Ноябрьские ночи

Конечно, Ленинградский вокзал имеет богатую историю, связанную с множеством исторических событий. Он является одним из ключевых транспортных узлов, откуда отправляются поезда в различные регионы страны. Важную роль он сыграл во время Великой Отечественной войны, когда через него было эвакуировано множество людей и ценностей из блокированного Ленинграда. Также на данном вокзале прощались с солдатами, уходящими на фронт, и встречали их победоносными.

– Ксюша, – кричал далеко в тепле молодой парень.

На него я не обратил взор и продолжил идти по прямой через толпу к остановке, транспорт которого ведет к ближайшей гостинице.

– Леша! – от радости кричала Ксения, что встретила своего возлюбленного.

Они воссоединились в одно целое, обнимаясь у всех на виду, мимо проходящих ленинградцев.

– Я встретила в поезде Удовского, – начала рассказывать Ксения.

– Писателя того, о котором ты рассказывала? – спросил подавлено и без фанатизма парень.

– Да, он только что выходил из поезда, – обратно эмоциям Алексея, говорила девушка, пытаясь выглядеть меня из толпы, как можно выше вставая на носки и всматриваясь в лица прохожих.

К сожалению, я был уже далеко от того места, наполненного страстными эмоциями радости, не ощутимых для моей душонки.

По улицам ночного Ленинграда я шагал, встречая взглядами прохожих и слыша звуки ночного города, придающие окружающему миру загадочность и таинственность. Свет фонарей бликовал на мокрых плитах тротуаров, отражаясь в лужах, словно звезды на небесах.

Хоть и было достаточно темно, проходя мимо отреставрированных домов, я не мог не заметить их величественную красоту. Фасады, утонченно украшенные колоннами, словно рассказывали мне историю города, пережившего множество перемен и испытаний. Стеклянные окна блестели в лунном свете, создавая игру света и тени, как волшебное зеркало, отражающее ужасное прошлое и ничем не лучшее настоящее.

Проходя мимо каждого дома, я ощущал дыхание старины и величия, которое пронизывало все вокруг. Шаг за шагом я погружался в атмосферу городка, словно путешествуя сквозь время и пространство по ночным и широким улицам города. Каждый уголок города казался наполненным секретами и загадками, готовыми раскрыться лишь тому, кто способен услышать их шепот.

И так, пройдя по улицам к остановке, я ощущал себя частью этого удивительного города, где каждый камень хранил свою историю, каждый дом был свидетелем страшнейших войн, а люди – это причина того, что здесь не все потеряно.

Я дошел до остановки, дождался транспорта и проехал пару остановок.

Подъехав к гостинице, мне быстро оформили там номер на двенадцать часов.

Зайдя в однокомнатную квартиру, я вначале начал раскладывать вещи: поменял одежду, вытащил все, что нужно для гигиены, выложил книгу от Ксении на прикроватный столик и пошел в душ.

Спустя полчаса после заселения, я уже спал на слегка скрипучей, но довольно удобной кровати, самого дешевого номера гостиницы.

Дорога выматывает, к счастью, не так, как бедность в собственном соку.

ГЛАВА 3

Загадочная книга

На следующей день в мою голову пришел идеальный сюжет для нового шедевра, который сможет удивить публику. История отталкивается от той загадочной девушки в поезде. Я все размышлял, какова у нее душа, каков ее внутренний мир. Времяпровождение с ней пролетело очень быстро, словно олицетворяло намек или знак, который мне необходимо было разагадать.

Благодаря этим мыслям, у меня появилось вдохновение на написание нового романа. Купил машинку на ближайшем Ленинградском рынке, позаимствовал чернила у соседа моего, лучшего друга, Максима, и пошел в бой с бумажными листами и клавишами.

В первые же дни после создания сюжета, число напечатанных страниц варьировалось в пределах ста пятидесяти.

В романе я превзошел мужчину, что был с той девушкой, хоть меня это в глубине души смущало. Я словно не контролировал себя. Она бросила того парня, чтобы быть со мной. А мой интерес к этой красавице, наоборот, поспешно был утрачен, как у Татьяны к Онегину… Спустя неделю, роман был напечатан и издан, заполнив все полки книжных лавок.

На собранные деньги я хотел улететь во Францию, хоть и в страну франков, но зато с бурлящей культурной жизнью, со значительным влиянием на мировую моду и искусство. Это было время, когда парижские модные дома, такие как Chanel, Dior и Yves Saint Laurent, продолжали диктовать условия в индустрии моды. Франция также славилась своей кухней и виноделием, что делало ее центром гастрономического мира. Кроме того, в это время Франция была в центре политических изменений, включая протесты студентов и рабочих.

Несмотря на все мечты, меня не тянуло туда вместе с Ксенией. Это все было не настолько потрясающим как хотелось бы…

В один из дней, когда я совсем загнал свои мысли слишком глубоко к себе в голову и напрочь забыл о своей девушке, Ксения пришла и решила очень серьезно поговорить.

– Ты в последнее время совсем не уделяешь мне внимания! – заявила она, прямо смотря на меня, в ожидании спокойного ответа.

– Мне все это кажется не таким красочным, как представлялось, – отчаянно говорил я.

– Ну да, ты у нас мастер по приукрашиванию! В реальности кто-то чихнул, а у тебя чуть Ленинград не захватили. Потому ты и напридумывал себе красивой любви, а в итоге сам, черти, что делаешь! Набрал себе денег, так уже сидит король… Лучше бы ты и остался неизвестным ни для кого автором, загубившем себя самого, ища только судьбы намек…, – злостно и дерзко высказалась Ксения.

У меня сразу же зазвучало слово «Намек» в моей голове. Оно не собиралось пропадать из моей головы, а все остановилась громче.

Я чувствовал себя, как человек, вышедший из ума. Мне казалось, что в голосе моего собеседника звучит только одно слово – «Намек». Оно повторялось в моей голове тысячу раз, словно мантра, которая не дает мне покоя. Я был в плачевном состоянии, все кружилось перед глазами, я не мог удержаться на ногах, облокачивался об стену, чтобы не упасть.

Мне казалось, что я потерял контроль над своей жизнью, что все, что делаю, было бесполезным. Я чувствовал себя одиноким и отчужденным от мира, словно был чужаком в своей подсознании. Мне невозможно было понять, что происходит со мной, чувствовал себя безнадежно потерянным. Может, у меня депрессия….

Но со временем я понял, что это была всего лишь временная апатия, которая пришла и ушла, как ветер.

Началась гроза, знойный вихрь сносил все вокруг. Каждый дом, дерево и куст словно уносило в огромное торнадо, забирающее любую структуру, словно воспоминания из памяти.

Я вскочил с кровати, толком еще не понимая, что все это являлось сновидением. «Дурной сон», – подытожил я, посмотрел в окно, аккуратно поправляя шторы, и лег обратно в кровать. Было еще только четыре часа утра, а к следующему дню надо было хорошо выспаться.

Немного дольше, чем обычно, мне пришлось засыпать в непривычной для меня обстановке: очень много мебели, которая вот-вот сейчас развалится, лампочка вместо люстры, красно-белый ковер, шторы мягко-синие, в которых были маленькие дырочки, пропускающие дневной свет.

Все будто бы давило на меня, хоть в этом номере я ночую уже второй раз. Тут просто все изменилось… Жаль, что не мой жизненный сюжет.

Но все же к пяти утра я был бодр. На этом хоть спасибо.

После всех гигиенических процедур, я пошел в спальню, где оставил свой чемодан. Усевшись на кровати, я начал разбирать его и доставать нужные для меня вещи.

Спустя время я надел серый костюм-тройку с белой рубашкой, галстуком нейтрального цвета и черные туфли.

Мои планы заключались в том, чтобы весь день ходить по городу в смокинге и предлагать свою кандидатуру для качественной работы. Сейчас как раз период восстановления всех структур и объектов, потому я и хочу найти себе место, где нужен персонал. Я точно был уверен, что смогу работать день и ночь напролет. Некий энтузиазм разжигал желание заработать денег, хотя бы для комфортного проживания.

В глубине моей души таилась неугасимая страсть к достижению благополучия, ведомая лишь желанием обеспечить себе и своим близким безмятежное существование. Вселяя в себя древние мудрости и вдохновляясь примерами великих, я стремился пробудить внутреннюю силу, способную преодолеть любые трудности на пути к финансовой независимости.

Но все же меня никак не отпускал момент того, что продажи последней публикации, вообще, не росли, словно мой заработок кто-то крадет. При таких мыслях в голове, в моем сердце всегда зарождается чувство тревоги, как темные тени прошлого окружают меня, как паутина, которая окутывает мои мысли, желания, амбиции… Порою в одинокие вечера я ощущал, что время стало течь медленнее, как старинные часы, забытые в уголке пыльного чердака, и каждый удар моего сердца звучит, как стон древних деревьев в густом лесу.

Вначале я хотел походить по городу, дабы найти с утра пораньше себе работу, а потом прийти к Максиму на стройку и порадовать его тем, что буду работать тут в городе. Но в моменте я передумал ехать в центр, а сперва решил наведать его самого.

Выйдя из той старинной гостиницы, что словно затаилась в объятиях времени из-за ее древности, я направился к дому лучшего друга, проникая сквозь толпу жителей Ленинграда. Воздух был пропитан запахами табака, дождя и надежды, а на лицах прохожих отражались тысячи историй и тайн.

Но в одно мгновение я почувствовал то, что не ощущаю себя, как прежде среди толпы… У меня словно проснулся древний инстинкт, и я стал видеть людей иначе. Как будто страницы той литературы по психологии, что я прочел в поезде, благодаря той загадочной даме, оживали в моем разуме, позволяя мне читать окружающих, как открытую книгу.

Проходя мимо старика с морщинистым лицом и глубокими глазами, я увидел в нем скрытую боль утраченных мечтаний и невысказанных слов. Его походка была тяжелой, как будто он нес на себе бремя целой жизни.

Мальчик с мамой шли по улице, их силуэты отражались на фоне заходящего солнца. Мальчик, держащий руку своей матери, испытывал радость от близости с ней, но в его глазах также мелькали тревога и любопытство перед неизвестным будущим. Взгляд его мамы был полон нежности, но в тоже время пронизан пониманием трудностей, которые ждут ее малыша впереди. Она была для него опорой и защитой, источником знаний, мудрости и поддержки.

Также меня миновала девушка в красном платье, словно олицетворение страсти и элегантности. Ее шаги были уверенными, а взгляд наполнен решимостью. Но под этой внешней гармонией скрывалась тайна, что лишь ей одной была известна. Красное платье было как символ силы, сексуальности, но в тоже время мне была непонятна одна немаловажная деталь: ее походка. Не хочу ничего наговаривать на эту мадам, но походу она была здесь местной профурсеткой.

Я запомнил ее образ: откровенное алое платье, наполовину скрывающее грудь, очень малозаметные веснушки на лице, а также необычайно красивые глаза, отдающие голубизной.

В итоге, проходя сквозь толпу и раскрывая тайны человеческой души по ее мельчайшим деталям, словно персонаж книги Конан Дойля, Шерлок Холмс, я практически дошел до района, где находилась работа Максима.

Себя нахваливать я не люблю, но в тот момент меня самого удивили мои аналитические способности. Конечно, половина из предвиденного мною могло быть стереотипом и совокупностью множественных факторов из психологии, которые не всегда могут работать. Но это все можно проверить…

Я сразу вспомнил ту очаровательную, и в тот же момент загадочную девушку в поезде. Ее образ словно застрял у меня в голове, как волшебное заклятие, что укрепилось в уголках моего разума, словно древний амулет, наделенный силой приворотной магии.

У меня появилась масса вопросов к той девушке, на которые ответов я получить не мог. К сожалению, я смог запомнить только ее имя и фамилию. А ряд цифр в ее номере телефона не удалось оставить в памяти.

Я в душе не подозревал, читая эту книгу в поезде, что она так повлияет на меня. Возможно, та девушка уже сама узнала все секреты психологии, прочитав этот экземпляр, и отдала его мне.

Но тут я все осознал… В моменте у меня пронеслась мысль, от которой эта девушка могла стать еще загадочнее. Честно говоря, я никак не хотел верить в ту версию, которая зародилась у меня в сознании.

Из-за своих же амбиций достучаться до сути я побежал обратно в гостиничный номер, быстро все достал из чемодана, аккуратно складывая на кровать.

Уже через мгновение, книга, подаренная Ксенией, была у меня в руках. Я вновь начал внимательно осматривать ее страницы, как будто впервые взял в руки. Не знаю почему, но она пленила меня своим внешним видом: яркой обложкой, стойким корешком, чисто-бежевыми страницами, все-таки тут было что-то не так… Книга была в лучшем состоянии, словно ее хранили в чемодане. Пара малозаметных царапин, но вот фамилия автора, была стерта. Это явно был намеренный поступок… Но в каких целях?

Забыв про работу, я направился в ближайшую библиотеку, дабы разобраться, кто автор данного произведения.

Когда я шел по дорогам Ленинграда в своем сером смокинге, утреннее бледно-сентябрьское солнце отражались в блеске моих лакированных туфель, а мои шаги звучали, как тихий ритм вальса на асфальте. Мой величественный силуэт плавно пробирался сквозь толпу, а взгляд был устремлен вперед, словно я знал свой путь заранее, как будто дороги Ленинграда были для меня знакомы, как старые друзья.

Когда я вошел в библиотеку, мои легкие сразу же наполнились запахом старых страниц. Мои шаги раздавались по новому деревянному полу, словно звуки прошлого, отзывающиеся в этом уединенном уголке мудрости.

Подняв глаза, я увидел библиотекаря, Иосифа, чьи глаза сверкали умом и знанием. Я приблизился к нему и попросил рассказать все, что он знает о данной книге. Он внимательно посмотрел на меня, пытаясь проникнуть в самые глубины моей души, а затем сказал:

– Извините, милорд, но я не помню подобной книги в наших архивах. Возможно, она ушла в забытье или скрылась от людских глаз.

– Совсем не могу понять! – воскликнул я, когда Иосиф отошел от меня на пару метров.

– Можно мне ее подержать в руках? – вновь обратил внимание на меня библиотекарь.

Мое сердце забилось сильнее от возможности отыскать этого таинственного автора, но ответ библиотекаря был как тень на старых страницах – непроницаем и слишком краток.

– Удивительно, что книга немолода, но на ней практически нет царапин. Но вот это выцарапанное намеренно место обложки, совсем не радует меня, – сделал акцент Иосиф.

– Вот я об этом же, – добавил я.

– Боюсь, что я видел эту книгу в Москве. Цена не из дешевых, качество лучшее, а тираж как будто выцвел: ничего нет на первой странице, – констатировал библиотекарь.

– Соглашусь, какая-то она помятая слишком, как будто на нее что-то случайно пролили, – добавил я, после всех высказываний Иосифа.

– Мне кажется, что книга была снята с продажи, и этот экземпляр вполне возможно остался последним. Ее цена составляла не ниже десяти рублей в год выдачи. Сейчас вы можете за нее получить минимум три сотни, – уверял меня Иосиф.

А я сразу вспомнил свое финансовое положение.

– Неподалеку отсюда после памятника Ленина, если сразу сворачивать направо и идти вперед до упора, есть ломбард, где тебя явно не обидят.

Если продам машинку и книгу, у меня уже будет семьсот пятьдесят рублей в среднем. Хорошие деньги, думал я.

Но, конечно же, у меня не было желания продавать.

– Господин, Иосиф, можно вас попросить принести свечку и линзу для чтения, пожалуйста, – попросил я с каплей скромности.

– Насколько плохо вы видите? И, вообще, зачем вам свеча в солнечное утро? – озадачился слуга книжного здания.

– Мне бы линзу с самым сильным приближением, если можно, – улыбнулся я и посмотрел ему в глаза. – А свеча для атмосферы.

– Для вас все, что угодно, Павел Дмитриевич, – неожиданно для меня произнес библиотекарь.

Как оказалось, он узнал меня и, возможно, слышал о моих произведениях.

Этот паренек, которому было около 35 лет, с небольшой щетинкой подошел ко мне и вручил небольшую линзу, а также зажженную свечу в хрустальном канделябре.

Похоже, что я разгадал эту тайну, которая мучила меня несколько дней.

Первое, что я обнаружил, это не до конца протертую первую и последнюю буквы. Если немного представить в голове фамилию, учитывая ширину и длину шрифта, напечатанного имени автора, то навскидку можно было предположить эти две буквы.

Пользуясь возможностью воображаемого текста в голове, первой буквой в фамилии мистического автора была «А». Последней же буквой могла стать не одна буква из алфавита. Все же я был уверен, что последняя буква «О», но в тот же момент этой буквой могла быть «С» или «Ф». Все же у русских меньше людей, чьи фамилии заканчиваются на «О». Она явно не из семьи с русской родословной или это всего лишь какой-то псевдоним?

Второе, что мне попалось на глаза, это остатки мелких частиц на бумаге, оставшихся после печати чернилами.

Возможно, кто-то не случайно, а намеренно намочил самую главную страницу книги ацетоном или чем-то еще, дабы вывести чернила.

К сожалению, по частицам оставшихся чернил практически было невозможно что-то понять, но я не разочаровывался. Ведь еще я увидел то, что полностью может приоткрыть мне неизвестность.

Третье, что я увидел, это была шариковая ручка, которая впилась в бумагу, оставляя углубление. Под правильным углом света текст можно было с легкостью прочесть. Для этого я и взял свечу. Спустя несколько попыток хорошо поставить свет, я смог прочитать только первые две строчки на помятом листе:

Дорогой Ксюшеньке от любимой сестпwweerfgfdghtddsdrr

1976

Значит это все же первое, а не последнее издание. Задумавшись, я летал где-то у себя в мыслях и совсем забыл, что держу эту книгу очень рядом с палящей огнем свечой.

Вдруг мой сеанс по разгадыванию сложнейшей головоломки был прекращен, появлением огня у меня на руке из-за книги. Самая первая страница воспламенилась. Я быстро среагировал и взмахнул несколько раз рукой, от чего огонь прекратился, оставляя только небольшой пепел на кончике страницы.

Свеча, дрожащая на столе, словно танцовщица во мраке, начала свое волшебное действо, нагрев страницу до нужной температуры.

Слова на пустой странице книги, будто изготовленные из тайны и мистики, расплывались на листе. Мое дыхание замерло, а сердце замигало, будто бы встречая тайну, долгое время скрытую от мира. В тот момент я почувствовал себя, как персонаж из древних легенд, окруженный великими загадками и неизведанными тайнами, готовый раскрыть секреты, что хранились в неведомым нам мире.

На странице еще недавно пустом листе спустя время появился номер телефона, написанный невидимыми чернилами.

ГЛАВА 4

Марьяна

Я стоял в стеклянной телефонной будке, как в хрустальном параллелепипеде, среди суеты Ленинграда. Вокруг мчались люди, не обращая внимания на мою замкнутость. Гул машин и отголоски разговоров сливались в единый шум, но здесь, внутри телефонной будки он заглушался.

Я вытянул руку и набрал несколько цифр номера с книги. Пальцы скользили по кнопкам, издавая тихие щелчки.

Каждый гудок, раздавшийся в трубке, отзывался в моей душе, как эхо утраченных надежд.

Наконец, в тишине раздался женский голосок, нежный и мелодичный. «Алло?», – произнесла она, и в этот миг сердце мое забилось быстрее. Я закрыл глаза, опираясь на стеклянную стенку будки, погружаясь в сладостные воспоминания об образе Ксении, которые остались в моем сознании.

– Добрый день. Это Ксения? – трепетно спросил я.

– Да, а кто интересуется? – задала она встречный вопрос.

Это были прекраснейшие новости. Не то, что бы я был прям в восторге, мне просто хотелось радоваться от того, что я нашел с ней связь.

– Это Павел Удовский, – вновь представился я, разрушив стены анонимности. – Тот, которому вы подарили книгу…

– Да, помню, – перебивая меня, начала говорить Ксения. – Вы и мой номер телефона запомнили?

– Нет, тут в этой же книге был написан ваш номер.

Она была обескуражена, ведь своего номера телефона не писала в книге.

– Вы что-то нашли в этой книге, кроме обилия строчек сюжета? – ее интерес к данному разговору повысился, она что-то знала про данное издание, чего не знал я. – Давайте, может, встретимся? Вы еще в Ленинграде?

А вот такого поворота событий не мог ожидать даже я.

– Честно говоря, я не против, – намекнул я.

Мы разговаривали еще не дольше минуты, договариваясь о месте встречи. Пришли мы к решению, что надо встретиться рядом с вокзалом сегодня в десять часов вечера.

Меня эта вся история почему-то не оставляла в покое. В глубине души сохранялось желание раскрыть тайну данной книги… Почему сама Ксения не знала о существования ее же номера телефона в данном экземпляре? Почему столь изысканная книга сейчас не находится в библиотеке? Все это я должен был узнать уже этим вечером.

Но в моменте я вновь обратил свой взор на обложку книги. Все царапины казались мне знакомыми, словно были нанесены мною…

В моей голове пронеслось сразу несколько моих старых фраз и мыслей: «Я сразу сделал вывод, что девушка явно или с нерусскими корнями, или с нерусским молодым человеком». Вскоре я смог вспомнить ее фамилию… Адмонтус.

После этого я сразу посмотрел на обложку книги. Меня осенило…

Некая Марьяна, по всей видимости, Адмонтус являлась автором данного величия. Я посмотрел, подходят ли количество букв, и тютельку в тютельку фамилия «Адмонтус» подходила под это стертое место.

Это означало, что автором данной книги либо была Ксения, издав книгу под псевдонимом, либо это книга ее родственника, возможно, матери.

Самое главное было в том, что я разгадал данную фамилию и раз уж Ксения назначила со мной встречу, значит она точно хочет что-то рассказать…

С таким потоком эмоций я шел по живым улицам преображенного Ленинграда, продолжая пытаться читать людей. В моей голове уже был план, как проверить все эти психологические трюки…

Придя на стройку, мне сказали, что Максим сегодня не работает. Одновременно я немного расстроился и обрадовался. Расстроился, потому что надо было ехать в другую часть города, а обрадовался тому, что смогу вдоволь поговорить с Максом, так как вопросов было большое множество.

Повезло, что Максим жил на конечной станции одного Ленинградского троллейбуса, к нему всегда было удобно добираться.

Я внимательно наблюдал за пассажирами, их позы и жесты рассказывали больше, чем слова.

Старушка сидела у окна, сгорбившись и сжимая поношенный ридикюль в дрожащих руках. Ее усталый взгляд не просто отражал возраст; он был наполнен чувством утраты и тревогой, словно за долгие годы она потеряла многое и пыталась найти отклик прошлого среди незнакомых лиц вокруг. Ее сгорбленная поза и осторожные движения говорили о давно идущей борьбе с одиночеством, и каждый взгляд на других пассажиров выражал надежду на встречу с чем-то родным, утешительным. Она, вероятно, возвращалась после посещения поликлиники, уставшая от очередей и чужого шума, ее взгляд устремлялся в лица окружающих, словно ища давно забытые черты.

Молодой человек сидел на краю, напряженно вцепившись в газету. Сжатые плечи и губы, редкие взгляды в окно выдавали, что за этой рутиной скрывалась внутренняя тревога о будущем. Возможно, он направлялся домой после трудного собеседования. Его сосредоточенность на газете чередовалась с краткими, тревожными взглядами на улицу, а поза и напряжение в руках выдавали скрытую усталость и бремя нерешенных вопросов, связанных с перспективами и обязанностями. Возможно, недавно с собеседования, он размышлял над вопросами, которыми его засыпали, и анализировал свои ответы, предвкушая новые трудности на работе.

Девушка с ярким платком сидела ближе к выходу, чуть повернувшись к подруге, ее лицо сияло юношеским энтузиазмом, и смех звучал легко, но глаза выдавали неуверенность. Казалось, она только что покинула встречу с друзьями, стараясь произвести впечатление, но ее поза выдавала легкое беспокойство, скрытую жажду одобрения. Ее взгляды периодически цеплялись за выражения лиц вокруг, отражая потребность в подтверждении ее значимости и важности.

Троллейбус трясся на ухабах дороги, и я чувствовал, как время замедляется, позволяя мне насладиться каждым мгновением. Я продолжал смотреть в окно, наблюдая за тем, как Ленинград распахивает свои объятия передо мной, словно приглашая стать частью этой неповторимой симфонии жизни.

Выйдя на конечной остановке, я сразу помчался к Максиму. По дороге зайдя в магазин, мне захотелось что-нибудь купить для него, в честь визита. Мой выбор пал на хороший импортный сыр, вкусовые преимущества которого всегда радовали моего лучшего друга.