше всего, дом был усеян множеством окон. Разных форм, и величин.

– Да их здесь миллион! – Проронил я вслух.

Действительно, если собрать все дома в моем городе, то окон в этих домах, было бы все равно меньше, чем на этой экспозиции окон.

– Невероятно! – Не верил я своим глазам.

Я постарался приблизиться к дому. Но, как только я сделал первый шаг, все вокруг затряслось. Знойная жара стала разбавляться с небольшим и прохладным ветерком. Все в глазах потемнело.

– Саша! – Услышал я строгий голос бабушки. – Ты чего тут замер? Сидишь и ничего не делаешь. Ты строитель?

– Нет, – не понимая вопроса, но обрадовавшись бабуле, ответил я.

– Тогда, чего ты сверлишь стену взглядом, да еще улыбаешься? – проявила свое остроумие бабушка.

Я только и делал, что улыбался. Нет, мне было интересно в своих фантазиях узнать, что же это был за дом. Но и своему возвращению, я безмерно был рад. А бабушка играла роль моего спасителя.

– Улыбайся, улыбайся! – Немного растопив свою интонацию, сказала бабуля. – Пойдем на кухню. Я буду готовить, а ты читать вслух стихи.

Я подчинился, и пошел за ней.

В кухне все уже было разложено по полочкам. Как продукты для будущего супа, так и всевозможные книги для меня.

Я долго и упорно читал. Криво, косо, но старательно. Иногда мы дружно смеялись над странными рифмами, а порой, проваливались в загадочный мир поэтов.

Мы договорились, что я выучу стихотворение завтра. Но время письма все-таки настало.

– Ох уж эти иероглифы! – Думал я. – Кому они вообще нужны?

– Письмо, очень полезный предмет! – Словно, прочитав мои мысли, сказала бабушка. – Вот, как бы поэт написал тебе такие прекрасные строки, если бы не умел писать?

– Да. – Безынициативно согласился я.

Я открыл тетрадь, и начал писать слова, превращая их в кляксы.

– Опять куры наследили? – Засмеялась бабушка, когда посмотрела в тетрадку.

– Ну бабуль! – Завыл я, смягчая стон улыбкой.

– Чего бабуль? – Более строго сказала она. – Складывается впечатление, что кто-то расписывает ручку, а не пишет слова.

Этот долгий суп, никак не хотел готовиться. Мне казалось, что я перечитал все книги, и написал все слова, которые только существуют.

Но этот счастливый момент наступил.

– Идите кушать! – Позвала бабушка маму и сестру к столу. – Давай Саша, все убирай, и будем есть.

Кухня наполнилась ароматом пряного борща, с нотками чеснока и свежей зелени. Это так будоражило мой организм, что у меня побежала слюна.

Я быстро отнес тетрадку с книгами в комнату. И первый раз в жизни, сам, забежал в ванную, чтобы помыть руки.

– Что это с Вами, любезнейший случилось? – Спросила мама.

– Волшебный аромат борща! – Сказала сестра, и мы дружно рассмеялись.

Так было приятно находиться в кругу семьи. Жалко с нами не было папы. Папы, который, как ветер, постоянно куда-то мчался вдаль. Перед уходом он сказал обидные для меня слова: «Когда в семье рождается писатель, семья разваливается! Прости меня сынуля.»

Мы смаковали вкусный борщ. Много общались, смеялись. Нам было очень тепло и уютно находиться рядом друг с другом!

Когда мы наелись, наступила тихая пауза. А потом мы разошлись по комнатам. Благо, в мои обязанности не входило мытье посуды.

Я включил свет в своей комнате, и присел на кровать. Мне не хотелось смотреть телевизор, поедать глазами ролики в интернете. И к игрушкам я не притрагивался. Я испытывал мирное спокойствие души.

– А как же тот дом? – Спросил я себя внезапно. – Страшно, но любопытно.

За окном стало темно. Я выключил свет в комнате, чтобы насладиться вечерними сумерками. Густые и черные облака дополняли картину приятного мрака. Где-то вдалеке, за линией горизонта, проступал красный закат. Он связывал небо и землю воедино, очаровывая своим переплетением тонов. По окну лупил ветер, словно хотел мне что-то сказать. Я услышал знакомый мотив, который весело выстукивал неугомонный поток воздуха. И словно заколдованный, я впал в свои фантазии.

Я стоял на облаке. Его кучность позволяла ощущать его твердь. Как большая и могущественная подошва, оно парило меня над землей. Я не был уверен, где именно нахожусь, но точно не на своей родной планете. Все было похожим и знакомым, с небольшой визуальной погрешностью. Ландшафт напоминал ту самую пустыню, где я увидел дом с множеством окон. Каждая, линия этого мира делилась на разные геометрические фигуры, если ее рассмотреть под самым мощным микроскопом. Куда там виртуальной реальности, с ее квадратными пикселями? Здесь творился геометрический хаос, который, при этом, соединялся воедино, без пробелов и недочетов.

Рядом находились еще облака. Они, как продолжение этого, тянулись ступеньками куда-то вниз. Или вверх. В этом мире было непонятно, где какая сторона. Мое тело крутилось и вертелось, как бы цепляя, за ногами облака. Хорошо хоть, голова не кружилась от этого, унося разум в отпуск. И направление читалось какой-то там подсознательной мыслью. Поэтому, я двигался, переступая облачные ступени.

Облака растворились, когда я ощутил себя на огромном, и возможно, твердом пространстве. Дом стоял передо мной. А пустыня выглядела, как прозрачная вуаль. Вроде, слегка прозрачной картинки, наложенной на темный фон. Поэтому, вокруг было достаточно мрачно, не считая света, исходящего от дома. Его стены имели серый и пошарпанный вид. Когда я приблизился к нему, то смог разглядеть, что такой эффект создавался, за счет серых лепестков, похожих на лепестки розы. Смотрелось изящно, но в то же время, очень скудно.

– Странный мир противоречий! – Подумал я.

– Как и ты сам! – Ответил голос из неоткуда.

Я попятился назад, запнувшись о свою ногу. Упал, и состряпал испуганное лицо.

– Тебе нечего бояться! – Сказал странный, но до боли знакомый голос. – Ведь здесь все – это ты сам!

Я ничего не понял, но доверился голосу. Поднялся, и смелым шагом направился к дому.

– Кто ты? – Спросил я, когда достаточно близко подошел к дому.

– Я – это ты! – Ответил голос.

– Интересно, что аж ничего непонятно. – Подумал я.

– Так и есть, – продолжил голос, словно услышал мои мысли, все непонятное, всегда интересное.

Это напомнило мне взрослые передачи, где много слов, и мало смысла. Другое дело, мультики. Всегда знаешь, где хорошее, а где плохое, где смеяться, а где грустить.

– Может быть, в этом мире, – подумал я, – нет такой же системы общения, как на земле. И мысли выражаются наравне с речью.

– В этом мире все возможно! – Ответил голос, не скрывая своей осведомленности, в моей внутренней болтовне.

– Если ты, это я. Значит ты мой внутренний голос? – Спросил я, оставив лишние церемонности.

– Конечно! – Ответил голос. – Я же говорю, в этом мире все возможно! Я твой внутренний голос, я – это ты, весь мир – это ты. Считай, как хочешь, все это правда.

Я почесал затылок, потому что подобное, еще не прижилось в моих мозгах. Хотя здесь, я ощущал себя гигантом интеллекта. Если сравнивать со мной, земным. Где я всегда замыкал в нашей семье цепочку ума.

– И что будем делать? Чем займемся? – Начал капризничать мой детский мозг, получив мгновение тишины.

– Не знаю. – Ответил голос.

– Что значит, не знаю? – Не успокаивался я. – Ты здесь главный, вот и придумай.

– Я же тебе сказал, я – это ты. – Ответил голос. – Без тебя, я ничего не смогу придумать. Ты создал этот мир, не спрашивая меня, как. Я появился тогда, когда тебе понадобился друг. И ты начал сам с собой разговаривать. Так появился я.

– Ты мое сумасшествие? – Осторожно спросил я.

– Считай, как хочешь! Все будет существовать по твоему велению. Я могу быть твоим другом, тобой, сумасшествием, мыслью, или помощником. Могу стать отражением, или ты будешь моим. А если захочешь, я отойду от зеркала, и ты исчезнешь, оставляя лишь меня.

– Как все это сложно! – Затопал я ногой.

– Как и все в этом мире! – Успокоил меня голос, не имея важности в этом вопросе. – Новый мир только создается. Он на стадии своего развития. И если ты захочешь, это не прекратиться никогда.

– Именно поэтому, здесь все такое жалкое, недоработанное? – Спросил я.

– Как твое отражение, я отвечу, да! – Голос изменил свой тембр. – Но, если ты захочешь ответ от того меня, который является этим миром, а не твоей земной памятью. Я отвечу, нет. В новом мире все прекрасно. Это настоящее чудо, наблюдать за тем, как распускается цветок.

Я ясно понял аналогию, которую привел для меня голос.

Осмотревшись вокруг, я увидел яркую точку вдалеке. Она отличалась от здешней топорной пустоты. В ней была истинная жизнь. Она мерцала и переливалась всеми оттенками радуги. Я смотрел и восхищался. Это позволило мне погрузиться в чулан моей памяти. Мои воспоминания открыли мне кадры, где я гостил у родственников в Крыму. Тогда я сильно провинился. Теплый морской воздух, море, каникулы, вскружили мне голову, и я оторвался от разумного. – Перестал слушаться родителей. Далеко убежал. Долго не возвращался. А когда вернулся, был чумазым, и вся моя одежда походила на рваную тряпочку. Меня тогда сильно отругали, и наказали на целый день. Без сладостей, моря и солнца, я провел целый, долгий и мучительный день. Тогда, он мне показался вечностью.

И в ту ночью, я лежал в кровати. Окно было приоткрыто. Доносился теплый ветерок с моря. Пел свою загадочную песню сверчок, да так старательно, что она заставляла сердце напевать ее нотную симфонию. Небо было абсолютно чистым, не считая ярких звезд. Если бы меня не наказали, я бы весь день бесился, как угорелый. А ночью бы спал без задних ног. Строгий запрет привел меня к тому, что я наконец-таки разглядел, каким было невероятным звездное небо южных простор.

О, эти звезды! Они были повсюду. Маленькие, большие, огромные. А если приглядеться, из них можно было рисовать настоящие картины. Загадочные миры, неведомые города, бескрайние моря, суровые пустыни, могущественные горы, мягкие леса, людей, животных, и тех существ, которых еще не придумали.

Я стал настоящим художником. Мое наказание превратилось в сладкую сказку. Звездочка к звездочке, и получался шедевр, от которого мир аплодировал мне. Мой разум получал такие сильные импульсы, что тело дрожало в предвкушении волшебства.

Самая яркая звезда, особенно страстно манила меня. Она пульсировала, и передавала всевозможные цвета. Она была так далеко, что являлась для меня недосягаемой. Безграничный космос был суров, он не давал мне прикоснуться к ней. Погладить, попробовать, поиграть с ней. Но я так этого хотел, что готов был свернуть горы. Я смотрел и смотрел на нее, будто бы взывал магические силы притяжения. Глаза слезились, лицо дрожало, силы кончались. Но я не успокаивался, испепеляя ее своим взглядом.

Испытав легкое помутнение, словно мне не хватало воздуха, Я стал видеть иначе. В моих глазах появился бинокль, затем подзорная труба, а потом, и вовсе телескоп, с самой современной начинкой. Звезда превратилась в красочный холст, который передавал, сверх насыщенную палитру. Холст начал меня оборачивать, обнимая сзади. Мгновение, и я оказался в мире красок и картин. Вернее, это был мир одного холста и множества красок. Таких цветов я еще не знал. Они постоянно делились на оттенки, не имея предела.

Набравшись мужества, я начал рисовать. Мне не понадобилось для этого кисти. Все получалось само собой. Линия к линии, силуэт за силуэтом. На глазах, появился цветок, такой ранимый и прекрасный, что меня повергло в дымку всех мироощущений. Цветок давал свои плоды, помогая мне творить дальше. Я рисовал еще, и еще. Точка к точке, фигура к фигуре. И вот уже передо мной, распахнул свои объятия волшебный лес. Гуща изобилия, которую нарисовал я. Местами, это было тонкое изобразительное искусство, а местами, это были толстые и грубые мазки. Но они, почему-то, смотрелись умопомрачительно дополненными. Так я нарисовал целую планету, а затем бескрайний космос, и бесконечное множество горизонтов. Всю эту сказочную бесконечность я заселил жизнью, сущностями, природой мышления.

Картинка ожила, мой новый мир начал свое движение. Шаг за шагом, я претворял свои фантазии в жизнь. В один момент я увидел, как нарисовал землю, южный Крым, комнату, в которой лежал, окно, в которое смотрел. И ту самую звезду, с которой начинался мой путь художника и творца. Сильнейшая вспышка разума создала меня в один миг. Того меня, которому еще предстояло себя создать. У меня тогда закружилась голова, я сильно устал, и уснул. На следующее утро я все забыл.

– Вот видишь, – внезапно развеял мои воспоминания голос, – в этом мире все возможно, как и в любом другом!

– Все, все? – Спросил я.

– Абсолютно! – Ответил голос. – И серость, недосказанность, которая присуща этому растущему миру, дело твоих рук. Твоих глаз. Твоего восприятия, если убрать тело за единицу существа.

– Я понял! – Отозвался я. – Этот мир, как фантазия, где все возможно. И только от меня зависит, будет ли он красивым, и живым, или останется серым, исчезнет, умрет.

– Конечно! – Поддержал меня голос.

– Значит, – подумал я, – голос может быть кем угодно, если я этого захочу. Мной, голосом, мыслью, богом, отдельным существом, что создает реальность.

– Да! – Затих голос, прошептав напоследок.

Я подумал, что трудно будет без голоса, он хоть как-то меня развлекал. Но я точно понял его посыл. Люди иногда проваливаются в вязкое забвение, отрекаясь от общения, красивых историй, чувств, убегая от других людей. Ведь они, как единое целое. Если ты сам не будешь создавать, чтобы смотреть и любоваться. Значит это сделают другие. Это все очень просто понять. Главное, окунуться в чистое молчание. Услышать себя. Поверить себе. И тогда, врата рая распахнут свои ставни. Это место чистого и непорочного творчества. Место пустоты, где нет никого, кроме тебя. И оно ждет, когда ты сотворишь чудо – нарисуешь эту пустоту красиво, ласково. Наполнишь ее собой, даруя жизнь всем остальным!

– Делать нечего! – Сказал я сам себе. – Я остался один. Новый мир еще совсем юн. Он не может дать ту жизнь, которую бы я хотел ему дать. Ведь это мое восприятие. Откуда я знаю. Может быть ему и так хорошо и спокойно? И он безмерно счастлив. Как счастливы земные деревья, к которым люди всегда пристают со своими идеями. Скворечники, ленточки, качели, плоды, мебель…

Я посмотрел на мерцающую точку. Она словно ждала меня, увеличившись в размерах. Подобно тому холсту, из моих воспоминаний, она позволила мне рисовать. Я окрасил ее невиданными цветами. Какая-то неведомая сила возродилась в ней. Ее пульсация усилилась. Движение возобновилось. Можно сказать, возродилось с новыми силами. Точка двигалась под моим пристальным взглядом, оставляя после себя шлейф из красок. Когда она остановилась на миг, позади нее озарялась симпатичная линия. Еще скромная, и неловкая. Тогда точка продолжила свое движение, только в обратном направлении, отматывая назад каждый свой шаг.

Я нарабатывал практику художника, превращая черновик в шедевр.

Серое и глухое пространство, теперь разбавляли линии, пока одинокие и самобытные. Но уже чувствовалось приближение цельного творчества.

Когда я соединил линии, пространство ожило. Оно стало дышать и двигаться. Все вокруг было разноцветным, веселым, и кричащим во всеуслышание.

В момент сотворения мной творчества, я не испытывал воспоминания. Во мне не было ничего земного. Именно поэтому, пространство наполнилось новыми красками, новыми силуэтами, формами, и даже жизнью. Странный ландшафт раскрывал мою новорожденную душу. Это была поэзия в чистом виде.

Странные растения, странная планета, необычные сущности. Непонятные водоемы, с сыпучей жидкостью. Здания в виде гор с пещерами. Пустыня превратилась в красивую и волшебную массу из песка. Нет, не как в земной пустыне. Он не собирался от ветра в барханы. Здешний песок имел свою собственную силу. Свое намерение. Разум. Он легко лепил сам из себя целые города, небольшие миры, делящиеся на еще более маленькие миры.

– Большое тебе спасибо! – Сказал голос.

– И я тебя благодарю! – Ответил я.

Я ясно знал, что этот голос не был прежним. Мной, эхом, мыслью, или кем-то другим. Теперь со мной разговаривал новый мир.

Я слышал ритм его жизни. Я слышал его жизнь. Дыхание, биение сердца. Все было иным, но с тем же осознанием.

Первый раз в жизни, я почувствовал свою любовь к своему творению.

Мне не нужно было чье-то одобрение. Заискивание благодарности. Я не стремился показать, сказать, донести. Я творил, и мое творение сотворяло любовь к нему. Творение творило меня!

Я посмотрел на огромное здание, которое сильно отличалось от нового мира. Возможно, я даже рассмеялся. Хотя, я чувствовал в нем мощную изюминку. Как бы оно не выглядело, но оно несло в себе сильный посыл волшебства, необычности.

Складывалось такое впечатление, что это здание стояло здесь всегда. Даже, до сотворения нового мира. Будто бы оно явило меня сюда. Или может быть на землю, а потом, оттуда в новый мир. Мне казалось, что этот дом – источник вдохновения. Некий портал. Родоначальник моей мысли. Меня.

Я осознавал, что это лишь визуальная структура информации о нем. Тень из света, как мое тело в этом новом мире. – Восприятие, через отражение!

Пустота должна что-то нарисовать, чтобы увидеть руки творца. Пустота рисует, чтобы увидеть себя. А именно, познать себя. Воспринимать. И наконец – существовать!

Я не зря обратил свое внимание на дом. Меня беспокоило его покрытие. Серые лепестки роз скучали без моего внимания.

– Пора сделать косметический ремонт! – Сказал я, расплываясь в улыбке.

Я начал водить взглядом по лепестку, по одному из тысячи. Но он не принимал радужный цвет. Тогда я захватил сразу несколько лепестков, концентрируя свое внимание. Без результата. Я пробовал снова, и снова. Ничего не выходило. Через какое-то время, а может быть, через целую вечность, я тряс своим восприятием, брызгая лишь слюной, образно выражаясь. Я обошел дом со всех сторон, повторяя манипуляции горе маляра.

– Что я делаю не так? – Взмолился я здешнему богу.

Но здесь кроме меня, никого не было. Поэтому, я не получил ответ.

Я попытался подпрыгивать и рисовать. Лепить из песка сооружения, на которые забирался, и на вершине исполнял свой танец художника. Все тщетно.

Я ловил разных существ, которых недавно создал, объяснял им, как нужно летать. Мы проводили нескончаемое время на наших уроках. Общались, веселились, уставали и отдыхали. Когда мои питомцы были готовы к полету, я нарекал их художниками. Показывал, что нужно делать. И они, как моя точная копия, водили своими головешками по стенам здания. Наверно, я больше смеялся, чем получал, хоть какой-нибудь результат.

– Вот действительно, – сказал я, забавляясь со своим питомником, – цирк уехал, а клоуны остались. Причем главный клоун, это я.

Если честно, я понимал, что существа не до конца осознавали, что я от них хочу. Все разумное, что в них было, передал им я. Но я не мог передать знания, которые на практике, сам не мог освоить.

В конце концов, все расползлись. Именно расползлись. Как только я отстал от них, они тут же, и про полеты забыли. Словно, есть задача, есть полет. Нет, значит и надобность исчезает. Хорошо, что это все меня забавляло. Во мне теплилась лирика. Она-то мне и не давала унывать.

Но этот злосчастный дом, он не давал мне покоя. Я совсем забыл, что хотел узнать его предназначение. Как он сюда попал, и самое главное, почему у него такое бесконечное множество окон. Теперь, я как маленький карапуз в подгузнике, упрямо шел к своей цели.

– Я обязательно тебя разукрашу! – Разговаривал я с домом. Если уж, я новый мир создал, то тебя точно одолею.

– Мир, ты меня слышишь? – Обращался я к новому миру.

Но ответа не было.

– Голос, а ты хотя бы, поговоришь со мной? – Кричал я во вновь созданные небеса, буро-оранжевого цвета, с парящими макаронинами, в виде облаков.

Голос тоже исчез.

– Как на земле! – Засмеялся я. – Как помочь, так никого. Все сам, и сам. А когда сделаешь, да еще великолепно, тут же соберется толпа зевак, чтобы отломить кусочек.

Первый раз в новом мире, я испытал чувства хозяина. Эмоции зазнайки, который узнал букву «Я».

– Ладно, – подумал я, – пойду отдохну. Восстановлю силы. Подумаю. И точно все получится! Идея, как искорка зажжется во мне.

Я слонялся по пустыне. Не замечая, что прежнее великолепие исчезло. Вся необычная растительность, странные, но красивые существа. Загадочная природа этого мира. Даже небо надо мной, стало похоже на загустевший кисель с комочками, серо-зеленого цвета.

Самое, что интересное, я не устал. Мне не хотелось отвлекаться. Земных привычек у меня не было.

– Тогда, чего я тут брожу? – Спросил я сам себя, когда понял, что бесцельно наматываю круги по песку, который, почему-то, превратился в мертвые камушки.

Я вернулся к дому. Мир немного ожил. Появились краски, шум, движение. Песок немного оклемался, пытаясь лепить какие-то фигуры. Все сразу же зашевелились.

– Неужели картина, как и этот мир, – подумал я, – тут же умирает, если художник покидает ее. А как же ее жизнь после того, как он начинает рисовать другую картину? Или, может быть, я не доделал, что хотел. Не вдохнул эту самую жизнь. И причем тут вообще этот дом? Ну серый, и серый. Я вообще, в глубине души чувствую, что это здание само по себе. Некая связь между мирами. Между мной тем, и этим…

Рассуждая, я только больше запутался. Исчез мой напор взрослого и целеустремленного человека. Я превратился в ребенка, который хочет играть, но не хочет придумывать эту самую игру. И ждет, когда его направят к этому шагу.

Мне оставалось только сказать «агу», и заплакать.

Я посмотрел вдаль, где была моя муза, точка, с которой все началось. Ее там не оказалось, но из этого места полилась палитра, которая окрасила весь мир заново. Он вновь обрел жизнь. Цветущую и сладострастную. На этот раз мне не пришлось даже рисовать, все произошло само собой, причем, молниеносно.

– Вот видишь! – Произнес новый мир, переливаясь всеми оттенками красок. – Так работает мысль. Она, как вспышка. И если ее не убить в себе, она сама расскажет, как действовать дальше. Ты подумал, и вуаля, все твои фантазии свершились. В новом мире не нужно изобретать, испепеляя себя желанием. Здесь, просто-напросто, можно творить. Не задумываясь. Зачем красить то, и это, не зная зачем, лишь бы красить. Необходимо творить. Мечтать, и создавать.

На самом деле, я тогда не понимал, о чем говорит новый мир. Я слышал лишь противоречия.

– Как и на земле, – продолжил мир, – здесь, творится чудо из имеющегося. Ты был опустошен, вокруг была пустыня. Ты вошел в самые глубины своего восприятия. И заставил обычную точку, превратиться в прекрасный, и невиданный мир. Ты создал краски этого мира. А потом попытался их изобрести заново, окрасив дом в другой цвет, не имея на это ясного намерения. Не думай сейчас об этом, потом осознаешь мои слова.

– Я просто хотел разукрасить дом! – Сказал я как-то истерично.

– Истинно? – Спросил мир.

– Нет! – Ответил я, опустив свое мышление обратно, откуда оно ко мне пришло. – От безделья. Во мне не было той искры творчества, как с новым миром. Я испытал счастье, но не насладился им, переключившись на дом.

– Зато, – сказал мир, – ты познакомился с жителями этого мира, с прекрасными существами, которых сам создал. И это у тебя прошло весело. Ты испытывал любовь и умиление!

– Я согласен с тобой!

– Не унывай, – продолжил новый мир, – здесь все твое, как и ты наш! И мы всегда будем ждать твоих новых творений. А неудачи случаются и на земле. Так задумано. Иначе, можно раствориться в счастье, не замечая его.