Сказки для недетей

– Не давай!

Я обернулся, опустив машинально руку, и пальцы Баглая схватили пустоту. Позади стоял Чмяк.

– Посмотри на него внимательно, – пояснил он в ответ на мой удивленный взгляд.

Я посмотрел.

Черты Баглая исказились, кожа приобрела лиловый оттенок: сквозь неё, как через кальку, проглядывал кто-то чужой и не человечески страшный, – как будто этот кто-то надел его лицо вместо маски. Невольно я поднял жезл, желая выстрелить и спалить это мерзкое создание, но штучка оказалась с «секретом», и у меня ничего не получилось.

Баглай расхохотался:

– Я – твой хозяин, паршивец! Отдай мне оружие!.. – его руки стали удлиняться. Девицы заорали, и они втроем покатились по полу вопящим клубком.

На деревянных ногах я развернулся и побежал прочь. Чмяк вприпрыжку поскакал за мной. По мере удаления от ужасного места мне становилось всё легче и легче двигаться, и под конец я развил крейсерскую скорость. Наконец, мы очутились у выхода. Я вцепился в замки, тут же оглушительно заорала сигнализация. Чмяк деловито забрал у меня жезл и пальнул в витрину. Стекло оплавилось, образовав приличную дыру, через которую мы выбрались наружу.

– Смываемся! – озорно крикнул Чмяк, и под рёв сирены, мы помчались по улице.

Миновав угол здания, мы свернули с улицы во дворик, где стоял угнанный девицами джип. Я уже включил зажигание, когда снаружи к стеклу прилипла потная, всклокоченная физиономия.

– Ради бога, умоляю!.. Возьмите меня!.. Не бросайте!!

Это был Артур Иванович. Истерзанный, но живой и, похоже, вообще бессмертный. Я открыл ему дверь. Он свалился на сиденье, и мы рванули вперёд.

– Гони в аэропорт! – приказал Чмяк. Я бездумно подчинился.

Благополучно проехав по центру, джип стремительно вылетел на автостраду, ведущую к аэропорту. Душа моя пела и радовалась, как только может ликовать душа живого существа, благополучно пережившего смертельную опасность.

– А зачем тебе в аэропорт? – крикнул я Чмяку, стараясь перекричать гремящую в салоне музыку.

– Меня там летающая тарелка ждет, – невозмутимо объяснил он.

Ну, тарелка так тарелка… Я не стал удивляться, да и глупо было бы, – после всего-то!

Мы уже почти приехали, когда нас подловила патрульная машина, караулившая на обочине.

– Не останавливайся! – взвизгнул Артур Иванович, но я уже затормозил.

– Сержантбабенковашидокументы! – привычной скороговоркой пробубнил гаишник, нагибаясь к окошку.

Я растерялся. В этот момент сзади высунулся Чмяк.

– Фуражка деформирует голову! – любезно сообщил он постовому.

Полицейский повернулся к нему, желая разглядеть нахала, и окаменел. Но не от возмущения, как я решил было, а потому что в руку ему воткнулась длинная иголка, – Чмяк пожертвовал частью своей шевелюры.

– Поезжай, – сказал маленький разбойник. – Он теперь не скоро очнётся.

– Зачем нарываешься? – рассердился я, когда мы отъехали достаточно далеко.

– Что такого? – искренне удивился Чмяк. – Это всего лишь цитата из классика!22

Оставив машину на стоянке, мы вошли в здание аэровокзала. Пройдя многолюдный зал ожидания, Чмяк подвёл нас к неприметной двери, на которой была надпись «Служебный вход». Оказавшись за нею, мы очутились в огромном, абсолютно пустом зале, залитом ярким электрическим светом.

– Посадка на рейс, следующий до Читтукки, заканчивается через тридцать земных минут… – сообщил приятным девичьим голосом невидимый динамик.

Чмяк уверенно зашлепал вперёд по блестящему полу. Я растерянно побрёл за ним. Шеф, что-то бурча себе под нос, ковылял следом. Вскоре зал незаметно сузился, и мы казались в узкой гофрированной трубе, а через неё – под открытым небом, густо усеянном необычайно крупными яркими звездами.

– Хорошая погодка для полёта! – радостно сказал Чмяк.

Вдруг часть звёзд закрыло огромное треугольное пятно, тёмное и непроницаемое. Раздался тихий свист, и пятно, обретая размеры, опустилось вниз по вертикальной траектории. Это нечто беззвучно замерло чуть поодаль от нас. Неподалёку светился аэровокзал, ревели на взлётной самолёты; их бортовые огни светились и в небе, перемигиваясь с огнями на земле, и от того тёмная громада рядом с нами казалась ещё более нереальной. На землю из чужого летательного аппарата упала широкая световая полоса.

– Ну, мне пора! Как доеду – брошу письмецо на мыло! – улыбнулся Чмяк. – Будешь в наших краях, заходи!.. – и пошлёпал к «тарелке».

Спустя несколько минут она с тем же свистом стремительно взмыла в небо и растаяла среди звёзд.

– М-да… Ошибочка вышла, – резюмировал шеф, пялясь вслед исчезнувшему звездолёту.

– В смысле? – спросил я.

– Мы этого гаврика в библиотеке у одного английского лорда выловили. В родовом поместье… Он им там жизни не давал. Думали – полтергейст. Ну, одна из разновидностей. А оказалось – инопланетянин… Скандал! – пояснил босс так, будто я понимал, о чём речь.

Видимо, даже в темноте было заметно, что я тихо прифигел от такого объяснения. Поэтому Артур Иванович, вздохнув, продолжил:

– Ну, раз ты всё равно кое-что видел… Да и тётке твоей я обещал, что со временем пристрою тебя к делу.

– Тётке?! – изумился я, вспомнив престарелую родственницу. – А она-то причём? Божий одуванчик…

– Твоя тётка… – шеф неожиданно стушевался и в его голосе прорезались подобострастные нотки. – О-о!!! Твоя тётя… Она – у-уу!.. – и более внятных объяснений я не дождался. – Понимаешь, Жорик, мы занимаемся не только зверюшками и всякими там рыбками-цветочками. Точнее, зверюшки – это прикрытие. Торговля всякими разностями – более прибыльное дело. Ну, там, привидения, русалки, кикиморы, и прочая нежить… А что? Хороший бизнес, между прочим! Знаешь, какой спрос!

– И… и вампиры? – озарённый внезапной догадкой, уточнил я, припомнив сцену драки за жезл.

– Ну, если кому надо, почему нет?

– А зачем… Кому такой товар нужен? – в этот момент существование подобных тварей меня совсем не удивляло, а вот нечисть как товар – это было очень даже неожиданно.

– Ты не понимаешь! – разгорячился шеф. – Вот, допустим, хочешь ты навредить конкуренту, так это, по-тихому… Покупаешь у нас парочку пепзелей, подкидываешь к нему в офис или там на склад… И дело в шляпе!

Кто такие «пепзели», я выяснить не успел. В воздухе прошелестела огромная тварь – мне показалось что-то вроде летучей мыши, – и перед нами очутился Баглай. Его крылья сложились, превратившись обратно в плащ.

– Что, сволочь, сбежать хотел? – с тихой яростью спросил он, и схватил компаньона за горло.

– Ты чего? Чего? – засипел Артур Иванович, пытаясь оторвать его руки.

– Ничего! – пыхтел Баглай. – Я тут джипик ваш прошмонал… Ящичек-то с товаром… в багажничке… Сволочь! Всё себе загрести хотел?!

– Да я ни сном, ни духом!.. Христом-богом клянусь!

– Кем?! – расхохотался Баглай и с удвоенной силой принялся его душить.

Может, тут моему "бессмертному" шефу всё-таки и пришёл бы конец, но я стал вытаскивать из-за пазухи жезл и нечаянно… Словом, не знаю, как так получилось, но от Баглая осталась кучка пепла.

– Вот за это – спасибо! – очень проникновенно просипел шеф, когда смог, наконец. разговаривать. – Это… Ну, с меня причитается!

– Да уж, не забудьте. Когда ведомость по зарплате будете подписывать, – буркнул я.

*****

Гонорара, полученного за статейку о клубе, не хватило даже на визит к стоматологу. Олега, который на следующий день позвонил мне с намёком на комиссионные, я послал подальше и пригрозил ему тоже что-нибудь выбить. Вечер, начавшийся с его подачи в клубе "Экзотик", в итоге закончился удачно, – ну, а если бы эти милашки меня покусали?!

Зато благодарность Артура Ивановича в денежном эквиваленте меня вполне устроила. Правда, босс расщедрился вовсе не потому, что я нечаянно спас ему жизнь: обстоятельства, сопутствовавшие моему "подвигу", он предпочитал не вспоминать. Подозреваю, что по природной своей скупости он так бы и отделался одним "спасибо", невзирая на мои родственные связи. Но Старому Кукольнику, что дирижировал в тот вечер пьесой, было угодно, чтобы захваченный на трассе джип по случайному стечению обстоятельств оказался принадлежащим ребятам, что ограбили нашего курьера, вёзшего специфический товар заказчику. Товар был благополучно доставлен мною покупателю и я получил процент от сделки. Теперь босс намекает, что неплохо было бы мне занять место Баглая, но… Но я-то видел, во что превращается человек, побывавший на другой стороне. Хотя если он пообещает мне долю…

Со Снежаной и Лилей-Лерой, которая на деле оказалась Инной, я встречаюсь частенько, проводя время гораздо приятнее, чем в первый вечер знакомства. Сначала я побаивался, но девчонки заверили, что их и так неплохо кормят. К тому же, они знают, кто моя тётя…

И лишь только встреча с Чмяком, даже после всего пережитого, казалась мне единственно нереальным звеном в цепи случайностей: ну не может же быть, чтобы на этих холодных далёких звёздах кто-то жил!!!

Но вчера я получил странное послание: выключенный монитор засветился вдруг сам собой, и на экране всплыли буквы:

ПРИИЗЖАЙ ПАПЬЕМ ВИНА ЗАКУСИМ ХЛЕБАМ ТЫ РАСКАЖИШ МНЕ СТАЛИЧНЫЕ ИЗВЕСТЯ ПАСТЕЛЮ ТИБЕ ВСАДУ ПАДЧИСТЫМ НЕБАМ РАСКАЖУ КАК НАЗЫВАЮЦА САЗВЕЗДЯ23

А с грамматикой у него не очень.

Интересно, это он сам сочинил? Или тоже – классика?

В тихом омуте

Детству 90-х гг посвящается

Витькина мама любила повторять, что "её мальчик – гений", а я – "хулиган и беспризорник". Неподходящая компания то есть. Спорить не стану. Я мастер был всякие приколы устраивать и розыгрыши. Да и в глаз мог дать, если надо. Всегда пожалуйста! А Витька – тихий очкарик. Паинька… Только доставалось нам почему-то именно из-за его гениальных идей. Он если чего устроит, так хоть войска ООН вводи! Недаром моя бабуся говорила про него: "В тихом омуте черти водятся!" Взять вот хотя бы один случай…

*****

Прихожу к нему как-то, он сидит за компом – глаза оловянные, лицо каменное, – короче, сутки уже в инете. Совсем окуклился. Я потихоньку вилку из розетки вытащил, так он только через полчаса заметил, что в пустой экран пялится.

– Есть, – говорит, – хочешь? – замогильным таким голосом, и деревянной рысью отправляется на кухню.

Я насчёт "поесть" никогда не отказываюсь. Меня бабанька не по расписанию кормит, как Витькины родители своего отпрыска, а когда ей вздумается. Может и вообще про внука не вспомнить, если зачитается или в телеке застрянет, пока ей там Кашпировский какой-нибудь мозги промывает. Ага… Мои предки два года назад подались на заработки в чужие края, а меня пристроили к бабушке. На время. Мол, присмотрите, мамаша, за младенцем, а чтоб он папу с мамой в лицо не забыл, пусть письма пишет мелким почерком… Родителям-то хорошо, трудятся себе на благо чужого капитализма в самых что ни на есть штатских Штатах, а дитё с бабкой пропадает…

Сидим мы, значит, с Витькой на кухне, лопаем, а он заторможенный, как зомби: то мимо рта промахнётся, то вместо бутерброда палец себе прикусит, и взгляд такой – в одну точку. Думает о чём-то… Я сначала развлекался: соль ему подсунул вместо сахара, хлеб горчицей намазал. Но когда он стал мне чай наливать и задумчиво так кипятком мимо чашки мне на коленку промахнулся, – тут моё терпение лопнуло!

Витька очнулся от моих воплей, в голове у него прямо явственно что-то перещёлкнуло:

– Ты, – спрашивает, – чего орёшь? – и удивлённый, главное, такой!

– Спасибо, – отвечаю, – товарищ. За заботу… Родители мои от ребёнка избавились, так ты хочешь, чтоб они ещё и внуков не нянчили?..

Он плечиками пожал, лужу на полу промокнул кухонным полотенцем, потом им же очёчки свои вытер, обратно его на крючок повесил, – и, гляжу, снова в себя уйти норовит. Я не выдержал: влепил ему фофан! Не сильно, просто чтобы он опять не выпал из реальности. Витёк потёр ушибленный лоб, и говорит:

– Слушай, я такую штуку придумал!..

С этих-то слов обычно и начинается. Как только он эту кодовую фразу произносит – всё! Ахтунг! Срочно эвакуируйтесь!.. Но я сигнал прозевал, потому что изо всех сил на ошпаренную коленку дул.

А Витька руки на груди скрестил, и как понёс околесицу! Ему только дай волю. Учителя даже боятся его лишний раз к доске вызвать: заболтает насмерть!

– Понимаешь, – говорит, – эксперименты наших учёных обнаружили у воды такие свойства, что это позволило им подойти к пониманию воды как энергоинформационного поля. Природная вода способна поглощать, трансформировать и перераспределять энергию…

Я удивляюсь:

– А что, у нас ещё учёные есть? Разве они не все в Америку уехали?

Витька злится:

– Если твои предки смылись, это ещё ничего не значит! Не перебивай! А то я мысль потеряю…

Подумаешь!.. Если бы он свои мысли почаще терял, ну, хотя бы столько же раз, сколько очки, – всему человечеству бы радость была! Но я этого вслух не сказал, а то ещё обидится. А Витёк дальше разглагольствует. Прохаживается по кухне, точно профессор на лекции, и вещает дикторским голосом прямо по-книжному:

– У человечества накоплен огромный опыт, связанный с психологическим восприятием воды… Казалось бы, чего проще? Два атома водорода, атом кислорода… Но хитростей столько!..

И как пошёл сыпать умными словами:

– …расчёты показали, что… бу-бу-бу… А если взять супер очищенную воду, то на её кристаллах ничего не записано. Если попадет в такую воду молекула какого-нибудь химического элемента… бу-бу-бу…

Витька бубнит себе, а я сижу на стуле и слушаю. Слушал-слушал, пока он вдруг не превратился в огромную муху!

Но я не удивился. Только подумал: дочитался, чувак…

Витька-муха летает вокруг меня, жужжит, очками посверкивает, а я прикидываю про себя: слабо ему меня в воздух поднять или нет? А то классно было бы полетать! А вдруг я тоже так могу? Руками замахал – и правда чуть в воздух поднялся! И – шлёпнулся.

И проснулся.

Лежу себе на полу, рядом стул валяется, а Витька и не замечает ничего. Мне это надоело:

– Короче, – говорю, – Склифософский!..

Он на полуслове поперхнулся, смотрит на меня, точно первый раз видит.

– Ты как-нибудь попроще выражайся, ладно? – это я ему. А сам зеваю. Витька растерялся:

– Попроще? – переспрашивает. И задумывается. Потом как закричит: – Вода может передавать информацию! У воды есть память! Понимаешь?

– Да что вы? Сразу бы так и сказали… – умиляюсь я. – Нам-то какая польза?

– А такая! – кипятится Витька. – Всё, что происходит между водой и растворенными в ней веществами, – это энергоинформационное воздействие! – и начинает мне рассказывать про экстрасенсов и целителей, про "живую" и "мёртвую" воду, – словом, всю эту чепуху, что по телеку сочиняют для таких, как моя бабушка.

А я опять за своё:

– Ну и что?

Тут Витька смотрит на меня круглыми глазами, как тот учёный перец, которому яблоко по маковке засветило, и торжественно объявляет:

– Мы тоже так можем!

Так он это сказал, что я даже ни капельки не засомневался. Можем – и точка.

А Витька совсем разошёлся:

– Я тут, – говорит, – вчера уже поэкспериментировал… Щас проверять будем… – и шмыг куда-то. Возвращается – в руках банка из-под майонеза. Несёт её осторожно, словно это бомба. А сам при этом такой важный! – Вот!..

Я отодвинулся на всякий случай подальше.

– Давай сюда коленку! – командует приятель и хватает меня за ошпаренную ногу.

– Не дам! Ещё чего… На своей проверяй!

Витёк растерялся:

– А у меня нечего лечить!

Я на банку посмотрел: вода там, похоже. Понюхал – ничем не пахнет. Лечиться я как-то не очень люблю. Особенно всякой гадостью вроде йода, зелёнки и прочего. Поэтому я попробовал его отвлечь:

– Ну и что это за фигня?

– Сам ты! Это заряженная вода! Я ей установку дал: мол, ты теперь – лечебная. От всяких ран, чиряков, царапин…

– Действует?

– Вот и проверим! – радуется Витька.

Но я не дался. Кулак ему показал:

– Ясно? – и ещё дулю под нос, чтобы понятней было.

Но дружка моего так просто не унять. Если чего ему втемяшилось – всё!

– Ну, давай тогда, – предлагает, – на бабушке твоей попробуем… У неё же ноги больные. Сама говорила – артрит и всё такое…

Но я, как человек порядочный, родную бабулечку в научных целях использовать не разрешил. Хватит ей Алана Чумака с его сеансами.*

Тогда Витька вздохнул и героически засунул в банку собственную руку:

– Видал?.. Ничё страшного!

Ладно, помазали мы этой водичкой мою коленку. Смотрим: помогает!.. Пятнышко красное от ожога уменьшилось и болеть перестало почти. Тогда мы кота соседского поймали – у которого вечно глаза больные, – и тоже полечили. Потом, правда, Витьку лечить пришлось: царапины кошачьи этой же водой промывать.

После сели на диван, усталые, но довольные. Мечтать стали. Витька размышляет:

– Нам теперь непременно премию дадут! Нобелевскую!.. Только надо побольше опытов провести. Чтобы статистика была достоверная…

Витька, может, и гений, как считает его мама, зато про меня бабушка говорит: "Сёма – мальчик практичный…" Я ему и предлагаю: зачем дожидаться, пока нам какой-то Нобель премию выпишет? Можно тут же собственный бизнес открыть! Сказано – сделано. Разлили мы часть заговорённой воды по склянкам и потащили во двор – продавать.

*****

Закончилась наша затея неожиданно.

Не успели мы даже рекламную компанию провести, как подходит к нам Генка из соседнего подъезда, здоровый такой амбал, и говорит басом:

– Слышь, пацаны! Короче, я – ваша крыша…

А когда мы отказались, он Витьке очки разбил. Нечаянно. Витька заревел, – нет, вы не подумайте ничего такого! – просто ему очки жалко было.

– Ты, – кричит, – козёл!.. – и как запустит в него банкой!

– Малявка! – разъярился облитый Генка. – Да я тя ща!..

Только ничего он нам сделать не успел. Потому что в козла превратился. Мы стоим, обалдевшие такие, смотрим на него, а он на нас вылупился, и тоже ничего не понимает.

Я Витьке шепчу:

– Смываемся!..

Кинулись мы бежать, а козёл – за нами: ме-ее! Да жалобно так! Витёк остановился:

– Не можем мы его тут оставить! Вдруг его кто на шашлык украдет!

– Из козлов шашлык не делают… – неуверенно возражаю я.

– Да? – спорит Витька. – Вон, китайцы даже червяков едят! А корейцы – собак трескают… И ничего! – а козёл ему поддакивает: ме-е-е!

Я огляделся по сторонам: вроде никаких китайцев не видать. Они у нас только на Центральном рынке водятся, но это от нашего района далеко.

– И куда мы его денем?

– К тебе, – спокойненько заявляет Витька. – Твоя бабушка всё равно ничего не заметит.

Мне эта идея не очень понравилась, но делать было нечего. Нацепили на козла вместо ошейника брючный ремень, рога моей футболкой прикрыли. Потом Витька побежал отвлекать тёток соседских, что вечно у подъезда на лавочке заседают:

– Ой, а в гастрономе – бесплатная дегустация! – те и поверили.

Я подождал, пока они разбегутся, и вместе с животиной в подъезд проскользнул. Ох и вредное же существо этот Генка! Он даже в зверином обличье на меня наезжать пытался: всё боднуть норовил, пока мы в лифте ехали!

Бабуся моя, как Витька и предполагал, особого внимания на нас не обратила. Она как раз Ельцина по новостям слушала, как он оркестром дирижирует, поэтому приняла Генку за собаку.

– Что, – спрашивает, – за порода?

– Козловская сторожевая…

Закрыли мы зверюшку в моей комнате, и стали думать, что с ней делать.

– Его же кормить надо! – озадачился я.

Витька рукой махнул:

– Подумаешь! Вон в парке травы полно!

Только Генка почему-то траву есть отказался. Зато слопал за раз кило сосисок, за которыми бабушка час в очереди отстояла. Какой-то неправильный козёл получился! Мы с ней так его не прокормим!

– Надо козлёночка родителям вернуть. Срочно! – бурчу я.

– Да-а? – сморщился Витька, представив себе картину возвращения блудного сына. – И скажем им: "А вот ваш дорогой ребёнок! С рогами он стал гораздо лучше: не курит, не ругается, двойки не приносит, а главное, вам теперь не надо тратиться на одежду и обувь – только на сосиски!" Зацените!..

– Так преврати его обратно – и дело с концом!

Витька почему-то как-то сразу поскучнел:

– Я тебе что, Хоттабыч? Давай его в цирк отдадим… Или в зоопарк подкинем. А можно моей тётке в деревню отвезти.

Я у виска пальцем покрутил:

– Спятил?? Да его предки с ума сойдут! Ты сам-то представляешь себе: человек домой не вернулся! Тут запросто рехнуться можно!

– Не больно-то он им нужен… – сопротивляется Витёк. – Эти алкаши только про бутылку думают!

Он, может, и прав был в чём-то: Генкины мамаша и отчим не больно-то пеклись о сыночке, предпочитая родительским обязанностям простые житейские радости. Но я почуял – дело нечисто. Что-то было не так.

– И как теперь? – спрашиваю я его. – Если родители – козлы, то и сыну век козлом доживать?

Витька начал юлить: дескать, вдруг не получится, да воды у меня специальной нет больше, то да сё… А у самого глазки так и бегают! Но я ведь дружка своего не первый год знаю. Мы с ним ещё с яслей знакомы.

– Ты мне зубы не заговаривай! Колись, в чём проблема?

И тут Витька стал совсем грустный.

– Понимаешь, Сёмыч… Ты только не того… Короче, развёл я тебя.

– Хороший развод! – говорю. А сам на объеденные кактусы любуюсь: пока мы с Витькой лясы точили, Генка все цветы на подоконнике погрыз. Спрашивается, ему что, сосисок мало было? Бабуся моя вряд ли не заметит такую потраву: уж что-что, а цветочки поливать она не забывает… Особенно, коллекцию фиалок. – Скажи ещё, что этот козлик – ненастоящий!..

А Витёк и объясняет, мол, козёл, конечно, натуральный. Это вода была – ненастоящая.

– Угу… Сказочная! – свирепею я.

– Нет, – мнётся Витька. – Вода – взаправдашняя, то есть. Просто не я её сделал…

*****

Оказывается, этот тихоня на днях был у отца на работе. Папик у него трудится в том же НИИ, в котором работали мои родители. Точнее, сам-то институт по причине "перестройки" тихо умер, а на его останках произросли несколько лабораторий, занимающихся, как выразился Витёк, "чем попало". И вот там-то наш гений по случаю свистнул "какую-то пробирочку". Содержимое этой пробирочки приятель мой и добавил в банку с обычной водой из-под крана.

– Что ж так? – ехидно интересуюсь я. – Надо было вообще её в канализацию вылить! Глядишь, весь город в козлов превратился бы. Или ещё в каких мутантов…

Тут меня Генка исподтишка боднул, да так больно, что у меня настроение совсем испортилось! Я его по рогам стукнул, и говорю Витьке:

– Придется, значит, нам снова к твоему папеньке на работу сходить. Типа, на экскурсию.

– Не получится, – помрачнел тот. – Я в тот день, пока его с обеда ждал в кабинете, нечаянно несколько файлов испортил на рабочем компе. Он мне сказал, чтоб ноги моей там больше не было…

– Класс!!!

Ну, что сказать? Позвали мы Светку – соседскую девчонку – и попросили её нашу животинку у себя подержать. Светка – существо невозмутимое: подумаешь, козёл в городской квартире! Эка невидаль… Она только с нас сто баксов запросила и «сникерс». И мы, конечно, согласились. А сами пошли на разведку.

Едем в трамвае, Витька ноет:

– Ты зачем Светке такие деньги пообещал?!

– А кто их платить собирается? – ухмыляюсь я. – Она с козликом помучается несколько часиков и будет рада сама нам приплатить, лишь бы мы его забрали… Гы-гы-гы!

Добрались мы до нужного места, огляделись. Смотрим, в институтской проходной сидит дедок престарелый в пятнистой форме. Чаёк прихлёбывает. Напротив него на тумбочке – маленький телевизор бубнит.

– Вы куда? – спрашивает нас дедок.

– Мы к Николайниколаичу, – говорю я скороговоркой, и Витьку вперёд пихаю. – Это папа его…

– А! Проходите… – и снова в телевизор уставился. Наверное, тут хоть весь институт выноси – ему пофиг!

Только рано мы обрадовались. В лаборатории, где Витька пробирку спёр, какой-то народ тусовался. Пришлось нам спрятаться в туалете, в кабинке. Просидели мы там до вечера, пока в коридорах не наступила полная тишина. Вылезли из своего укрытия, прокрались к заветной двери, где тускло серебрилась табличка "Лаборатория энергоинформационного программирования".

– Обломись! Заперто!.. – шепчет Витёк.

Но тут я вспомнил, что видел на проходной у сторожа стенд, где разные ключи висели. Пришлось нам идти обратно на первый этаж. Залегли мы там за колонной, смотрим, а на вахте вместо давешнего дедка сидит за столом тётка толстая в форме. Тоже чаёк хлебает.

– Будем ждать… – шепчу я. – Может, ей приспичит чего…

И нам, наконец, повезло: сторожиха вскоре пересела в разбитое креслице напротив телевизора, да и уснула под его бубнёжку… А что? Я тоже на такой работе спал бы себе спокойненько. Стали мы спорить, кому за ключом ползти. Чуть не передрались! Витька заявляет: