Ноябрьские ночи

Артём Наумчик

Ноябрьские ночи

ГЛАВА 1

Колеблющийся писатель

Любань, Россия, СССР. 1988

Мой любимый месяц – это ноябрь.

Ноябрьское утро приветствует нас своей особой атмосферой, наполненной прохладной свежестью и тихим спокойствием. Просыпаясь в это время года, я ощущаю легкое покалывание на коже, которая придает особую бодрость. Туманная завеса окутывает мир вокруг, создавая загадочное и романтическое настроение. Воздух наполнен свежестью и легкой влажностью, а золотистые лучи солнца проникают сквозь облака, придавая окружающему пейзажу неповторимую красоту.

Тихий шорох опавших листьев под ногами и прохладный ветер, ласкающий лицо, напоминают о приближающейся зиме. Запах дождя и мокрой земли наполняет воздух, создавая атмосферу ожидания и преображения. Каждое утро становится особенным свидетельством преображения природы, которая готовится к зимнему сну.

Мягкие краски осенней листвы и теплые тона на небе создают великолепный пейзаж. Солнце только-только поднимается над горизонтом, раскрашивая небосвод яркими оранжевыми и розовыми цветами. Эти тона отражаются в лужах после ночного дождя, создавая волшебное зеркало окружающего мира.

Утро в ноябре приносит мне спокойствие и умиротворение. Воздух пронизан тишиной, а приглушенные звуки природы создают антураж уединения, но все-таки хотелось провести это время с кем-то… Мое ноябрьское утро начинается с теплой чашечки кофе, которая помогает зарядиться энергией на весь день. Несмотря на серую погоду за окном, можно наслаждаться уютом и спокойствием в помещении, создавая свой маленький уголок комфорта.

Прохладный воздух и смуглые краски осенних деревьев приветствуют нас на улице. Это время, когда можно насладиться прекрасными видами природы.

Ноябрьское утро приветствует нас свежим дыханием зимы, которое ощущается в воздухе. Первые узоры инея на окнах и блестящие капли росы на траве создают настроение загадочности. Именно в это время года наступает наилучший момент, когда окружающая среда создает такие условия среды, которые способствуют написанию моих творений, поэтому именно в ноябрьские ночи 1988-го я начал писать свой любимый роман.

Мой прадед писал статьи для русских газет, он был очень умным мужчиной, как говорят те люди, которые встречали его в своей жизни. Мне же хватало воображения для того, чтобы наполнять свои произведения фантастикой. Я очень любил приукрашать события, выдумывать своих персонажей у себя в голове. Но все это длилось недолго: надоело писать и придумывать сюжеты, смотря на них через розовые очки.

Возможно, что-то да и передалось мне от прадеда: то ли усидчивость, то ли умение красиво доносить свои мысли на бумаге… Ну, я все равно не жаловался, ведь надо было как-то зарабатывать себе на пропитание.

Мать у меня работает в пекарне в Одессе, а отец умер от чумы в 1965-ом. А в 1988-ом я отпраздновал свое тридцатилетие.

Честно говоря, выручка с книг меня не сильно радовала. Случалось и так, что приходилось ложиться спать на голодный желудок. Моя зарплата в лучшие месяцы составляла 90 рублей. Эта сумма является ниже средней заработной платой по мнению властей.

Проживал я в тридцати минутах от Ленинграда, в городе, где мне сдавала в аренду небольшую скромную квартиру добрая женщина, Людмила Иосифовна.

Иногда я ездил в Ленинград за вдохновением, стремясь утонуть в его атмосфере, где каждый уголок хранил шепот истории. Город, как древний мудрец, рассказывал свои тайны через старинные мосты и каналы, по которым плавали барки с парусами.

Я бродил по узким улочкам, любуясь архитектурными шедеврами. Невский проспект с его бурной жизнью и яркими огнями манил своей суетой. Я часто останавливался у Казанского собора, колоннада которого внушала благоговение.

Вечерами, когда солнце опускалось, город погружался в полумрак. Я сидел на скамейке в Ленинградском сквере, слушая шум листвы и тихий шепот воды из фонтанов. В такие моменты мне казалось, что я не одинок: рядом были те, кто мечтал о свободе и любви, из-за чего я всегда начинал много писать.. Вдохновение наполняло меня, словно поток свежего воздуха, поглощающего все мои альвеолы легких до самых верхушек.

Каждая прогулка была путешествием в прошлое. Я вспоминал о блокаде, о стойкости его жителей. Эти воспоминания придавали мне сил и желания творить. Ленинград был символом борьбы и духа, местом, где каждый камень мог рассказать свою историю.

Возвращаясь домой, я всегда уносил с собой частичку этого волшебства – вдохновение, которое не покидало меня долгое время. Ленинград оставлял в сердце след, который невозможно было стереть.

В один из таких визитов я посетил музей Эрмитаж. Его залы были полны произведений искусства, каждое из которых имело свою историю. Я часами прохаживался между картинами Рембрандта и Ван Гога, ощущая связь с великими мастерами. Вдохновение переполняло меня, и я понимал, что искусство – это мост между эпохами.

Я с каждым посещением набережной Невы я влюблялся в нее все сильнее и сильнее. Ветер развевал волосы, а вдали виднелись силуэты Петропавловской крепости и Дворцового моста. Я вспомнил о том, как здесь проходили исторические события: революции, войны и мирные митинги.

Я любил посидеть в кафе на Невском проспекте и подслушивать разговоры людей вокруг. Каждый из них был носителем своей истории, своих мечт и разочарований. Я понял, что Ленинград – это не просто город, а живой организм, где переплетаются судьбы целого народа. Уходя в ночь, я чувствовал, что снова нашел вдохновение для своих творений.

В Ленинграде мною были написаны такие произведения, как «Шенгенский дом» 1981, «Покой свободы» 1983, «Стервоз алмат» 1986. Последние мои книги были посвящены историческим событиям, но с обильным приукрашиванием.

Летом 1988 было написано еще одно произведение, оно и стало причиной всех моих сомнений. Тираж за десять тысяч, а число продаваемых экземпляров не превосходило даже одной восьмой количества.

Эта книга имела название «Аномалии Антарктики» 1988. Она рассказывала о монстрах, обитающих там, на неизученных километрах льдин и холодной смерти. Эта книга, если честно, воодушевляла меня и мое сердце. Скорее всего, многие строки я посвятил своей прошлой любви. У меня был достаточно нелегкий роман, но о нем я предпочитаю не вспоминать, хоть и влюблен я был бешено.

Как я уже сказал, данная книга не пользовалась спросом: многие, а точнее, практически все не поняли ее суть, которая заключалась явно не в описании мистических тварей, а в более значимом и душевном для меня.

С таким антиуспехом мои шансы на нормальное проживание стали приближаться к нулю. Кажется, что каждый шаг вперед только отдаляет меня от желаемой цели. Но не стоит опускать руки. Важно помнить, что неудачи и трудности – это лишь временные испытания, которые могут укрепить мою выносливость и преподать ценные уроки. Возможно, сейчас кажется, что шансов на нормальное проживание нет, но важно сохранять оптимизм и продолжать двигаться вперед. Каждая неудача – это возможность для роста и самосовершенствования.

Очень банально можно было бы предположить, что какая-то новая публикация в моем портфолио займет первое место, и я смогу прославиться, заработав денег, хотя бы на стандартную форму жизни. Но, боюсь, что так не произойдет. Для качественного автора, мне бы иметь хорошую печатную машинку, а у меня не хватало даже на тысячный тираж следующей книги. Да что там говорить о деньгах на книги; у меня даже идеи для следующего произведения не было.

Скорее всего мое место в союзе писателей скоро заменится новым именем. Хоть и большую часть я занимался самиздатом, мне все равно удалось попасть в союз. Но вот смотрел я на эту всю картинку и чувствовал, что в конце 1980‑х годов гонения на самиздат практически прекращаются, машинописная и рукописная его формы уходят в прошлое.

Раз уж все так было плачевно в моем финансовом положении, я решил устроиться на какую-то работу в Ленинграде. По моим меркам, этот город практически был отреставрирован после всех репрессий и войн. Многие здания и памятники культуры были восстановлены после разрушительной блокады Ленинграда во время Великой Отечественной войны. Город смог восстановить свою архитектурную красоту и историческое наследие благодаря усилиям многих людей, которые работали над восстановлением после тяжелых испытаний. Этот процесс отреставрированная стал символом выживания и возрождения духа Ленинграда, который продолжает жить и процветать до сегодняшнего дня.

Одним из рестораторов был мой верный друг, Павлов Максим Артурович. Он работал на многих стройках в самом городе и Ленинградской области. Бывало, он давал мне в долг, когда мои проблемы брали надо мной верх. Максим до сих пор там работал, и мой визит в этот город был не по причине того, чтобы вновь попросить у него денег.

В конце августа 1988 я направился на поезде из Любани в Ленинград, чтобы найти себе там работу.

ГЛАВА 2

Девушка-намек

На вокзале в Любане, в кассовом отделе работала добрейшая женщина, Попова Эмма Станиславовна. От нее я и получал нескончаемые отзывы на свои произведения в воздушно-капельном формате. Она, бывало, угостит меня чем-то сладеньким, а в хорошие дни могла отложить для меня билет чуть ли не в другой город.

Тетя Эмма прекрасно знала, что моя жизнь нуждается в многочисленных приключениях. Она второй человек, который знает все мои тайны. Эмма Станиславовна знает, что у меня с авторской деятельностью пока что не очень складывается. Тетя Эмма потому и дает мне, по возможности билеты, в разные места СССР, чтобы мне экономить на аренде жилья. Я ей рассказывал, что, когда я куда-то уезжаю в путешествие, то за аренду у меня оплату не требуют. Мои приключения по разным городам СССР, бывало, длились неделями, а ночевал я в самых дешевых гостиницах.

К тете Эмме я и пошел в день, когда собирался в Ленинград. Подошел к кассе и воскликнул, со всей радостью: «Здравствуйте, дорогая тетя Эмма!».

Она, конечно же, ожидала меня тут увидеть вновь. Мой визит – не был для нее сюрпризом. Она взяла обед, вышла из будки, и мы с ней разговорились по душам, как будто знаем друга друга 100 лет.

Образ тети Эммы ничем не отличается от облика обычной советской женщины. Хоть сама она дама при деньгах, ментально она не может позволить себе хорошее платье и удобную обувь. У нее средней длины седые волосы с остатками краски на некоторых прядях. Ей чуть больше двух месяцев назад исполнилось 70. Лицо без макияжа, глаза добрые, смотрящие умным взглядом на ситуации жизни. Надето на кассирше недорогое, ношенное уже не первый год платье в клеточку в ало-фиолетовой палитре. Ноги у нее слегка опухшие после предыдущей работы, где она стояла по несколько часов подряд на одном месте. А сейчас работает сидя, это доставляет ей хоть какое-то разнообразие на ее карьерном пути.

Я рассказал, что с издательством все хорошо, хоть не все так было гладко на самом деле. Не хотел я Эмму расстраивать, ведь только ее энтузиазм поднимал мне настроение. Единственное, о чем ей намекнул, что я буду продавать свою старинную печатную машинку, на которой уже пару букв печатается с трудом и упорным нажатием.

– Заканчиваю с писательской деятельностью! – заявил я. – Не дано мне, не дано на этом зарабатывать на половину получки больше.

Я знал, что Эмма будет против, но мне надо было ей это сказать, ведь она еще занималась перепродажей вещей на Московских рынках. Женщина она такая, с хитринкой, видит хороших и честных людей, и сама не промах.

– Никогда и ни за что! – воскликнула она. – Тоже мне, писательская воля, вот она!

Как я и думал, ей эта затея не понравилась.

– Ну, тетя Эмма, – давил я на жалость.

– Твой же прадед писал на этой машинке, ты сотворил на ней не одну книгу и хочешь ее продать? – надеялась Эмма на то, что я передумаю.

– Эмма Станиславовна, деньги очень нужны, я потому и еду в Ленинград, буду искать работу себе, стоящую…

– Давай сюда, – безнадежно сказал она.

Я достал печатную машинку из рюкзака и положил на стол, стоящий перед ней.

– Ага, «Любава» значит, – сразу определила название Эмма. – Ну за рублей 500 продам, не больше.

– Хорошо, тогда вам 50, мне 450, так? – уточнил я.

– Да-да-да, все эти расчеты… Давай потом разберемся, а сейчас смотри не опоздай на поезд.

– Понял Вас, Эмма, премного благодарен.

– Ступай, навещай хоть, – сказала она мне вслед и перекрестила меня, когда я еще не повернулся к ней спиной. После чего я направился на платформу.

Честно говоря, она единственный в Любани мой друг. Также мне она где-то в глубине души напоминает мою бабушку.

Контролер пробил билет, и я зашел в вагон поезда. Ехал я в части, где были обычные места, как в электричке. Как только я зашел в вагон, меня окутала пестрая смесь звуков и запахов. Люди торопливо двигались, пытаясь найти свободное место для себя. Воздух пропитан ароматами кофе из бумажных стаканчиков и едой из пластиковых контейнеров. Шум колес по рельсам и монотонное гудение двигателя создавали фоновую симфонию городской Любанской суеты. Вагон был полон разными неизвестными для меня людьми, около пятидесяти лиц, среди них стало выделятся одно…

Я сел в самом конце, повесил авоську и просто сидел. Но вдруг что-то заставило меня обратить внимание на середину вагона. В той ее части одиноко стояла девушка с тяжелым чемоданом, который она отчаянно пыталась поднять на верхнюю полку.

Ее образ, как будто, давал намек в немыслимой истории. Все казалось вокруг серым, когда я смотрел на нее. На вид она не старше меня, хорошо одета: в глянцево-серебристые туфли и малиновое, длинное платье с черными пуговицами, подчеркивающее фигуру молодой дамы.

У платья совсем не было складок, словно оно было выглажено до побеления минут десять назад. Медленно и осторожно я подходил и рассматривал девушку. Казалось мне, что мое сознание придумало ее, от отчаяния что-либо выдумать хорошее и качественное в книгах.

Это очень хороший образ для следующей книги, подумал я. Сразу вспомнил слова Эммы, разочаровавшейся от моего заявления.

Эта девушка меня заворожила, отчего я вовсе забыл, что завершил с самиздатом и отдал на продажу печатную машинку. Пробила половина десятого вечера, лучи ярко-желтого заката падали из окон поезда на девушку, на ее светло-русые волосы с рыжими кончиками.

Ее лицо было наполнено веснушками в районе прямого, небольшого носа. Ее озадаченные глаза твердили о сложности ситуации, они словно звали на помощь.

Я встрепенулся и резко подошел к ней, дабы помочь незнакомке:

– Простите, я вижу вам нужна помощь.

Девушка обратила взор на меня, ее глаза забегали из стороны в сторону. Руки зашевелились в произвольном, беспокойном ритме, а потом вовсе коснулись платья. Пальцы начали трепетно цепляться за ткань одеяния, а потом резко успокоились, опустившись, расслабившись.

Она слегка была удивлена, что я предложил свою помощь. Все это было так быстро: ее эмоции, ее мысли…

– Если можно, пожалуйста, – сказала она, опустив голову, и дала мне чемодан.

Я загадочно смотрел на нее, но мне казалось, она была обеспокоена моим присутствием рядом с ней – стеснялась.

– Я сижу здесь, – сказала дама и показала свое место под номером девятнадцать.

Мне не составило труда поднять чемодан на железную полку, размещенную над сиденьями. Когда я поднимал его, я увидел бирку, сделанную из остатков дорогой кожи, на которой были написаны инициалы «Адмонтус Ксения» с номером телефона для связи. Я сразу сделал вывод, что девушка явно или с не русскими корнями, или с иностранным молодым человеком.

– Вот и все, – улыбнулся я.

– Благодарю вас за помощь, – ответила она. Следующая минута приобрела неловкий вид: я не хотел уходить, а она, видимо, хотела ехать с кем-то другим. Мое сердце искало намек в этой девушке. Хотя бы подсказку, которая даст мне возможность на то, чтобы не уходить, а сесть рядом с ней.

Спустя время, чувства неловкого момента взяли верх: я постепенно стал оборачиваться назад и возвращается к тому месту, где хотел сесть изначально. С каждым шагом шансы становились все меньше.

– Вы не хотите сесть рядом? Тут вроде есть еще незанятые места, – произнесла вслед мне Ксения. – Или вы хотите абстрагироваться ото всех, садясь в самый конец вагона?

Я удивленно развернулся, не показывая радости на своем лице, и вновь подошел к девушке.

– Конечно, я не против.

Дама в платье села рядом с окном, а я занял соседнее место от нее.

– Меня зовут Павел, – сказав это, я взял инициативу представиться первым. Как только мой рот произнес это, я сразу обернулся в другую сторону, чтобы не смущать девушку. Вдруг она не хотела знакомиться.

Это было не зря, после моего представления последовало молчание. Я не знал, что делать, поэтому на стрессе, мне казалось, что лучше всего надо было сказать следующее слова:

– А вы, как я понял, Ксения, – промолвил я и тут же девушка повернула на меня голову.

– Верно… Я очень люблю детективную литературу Агаты Кристи, и я вижу, что вы очень наблюдательны, – сказала девушка и сразу достала из авоськи мне книгу по психологии, протягивая при этом правую руку, на безымянном пальце которой было серебряное совсем новое кольцо.

В этот момент у меня в секунду все рухнуло. Я ощутил, как сердце сжалось от горькой реальности, что мои надежды на возможность быть с ней разрушились. Мгновение неподвижности, когда весь мир вокруг словно замирает, а в голове крутится лишь одна мысль: она уже принадлежит кому-то другому. Эмоции переплелись – отчаяние, обида, и тоска.

. Ощущение, что время замерло, и все вокруг стало тусклым и серым. Невозможность отрицать болезненную правду, заставила меня почувствовать себя потерянным в океане бессмысленности.

– И даже слишком, – отчаянно произнес я и на несколько секунд замер, отвернувшись от девушки. – А почитать я люблю, но предпочитаю писать.

– Ого, не каждый день я встречаю писателя, – удивилась Ксения.

– Боюсь, что вы наткнулись на нелепого автора.

– Ну что вы, Павел, везде есть взлеты и падения, – пыталась утешить меня Ксения. – Вот вы знали, что Агате Кристи в течение четырех лет отказывали в публикации ее произведений шесть раз?

– Знаю, – отвечал я и рассматривал книгу, которую дала мне Ксения.

– Поэтому даже не сомневайтесь в ваших способностях, все будет, – продолжала твердить мне девушка, но она, к сожалению, совершенно не знала, что все то, о чем она говорит безнадежно: я все продал для писательской деятельности.

– Что за книгу вы дали? – тускло спросил и перевел я тему.

– Ну как видите, это книга по психологии. Я уже перечитывала ее сотни раз, а мой молодой человек книги не читает, поэтому могу подарить вам.

– Очень щедро, – улыбнулся я.

– Можете забирать, конечно. Она расскажет вам многое про людей. Я бы сказала, что вы ее уже прочли, раз уже увидели мое имя на столь маленькой бирке за пару секунд. Возможно, она откроет небольшую тайну и про меня, но это уже формальности, – в ответ, быстро сказав, искренне улыбнулась она.

– Благодарю вас, – невероятно был счастлив я.

Мои глаза сразу начали осматривать книгу. Она была в мягком переплете, немного поношенная. На глянцевой пестрой обложке были видны небольшие царапины. Видно, что с книгой обращались очень бережно, словно носили в чемодане, внутри которого был поролон. На обложке было написано, что он книга 1976 года, но это явно было переиздание. Удивительно, но открыв первую страницу, ничего об переиздании не было сказано. Видимо книге 12 лет. Врать не стану, но она для своих лет очень хорошо сохранилась. Единственное были потертости в фамилии автора, что ее не было видно, словно стерты намеренно.

– И чем же эта книга вас зацепила? – спросил я, до сих пор удивляясь от столь непредсказуемой инициативы данной девушки.

– Вы сам все поймете, – не переставала сохранять интригу Ксения и продолжала улыбаться. А я никак не мог отвести от нее взгляда. Мой друг строитель, и я точно знаю, как выглядит пайка сваркой, но в тот момент в моих глазах точно искрилось что-то больше. – А сама я буду дочитывать книгу Агаты Кристи 1961-го года «Двойной грех», хорошего прочтения.

– Спасибо, – в очередной раз поблагодарил ее я. – Что ж… Поездка будет нескучной.

Обычно в таких поездках я придумывал новые сюжеты для своих прошлых бестселлеров, а сейчас читаю книгу по психологии от незнакомки. Все бы ничего, но я сидел в середине вагона, а это была большая редкость.

– А вы случайно не Удовский Павел? – спустя пару минут полной тишины спросила Ксения.

– Да, верно, – вновь начался диалог. – Вы меня узнали?

– Когда-то читала о вас в газетах, решила прочитать вашу последнюю книгу, которая об аномалиях каких-то рассказывала.

– Аномалии Антарктики? – сразу воскликнул я.

– Именно, – последовала небольшая тишина от Ксении для того, чтобы подобрать нужные слова. – Я больше по классике, фантастика – не мое, вы уж простите.

– Все хорошо, данная книга мало кому нравится, – признался я. – Неудивительно, что она и вас не смогла покорить.

К сожалению, и даже эта девушка не смогла понять настоящий смысл моего последнего произведения.

Эта мысль меня натолкнула на то, чтобы снять все свои книги с продажи. Нечего им там делать, пусть освободиться место для лучших изданий, думал я.

Ксения вновь продолжила взахлеб читать свою книгу, а я, прочитав аннотацию книги по психологии, понял, что данное произведение для меня в какой-то степени будет уместно.

– Доброй ночи, – сказала Ксения, не отрывая глаза от книги.

– Доброй, – промолвил я, медленно отводя от нее взгляд, посматривая на кольцо.

Я прочел название: «Человек внутри». Так называлась данная книга, автором которой был западный «рукописец». Эта книга явно стоила немало.

Вдруг вагоны плавно начали набирать скорость, создавая нежное колебание, которое укачивало пассажиров, словно колыбельная. Огни на станции мелькали за окном, отбрасывая длинные тени на платформу. Воздух наполнялся запахом дыма от паровоза и звуками стуков колес по рельсам; создавалось уютное ощущение движения и путешествия.

Время в пути прошло немыслимо быстро. Читалось тоже весьма приятно, был весьма хороший перевод книги. По приезде мне оставалось прочесть лишь пару глав, занимающих от силы страниц двадцать.

В округе сохранялась также и атмосфера для комфортного чтения: шел слабый дождь, а капли стекали по окнам вагонов. Блики фонарей на определенных километрах раскрывали капли, сохраняющиеся на стекле, а без них была полная тьма.

Книга раскрыла мне немало тайн, но по приезде в Ленинград я прочесть до конца ее не смог.

Без десяти двенадцать, поезд остановился.

Ленинград, Россия, СССР. Август 1988.

– Извините, вы не знаете, где тут ближайшая гостиница? – спросил я, когда включили свет в вагоне.

Ксения заснула где-то час назад, прочитав только страниц двадцать-тридцать. Я разбудил ее после того, как она не ответила на мой вопрос.

– Мы уже прибыли? – протирая глаза, прошептала Ксения.

– Да, мы уже в Ленинграде. Вы слышали, о чем я спросил?

– Нет, повторите, пожалуйста.

– Не знаете ли Вы, где тут ближайшая гостиница? – переспросил я.

– Да тут, недалеко от вокзала, – сонно ответила Ксения, взяла бумажку из книги и написала ручкой точный адрес.

– Что ж, еще раз спасибо за все, – произнес я Ксении, снял ее чемодан с полки и попрощался взглядом.

– Взаимно, – вслед сказала она мне.

Девушка еще несколько секунд провожала меня взглядом, словно не хотела, чтобы я покидал ее.

Когда я выходил из поезда, находясь долгое время там, я ощущал смесь эмоций: усталость от путешествия, радость от предстоящей встречи с новыми местами и атмосферой. При выходе на Ленинградском вокзале, я почувствовал прохладный воздух, который напоминал мне осенний сезон. Вокруг царила особая атмосфера – люди спешат, шум поездов и анонсов на фоне звуков города создают неповторимую симфонию. Взгляд устремляется к отреставрированной архитектуре вокзала, его стеклянным окнам, лестницам и платформам. Воздух пронизан запахом дымка и керосина, а вдалеке виднелась толпа ожидающих родственников и друзей. Этот момент наполнен ожиданием новых впечатлений и встреч, а также ностальгией за уходящими моментами путешествия.

Себя я почувствовал слегка одиноким, проходя через толпы радостных людей, что наконец дождались своих друзей, знакомых и родственников.