Ветер перемен

– Уже бегу!

Уже из ванной крикнула.

– Папа ещё не пришёл?

– Только что позвонил, у них неожиданно халтуру подкинули, – вздохнула мама. – Опять придёт голодный и замёрзший.

Отец Ташки работал слесарем-сантехником на заводе, а поскольку платили мало, брался за любую подработку и частенько приходил домой за полночь.

Терпеливо подождав, пока отшумит вода, сообщила:

– Лена открытку прислала, пишет, что у неё всё хорошо, только на работе аврал, но к Новому году обещала приехать.

Старшая сестра после техникума вышла замуж и укатила в другой город. Звонила редко, чаще писала и по праздникам приезжала навестить родных. Ташка видела, что мать скучает и ждёт этих писем как манну небесную. Но всё, что она могла сделать, это быть рядом. Вот и в этот раз она просто обняла маму и повела её на кухню, заставив сесть за стол и поужинать вместе с ней.

Отдав должное наваристому борщу и буквально тающим во рту котлетам, лениво откинулась на спинку стула и пока мама разливала по бокалам кисель поделилась:

– Завтра хочу на работу к Зинаиде Васильевне съездить.

Мамина знакомая работала в архиве, раньше они жили в одном доме и дружили семьями.

– Зачем это? – удивилась мама.

– Преподавательница наша своих родственников ищет, – пояснила Ташка.

И, отхлебнув киселя, прикрыла глаза,

– М-м, вкуснотища!

– Возьмёшь банку маринованных огурчиков и пачку конфет, – велела родительница.

– Ну, ма!

– Не ма́кай! Отвезёшь как миленькая! И привет Зинаиде Васильевне передавай, сколько времени не виделись.

Глава 5. «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать…»

Ташка недовольно кивнула, ехать с таким грузом не хотелось. Впрочем, подумав о том, что оттягивать руки тот будет только полпути, она повеселела. Быстро вымыв посуду, остаток суток провела за чтением, пока не уснула. Смотреть телевизор не было ни сил, ни желания.

С утра в архиве посетителей было немного. На приёме работали две сотрудницы в хлопковых синих халатах. Миловидная девушка с иссиня-чёрными волосами, «японка что-ли?» – подумала про неё Ташка, и стройная пожилая женщина с весёлыми карими глазами, которая искренне обрадовалась, увидев посетительницу.

– Наташенька, привет, дорогая!

– Доброе утро, Зинаида Васильевна! – улыбнулась Ташка, передавая пакет, – Это вам от мамы.

– Ой, как неудобно! Передавай ей большое спасибо!

– Обязательно! А я к вам за помощью.

– За какой?

Ташка опять пересказала версию о преподавательнице, разыскивающей родственника по адресу на старом конверте.

– Что за адрес?

– Анна Геннадьевна говорит, там написано было мелко не разобрать, что-то типа Толово.

Зинаида Васильевна подумала и хмыкнула,

– Дел-то куча, тут рядом совсем. Иди сюда! – она приглашающе махнула рукой. Подошла к своему столу, и набрала запрос на компьютере.

– Смотри, – показала она на карту, раскрывшуюся на всю ширину экрана

Ташка вопросительно подняла брови, и проследила за пальцем маминой подруги.

– Не Толово, а Никитолово, небольшой посёлок. Недалеко от Грузино и Куйвози. Входил в состав Гарболовского сельсовета. Гарболово, значит, – кивнула своим мыслям Зинаида Васильевна. – Примечательное место.

– Чем?

– Там братское воинское захоронение, – пояснила она, щёлкая клавишами. – После войны в Куйвозово и окрестностях было много воинских кладбищ. Потом останки погибших стали перезахоранивать в большие братские могилы. В Гарболово захоронено много бойцов и офицеров. Кто погиб, кто уже в госпиталях умер. А во время самой войны там находился штаб одной из дивизий, воевавшей в составе Ленинградского фронта. Так и передай своей учительнице, если интересно, может съездить на выходных.

– Ага, спасибо, сегодня и передам, – заверила Ташка. – Мне пора, а то на пару опоздаю.

– Беги давай! Спасибо, что навестила. И матери спасибо передай!

– Обязательно! – подтвердила девушка и заторопилась. К третьей паре она уже не успевала.

Высоченная белая дверь обиженно скрипнула от рывка Ташки, и приоткрылась. Уже объявившая тему лекции Эльмира Закировна обернулась, и поморщилась.

– Щукина? Рада видеть, проходите, садитесь, только не шумите. Итак, мы остановились на том, что в XVII века Европа становится центром культурной жизни. Отчасти это связано с развитием мореплавания, торговли. Из курса истории вы должны помнить, что именно в те времена Северную Америку вслед за торговцами начали обживать европейские колонисты.

Проходя по центральному проходу, Ташка принципиально не заметила свободного места рядом с Глебом. Кстати, интересно, куда подевался его дружок? Пройдя почти в самый конец, она ощутила, как её кто-то дёрнул за рукав свитера. Обернувшись, увидела Карину, которая призывно махнула, указывая на свободный стул.

– О, спасибо! – шёпотом обрадовалась Ташка, присаживаясь и вытаскивая тетрадь из рюкзака. – А ч-чёрт, ручка не пишет, замёрзла! А карандаш нам на что, ха!

– Щукина, потише, – тоном недовольной королевы-матери попросила Эльмира Закировна. – Пишем дальше, студенты. XVII век не получил в истории такого яркого названия, как Возрождение, или Просвещение, тем не менее в развитии культуры это несомненно новая эпоха.

– Вот шпарит, – уважительно сказала Карина, сокращая слова. – Интересно, за ней хоть кто-нибудь успевает записывать?

Ташка мотнула головой, ставя очередной условный знак в тетради.

– Проверено уже, – сообщила она пианиссимо. – Все наши потом её лекции расшифровывают. Ей бы в разведшколе преподавать.

Карина фыркнула и закрыла рот ладошкой. Эльмира Закировна на неё покосилась, но проскрипций не последовало.

– А чего ты сегодня такая встрёпанная, проспала?

– В этом нет ничего ужасного, – прошипела Ташка, согнувшись над тетрадью. – У нас метро закрыли, станцию ремонтируют.

– Понятно, автобус?

– Причём я в него еле влезла, много было желающих.

Карина сочувственно кивнула.

С третьей парты с преподавательницей заспорил Глеб,

– Вот вы говорите, что в основном барочное настроение – это ощущение непрочности, зыбкости и суетности. Но, если верить тем барочным текстам, которые я успел прочесть, копаясь в библиотеке, они очень даже радостные. Там, насколько я понял, прославляется жизнь. Взять хотя бы английскую поэзию. Того же Джона Дона.

– Именно! – подняла палец педагогиня, улыбнувшись старательному студенту. – Запомните, – обратилась она к группе, – барокко не знает золотой середины, в нём соседствуют яростный бунт и абсолютное смирение, аскетизм и чувственность.

– Блин, я обожаю Глебушку, – заявила Карина, когда по просьбе Эльмиры Закировны тот стал пересказывать то, что прочёл в библиотеке. – Хоть бы он подольше болтал.

– У него, в отсутствие Ильи, гражданская сознательность проснулась, мозги заработали, – ядовито заметила Ташка.

– Ой, да ты же не в курсе, – подруга захихикала.

Ташка повернулась и вопросительно приподняла бровь.

– Он Илюхе морду набил.

– Ты шутишь? Этот рохля! Да он и драться-то, наверное, не умеет, хотя…

Ташка передёрнула плечами.

– Попытался набить, – поправилась Карина, – так точнее. Один раз двинул Игорьку по сопатке, получил от него, конечно. Но, по-моему, мозги Глеб своему приятелю на место поставил, сегодня тот ни на одной паре не был.

– В смысле? У нас же всего две пары.

Карина покрутила пальцем у виска, – не сегодня же! Через неделю!

Ташка икнула.

– Конспекты дать? – понятливо спросила подруга.

Обречённо кивнув, её визави схватилась за голову.

«Ничего себе, коленкор, от обычного письма так крыша поехала».

«И часто, ты обычные письма с просьбой о помощи с пола подбираешь?» – ехидно поинтересовался внутренний голос.

«Та девушка с фотографии, там что-то не так. Глеб же пытался меня предупредить, а потом повёл себя… неадекватно. Это как надо тронуться, чтобы пытаться Илье морду набить? Он же в армии служил! Если верить его трепотне».

«Ну наконец-то мозги на место встали, не прошло и года», – проворчал внутренний нахал.

«Знаешь, что…»

«Знаю! Конспекты спрячь, умница! Успеешь ещё обо всём подумать после уроков», – голос замолчал.

Протянув подруге плитку шоколада, купленную с утра, Ташка заверила, что конспекты вернёт уже завтра.

– Так завтра воскресенье, – удивилась подруга.

– Дел-то, до твоего дома прокатиться. У вас домофон есть?

– Сейчас нет, меняют, – кивнула Карина.

– Ну вот, значит, звякну тебе с утра, выйдешь и заберёшь.

– Лучше брось в почтовый ящик, заберу вместе с газетами, с утра поспать хочется, – попросила подруга.

– Договорились.

Переписывание конспектов заняло почти весь вечер. Ленивая Карюха не утруждала себя подробным расписыванием, в её записях была куча сокращений. Разобравшись с этим, Ташка потянулась, зевнула и посмотрела на громко тикающий будильник. Десять часов, однако! Но нужно было решить ещё одну задачу. Ташка включила ноутбук, и посмотрела интересующую её информацию. Ага, ну всё ясно! В дверь постучали, Ташка оглянулась, на пороге стояла мама.

– Ты спать собираешься, полуночница?

– Сейчас, – сладко потянулась Ташка, – смотрела, как завтра добраться до места встречи.

– Куда-то собираетесь?

– Да, договорились с девчонками, в Гарболово съездить, погулять. Вот электрички смотрела.

Мама фыркнула.

– На кой вам электрички? Туда от Девяткино автобус бегает. Со мной женщина оттуда работает, почему знаю. Она говорила, что на дорогу всего полчаса уходит. Жаловалась правда, что они всегда битком набиты.

– Не, – помотала головой Ташка, – автобус не вариант. Лучше уж мы спокойно на электричке до Грузино, а оттуда придётся автобусом. Десять минут в толчее уж как-нибудь потерпим.

– Во сколько вы встречаетесь?

– На вокзале? Договорились в десять, чтобы не в самую рань.

Мама подумала и кивнула каким-то своим мыслям,

– Я тебе бутерброды сделаю. Вас сколько будет?

– Пятеро. Мам, только не делай на всю компанию, я тебя умоляю! Девчонки с собой наверняка, что-то брать будут.

– В большой компании бутерброды лишними не бывают, – не согласилась мама.

– Мам!

– Цыц, а то ещё термос с кофе с собой потащишь! – пригрозила мать.

– Ты невыносимая!

– Физкультурой надо заниматься, руки тощие, как две макаронины, выключай ноутбук и брысь в ванну!

Ташка возвела глаза к потолку, ткнула кнопку выключения и поспешно выскочила из комнаты, чтобы мама не заметила её ликующую улыбку.

Глава 6. Медиум?

Выйдя с кучей других пассажиров из переполненного вагона на площади Ленина, Ташка облегчённо вздохнула. Но стоило посмотреть в сторону неторопливо от сознания собственной важности ползущего эскалатора на людскую очередь, как её словно иглой прошил запоздалый страх.

«И куда я лезу? Взрослость свою доказать захотела? В историю с ожившей фотографией поверила? Да, меня разыграли, как … лохушку последнюю», – вспомнила подходящее слово Ташка.

«Нехилый такой розыгрыш, – поддакнул внутренний голос, – и бумагу состарили, так что не придерёшься. И адрес попросили пером написать. Очевидно, директора, потому что ваш набор каллиграфии не учили. Тебе не кажется, что у тебя мания величия? Хочешь сказать, что тебя разыгрывают преподаватели?»

«Что ты предлагаешь?»

«Для начала успокоиться и позвонить подругам, пока ещё есть время, чтобы они прикрыли тебя перед мамой. Случись что, она же их обзванивать будет».

«Точно», – Ташка внезапно успокоилась и пошла на эскалатор. В вестибюле она нашарила в карманах джинсов мобильник. Первой позвонила Саше и намекнув, что едет на прогулку с молодым человеком, попросила в случае чего прикрыть перед мамой.

– Сделаю, только ты там поосторожней, в общем, лады?

– Обещаю, всё будет в порядке, – заверила Ташка. Сашка хмыкнула и отключилась.

Почти такие же предостережения она услышала от Люды и Вики. А Карина просто сказала:

– Удачи, Таш! Проверь своего донжуана на вшивость. Если полезет – сам козёл! Будет возможность – звони.

Ташка с облегчением пообещала и повесила трубку.

Войдя в тамбур электрички, чуть не прослезилась от никотинового амбре и поспешила пройти в вагон, где с облегчением плюхнулась на свободную скамейку, выбрав местечко у окна. Пакет с приготовленными мамой бутербродами для «девочек» она поставила в ногах и порадовалась правильности своего решения, когда рядом с ней села бабулька в тёмно-синей куртке, из-под которой выглядывала серая юбка до пят, а вокруг головы была плотно повязана косынка. Её морщинистый нос оседлали роговые очки. Смерив девушку придирчивым взглядом, старушенция, сопя, стала размещать на сиденье и под ним объёмистые сумки. Самую широкую, кожаную она плюхнула рядом с Ташкой. По вагону поплыл запах удобрений. Ташка сморщила нос и задержав дыхание, вежливо обратилась к попутчице:

– Простите, не могли бы вы это переставить?

– Куда это? – упёрла руки в боки бабка. – Не ндравится, поищи себе другое место, фря!

– Слышь, мать, – прогундосил, старательно дыша ртом, плечистый мужчина в спортивном костюме, сидевший напротив в компании друзей с рюкзаками. – Ты б себе сама другое место поискала! Возле тамбура, ага. А я помогу. Мы тут твою вонь нюхать не нанимались!

Остальные пассажиры с противоположной лавки одобрительно загудели.

– Да как же это, – всплеснула руками старушенция, – там местов нету, а за билет уплочено, мне ехать далеко.

– Щас будут, – пообещал мужик, – и внезапно рыкнул, подкрепив своё требование непечатным ругательством, – а ну, меняйся!

– Ишь, шустрый какой, – не испугалась бабка. – Сам проваливай, тля зелёная!

К месту ссоры уже спешил проводник, в новеньком синем кителе.

Он отважно прервал самозабвенно сварящихся пассажиров:

– Гражданка, предъявите билет!

Внимательно изучив выданный ему талончик, прикрывая нос рукой, кивнул на сумки:

– Что везёте?

– Дак это, удобрения, значит… Прикупила, для огорода, – пояснила смиренным тоном бабка.

– Ясно. Вам придётся пересесть ближе к выходу.

– Там местов нету! – старушка воинственно шагнула вперёд, её очки сверкнули.

– Я договорился с пассажирами, они согласны поменяться, – не испугался проводник и посмотрел на мужчину и его компанию,

– Помогите бабушке! Если что, я в соседнем вагоне.

– Вот это дело! – мужчина от души пожал руку проводника.

Двое из его приятелей, стараясь не дышать, уже подхватывали бабкины сумки, а третий открывал окно.

Ташка с наслаждением вдохнула свежий влажный воздух, ворвавшийся в окно, и ощутила каплю на своей щеке. Кажется, снаружи шёл дождь.

С другого конца вагона доносилась воркотня старушенции, но это уже никого не волновало. Соседями девушки теперь были широкоплечий подтянутый мужчина в чёрной косухе и дымчатых очках, а рядом с ним сидели молодая мать с дочерью. У малышки на коленях лежал раскрытый журнал. Рыженькая девчушка водила пальчиком по журналу, где был нарисован лабиринт и старательно искала выход. Мама что-то читала в планшете, искоса посматривая на малышку. Улыбнувшись им, девушка перевела взгляд за окно. Там мелькали телеграфные столбы, ощетинившиеся кустарники, меж которых, сиротливо подняв к небу голые ветви, стояли белоствольные берёзы. Дождь убаюкивал. Но памятуя о том, что в электричке лучше бы не дремать, если нет надёжных попутчиков, которые бы следили за вещами, она вслушалась в стук колёс и попыталась поймать ритм. Колёса стучали, словно проговаривая: