О чем молчит косметолог. Истории женщин, мечтающих о любви

Однажды, просматривая свою запись на следующую неделю, Анна увидела фамилию Марины Викторовны. Ее одновременно охватили и радость (увидеть интересного и уже достаточно близкого человека), и страх (что с ней что-то случилось плохое).

Марина Викторовна пришла, как всегда, стильно одетая. Но взгляд у нее был потухший. Походка немного усталая. Даже сутулиться чуть стала. Она пыталась демонстрировать, что все у нее хорошо. Но от глаз Анны не ускользнули эти признаки ее несчастья, которые Марина Викторовна упорно скрывала. Она заявила: «Анна, наконец-то я у вас. Делаем все, я теперь не беременная и не кормящая, но мама!» Она улыбнулась и села на кушетку. Начали они обсуждать план процедур. Анна не удержалась и спросила: «Марина Викторовна, а кто родился-то у вас?» Марина Викторовна сначала немного напряглась, но потом рассказала: «Ой. Я думала, вы знаете. В вашем салоне сплетниц много. Любят они мне косточки перемывать. Но вижу, что вы не в курсе. Тогда лучше сама вам все расскажу». Она улеглась на кушетку и спокойно стала рассказывать: «Роды были у меня преждевременные. В 22 недели меня прокесарили. Родился мальчик. Назвали его Александр. Но что я тогда пережила, просто ужас. Представьте, ему 22 недели всего и вес 680 граммов. Лежит в этой пластиковой камере, как в гробике. Я столько переплакала. Сто раз пожалела, что согласилась на ЭКО. Ведь что теперь? Искалечила всю жизнь ребенку! Ему-то за что это наказание, что родители у него дураки самоуверенные и безответственные! Меня туда не каждый день пускали. Приехала домой и не могу понять: я родила или нет? Ребенка-то нет со мной. Но он и не умер. Тельце это крохотное борется за жизнь. Я плакала днями и ночами. Еще врачи меня стали пугать, что, скорее всего, он будет слепой и умственно отсталый. Мне им хотелось сказать, зачем же вы меня на ЭКО уговаривали? Но Александр мой рос несмотря ни на что. Андрей изменился ко мне сразу после свадьбы. Мы зарегистрировались и уехали в Таиланд на месяц. Там я и прозрела. Он не стеснялся при мне флиртовать с девушками. Мне же плохо было, беременная, от еды воротило. Зачем туда поехала? Может, эта поездка и спровоцировала преждевременные роды. Андрей ни разу не приходил в больницу, все на дела ссылался. Мы с ним неделями не виделись. Он и на развод не шел, и дома не жил. Однако сыночек мой окреп, и его выписали. Стало немного полегче. Окунулась я в материнство. Тут нежданно сын мой старший приехал с семьей, поздравили меня. Внучку мне привезли, она на два года старше своего дядюшки Александра. Мы даже посмеялись. Сын со мной был так ласков, поддержал меня. Настоял, чтобы я подала на развод. Я, конечно, воспряла духом. Андрей же выкатил мне свой вариант раздела имущества, в том числе и ресторанов. Сын мой и тут меня поддержал. „Мама, – говорит, – не переживай. У меня адвокат хороший есть, будем бороться. Пусть катится на все четыре стороны. А брата своего я сам помогу тебе вырастить. Посмотри, какой он у нас борец, выкарабкался же!“ Я не ожидала такого подарка от судьбы в виде отношения ко мне сына моего, Никиты. Жена его со мной тоже ласковая. Мне она нравится. Вот и живем все вместе. Они вернулись в Россию. Судимся. Но это мелочи уже. Главное, у меня теперь два сына, невестка и внучка. Вот мое богатство! Андрей же что вытворил? Взял решетки на входные двери в ресторан установил, замки все сменил, чтобы я не могла зайти. Пришлось полицию вызывать. Вот так и живем».

Анна слушала ее и испытывала внутреннюю тихую радость за Марину Викторовну. Да, жизнь интересная штука! Она восхищалась старшим сыном Марины Викторовны. Ведь если бы не его поддержка, неизвестно, чем бы это все закончилось. Он матери жизнь спас, от маленького братика не отрекся. Хотя мог бы. Самое главное, что Анна опять увидела прежнюю Марину Викторовну: такую настоящую, искреннюю. Не было сумасшедшего эйфоричного состояния, какой-то неестественной безумной жажды жизни, разрушающей все на своем пути.

Салонные интриги

Клиентская база Анны постепенно увеличивалась. Вместе с тем, рос интерес к ней со стороны коллег. Кто-то спрашивал у нее совета относительно инъекционных техник, лечения акне, кто-то стал даже своих клиентов ей отправлять, например, с дерматологическими проблемами. Но были и такие, которые завидовали Анне и пытались хоть немножко, но подпортить ей жизнь.

Анна то время, когда не было клиентов, не бегала за ними, а писала кандидатскую диссертацию. Как-то над ней даже посмеивались на кухне Света с Ольгой и Кариной.

– Наша новенькая все что-то пишет у себя в кабинете. Ей бы в писательницы идти, а не место косметолога занимать. Косметолог должен с клиентом работать, а не книжки писать, – раздраженно говорила Карина.

– Да, если клиенты есть, а если нет, то пусть хоть пишет. Бумага все стерпит. Люди не бумага, не стерпят, – ехидно смеялась Ольга, зная прекрасно, что не клиентки к Анне не хотят записываться, а ей их просто не записывают.

Был даже такой случай. Анна попросила свою знакомую Леру записаться к ней на процедуру через администратора. Лера позвонила с желанием записаться к Анне, но ей сказали, что лучше к Ольге ее запишут. Ольга делала бесплатные «левые» (то есть через кассу их не проводили) процедуры родственникам старшего администратора Татьяны. Поэтому клиентами была обеспечена.

«Понабрали этих косметологов. Не продохнуть, – не успокаивалась Карина. – Вот раньше красота была. Помнишь, Оль? Мы вдвоем с тобой были. Клиентов тьма. Еще и Маргарита нам серьги с бриллиантами дарила да на обучалки возила. А теперь вот ерунда, а не зарплата».

«Но, уж вы не жалуйтесь! Вы укололи – и кругленькую сумму в карман положили. А мне день пахать надо за эту сумму. Пятки шоркать да ногти стричь, – возмутилась Света, – Да еще некоторым носки снимай. Вчера ко мне пришел муж нашей хозяйки на педикюр. Сел на кресло, ноги свесил в носках. Мол, снимай. А сам в телефон уставился. Я ему говорю, что носки снимите. Он даже не посмотрел на меня. Сидит. Я повторила, он с неохотой снял. Он что, думает, если местный олигарх, так и носки сам не должен снимать!»

Тут вошла Яна и включилась в разговор: «Это еще что. Помните, у нас одна новенькая молоденькая мастер по маникюру и педикюру работала, Кристиной ее звали. Она еще потом уволилась со скандалом. Так вот. Она мне рассказывала, как к ней ходил один клиент богатый на педикюр, роман у них завязался. Она ему прямо в кабинете отдалась, он ее за это на концерт модной группы сводил. Вот. А ты о носках печалишься!» Все рассмеялись.

Анна все это слышала, так как была на балконе, он рядом с кухней. Конечно, ей неприятно было. Хотелось, чтобы коллектив был дружный. Ей хотелось, чтобы на кухне разговоры были о литературе, кино, а не эти бесконечные сплетни. «Но какие есть люди вокруг, такие и есть. Учись их такими и воспринимать», – утешала себя Анна.

Написание кандидатской было для нее отдушиной. Тянуло ее в мир науки. Ей хотелось участвовать в научных дискуссиях, где все друг друга слушают, обсуждают, а не пытаются друг друга подавить, унизить. Но и здесь ее ждало разочарование. Осенью у Анны была предзащита в Медицинском университете. Она готовилась к ней тщательно, ожидая увидеть цвет научной медицинской интеллигенции. Но ожидания ее не оправдались. В зал вошли несколько профессоров. Кто-то из них дожевывал булочку. Кто-то прямо тут пил кофе и заедал пирожком. Халаты на них были какие-то застиранные, сероватые. Началась предзащита. Ей дали слово, потом перешли к обсуждению. Вместо дискуссии Анна выслушала в свой адрес кучу замечаний от одного рецензента и чуть меньше одобрения от другого. Анна стояла как в тумане, не понимая, что от нее хотят. Она прекрасно знала свою работу, писала и считала все сама. Но вопросы в основном задавали не ради пояснения недостаточной информации, а ради того, чтобы выставить ее в смешном виде. Складывалось впечатление, что это не предзащита, а шоу, на котором можно публично унижать другого человека. Коробили Анну и неправильные ударения в речи профессоров, использование сленга. Она еще долго потом отходила от негативных представлений о предзащите. Защита же прошла как по маслу. Действительно, 20 минут «позора» – и ты кандидат наук. Анна стала кандидатом медицинских наук.

В салоне ее поздравили и предложили должность главного врача с окладом, что тогда для салонов непривычно было. Обычно хозяйками салона становились жены местных олигархов. Система оплаты работы сотрудников была в виде процента от выручки за вычетом себестоимости процедуры. Косметологам обычно платили 20–30 процентов. Оклада никакого не было. Есть клиенты – есть зарплата, нет клиентов – нет зарплаты. А тут оклад, да еще солидный. Анна не очень этой новости обрадовалась. Она понимала, что это будет видимость главного врача. Вышел новый закон о лицензировании косметологической помощи, и салону очень нужны были документы Анны, так как они у нее у единственной из всех семи косметологов соответствовали требованиям. А решения, которые должен принимать главный врач, будут ей спускаться от Маргариты. Она хоть и не злая, но ничего не понимала в косметологии и часто любила приобретать в салон оборудование или аппараты, не обсудив с персоналом, а основываясь на своем желании и на том, что это модно. Так она привезла дорогой аппарат для омоложения лица, потом не могли его финансово окупить, так как он был неэффективным, но обвиняли в этом косметологов: мол, не раскручивают. Анна хорошо запомнила, как ее еще в начале работы на общем собрании при всех отчитали, что у нее маленькая выручка. Маргарите тогда деньги нужны были на очередную поездку в Таиланд. А выручки в салоне упали. Так она всех собрала и решила провести, так сказать, беседу. Анна до сих пор помнит ее слова: «Анна. Я не понимаю, вы сюда работать пришли или прохлаждаться! Вот ваша выручка за прошлый месяц. Это совсем мало. Вы же косметолог. Другие косметологи в десять раз больше приносят пользы салону. Я проанализировала ваши процедуры, сделанные в прошлом месяце. Например, клиентка Саша Аникеева. Вы ей сделали только несколько дермабразий, а где инъекции, где аппараты? Мне вас учить надо, как работать?!» Анна попыталась ответить, но Маргарита не дала ей и продолжила: «Или вот, Наталья Гросс, известная в городе дама, была у вас один раз и все. Почему? Не умеете раскручивать клиентов, учитесь у коллег!» Маргарита аж раскраснелась от злости. Анна же вжалась в свой стул, руки у нее были холодные, сердце колотилось. Ей так было стыдно тогда! Но это тогда. Она молчала. Это сейчас Анна понимает, что не ей должно было быть стыдно. Ее вины нет. Она врач и сама должна решать, что кому назначать. Для нее на первом плане помощь, потом оплата. Главное «не навредить!». Как вообще ее, как врача, может оценивать хозяйка, имеющая бухгалтерское образование! Разве хороший врач тот, кто прибыли больше салону принесет, а не тот, кто искренне поможет пациенту? К сожалению, в большинстве частных медицинских организаций топовыми врачами считают по прибыли, которую они приносят. Анну всегда это возмущало. Она считала для себя неприемлемым навязывать процедуры пациентам. Да, ее клиентская база медленно росла, но росла. И ее пациентки уже ни к кому не уходили, они ей доверяли.

Конечно, сейчас Маргарита была с ней добра и мила. Говорила, как она ценит ее. Анна решила согласиться на должность главного врача, надеясь изменить ситуацию. Это не понравилось другим косметологам. Маргарита на собрании торжественно поздравила Анну и представила коллективу уже в качестве главного врача. Салон их получил лицензию и стал уже именоваться центром эстетической медицины. Как говорила Ф. Раневская: «Что толку делать пластическую операцию? Фасад обновишь, а канализация все равно старая!» Так и в салоне: были внешние изменения, но внутри никто меняться не хотел. Косметологи разделились на два лагеря. Одни поддерживали Анну, другие во главе с Ольгой и Кариной делали ей маленькие пакости.

Анна купила себе машину. Так, Карина пустила слух, что Анна «левачит», что она же главный врач и уже возомнила себя хозяйкой.

Однажды произошла такая ситуация. Анна закончила процедуру и, как обычно, наводила порядок, как вдруг резко открылась дверь и в кабинет вбежали Люся с Маргаритой Валерьевной. Лица напряженные, озабоченные. Они что-то искали. Анна спросила: «Что случилось?» Люся: «А что у тебя клиентка так долго была? Инъекции же быстро делаются?» Анна спокойно ответила: «Мы решили сделать дополнительную процедуру на область рук. Я же в наряднике все расписала. Посмотри». Люсе нечего было ответить. Маргарита молчала, но как-то с недоверием посмотрела на Анну. Анна поняла: ее подозревают в проделывании «левых» процедур. Действительно, есть такой вариант. Косметолог делает клиенту одно, а в наряднике указывает другое. Например, клиентка пришла на чистку лица. Косметолог отметила только чистку в наряднике, а, допустим, процедуру биоревитализации рук сделала параллельно и взяла деньги с клиентки на месте со скидкой. Клиентка довольна, что меньше заплатила, а косметолог всю прибыль себе в карман кладет. Поэтому Маргарита с Люсей вбежали в кабинет, чтобы увидеть следы неотмеченной в наряднике процедуры. Но следов не было, так как Анна не занималась этим. Еще с детства она усвоила, что обман и воровство всегда раскроются.

Люся потом призналась, что такие слухи об Анне Карина распускает.

Анне некогда было разбираться в этих сплетнях, да и не хотелось (хотя зря, она потом за собственное молчание дорого заплатит). Она поглощена была новым предложением о сотрудничестве от одной известной крупной компании, производящей косметологические препараты.

Мечта рушится

Анна давно мечтала работать медицинским советником какой-нибудь компании, производящей косметологические препараты. Тогда книг по косметологии практически не было. Основную информацию о косметологических методах, новинках косметологи узнавали на обучениях. Обучения же организовывали компании-производители, семинары проводили их лекторы. Зарплату лекторам выплачивала компания. При этом обучения по косметологии всегда устраивали в каких-нибудь крутых конференц-залах с фуршетами. А лекторов (в некоторых компаниях их называли медицинскими советниками) размещали в дорогих гостиницах, возили на конгрессы. Кроме того, у медицинских советников был доступ к информации относительно инноваций в косметологии.

Анну пригласили работать медицинским советником. Конечно, она была счастлива. У нее появилась возможность узнать новое в косметологии, поездить по разным городам, да и платили компании за семинары и мастер-классы щедро. Анна познакомилась с косметологами из разных городов России, а также Италии, Испании, Франции. Она с удовольствием ездила на обучение для медицинских советников. Однажды приняла участие в конкурсе на лучшую презентацию продукта и выиграла поездку на стажировку в Испанию в клинику одного известного доктора.

В своем родном городе она много обучала косметологов. Занятия проходили на ура. Она не скупилась и делилась собственными практическими наработками. Анна поняла, что преподавательская деятельность – это ее конек. В салоне тоже ее поддерживали, хвалили. Маргарита ей премии выписывала. Часто на базе их центра проводили обучение для косметологов. Анна описывала свои клинические случаи и публиковала в журналах. Она собрала уже достаточно большой объем информации, в том числе и фото пациентов до и после.

Поначалу все было отлично, но позже на рынке появилось много более дешевых препаратов, стали регистрироваться осложнения. Требования компании ужесточились. Теперь медицинский советник должен был говорить только то, что ему сказано. Презентации отправлял центральный офис, а региональные медицинские советники должны были просто перечитывать их, ничего добавлять нельзя, кроме своих клинических случаев. Анну это сильно коробило, она не могла без творчества. Кроме того, она часто была не согласна с тем, что ей нужно говорить. Особенно относительно возникновения осложнений. Анна стала понимать, что она уже не лектор, а дилер. Ее результативность оценивали по количеству купленных препаратов после ее занятий. Как-то их собрали в центральный офис на учебу. Приехал главный советник компании Хосе Позена и стал им просто вдалбливать, что они не должны накручивать цену на препарат. «Вы как дилеры автомобилей. Они же не накручивают много на себестоимость машины». То есть он хотел, чтобы цена процедуры стала дешевле, но не за счет снижения стоимости препарата, а за счет снижения оплаты труда врача. Его фраза «вы же дилеры» поразила Анну. И тут ей все их манипулятивные ловушки стали ясны как белый день. Она поняла, что основная цель компании не помочь женщине решить ее проблемы, связанные с внешностью, а продать как можно больше препаратов. Поэтому Анне рекомендовали, как и другим советникам, ставить не один шприц, а 3–4 шприца за одну процедуру. Компания теперь стала поощрять только тех советников, которые и сами много используют их препаратов. И много продают. И не важно, что часто у этих косметологов-торговцев участились осложнения. «Это не препарат виноват, это врачи виноваты, они технику введения нарушили», – заявляли представители компаний. Анна поняла, что, по сути, подставляет себя. Кроме того, она общалась с разными профессорами-патофизиологами, химиками из своего медицинского университета, которые в один голос заявляли, что вы вредите женщинам, а не омолаживаете их. Они-то были незаинтересованными лицами, Анна им доверяла. В итоге Анна разочаровалась и в препаратах, и в компаниях-производителях, и в своей должности медицинского советника. Анна была из той категории людей, которые не могут работать там, где им не нравится. Она не могла преподавать врачам то, в чем сама не уверена, она не могла обманывать врачей.

Анна часто благодарила одну свою пациентку, которая открыла ей глаза на многие вещи, связанные с продажами. Как-то на консультации пациентка спросила Анну: «Анна, а почему вы считаете, что этот препарат наиболее безопасный?» Анна бойко ей ответила (как их учили на семинарах): «Так с ним проведено более тысячи научных исследований! Это самый исследованный препарат сегодня». Пациентка спокойно продолжила: «Странно. Вам не кажется? Если препарат безопасный, зачем столько исследований? Может, они хотят как раз что-то скрыть, а показать желаемое – эффективность и безопасность? Как вы думаете?» Анну в этот момент просто озарило: «А ведь она права». Анна пыталась найти информацию в интернете об осложнениях от данных препаратов, да и вообще от косметологических процедур. Оказалось, что серьезных и коммерчески незаинтересованных исследований нет. Анна не осуждала саму компанию. Они производят препарат и, естественно, хотят его продать. Это нормально для компании. Но стремление продавать в первую очередь неприемлемо для врача. Нельзя, чтобы врач был материально заинтересован в пациенте, это уже не врач, а вредитель. Анна для себя решила, что она не продавец, а врач, и уволилась. Пусть она сейчас потеряла в деньгах, зато обрела личную свободу в принятии решения, использовать данный препарат или нет. Ее уход вызвал удивление у руководства компании, они не поверили ее доводам, решив, что она пойдет к конкурентам. Но Анна вообще не собиралась больше быть дилером этих компаний. Она же врач, а не дилер. Слова этой пациентки перевернули мышление Анны. А имя ее было Валентина. Ее жизненную историю, свидетелем которой она стала, Анна назвала «Роковой квартет».

И мы, дорогой читатель, отвлечемся от жизни самой Анны, ее разочарований и переживаний, погрузимся вместе с ней в удивительную историю, где переплелись судьбы четырех людей, которые громко кричали о своей любви, а на самом деле потакали собственному эгоизму, желанию получить деньги, статус.

Роковой квартет

В дверь робко постучали. Анна сказала: «Войдите!» Приоткрылась дверь, и заглянула женщина. Впереди нее стоял маленький мальчик – ее сын Алексей.

Анна пригласила их войти. Мать с сыном вошли в кабинет. Мальчик прижимался к матери, но потом, поняв, что Анна для него не опасна, самостоятельно дошел до середины кабинета и уселся на диван. За ним последовала его мать. Это женщина сорока лет, невысокого роста, стройная брюнетка с голубыми глазами. Однако внешний вид ее указывал на то, что она может выпить, красноватая грубая кожа, несколько одутловатое лицо. Она села на соседний диван, приобняв сына. Имя ее Валентина.

Анна внимательно наблюдала, как они раздевались, проходили, садились. Анна думала: «Что же стало с этой женщиной? Как же она так постарела, осунулась? И этот запах табака и перегара с примесью духов». Пришла она по поводу сына, точнее, сыпи на теле у сына. Видно было, что она стыдится себя, своей ситуации. Но все же она нашла силы прийти на консультацию.

Анна начала беседовать с Алексеем о его любимых делах, о его друзьях. Он отвечал достаточно охотно, но при этом постоянно посматривал на мать, ожидая ее оценки. Анне было все с ним понятно: его страхи, переживания. Одновременно Анне было грустно от того, что все опять рушится в жизни Валентины. Она ничему не научилась у жизни. Анна, осмотрев ребенка, поставила диагноз и назначила лечение. Валентина очень благодарила: «Анна, я знала, что к вам нужно идти. Только вам доверяю». Валентина проводила сына в комнату для детей, сама вернулась на процедуру. Анна приступила к процедуре.

Ей вспомнилась вся история этой женщины, и то, как выглядела Валентина на первой консультации, шесть лет назад. А было это так. Обратилась тогда зимой молодая беременная женщина по поводу высыпаний на лице. За несколько процедур Анне удалось скорректировать сыпь. Валентина была довольна. Она благополучно родила еще одного мальчика, Никиту. В декретном отпуске не сидела, вышла рано на работу. Дома с детьми сидел ее муж Антон.

Антон – высокий блондин, но очень неуверенный в себе, постоянно сомневающийся, пытающийся угодить во всем своей Валентине.

Конечно, в силу своего волевого характера, твердости, уверенности, доминирующее положение занимала Валентина. Он же типичный подкаблучник. Все основные решения принимала тоже она. На процедурах она часто на него, точнее, на его слабость жаловалась. Ему в глаза говорила: «Включи мужика». Он не понимал, почему она так к нему относится, ведь он же все для нее делает.

Валентина была успешна в своей карьере: быстро получила высокооплачиваемую, статусную должность. Была крупным руководителем. Большую часть времени у нее занимали: работа, салоны красоты, светские мероприятия. Муж ей в этом даже способствовал, говорил: «Валентина, иди на корпоратив, делай карьеру, а я за детьми присмотрю».

Валентину, с одной стороны, это устраивало: дома порядок, все приготовлено, дети под присмотром отца. Но, с другой стороны, она срывалась на нем, что он тряпка, а не мужик, что сидит на ее шее, что должен зарабатывать деньги, развиваться. Конечно, ей с ним было неинтересно.

Когда они вдвоем приходили на процедуру (он часто любил просто посидеть с ними), то было видно, что они совсем не пара. Она яркая, стройная голубоглазая брюнетка, он – какой-то безликий, вечно в мятой одежде, оправдывающийся мужчина. Хотя как-то и мужчиной его не назовешь, скорее человек без достоинства и самоуважения. Как не покажется странным, но Валентине было выгодно такое положение супруга. Она чувствовала себя спокойно, уверенно. И могла крутить романы на стороне. Она была не столько уверена в себе, сколько самоуверенна.

И вот однажды Валентина пошла на одну светскую вечеринку с высокопоставленными людьми. Вниманием мужчин она не была обделена. Чувствовала свою силу влияния на них.

Выпив немного вина, она подсела за столик к одному очень влиятельному мужчине. Он был без жены. Между ними завязался разговор, затем был танец, ухаживания.