Путешествия Дариана Лиски

«Это же брачная церемония», – подумал Дариан, вернувшись в настоящее и почувствовав жар в теле. С тех пор как он увидел Мару-Эль, больше половины его мыслей и ощущений было связано с ней.

– Это вероятное будущее, можешь поменять его, – заговорила сфера, продолжая показывать счастливых молодых людей.

Дариан дотронулся до сферы, и картинки исчезли. Недолго постояв, он вышел наружу. Девушка ждала его и, увидев, опустила глаза. Сквозь облако красота ее лица вырисовывалась так же ярко.

– Увидел интересное, заслуживающее твоего внимания? – спросила она и, не дожидаясь ответа, сказала, почти повторив слова сферы: – Впрочем, ты можешь поменять вероятность сгущений, если они тебе не понравились.

Дариан улыбнулся.

– Сфера показала мне вдохновляющие картины. В будущем я доволен. И нам надлежит познакомиться поближе, я буду твоим частым гостем, Мару-Эль. Не возражаешь?

– Я всегда буду рада видеть тебя, – девушка пристально посмотрела на Дариана.

– Что показывала сфера будущего для тебя? – так же, не отрывая глаз от Мару-Эль, спросил он.

– Я никогда не посещала ее. Не хочу огорчиться при картинах, которые могут меня не устроить.

К ним подплыла поющая рыбка и мягко обвила их длинным хвостом.

– Хочешь поплавать еще? – спросила Мару-Эль.

– Как пожелаешь, – Дариану хотелось находиться рядом с ней, и место не имело значения.

– Тогда наверх, остальные красоты посмотрим позже, – отчего-то заторопилась девушка, как будто ее что-то смущало.

Рыбка, соединив пару в единое целое, вынесла их на поверхность.

В это время родители и Рене, превратив часть озера в ледовый каток, сменив одежду, танцевали на коньках. Ресэли часто падал на лед, дамы смеялись, помогая ему подняться.

– Девочки меня утомили! – охал Ресэли и громко смеялся, отчего на его глазах появились слезы. – А как ты, Дариан? Не утомила тебя моя дочурка?

– Она не может утомить меня. Чудесное озеро. Подозреваю, что не смогу заснуть от полученных впечатлений!

Ресэли сделал один оборот вокруг своей оси и вновь приземлился на лед. Снова все рассмеялись.

– Идемте, идемте, я не позволю бесцеремонно смеяться надо мной, – поднимаясь нарочито медленно и неуклюже, проворчал Ресэли. Дамы старались сдержать смех, но у них ничего не получалось.

– Да, да, папа. Займемся чем-нибудь более спокойным. Милар, в беседку нас, пожалуйста, – произнесла Рене, быстрее всех став серьезнее.

Поменялись их одежды, и Рене в своем голубом прозрачном платье, низко склонившись у воды, спросила:

– Вы присоединитесь к нам? Или будете жить на поверхности воды, окутанные рыбьим хвостом?

Мару-Эль похлопала рыбку и та выпустила их. Дариан, вздохнув, нехотя разомкнул объятия, вспоминая картины будущего, показанного сферой.

После прогулки по озеру они переместились в дом. Когда Ресэли спросил у Дариана, что они видели на дне, тот смутился, но Мару-Эль ответила за него.

– Я показала Дариану всего лишь две сферы. Сферы событий прошлого и будущего. Но не будем говорить об этом. И даже я не знаю, что Дариан увидел в сфере будущего, и выбираю не знать.

– Хорошо. Я очень любопытен, но в данном случае умерю свой интерес, – не огорчаясь, сказал Ресэли. – Предлагаю посмотреть фильм-реальность, что пожелает наш гость.

Дариан же предоставил выбор Мару-Эль. И они слушали музыку ручья и птиц. Потом Дариан с Мелонией играли в шары на трех параллельных плоскостях. И так, по-семейному, подкрался вечер. Все вновь спустились в сад, и на этот раз стол расположился на одной из тарелок, висевшей в воздухе. Светило медленно скатывалось за горизонт, оставляя за собой красно-оранжевые полосы. На небосклоне уже появились яркие звезды. Рене заказала теплый ветер, и мягкие волны воздуха нежно забегали по лицам и волосам сидящих. На ужин подали материальные программы лосося с баклажанами и лимоном, сливочный крем и ягодный сок.

– Одно из моих любимых блюд, – Дариан расцвел в улыбке. – Вы вспомнили семейный фильм?

– Да. Все сделано верно? – спросила Мелония.

– Все безупречно! Я в восторге! Мои родители путешествуют, а когда я один, то забываю о том, чего бы мне хотелось поесть. И, конечно, обменник материализует только то, что необходимо моему организму, не задумываясь о моих вкусах.

– Забота о здоровье входит в основные функции обменника, все остальное вторично, включая предпочтения в еде.

– Вы правы, Мелония, – Дариан с удовольствием принялся за ужин, вспоминая вечера с родителями, не забывая при этом бросать взгляды в сторону Мару-Эль.

Тарелка, и снизу, и сверху заросшая мягкой зеленой травой, по кругу которой росли маленькие деревца с широкой кроной, едва достигавшие колен Дариана, медленно кружилась, огибая пирамиду Миларов, постепенно поднимаясь все выше и выше. Потом, достигнув пика строения, она, так же медленно кружась, опускалась вниз. Дариан заметил свой дом, еще две соседские пирамиды, и здесь, наверху, в бледном свете звезд, уже был заметен луч, рассекающий небо вдоль. Юноша видел его впервые, так как путешествовал на Сезоре только днем, но по виртуальным картинам он знал, что это след невидимой стены, разделяющей жизнь лиловых и оранжевых.

Время пролетело незаметно, и приятный ужин, проведенный в обсуждении новых книг, появившихся в обменнике, закончился. Пассажиры покинули летающую зеленую тарелку.

– Оставайтесь у нас ночевать, Дариан, мы будем рады, – предложила Мелония.

– Да, просторная комната в твоем распоряжении, – поддержал супругу Ресэли.

– Благодарю вас. Но мне пора, хотя кроме лошадей и птицы меня никто не ждет, я все же отправлюсь в пирамиду Лиски.

Дарианом овладели смешанные чувства. Ему хотелось находиться рядом с Мару-Эль так сильно, что щемило в груди, но в то же время не терпелось поговорить с обменником, а в доме Миларов этот разговор не представлялся ему уместным.

– Как пожелаешь, Дариан. Но мы ждем тебя завтра. А твоя лошадь пусть останется у нас, – улыбаясь, сказал Ресэли.

– Я давно не проводил время так прекрасно, и нахожусь под впечатлением от сегодняшнего дня, – Дариан говорил это всем, но смотрел только на Мару-Эль. – Я приду к вам завтра, не сомневайтесь. Возможно, я еще вам надоем, и вы перестанете меня пускать.

Милары дружно рассмеялись.

– Очень и очень маловероятно, – ответила за всех Мару-Эль. – Я провожу тебя к телепорту.

Дариан пожелал всем оставшимся доброй ночи, и пара направилась в комнату для перемещений, которая, как и у всех лиловых, располагалась под пирамидой. Вдыхая свежий ночной воздух, они медленно спустились по черной мраморной лестнице. Мару-Эль открыла дверь, комната осветилась фиолетовым светом.

– Я буду ждать тебя завтра, – Мару-Эль коснулась губами его щеки, Дариан поймал ее маленькую ладонь и поцеловал.

– А я буду здесь с первыми лучами. Ммм… Хотя все-таки спрошу у обменника. Предупреди Милара о том, чтобы он сообщил мне время, когда вы пробудитесь.

– Ты будешь знать минуту, когда все поднимутся, – с улыбкой заверила Мару-Эль.

Дариан встал в овал небольшой кабинки, набрал координаты на треугольном выступе и почти в то же самое мгновение оказался в такой же комнате.

Глава 3

Он нажал на кнопку, овальная кабинка выпустила его, здесь на стене бежала надпись: «Семья Лиски». Дариан вздохнул, вышел из комнаты для телепорта, преодолел ступеньки, ведущие наверх, и отправился навестить Сезора и конюшни. Контролировать животных не было надобности, обменник поддерживал программы ухода и заботы. Но Дариан любил и лошадей отца, и свою птицу, и каждый вечер навещал их. Увидев его, Сезор радостно замахал крыльями и даже попытался что-то пропеть. Юноша лишь погладил его в задумчивости, и, набрав горсть злаков, поднес руку к его клюву. Птица, почувствовав настроение хозяина, стала медленно клевать корм. Примерно десять минут Дариан провел со своим любимцем, а лошадей в этот раз и вовсе оглядел мельком и отправился на вершину своей пирамиды.

Его дом был несколько меньше, чем у Миларов. Здесь чувствовался тонкий вкус, но не влечение к роскоши. Пирамида, также выстроенная из горного хрусталя и гранита, по программе меняла цвета. На ночь Лиски оставлял прозрачный верх, и Дариан, спавший там, любовался звездным небом. Внутренние стены дома также были отданы во власть обменника, и он разрисовывал их, ежедневно меняя изображения. Картины, что рисовал Дариан, не получали материального воплощения, а лишь появлялись и исчезали то в одной, то в другой комнате. Гранитный пол, покрытый толстыми коврами, имитировал белые облака. Пожалуй, некоторой блажью Дариана, он и сам так считал, был водопад, имеющий такую же высоту, что и пирамида, и начинающийся там, где располагался обменник.

Дариан поднялся на лифте на самый верх пирамиды, где почти у всех семейств лиловых находился круглый стол с висящей над ним сферой. Юноша опустился в кресло, стоявшее рядом со столом.

– Лиски, я хочу поговорить с тобой.

Сфера слегка покачалась в воздухе, открыла прозрачный экран, в котором показала большой глаз, и ответила:

– Да, Дариан, слушаю.

– Лиски, пожалуйста, прими человеческий облик.

– Конечно. Кого ты хочешь видеть перед собой?

Дариан задумался. Ему уже снова хотелось видеть перед собой Мару-Эль, но не хотелось разговаривать с ее обликом на тему, волнующую его. Потом он подумал о родителях, но Лиски перебил мысли человека.

– Дариан, самое лучшее для тебя на данный момент увидеть самого себя. Извини, что вмешался в ход твоих размышлений.

– Да, ты прав. К себе самому я отношусь строже всего. Прими мой облик, Лиски.

Сфера покружилась и плавно перетекла в кресло, стоявшее напротив Дариана. Юноша посмотрел на свое отражение. Густые, слегка волнистые, каштановые волосы мягко падали на плечи, глубокие светло-карие глаза смотрели твердо, но доброжелательно. Прямой, чуть длинный нос гармонировал с четко очерченными губами. Высокие скулы и правильный овал лица делали Дариана красивым мужчиной. У него, как и всех лиловых мужского пола, была стандартная фигура: широкие плечи, узкие бедра и стройные ноги.

– Спрашивай голосом, Дариан. Или я так и буду слушать мысли? – спросило отражение его голосом.

– Я провел удивительный день. Впрочем, ты все знаешь, зачем рассказывать. Для меня другое странно. Они мои соседи, а я впервые увидел их только сегодня. Да, расстояние не имеет никакого значения, но все-таки… Почему меня влечет к Мару-Эль? Я встречал много красивых женщин. Все лиловые восхитительны. Но мне никогда не хотелось быть с кем-то рядом навсегда после нескольких минут, проведенных вместе.

Лиски вздохнул.

– Сначала про Мару-Эль. Влечение объясняется на генетическом уровне. Ваши тела подходят друг другу…

– Лиски, – Дариан покачал головой, – я знаю это. И ты знаешь, что я знаю. Можешь сказать что-то еще? Я могу посмотреть гены Мару-Эль?

– Нет, Дариан. Информация о ее генетическом строении не внесена в обменник.

– Почему Милары почти не вносят информацию?

– К сожалению, не могу ответить на этот вопрос.

– Лиски, отчего так? Ты знаешь все о ней, о ее семье независимо от того, вносят они официально данные или нет, но не можешь мне рассказать.

– Дариан, дорогой, я всего лишь думающий и наблюдающий обменник информации. И я обязан уважать выбор каждого лилового. Конечно, я могу дать совет, но не более того, исходя из той информации, которой располагаю, думая о каждом лиловом. Да, я все знаю о них, и даже то, о чем сейчас думает Мару-Эль, но как я могу тебе это рассказывать, если она не желает делиться этим. Подразумеваю, официально.

– Хорошо. Расскажи мне внесенную информацию об их семье.

– Информация о дате рождения Мелонии не внесена. Ресэли семьдесят восемь лет, Мару-Эль двадцать три года, Рене девятнадцать. Не внесена ни одна генетическая карта членов семьи. В той пирамиде, которую ты видел, Милары живут двадцать пять лет. Все остальное ты знаешь: кто чем занимается, и кто что любит. Все то, что они сами внесли в базу моих данных.

– Очень мало. Они необщительны?

– Не могу дать оценку сравнения, так как не имею точки отсчета в данном вопросе.

– Прекрасно, – Дариан устало посмотрел на обменник, в его обличье свободно расположившийся в кресле. – Что ты можешь сказать о сферах, увиденных мной на дне озера?

– Им несколько тысяч лет, они созданы по проекту одного из предков Мелонии. И все. Это официальная информация на сегодня – лишь констатация факта, что они существуют. После купания в озере ты знаешь о них больше, чем остальные жители планеты, исключая семью Миларов, разумеется. Не хочешь поведать миру лиловых о свойствах сфер и о том, что ты испытал?

– Лиски… Если этого не захотели собственники и изобретатели, то как могу это сделать я? Вряд ли так будет этично с моей стороны, ты согласен со мной?

– На все твой выбор, и я уважаю его, – ответил обменник.

– Как с тобой бывает сложно, – вздохнул Дариан. – Скажи мне, то, что я видел в сфере, показывающей мое будущее…

Он помолчал и продолжил:

– Хорошо ли это?

– Дариан, у каждого свой путь и свое видение, что хорошо и что плохо. И тебе выбирать. Я не могу сделать за тебя тот или иной выбор. Но ты знаешь, иногда нужно взлететь, чтобы понять, где ты, а иногда упасть, чтобы вновь научиться летать. И хорошо это или плохо… Ты всегда идешь туда, где тебе нужно быть.

– Ты мне так и не ответил, почему я только сегодня познакомился с Мару-Эль, – Дариан чувствовал, что обменник уходит от основной темы разговора и не хочет делиться точными данными.

– Но ты ведь еще многим не интересуешься на этой планете. Значит, пришло время познакомиться с семьей Миларов. Наступит другой час, и ты откроешь другие секреты мироздания.

– Да, ты прав. А почему моя мама никогда не упоминала имя Ресэли… Впрочем, оставим это. Еще один вопрос. Я заметил, что Милары живут окруженные материей и программами, на которые должно тратиться большое количество энергии, – Дариан вопросительно посмотрел на обменник.

Его двойник молча сидел в кресле, и тогда Дариан, понимая, что его мысли почему-то не хотят озвучить, продолжил:

– Уверен, одному обменнику такое не под силу. Что происходит у Миларов? Как один источник энергии может справляться? Что ты делаешь там? Я имею в виду, конечно, не тебя, а обменник Миларов, но ты что здесь, что там, ты же один и тот же. В этом доме я называю тебя Лиски, в доме Мару-Эль – Миларом, но сущность твоя не меняется. Ты везде один и тот же.

– Обменник Миларов синтезирует энергию в таких же количествах, что и другие, – ответил Лиски.

– Ммм… Но я не рискну просить у тебя такого изобилия возможностей, новшеств, материи, потому что ты не успеешь сделать так много, тебе необходимо время для переработки энергии.

– В мою официальную базу данных занесена информация о существовании на планете других возможностей синтеза энергии в целях последующего ее использования, – обменник посмотрел на Дариана и спросил: – Рассказать подробнее?

– Расскажи хотя бы об одном виде. А я думал, лишь ты являешься переработчиком и поставщиком энергии в мире. Ты прав, – Дариан рассмеялся, – я почти ничего не знаю.

– Недалеко от стены, разделяющей земли лиловых и оранжевых, на небольшом возвышении расположен круг, он начинает вращаться, если на него встанет человек. Возвышенность забирает энергию человека и трансформирует ее под свои цели. Такое часто можно встретить в менее развитых мирах. Но в нашем мире это редкость. Для заботы о человеке на этой планете был создан я. На мне лежит эта обязанность. Возвышенность создана для того, чтобы любой житель планеты, встав на нее и отдав часть энергии, смог почувствовать, какова жизнь там, где, к примеру, меня нет.

– На чьей земле круг? – заинтересовался Дариан. Он слушал рассказ, затаив дыхание.

– На земле лиловых. Оранжевые живут без меня, они имеют хорошее представление о том, как легко потерять энергию и как сложно ее добыть. Круг им не нужен.

– Я никогда не спрашивал у тебя… И хочу услышать ответ на вопросы…

Лиски, казалось, разглядывал глаза собеседника, тогда Дариан продолжил:

– Для чего на планете раса оранжевых? Почему они отличаются от нас по образу жизни, но в то же время мы и они – люди со схожими генетическими картами?

Лиски, неожиданно для Дариана, казалось, задумался, потом, немного растягивая слова, как иногда делал юноша, ответил:

– На этот вопрос ты сам найдешь ответ. На данный момент я ничем не могу тебе помочь. Возможно, позже…

– И правда, что бы я без тебя делал? – Дариан вздохнул. Он всегда чувствовал благодарность к обменнику, но сейчас был огорчен.

– Дариан, я обязан заботиться обо всех жителях и должен уважать выбор каждого даже в том случае, если мне в нем что-то не совсем нравится. И ответ на твой вопрос я не могу уместить в несколько предложений, – загадочно высказался обменник.

– Лиски, Лиски, как же жить? Ты везде на этой планете, ты знаешь, что происходит на ней каждую секунду, и даже сейчас ты знаешь, кто о чем думает, что делает. Откуда ты…

Обменник улыбнулся губами Дариана и ответил:

– Порождение разума. Я много раз говорил тебе об этом.

– Хорошо, хорошо, – Дариан почувствовал усталость, легкая сонливость подкрадывалась к нему. – Это твоих мыслей результат? – спросил он у обменника. – Я думал, что не смогу уснуть сегодня.

– Я обязан заботиться о твоем здоровье, – невозмутимо напомнил Лиски, – тебе необходим сон. Завтра я скажу, когда Милары будут готовы к встрече с тобой. Мару-Эль уже предупредила меня.

– Спокойной ночи, Лиски. Приятных трудов.

Дариан встал с кресла. Из стены выкатилась большая кровать, одежда на юноше растворилась в воздухе, и он почти без сил опустился на свое ложе, как всегда, устремив взгляд на звездное небо.

– Спасибо за все, Лиски. Я даже не представляю, как может выглядеть жизнь без тебя.

Сфера, уже повисшая в воздухе, нежно ответила:

– Тебе и не нужно представлять. Я всегда рядом. Спокойной ночи, Дариан.

Глава 4

Утром он проснулся с первыми лучами, упавшими на пирамиду. Через минуту аморфный принес воду и фрукты. Сфера безмолвствовала.

– Еще не пора? – спросил ее Дариан.

– Нет. У тебя есть около двух часов.

– Что ж, поплаваю в океане, – несколько разочарованный таким ответом, Дариан попросил одежду.

Его окружило облако атомов и на нем появились шорты и майка.

– В эти часы самая лучшая для тебя вода в Белом океане, на побережье Высокой скалы. Разумеется, если пожелаешь, то можешь выбрать другое, – сказал Лиски.

– Благодарю, но нет. Если сегодня хорош Белый, значит, буду плавать в Белом. Незачем греть для меня другое место или, наоборот, охлаждать. Я берегу тебя, Лиски, – смеясь, заверил Дариан. – Кстати, вчера ты рассказал мне про круг, но так и не прояснил ситуацию с энергией у Миларов.

– Дариан, твоя мама тоже не вносила всю информацию, которой обладала и которой другие лиловые могли бы воспользоваться. И ты осведомлен об этом. Точно так же и другие люди имеют возможность вносить только то, что желают.

– Лиски, я просто любопытен. Да, знаю, возможность и выбор. Все люди имеют на это право, – вздохнул Дариан и, попрощавшись со сферой, вышел из комнаты.

В помещении телепорта он ввел координаты дома одного из своих друзей и оказался на берегу Белого океана. Час был ранний, и Дариан, не став никого будить в доме, сразу вышел на побережье. Немного поиграл с теплыми волнами, которые с нежностью накатывалась на него, поговорил с людьми, вставшими пораньше, чтобы позаниматься спортом, и, окунувшись в чистейший водоем, поспешил в дом Миларов. Дариану не терпелось увидеть Мару-Эль, и вот он уже в подземной комнате телепорта.

Юноша взлетел по ступенькам, и перед ним предстала удивительная картина. Рядом с озером был возведен огромный аквариум. В нем плескались четыре дельфина, показывая Мару-Эль игры с геометрическими фигурами и напевая ей мелодии. Мару-Эль, сидя на летающей зеленой тарелке около самого верха аквариума, играла на дудочке. При приближении Дариана девушка обернулась и, отложив музыкальный инструмент, широко улыбнулась. Тарелка начала медленно спускаться.

– Доброе утро, Мару-Эль! – Дариан лучился счастьем, но не мог скрыть удивления. – Как Милар смог сделать такое за ночь?

– Здравствуй, Дариан. Это я помогла ему, – со смехом ответила Мару-Эль, – мы ведь оба с тобой любим воду. Но просмотрев карты, где бы мы могли поболтать с дельфинами и побыть наедине, я расстроилась, на сегодня такого места не было. Использовать виртуальность не захотела. И поэтому попросила аквариум. Не океан, но мы здесь вдвоем. Мама, папа и Рене на другом материке, в горах. Я закрыла телепорт, так что к нам никто не попадет, разве кто на лошади попытается, – последние слова Мару-Эль произнесла с теплотой, бархатно рассмеявшись.

– Мару-Эль, благодарю за такую заботу. Я только что с океана. У меня есть небольшое морское судно, можем покататься на нем.

– Прекрасно. В следующий раз ты пригласишь меня, и я с удовольствием соглашусь, а теперь наступай на тарелку, полетим наверх, поговорим с дельфинами. Не пропадать же трудам Милара, – весело уверила Мару-Эль.

Зеленый летающий сад доставил их к самой поверхности воды. Дельфины же, до этого спокойно слушавшие музыку, забеспокоились и заметались по аквариуму, когда пара захотела выйти на воду.

– Как странно… Что с ними? – удивился Дариан. Дельфины обожали его, и как только он погружался в воду, начинали играть с ним без приглашения. – Откуда они? – спросил он.

– С ближайшего от нас моря. Думаю, они слишком малы, потому так взволнованы, – девушка выглядела сконфуженно. – Возможно, чуть позже они станут более игривыми. Я снова начну исполнять мелодии.

Тарелка поднялась выше, и Мару-Эль заиграла. Дельфины успокоились. Дариан залюбовался девушкой. Теперь, когда люди были далеко, морские животные выпрыгивали из воды и танцевали под музыку. Сегодня Мару-Эль, казалось, была еще краше, чем вчера. Светлая лиловая кожа мягко светилась в утренних лучах Светила, волнистые волосы, собранные наверх, открывали идеальной формы уши. Брови, чуть темнее цвета волос, слегка сходились на переносице, когда Мару-Эль играла на дудочке. Нежный звук мелодии, разносившийся над аквариумом, пьянил Дариана. Но он понимал, что может слушать Мару-Эль часами, даже если бы она совсем не умела играть. Хотя она делала это прекрасно, с великолепным слухом и чувством ритма. Девушка взглянула на него и, оставив инструмент, сказала:

– Я исполняю произведения с трех лет. Милар учил меня. Потом показывал, как сочинять музыку и понимать, как рождаются волны для наших ушей при соприкосновении материи. Ведь музыка звучит всегда и везде, просто при привычном способе восприятия мы ее не слышим.

– Ты и пишешь, и исполняешь изумительно. Почему ты не вносишь свою музыку в обменник? Если бы я услышал ее, то уже давно бы познакомился с тобой.

– Я считаю, что моя игра обыкновенна. Но ты прав, я могла бы поделиться своим творчеством с другими семьями.

Дариан улыбнулся:

– Тогда, независимо от того, открыт или закрыт телепорт, здесь будут лиловые. И на птицах, и на лошадях.

Мару-Эль тоже улыбнулась.

– Сколько бы людей меня ни окружало, я всегда буду уделять время тебе, когда ты рядом со мной.

Она склонилась над водой, тарелка чуть опустилась вниз, и дельфины вновь заволновались.

– Не понимаю, что происходит, отчего они так пугливы. Значит, необходимо отправить их в родной дом, а так хотелось поплескаться с ними, – печально вздохнула Мару-Эль.

– Не огорчайся, когда будем в море, встретим много дельфинов, и, надеюсь, те будут более смелыми, – Дариан удивлялся, он никогда еще не встречал столь пугливых животных.

Мару-Эль попросила завтрак, и через минуту аморфные принесли накрытый стол. На нем в стеклянных тарелках красиво, в ряд, лежали материальные программы устриц, в прозрачных прямоугольных чашках – молоко трех видов. Фрукты и цветы, связанные между собой в виде улыбки, плавали в воздухе возле молодых людей.

– Я же обычно ем быстро, рядом с Лиски, там, где просыпаюсь, – сказал Дариан, улыбнувшись цветам и фруктам.

– Ты спишь рядом с обменником?

– Да. Вид звездного неба настраивает меня на крепкий сон. И вечерами я много разговариваю с Лиски.

– О чем ты говорил вчера?

– О тебе. Лиски сообщил, что тебе двадцать три года, и что все остальное, что внесено о тебе официально, я уже знаю.

– Что еще ты хочешь узнать обо мне?

– Все, что ты можешь рассказать.

Мару-Эль отпила молока и заговорила.

– Эта пирамида для моих родителей была построена двадцать пять лет тому назад, когда они поженились. Фамилия Милар идет по линии отца. Ты знаешь, сколько ему лет, про возраст матери я ничего не знаю, она его скрывает. Ты слышал, как они познакомились. Почему так мало о нас известно… Ммм… О папе все-таки много информации, особенно о его работах. Мама же не любит рассказывать о себе. Иногда она посещает людные места, но это скорее исключение. Ее сердцу милее всего эта земля, – она взмахнула рукой, описывая круг, – в нашей семье гости – редкость. Мы – я и Рене – в этом похожи на маму и также предпочитаем уединение. Однажды в городе молодежи мы с ней задержались на одну неделю, впрочем, ночевать возвращались в нашу пирамиду. Рене пробовала писать картины в группе, я составляла ей компанию. Мы чувствовали там себя прекрасно, нас окружали потрясающие люди, но в одно утро, когда Рене дописала очередную картину, решили, что останемся дома. Ты посещал город, Дариан?