Сказки для недетей

– Если она вдруг проснётся – я умру от разрыва сердца!

Я представил себе, как тащу домой дохлого Витька, и пополз сам. По-пластунски. Залез в каморку, где ключи висят, а какой номер нужен – забыл. Вот балда!.. Взял наугад несколько, возвращаюсь – Витёк сидит, еле живой от страха. Вернулись мы обратно к нашей двери. Везение продолжается: подошёл-таки один из украденных ключей. Забрались в лабораторию, а там всяких склянок – тьма-тьмущая! И совсем огромные чаши, и канистры стеклянные, и прочее, чему я и названия не знаю. Витёк задумался:

– Что-то, я уж и не помню, чего брал…

Взяли мы тогда пустой коробок из-под бумаги, и штук десять пробирок туда сложили, из тех, что пробками были заткнуты. Больше брать побоялись: вдруг хватятся!

Кое-как пробрались обратно мимо вахты к выходу – двери наружные были всего лишь на задвижку изнутри закрыты. Вышли на улицу. Витька говорит:

– Нельзя открытым вход оставлять – кто-нибудь заберётся, и всё остальное утащит!

Мы тогда в звонок позвонили, там рядом кнопка была, и – дёру!.. Не знаю, проснулась вахтёрша или нет.

*****

Времени было ещё не очень много – около девяти вечера, и домой мы добрались без приключений. Смотрим: у подъезда на лавочке Светка сидит. Зла-а-ая!.. Рядом с ней – козёл на верёвочке. Смирный такой.

– Ага!.. – кричит Светка, нас завидев. – Вернулись, голубчики! Имейте в виду: я счётчик включила! Не расплатитесь теперь!..

– А мы и не собирались! – нахально заявляю я.

Светка растерялась:

– Вот не отдам вам козлёночка… – говорит. Но как-то неуверенно.

"Ага! Небось, попёрли тебя из дому вместе с козлом…" – думаю, а вслух отвечаю:

– Не больно-то он нам нужен. Можешь себе оставить.

И спокойненько шествуем мимо неё в парадное.

– Эй! – кричит Светка. – Вы куда? Стойте!..

– Гражданка! – казённым голосом нахально отвечает Витька. – Мы вас ваще не знаем!

Зашли с ним в лифт, и как начали ржать! Чуть животы не надорвали!.. Вы только не подумайте, что мы такие бессердечные, и решили на бедную девчонку спихнуть все проблемы. Просто не хотели при ней с водой заморачиваться, а то ведь растрезвонит на весь двор! Витькин папа тогда сразу вычислит, кто в их НИИ побывал. Если, конечно, там вообще заметят пропажу, – время ведь такое, что никому ничего не надо.

Закрылись мы с Витькой у меня в комнате и давай колдовать! Он в стакан налил воды из-под крана, добавил туда наугад жидкости из одной пробирки, карандашиком её пометил, и стал над стаканом руками водить и загробным голосом причитать:

– Обернись, Генка, человеком!.. Человек ты, Генка!

Попричитал так минут пять, и за следующую пробирку схватился. После третьей пробы я его остановил:

– Хватит пока! Пошли животное выручать, а то как бы Светка его в полицию не сдала.

Выходим во двор: темнота, пустая лавочка, – и ни души!..

Кинулись мы обратно. Тарабаним в Светкину дверь – все кулаки отбили. Сестрица её старшая нос высунула: чего, мол, хулиганите?..

– Нету, – говорит, – её дома. Наверное, в парке с подружками шляется, бессовестная… Увидите, скажите: мать чертей даст!

*****

Побежали мы в парк. Я-то – налегке, а Витька, как дурак, с тремя стаканами в коробке. Быстро идти не может – вода расплёскивается. Но кое-как добрались… А там народу много гуляет – и молодёжь, и пары постарше, – весна же! Зеленью молодой пахнет, на небе звёздочки подмигивают, в свете фонарей сверкают жидким золотом фонтаны, – хорошо! Бродим по дорожкам, ищем нашу козлокрадку… Смотрим, а в одном месте толпа собралась: плотно так люди стоят, смеются… Подошли поближе… Вот тебе на! Это же наша сладкая парочка концерт даёт!

Светка вся важная, пальцами щелкает:

– Кузенька! – медовым голоском. – Сколько будет два плюс два? – это она козла по-своему окрестила.

Тот ей в ответ:

–Ме! Ме-е! Ме… Ме!

Конечно, на такой вопрос даже Генка ответит.

Она опять:

– А сколько будет пять минус три?..

Генка мекает, Светка кланяется, – и непонятно, кто из них больше счастлив: то ли девица, то ли оборотень. Светка-то, понятно, чему радовалась: у её ног – картонка, а в ней – и мелочь, и бумажки. А Генка… Он упивался восторгом толпы, аплодисментами и криками, – своей нечаянной славой! Даже в неверном свете фонарей было видно, какая у него счастливая морда!.. Бьюсь об заклад, это был лучший момент в его жизни.

Потому, наверное, я Витьку за рукав попридержал, и мы долго стояли и смотрели, как они выступают.

А потом из темноты боковой аллеи вынырнул наряд милиции и служивые стали требовать, чтобы все расходились. Толпа заворчала – кто громче, кто тише, – но потихоньку стала рассеиваться. Двое из патруля, понаблюдав немного за порядком, пошли дальше, а третий, приотстав, схватил Светку за локоть:

– Ты чего это тут устроила?.. У тебя разрешение есть? Козёл чей, твой?.. – и было в его лице что-то такое, чему я по малолетству не смог найти определения.

Много позже, вспоминая этот вечер в кругу друзей, я подберу нужное слово. А тогда, видя, как он, воровато оглянувшись на ушедших товарищей, по-хозяйски забрал у девчонки её картонку, я только стискивал с бессильной злобе кулаки, и шептал:

– Козёл! Козёл!.. Козёл!

Светкиному партнёру поведение мародёра тоже не понравилось: исхитрившись, он сильно ткнул того рогами в филейную часть.

– Вот тварь!.. – охнул тот, и со всей силы ударил животное ногой. Генка жалобно вскрикнул и от толчка неловко завалился набок.

И тут к обидчику подскочил Витька. Маленький, нахохленный воробышек, задыхающийся от такого незнакомого чувства – от ненависти!

– Ты! – сдавленно выкрикнул он. – Не смей бить!.. Ты!!

Тот на мгновение опешил, а потом пошёл на него, собираясь схватить наглеца, но Витька, взмахнув рукой, отпрянул в сторону, а милиционер вдруг стремительно съёжился, превращаясь в бесформенный тёмный комок. Мы ещё успели услышать, как он пискнул:

– Стоять! – и побежали.

Схватив Светку за руки, мы неслись, не разбирая дороги, а сзади гулко топал Генка. Обогнав нас, он вырвался вперёд, и нырнул в ближайшие кусты:

– Сюда! – крикнул он нам. Мы, очертя голову, кинулись вслед, и дружно растянулись на сырой земле. – Тс-с-с! – сказал Генка.

И мы даже ничуть не удивились, когда сообразили, что к нему вернулся его нормальный человеческий вид. Да и некогда было удивляться: из зарослей было плохо видно, что творится на том месте, где был импровизированный концерт, – мешали кусты и деревья. Зато слышно было хорошо: та-а-акие вопли! Прямо как в тех ужастиках, что в видеосалонах крутят.

– Витька! – толкнул я товарища. – Ты что, заговорённой водой его облил?

– Ага…

Я нервно сглотнул.

– Чё ты там наколдовал?

– Н-не знаю… – клацая зубами, ответил друг.

– Тикать надо по домам, ребя… – вмешался Генка. – Давайте, ползком и тихо-тихо!..

Не помню, как мы очутились у дома. Грязные, запыхавшиеся, исцарапанные, гурьбой ввалились в подъезд.

– Так, пацаны, – останавливая нас на площадке, серьёзно сказал Генка, не обращая внимания на то, что среди нас была и дама. – Никому ни слова! В парке нас не было. Ясно? – в его голосе звучали совершенно новые для него интонации. – Все сидели по домам. За меня мои родаки всегда подпишутся, а вы со своими договоритесь заранее. На всякий случай. Поняли?..

– Чего тут не понять… – пробормотала Светка и громко икнула.

Ночью я спал плохо. Ворочался, вздрагивал от каждого шороха, и всё ждал: вот сейчас постучат в дверь – "Милиция!.." – и ворвутся громоздкие люди в чёрных масках.

Но никто не пришёл.

На следующий день все репортажи местного телевидения были посвящены похождениям странного существа, чем-то смахивающего на гибрид лягушки и человека. Огромное, метра три высотой, вооружённое резиновой дубинкой и милицейской фуражкой, – карикатурно крохотной на его шипастой башке, – оно с воплями бегало по городу, разоряя ларьки, останавливая машины, и нечленораздельно требуя мзду. Апофеозом его безобразий стал разгром рынка в центре города.

– Думаешь, это наша краказябра? – спросил я Витьку, наблюдая за существом на экране. Тот неуверенно пожал плечами:

– Наша – маленькая была…

– Выросла… Долго что ли?

– Ага! И фуражка похожа! – поддержала меня Светка.

Последние кадры, пропущенные в эфир, очень насмешили нас с друзьями: нелепое чудище взгромоздилось на постамент памятника перед городской администрацией, играючи скинув оттуда прежнего постояльца. Задрав башку к небу, оно, приплясывая, рычало и бесновалось, грозя небесам короткими когтистыми лапами… Крупным планом мелькнули его глаза – жадные и злые.

После этого трансляция прекратилась. Вечером в "Новостях" объявили, что всё предыдущее – первоапрельский розыгрыш. Ага… Так мы и поверили!

– Мне только непонятно, – размышлял потом Витька. – Из Генки получился козёл, а из этого – почему же такое?..

Тут меня осенило:

– Витёк, а о чём ты думал в тот момент, когда его водой облил?

– Ну-у… не помню точно. Вот, думаю, гад!

– Вот гад и получился…

Но Витьке мой ответ не подошёл.

– Нет, – твёрдо сказал он. – Одной силы мысли тут мало. Мы знаем, что вода способна воспринимать информацию. А человек на семьдесят процентов состоит из воды.

– И что? – тупо переспросил я, не понимая, куда он клонит.

– Понимаешь, – терпеливо продолжил он, – вот если я как-нибудь плохо обзову твою бабушку, то сколько ни лей на неё заговорённой воды, она всё равно не превратится в страшилище. Потому что она – не такая…

И я его понял.

Вот и вся история… Не верите? Ну и зря!

Баллада о блондинке

…Пегас за роялем смотрится плохо.

Крылатая лошадь на винтовой табуреточке – это не очень эстетично. И ужасно смешно. Смех душит! – и ты понимаешь, что с эстетикой все в порядке.

Просто тебе уже хватит.

Вылезай из-под стола и прекрати глупо хихикать! Лучше подумай: день начался с рюмки коньяка, а закончился мужским стриптизом в "Голодной утке" – похоже, ты в жесточайшем депресняке? А этот драйв по увеселительным заведениям – попытка забыться?

Можешь подумать об этом завтра, но ты не Скарлет О' Хара*. Хотя бы потому, что вокруг тебя нет толпы благородных южан с их дичайшими представлениями о чести и совести джентель… джентл… фу, не выговорить! Ну и ладно! Все равно они давно вымерли. Как динозавры.

Динозавров нет. Есть рудимент по имени Муж. Достаточно свежий. Когда вы целовались в последний раз?.. О-о-о! Это было в другой жизни! И звала ты его по-другому.

А было ли?..

Танцы на барной стойке? Заба-а-авно! Особенно, когда кто-то падает сверху. Это твоя лучшая подруга?.. Представь, у тебя есть лучшая подруга. И она, вопреки советам бывалых, не страшная и не лысая. И не отражение в зеркале.

Кстати, свое отражение ты любишь куда меньше… А оно тебя вообще не любит. Ненавидит. Иначе не стало бы так смаковать мельчайшие морщинки и припухлости. Ничего, когда-нибудь треснешь его по унылой фэйсине, и оно разлетится на тысячи хрустальных капелек. Может, крошечный осколок попадет в глаз, и ты увидишь мир другим?

Кай увидел – и слинял от Герды.

От кого ты хочешь убежать?

Есть простые пути. Белые дорожки в Изумрудный город. Ты туда не ходи. Рано.

Красивый мальчик ставит перед тобой полный бокал. Как там у Хайяма24? "Прожить дни без любви и вина грешно…" Ты – великая грешница: ты живешь без любви.

Пойдем, потанцуем?..

*****

Кружится черная пустота, разбавленная смазанными огоньками. Это – не космос. Ночь и такси. В окно врывается ветер, сдувая с губ пепел чужих поцелуев, пустых слов, дешевых обещаний… Куда ты? Зачем?.. Не пачкайся! Все равно ничего не найдешь.

Ты просто не хочешь домой?

Можешь отправиться к лучшей подруге. Ты часто так делаешь. Ее жилище давно превратилось в пещеру, где ты прячешь злые слезы, истерики, большие и маленькие обиды. Сокровища Али-Бабы.

Отпусти трофейного жиголо, беги в норку! Какая разница, что он подумает?

Визг тормозов…

Вот и умница. Хорошая девочка.

Бескрайняя софа в её гостевой принимает в объятья твои незапятнанные адюльтером останки. Вы засыпаете в обнимку. Ты зарываешься лицом в её волосы. Она заботливо подтыкает одеяло. Хм…

*****

…Две растрепанные ведьмы, две дымящиеся чашки. Фото на обложку "Glamоur".

В черепной коробке царапается огромный тарантул. Хочется свежей крови.

Это – утро. Похмелье.

Братья Гримм отдыхают!

К полудню ты снова оборачиваешься человеком. Рецепт превращения прост: в старый пень воткните тринадцать ножей…

Отключив мобильник, ты ведешь нескончаемые разговоры с хозяйкой пещеры. Сколько же можно перемывать пустую руду?

Ей тоже надоело. Надоело быть носовым платком. Твои проблемы для нее – вчерашний день. Она уже трижды свободна.

Подруга знает новый рецепт. Он умещается на кусочке картона. Золотые буковки на черном фоне. Телефон и странное имя: "Мерлин"

Имя тебе нравится. Ты произносишь его вслух, пробуешь на вкус. Имена не случайны. Они прилипают к коже и дают человеку судьбу. Может, не совсем так, но отчасти верно.

Ниже еще одна строчка курсивом: "Специалист по чужим душам"

– Тоже мне, заманюха! Психотерапевт, что ли?..

– Ну-у… Примерно. Говорят, он творит чудеса! – подруга почему-то понижает голос.

Это вызывает у тебя смех: что он расскажет нового? Ты и так знаешь всех своих "тараканов" в лицо. Подруга морщится: не ожидала столь обывательских представлений.

– Я – не шизик! – говоришь ты.

С оттенком лёгкого превосходства тебе объясняют: шизофрения – иной взгляд на реальность. Неадекватное восприятие мира. Бегло вспоминают Ван Гога с отрезанным ухом и других отмороженных гениев25.

Ты продолжаешь шипеть и упрямиться. Ощетинившийся дикий ёж. Ты – не веришь. И это главный аргумент contra.

Ты не веришь, что кто-то поможет разобраться в том гадючьем клубке, в который сплелись отношения с человеком по имени Муж.

– Как хочешь… – говорит подруга.

Ей плевать на твои отношения с «рудиментом». Развод – не конец света. Но ей жаль твою дочь.

– Дочь?.. – первый раз за угарные сутки ты вспоминаешь о ее существовании. – Ладно, – скрипишь пересохшим горлом, – позвони своему чародею.26

Она набирает номер.

– Я не беру на прием по протекции, – отвечает голос, – пусть ваша знакомая обращается лично.

Ещё пара вежливых фраз – и гудки.

– Хам!..

*****

…Супруг возвращается поздно. Это давно вошло у него в привычку. За ужином ты зла и язвительна. Тебе кажется, будто жадный питон разрушает твое семейное счастье. Он пожирает ваше совместное время, ваши отношения, ласку и нежность. Имя ему – Бизнес. Редкие минуты отдыха муж проводит с друзьями.

– Я взрослый, свободный человек, – говорит он. – Я зарабатываю деньги. Немалые деньги, заметь! И должен держаться за твою юбку?! Бред!

– Свободный?!

За этими словами раньше следовала бурная ссора, а за ней – неистовое примирение. Сладкое и горькое… Но теперь ссоры стали частыми, а примирения происходят все реже и реже. Ты надеялась, что после рождения ребенка все пройдет само собой, но стало только хуже.

Хотя зачем ты кривишь душой?..

"Жадный питон" почти не виноват. Просто ты живешь по расчёту.

Ты смотришь на мужа, как на "сырьевой придаток". Недаром и прозвище ему дала – "рудимент". Ведь семья в твоем понимании – анахронизм. Всего лишь экономическое образование. Ребенок – слюнявое, крошечное существо – тебя раздражает. Тебе не интересно с бессловесным младенцем. Ты не осознала, что дочка – всамделишный человечек. Кроха – только часть твоего имиджа, тема для разговоров на светских вечеринках. Ты покупаешь ей дорогую одежду и безделушки, демонстрируешь ее гостям, точно коллекционную фарфоровую куклу, выкладываешь фотки в инсту. Когда живая игрушка надоедает, ты отдаёшь её няньке. Интересно, кому она скажет "мама": тебе или этой темноглазой девушке, щебечущей на птичьем языке?..

Твой супруг обожает малышку. Купает её перед сном, потом баюкает, мурлыча колыбельные: "питон" оставляет им только редкие вечера. Ты бессовестно пользуешься этой "слабостью" рудимента: дочь обеспечивает твой законный статус.

Но как же любовь, а?.. Ты ведь когда-то любила. Помнишь?

Тебя разъедает ржавчина фальши. Неужели тебе все равно?

*****

– Не спишь? – равнодушно спрашивает он. Ты знаешь эту его нарочитую интонацию: он заранее защищается от твоих упреков.

Но ты не стала поднимать бурю. Приготовила чай. Принесла в спальню.

Смысл чайной церемонии для японцев в том, чтобы очистить все пять чувств. Для глаз есть висящие свитки и цветочные композиции. Для обоняния – благовония. Для слуха – звуки кипящей воды. Для рта – вкус чая. А для рук и ног – правильность формы. Когда пять чувств таким образом очищены, ум освобождается сам по себе.

Для нас обычное чаепитие тоже ритуал. Способ общения.

– Как прошёл день?

Ни к чему не обязывающий вопрос.

– Знаешь, хочу сходить к одному человеку. Некто вроде психоаналитика…

Эта фраза вдруг кажется тебе ужасно глупой.

– Как ты, милый, на это смотришь?

Он пожимает плечами:

– Чем бы дитя не тешилось…

Его усмешка разрушает хрупкий штиль. Ты взрываешься:

– Мне действительно это нужно?!

Он пытается перевести все в шутку.

– Тогда пойдем вместе! – коварно предлагаешь ты.

– Что?.. – он смеется. У него всё в порядке. – Это ты – истеричка!

Остаток ночи уходит на выяснение отношений.

Утром ты звонишь этому самому Мерлину.

*****

Подсластив настроение шопингом, ты приезжаешь в назначенный час по адресу, указанному на визитке.

У Мерлина незатейливое лицо бородатого Айболита. Нарисовав себе заранее облик Мефистофеля27, ты ощущаешь разочарование.

Он и вправду всего лишь врач?!. Ты чувствуешь себя полной дурой. Обманщик! Распрощайся и уходи. Но ты остаёшься. Нечто в его пристальном взгляде сулит тебе… Чудо?.. Вздор! Ты ещё веришь в сказки?

– Даже не знаю с чего начать, – говоришь ты. – У меня вроде всё хорошо.

– Вроде?.. – в его голосе пряная нотка иронии. – Начните с конца, – предлагает он.

*****

И ты начинаешь рассказывать. Пытаешься быть правдивой, но с ужасом обнаруживаешь, что не можешь. Ты в жизни не была на исповеди! Тебе всегда думалось: зачем выворачиваться наизнанку перед сторонним человеком?

– Испражнения души это.... Это так же неприлично, как и настоящие фекалии. Понимаете?

Ты просто боишься своей внутренней сути.

– Чего же ты хочешь?

Вопрос загоняет тебя в тупик.

– Я хочу остров! – отвечаешь после долгих раздумий.

Ты жила бы там с любимым человеком в белом домике под тростниковой крышей, а вокруг – пенные рифы, чтобы никто на свете не смог добраться до вас.

Ты смеёшься: твой рудимент, наверное, мечтает о том же. В смысле, об острове. Чтобы сослать тебя туда на вечное поселение. Проверенный способ: избавилась же так Европа от Наполеона! К счастью, рудимент – не олигарх. Он всего-навсего up middle class. Поэтому может только на недолгий срок арендовать тебе бунгало на каких-нибудь Мальдивах.

– Вы же понимаете: остров – это метафора.

– Понимаю. Тогда ещё одна каверза: любимый человек – это что такое?..

*****

Из вишневой трубки Мерлина тянется белесый дымок. Сладкий аромат окутывает тебя, щекочет ноздри, мешает думать. Мысли становятся легкими, глупыми, и тоже превращаются в дым.

Нет, он не может вернуть любовь. Он – специалист иного профиля.

– Есть, конечно, другие решения… Хочешь попробовать? В обмен на желание.

Его глаза – чёрные дыры Галактики.

– Хочешь?!

*****

Отсчёт пошёл. Срок закончится – всё будет исполнено. Тринадцатого, ровно в полдень, загаданное тобою сбудется.

– Нет, подписывать ничего не нужно!

Он просто заберет себе кое-что.

– Душу?..

– Зачем же? Только её содержание. Остатки твоей любви.

Голос Мерлина становится глуше, расплываясь в бессмысленных звуках…

"Чёрт!.." – думаешь ты, выйдя на улицу: "О чём это мы говорили?.."

*****

А назавтра ты стоишь в толпе. Провожаешь соседа. Просто авария… Трафаретная атмосфера показного сочувствия. Дамы в бриллиантах, хорошо одетые мужчины. Все потихоньку перешептываются, сохраняя приличествующий ситуации скорбный вид. В их глазах – нездоровое любопытство. Только у самого гроба островок подлинного горя: мать и отец… Рядом – жена с ребенком. Выражение её лица тебе сначала непонятно. Потом вдруг отчетливо слышишь ее мысли: "Как дальше?.." И уже не улавливаешь деталей происходящего, занятая другим: примериваешь чужую беду на себя…

После кладбища ты нечаянно забредаешь в какую-то занюханную харчевню. Тебе не столько хочется перекусить, сколько неуютно наедине со своими раздумьями.

Что-то тебя тревожит, но ты никак не можешь вспомнить: что именно?

За соседним столиком – две тётки пролетарского вида. Перешептываясь, они бесцеремонно пялятся на тебя. Почему они кажутся тебе знакомыми? Где-то ты их уже видела…

– Девушка!.. Слышь, красавица, поговорить надо!..

– Что?.. Вы следите за мной? Зачем?

– Да мы – феи…

По-простецки так объяснили. Почему ты им сразу поверила?

– Гарсон, водки!..

*****

Ты не заметила, когда успели преобразиться твои собеседницы. Две хабалки превратились в строгих, изящных леди. Неземные глаза, нездешний говор… Одна из них – Вивиан28, имя второй ты забыла.

Это они устроили так, чтобы ты попала на чужие похороны.

– Зачем?

– Видишь ли, чары Мерлина слишком сильны. Тебе нужна была встряска.

– Чего же он хочет? Я плохо помню…

– Понимаешь, девочка, чародей – он ведь не умер тогда, в старину. На него наложили заклятье и отняли имя: когда-то его звали Мирддин. Зачарованный, он бродит по свету, собирая кусочки чужой любви, чтобы сложить свою29: лишь тогда он сможет вернуться к истокам. К себе. Злодей ли он?.. Глупая! Колдовство не коснулось бы тебя, будь ты в порядке. Он забирает чувства у тех, кому уже ничего не нужно. Ты давно предала свою любовь – променяла на слой житейского жира. Так зачем она тебе?.. Но условия вашей сделки слишком опасны. Человечья жизнь на кону – не шутки! Одержимый заветной целью, он второпях преступил границу: ему тоже оговорены жесткие сроки…

Почему ты не пожелала иного?!

*****

…Вечером ты нежна с мужем и предупредительна. Он засыпает умиротворенным. Ты даже целуешь украдкой завиток волос на его шее. Потом хватаешь телефон.

Мерлин долго не отвечает на вызов… Наконец-то!

– Я отменяю заказ!

– Поздно! – голос волшебника холоден. – Я уже не могу повлиять на события. Извини.

– Урод, ты чё?.. Не понял? Я от-ме-ня-ю заказ!!! Срок ведь ещё не вышел!

Гудки…

*****

В эти несколько остатних дней ты, безумная, мечешься по бездонному городу в поисках. Но ни следа чароплёта! А тринадцатое все ближе.

Может, и не было ничего?.. Эта мысль придает тебе силы. Ты хватаешься за неё, как за соломинку. Конечно! Разве подобное могло произойти наяву?

Ты столько передумала за это время! На краю пропасти ты переоцениваешь всю свою жизнь.

Пустышка!.. Ах, если бы тебе дали ещё один шанс!

Твой глянцевый мир, что сочинялся годами, рухнул. Слишком многое ты узнала о себе за это короткое время. С тебя слезла старая кожа – уж Мерлин постарался! Зато теперь легче дышать.

– Возьми дочку, езжай к матери, – советуют феи. – Мы попробуем отвести удар.

*****

Ты возвращаешься без предупреждения. Хочешь устроить мужу сюрприз. У вас, кажется, что-то складывается. В разлуке он часто звонил: голос был непривычно нежен. Ты даже вспомнила, как звала его раньше: Ди-и-имочка…

Твой дом соскучился по тебе. Вещи ластятся к хозяйке, словно преданные собаки. Родные мелочи, запахи… Корабль вернулся в тихую гавань. Светлый покой вливается в душу.

Лёгкий шум на втором этаже привлекает твое внимание.

В вашей спальне – твоя лучшая подруга. Оседлав невидимого в простынях кавалера, с победными воплями она скачет по прериям страсти. Рушатся стены, густеет воздух, барабаны рокочут в любовном ритме; вторят им, задыхаясь, звонкие бубны… Тебя не замечают.

Что же ты так рвёшься вон, сердце?..

Тихо прикрываешь дверь, и раздавленной гусеницей сползаешь по лестнице вниз. «Где у нас было ружье?..»

Боже, как это банально…

Господи, как это больно!

В холле раздаются шаги:

– Привет, родная! – в его взгляде радостное удивление. Он хватает тебя в охапку.

– Стоп! А кто же…

Подруга спускается минут через двадцать. Довольная, сытая кошка… Рядом – смущенный, незнакомый смазливчик.