У горизонта событий. Том I

Иными словами, Рин-Сэю поручили быть шпионом.

– Мы, да и другие члены нашего… сообщества – слишком приметные фигуры, – Суридиан взялся за черную фланговую пешку и поднял взгляд от игральной доски. В его глазах плясали языки пламени. – Ты же не должен вызывать у наших… оппонентов лишних подозрений. Ты – новое лицо среди нас, ты молод, умеешь перемещаться по координатам и обладаешь другими необходимыми качествами.

Рин-Сэй отвел взгляд и чуть потупился, уставившись на правую руку Суридиана – длинные красивые пальцы, унизанные перстнями, держали пешку. Великий магистр Ордена Праведников, казалось, раздумывал, стоит ли принимать предложенную Беренделом жертву.

Рин-Сэй снова коротко поклонился и ответил:

– Ваше доверие – честь для меня! Я рад быть вам полезным.

Именно здесь, среди этих развалин, Рин-Сэй поделился новостью – с Айгуром и Хемом. Он должен был объяснить, почему больше не сумеет сопровождать их.

– Конечно, ты не мог отказаться, – произнес Хем все же больше с вопросительной, чем с утвердительной интонацией.

– Нет-нет! – Рин-Сэй замотал головой. – Это мой долг. Я поклялся. На меня возложена большая ответственность. Я не могу… подвести. И имена я не вправе называть.

– Понятно, – коротко отреагировал Хем, и не думая скрывать, что новость ему не понравилась.

Помимо всего прочего, она означала конец их путешествиям.

Айгур же просто молчал. Ему тоже было понятно, причем сразу, без всяких полувопросов. Они с Хемом переглянулись и не стали наседать на Рин-Сэя.

– Вы настроены скептически? – Рин-Сэй ощущал некоторую обиду.

– А, по-твоему, мы должны быть горды за тебя? – брякнул Хем и, пожевав губами, добавил: – Видишь ли, как нам кажется, твои способности лежат несколько в иной плоскости. Ты… не слишком силен в обмане и лицедействе. Потянешь ли ты чуждую тебе роль?

– Никого более подходящего не нашлось.

– В этом мы не сомневаемся. – Айгур вздохнул. – Мы сомневаемся в том, что вообще может быть хоть кто-то, по-настоящему подходящий. Слишком много требований, чтобы один человек мог соответствовать сразу всем.

«Я справлюсь, – попытался убедить себя Рин-Сэй. – Справлюсь». Уверенности он вовсе не чувствовал, и на душе у него было тревожно.

– Чтобы у тебя было больше шансов на успех, нужно придумать тебе, действительно, хорошую легенду, – заявил Айгур.

– И пути отступления, – добавил Хем. – Но, вообще, Айгур прав – надо подкинуть этому таинственному Тайному ордену приманку, на которую нельзя не клюнуть.

Так возникла идея с монетами и статуэтками. Рин-Сэй согласился и во время обсуждения старался казаться невозмутимым, как и полагалось членам его Ордена.

– Тебя что-то еще… гложет?

Хем был все-таки очень проницателен. И Рин-Сэй в очередной раз признался:

– Моя наставница… Она вытащила меня из Шуоры. Я обязан ей жизнью. И еще другим магам…

– Тебя огорчает, что ты… кое о чём умалчиваешь? Что они не знают о твоих перемещениях на Запретный континент?

– О поселении. О монетах… Огорчает… – Рин-Сэй горько усмехнулся. – Получается, я их обманываю.

– Но ты же действуешь по их поручению.

– Они даже о вас ничего не знают!

– Может быть, как-нибудь потом, – уклончиво сказал Айгур.

– А что о нас знать? – Хем развел руками. – Мы простое общество любителей древности! Кому мы можем быть интересны?

В тот последний раз, когда Рин-Сэй был на Запретном континенте вместе с Айгуром и Хемом, он пошел прогуляться в сторону от уже поднадоевших ему развалин.

– Будь осторожен! Здесь везде очень опасно! – крикнул ему вдогонку Хем.

Ступая по желтой колышущейся корке, Рин-Сэй бродил между минеральными наслоениями, шипящими гейзерами и кислотными озерцами, разделенными узкими перемычками, пока ему и это не надоело, и он повернул обратно.

Возвратившись к руинам и к двум своим друзьям, он с облегчением стянул на шею повязку, закрывавшую рот и нос и защищавшую от испарений.

– Никак не могу привыкнуть, – растерянно произнес он. – Это место жуткое даже по меркам Запретного континента. Там была такая… хлюпающая и пузырящаяся воронка – словно врата в потусторонний мир, которые однажды пропустят через себя погибель всего человечества.

– Ты очень поэтичен, – буркнул Айгур.

– Слишком впечатлительный и чувствительный для Созерцателя, – согласился Хем. – Я говорил!

– На себя посмотри! – парировал Рин-Сэй.

– Мне позволительно. Я обычный человек, далекий от аскетизма и медитаций, а не глубокомысленный философ, искатель некоего Абсолюта.

Хем, как всегда, подтрунивал и подкалывал, хотя при этом был вовсе не в веселом настроении.

Печальный и какой-то отрешенный, он сидел в пыли на земле, и крутил между пальцами монету, подбрасывал в воздух, ловил на лету и снова подбрасывал.

Все монеты уже спрятали в здешних развалинах. Хем её прикарманил, что ли? С него и не то, конечно, станется, вот только зачем? В деньгах лиорентиец не нуждался. Не в одной или нескольких золотых монетах уж точно.

Хем продолжал свое занятие и, казалось, полностью ушел в себя, не замечая более ничего и никого вокруг. Когда он подкинул монету в очередной раз, ее поймал Айгур, повертел в пальцах и положил на ладонь, внимательно рассматривая.

Рин-Сэй тоже пригляделся. С обеих сторон был изображен глаз – вполне реалистично, с радужкой и зрачком. Другие монеты на эту не походили.

Хем уставился на свою пустую ладонь, вывернул шею, покосившись на Рин-Сэя и Айгура снизу вверх, и задумчиво произнес.

– Глаза смотрят в противоположные стороны и видят разное. Или всё же одно и то же, но с разных ракурсов? А друг друга видят?

Любил Хем выражаться так, что ничего не поймешь.

– Откуда она у тебя? – строго спросил Айгур.

– Оттуда же, откуда и остальные. Только рисунок на ней уникален. Я решил взять её себе – на память.

Ну точно, прикарманил.

– И что означают эти два глаза, как вы думаете? – спросил Айгур, продолжая вертеть монету.

– Прочитай легенду, – бросил Хем и, догадавшись, что ни Айгур, ни Рин-Сэй не поняли значения слова, пояснил: – Легенда – это надписи.

«Путь к гибели и к спасению – твой и наш», – послушно прочел Айгур вслух.

Рин-Сэй заметил, что надпись была выгравирована слоговым письмом, по-древнеронийски.

– Хочешь сказать, глаз и есть этот самый путь? – сказал Айгур.

Хем надул губы.

– Понятия не имею. Отдай мою монетку!

Айгур отрицательно качнул головой и убрал монету в карман.

– Не отдам, потому что она не твоя и это воровство, Хем!

– И у кого же я своровал? – Хем возмутился.

– Я верну её Айнилю.

– Да у меня прав на неё в сто раз больше, чем у нашего ученого мудреца!

Потом Хем махнул рукой и заявил:

– Ладно, обойдусь. Всё равно это подделка.

Он картинно отвернулся и принялся насвистывать себе под нос какую-то незнакомую Рин-Сэйу мелодию.

– Зачем она тебе нужна, Хем? – спросил Айгур.

– Ни зачем. Просто на память. Я уже говорил.

– На какую память?

– На долгую. Там же так и написано.

– Что написано?

– Дорогому Хему на долгую память от старых друзей. Что непонятного?

На лице Айгура мелькнуло озадаченное выражение, он достал монету из кармана и снова принялся крутить её, прищурившись и рассматривая с обеих сторон, словно и в самом деле думал, что проглядел надпись.

В конце концов, он сердито бросил:

– Ничего такого там не написано! На ней ещё есть только непонятный знак, вроде вензеля… Но это не слоговое письмо…

– Айгур! – Хем вздохнул, протянул руку ладонью кверху, пошевелил пальцами. – Отдай монету, а?

Айгур посмотрел на Хема, на монету и отчего-то послушался и отдал. Лиорентиец монету мигом спрятал, так что Рин-Сэй даже не заметил, куда.

Потом Хем поднялся на ноги, поддернул штаны, отряхнулся и огляделся, кисло скривившись.

– Будь всё проклято!

Всё-таки Хем свою всегдашнюю жизнерадостность растерял и веселился больше натужно, даже когда, казалось бы, шутил.

– Так как вы думаете – откуда здесь взялось поселение? – вернулся к прежней теме Рин-Сэй. – Не понимаю…

– Не понимаешь? – повторил за ним Айгур: – Скажи, по-твоему, сюда реально добраться со стороны моря? Обычным людям на обычных парусниках?

Рин-Сэй отрицательно покачал головой:

На Запретный континент с моря нельзя попасть из-за Бурлящей полосы. Можно только переместиться. В том-то и загвоздка. Что же касается магов… Запретный континент не зря ведь так называется. На Летающих островах стоят мощные измерители Излучения, и дежурные маги регулярно проводят сканирование в поисках нарушителей.

Конечно, всегда находились те, кто пренебрегал запретом. Как они трое, например. Да и в первое время после Катастрофы маги пытались Запретный континент исследовать – об этом сохранились записи в Общих Хрониках. Но о поселениях речи не было. Рин-Сэй и Айгур просмотрели уйму исторических материалов и не нашли упоминаний ни о чем подобном. По мнению Айгура, это мало что значило, потому что маги и вообще современные люди о собственном прошлом знали недостаточно, для того чтобы делать точные выводы.

– Прошлое намеренно подчищали, и не в один заход, – как-то высказался по этому же поводу Хем. – Наша история подделана. Криво обкромсанные, застиранные лоскуты сшиты друг с другом белыми нитками. Как тут докопаешься до истины?

Однако они к этому всё равно ведь стремились!

– Зачем вообще создавать здесь постоянное поселение? Кому бы то ни было? Мне это непонятно! – Рин-Сэй вздохнул, окинул взглядом окружающий ландшафт. – Что такого в этом месте?

Земля отравлена, ни животных, ни растений. Рядом – гидротермический вулкан. Из-под земли бьют фонтаны кипящей кислоты, порождая ядовитые испарения. А поселение ведь долго здесь просуществовало, и камень обработан не вручную… Чем могли заниматься жившие здесь люди?

– Возможно, местные жители были беглецами, которые считали, что преследователи не станут их искать в этом районе, – предположил Айгур. – Сюда ведь без веских причин никому в голову не придет лезть.

– Тут везде… бесполезно что-либо искать, – раздраженно заметил Хем. – Везде! На всем континенте! Единственное, что выглядит реальным – это побережье, вплоть до гор, а всё прочее кажется ненастоящим. Это как… скорлупа, оболочка, на которой нарисована кажущаяся объёмной картинка, а внутри ничего нет. У меня тоже полно вопросов! Зачем эти громадные горы и непреодолимая для мореплавания Бурлящая полоса вдоль всего побережья? Зачем?

– Прямое указание, что людям нечего здесь делать, – Айгур пожал плечами и внимательно посмотрел на Хема. – Ты считаешь… не так?

– Ты очень проницательный, Айгур! – Хем сердито фыркнул. – Я считаю, что… не только так.

Айгур отвернулся и невозмутимо ждал, не задавая вопросов и делая вид, что мнение Хема его совершенно не волнует. Айгур был специалистом по игре в молчанку, и нервировал тем самым более нетерпеливых собеседников. С Хемом такое довольно часто срабатывало. Лиорентиец не любил, когда все молчали, и не умел долго молчать сам. Ему было просто физически трудно сидеть с закрытым ртом! Взамен он умел говорить так, чтобы не сказать ничего путного. В плане информативности это вполне приближалось к молчанию, но действовало ещё более раздражающе. Однако сейчас Хем соизволил изречь что-то вразумительное. Посопев и почесав затылок, он заявил:

– Я считаю, что те, кто воздвиг высочайшие на планете горы и устроил Бурлящую полосу, хотели не столько оградить Запретный континент от посягательств извне, сколько оградить остальной мир от Запретного Континента. Это соображение тем более верно, что извержения вулканов и землетрясения не прекращались еще в течение многих десятков лет после Катастрофы.

«Это соображение тем более верно, что»… Вот ведь выразился! Иногда Хем вворачивал в речь довольно причудливые архаичные книжные обороты или слова, что Эктор и Римуд почитали «дурновкусием» и «тупым умничаньем», а Аввад-дин-Абу, напротив, – «верхом изысканности и интеллектуальной утонченности». Рин-Сэй занимал некую промежуточную позицию, но, в любом случае, подобные словесные конструкции его не раздражали, и Хем ими не злоупотреблял.

– Бурлящая полоса, очевидно, способна погасить волны, – согласился Рин-Сэй. – А горы могли бы принять на себя воздушную ударную волну, если бы на Запретном континенте произошел еще один… катаклизм.

– Чтобы оградить остальной мир, Древние могли бы и что-нибудь более действенное соорудить, – сказал Айгур.

– Они и соорудили – Саркофаг, – мрачно бросил Хем. – И мы, замечу, хотели найти точку доступа к нему. Если такая вообще существует.

– Они ведь твердо знали, что новая катастрофа всё равно будет, – тихо добавил Рин-Сэй.

Знали. И писали об этом. «Тьма за Саркофагом шевелится. Она не станет там прятаться вечно. Придёт день, когда покою, воцарившемуся на долгие годы в нашем истерзанном мире, настанет конец». Рин-Сэй снова вздохнул:

– Почему Древние ничего не сумели сделать, чтобы всё предотвратить?

Глупый вопрос! И какого ответа он ждал? Они не сумели, а мы сумеем?

– Возможно, потому что считали, что это не та проблема, которую можно решить раз и навсегда, – сказал Хем.

– Они же были столь могущественными!

– Значит, не столь, – проворчал Айгур.

– Но если у них не получилось тогда, как может у нас получиться сейчас?

Еще одну глупость сморозил…

Хем скривился и ничего не ответил. Айгур бросил на Рин-Сэя недовольный взгляд.

– К чему ты задаешь эти вопросы, если прекрасно знаешь, что ответа на них у нас нет?

– Это риторические вопросы, – буркнул Хем. – Многим нравится их задавать, что тут такого?

Рин-Сэй смутился и поспешил возвратиться к более содержательной теме:

– Возможно, это поселение – некий наблюдательный пункт? Но чей? Если, как мы все считаем, с моря сюда не добраться, кто, кроме магов мог здесь очутиться? Что за неизвестные люди, преследующие непонятные цели?

Хем неопределенно пожал плечами.

– Есть… варианты.

Айгур снова промолчал, а Рин-Сэй не удержался:

– И какие?

– Разные, – предельно детально ответил Хем. Слегка мотнув подбородком, он задрал голову к небу, щурясь на солнце. – Жаль, что в телескопе Айниля линзы так себе. Нужна более качественная шлифовка. Ты мог бы этим заняться, Айгур. При случае, конечно. В Лоретто телескоп лучше, однако и он дает довольно мутное и расплывчатое изображение. Впрочем, если знать, куда смотреть, кое-что все же можно увидеть даже слабо вооруженным глазом…

Ну вот и думай, к чему эта тирада?

Айгур считал телескоп Айниля-дин-Зана если и не игрушкой, то уж всяко не самым важным изобретением в науке. Однако с линзами он, в принципе, был согласен поработать. Естественно, не сейчас. Потому что на первый план вышли куда более жизненные, критические проблемы.

– Пока, знаешь ли, мне не до шлифовки линз и устройства телескопа, – сухо ответил Айгур.

Хем скривился и кивнул: понимаю, мол. И вслух произнес, бездна знает в какой раз:

– Проклятые гухулы! Проклятый Тайный орден!

– Брось свои душераздирающие восклицания, – потребовал Айгур.

Хем посмотрел печально на них обоих и глубоко вздохнул:

– Мы скоро расстанемся. Один из вас отправится шпионить в логово врага, другой – в город, который через считанные месяцы будет осаждён гухульскими войсками. Это, представьте себе, опасно! Вы оба… так легко ставите свою жизнь под угрозу. Так сильно рискуете. Мне это не нравится. Я боюсь за вас.

Айгур усмехнулся и успокоительно похлопал Хема по плечу.

– Мы сами выбрали такой путь и такую судьбу.

– Ты знаешь, твоя пренебрежительная геройская усмешка многих может бесить, Айгур.

– Ну и что? Пусть бесятся, если хочется. Твои дурацкие шутки и подколы, кстати, тоже многих способны вывести из себя.

Хем на это выдал витиеватую тираду:

– Если я кого-то бешу, Айгур, то делаю это намеренно и с теоретическим осознанием возможных последствий, а не с нарочитым небрежением по отношению к ним и чувством морального превосходства. Скажи, – он посмотрел на Айгура просительно. – Тебе ведь не все равно, погибнешь ты или выживешь? Мне вот… не все равно, что с тобой будет. Совсем не все равно.

– Мне тоже. – Айгур опять усмехнулся. – Но, по факту, это мало что в данной ситуации меняет.

– Тебе неведом страх, – завистливо протянул Рин-Сэй.

– Друг мой! – Айгур взял Рин-Сэя за плечи и повернул к себе: – Никогда не позволяй страху занимать сколь-нибудь значимое место в твоей жизни и влиять на твои поступки! Будь выше его и сильнее!

– Ты просто натуральнейший герой! – Рин-Сэй покачал головой. – Я тобой восхищаюсь, а еще зверски тебе завидую.

Себя он героем не чувствовал. Совсем нет.

Айгур крепче сжал его плечи.

– Ты справишься!

У Хема на глазах выступили слезы. Он спешно утер их рукавом, но Рин-Сэй с Айгуром все равно успели заметить.

– Ты чересчур переживаешь! – сказал Рин-Сэй.

Хем сглотнул и ответил с вызовом:

– Да! Я тревожусь за вас! Я уже сто раз говорил! Айгур – ладно еще… Он для себя иного поведения кроме как героического и не мыслит. Но ты… Ты молод… Тебе нужно быть счастливым… Берегите себя!

Хем обнял по очереди обоих, и даже Айгур был тронут, хотя и пробурчал под нос, что не дело слезы лить, когда еще ничего не случилось.

– Не дело, – согласился Хем, снова утерев слезы, и попросил Айгура показать карту побережья, которую тот составил.

На ней, в том числе, были отмечены места, где они побывали и которые, по возможности, исследовали. Хем долго рассматривал карту, подняв брови и потирая подбородок, крутил так и этак. Потом, поколебавшись, ткнул в точку на северо-восточном побережье.

– Вот. Нас в ту сторону и близко не заносило… Здесь должен находиться лиорентийский лагерь, – Хем выудил из кармана карандаш и написал координаты прямо на карте, потом повернулся к Рин-Сэю: – Тебе следует про него знать.

– Зачем? – удивился Рин-Сэй.

– На всякий случай! Вдруг тебе придется срочно сматывать удочки, а преследователи устроят помехи, собьют с настроек или как там это у вас происходит… Если они не имеют представления, куда ты собираешься переместиться, им ведь сложнее будет тебя заблокировать?

Рин-Сэй кивнул.

– Помешать могут только Охотники. Они… заточены на любые погони. Члены других Орденов так не умеют. Но я все же не понимаю, как мне помогут твои сведения.

Все знают, что в Лиоренции ненавидят магов, а у инквизиторов есть гасители. Да его даже убить могут!

– У них в лагере есть маг, – добавил Хем.

– Маг? Среди лиорентийцев? – Рин-Сэй не счел нужным скрыть изумление.

– Да. Очень… сильный. Как, по-твоему, иначе они бы сюда доплыли, преодолев Бурлящую полосу? Кто-нибудь из вас об этом задумывался?

Рин-Сэй механически покачал головой. И в самом деле – как еще?

– Его зовут Юст. Юст Хольгерстон, – продолжил Хем. – Если ты его найдёшь, он обязательно поможет тебе.

– С какой стати ему мне помогать?

– С такой.

В дальнейшие пояснения Хем не стал вдаваться, что было для него обычным делом. Он похлопал ресницами, почесал подбородок и заявил таким тоном, будто выдавал страшную тайну:

– Если что – сошлешься на меня.

Рин-Сэй вздохнул. Вот опять – понимай, как хочешь!

– Он тебя знает, этот Юст Хольгерстон?

– Ну, вообще-то, – по губам Хема скользнула виноватая улыбка, – я знаю его лучше, чем он меня. И он уж точно не знает, что я на Запретном континенте.

«На всякий случай», – сказал Хем. Этот случай пришел, а Рин-Сэй все старался оттянуть неизбежное решение.

Ему было еще что вспомнить.

Рин-Сэй не произносил при друзьях имени Лин-Шоан – ни вслух, ни про себя, и сам бы никогда не признался первым, но дотошный Хем догадался каким-то неведомым образом и прямо так и спросил.

– А ты, неровен час, не влюблен ли, друг мой?

Рин-Сэй открыл рот и не смог найтись с подходящим ответом. Так и застыл, как идиот.

– Ха-ха! – победоносно воскликнул Хем. – Я прав! Ты влюблен! Очень незаурядно для Созерцателя!

Вообще-то, Хем не стал у него ничего насильно выпытывать, хотя, наверное, мог бы. Бесцеремонный лиорентиец умел быть, на удивление, церемонным и тактичным. Умел, когда хотел. Но хотел редко.

Рин-Сэй выложил Хему и Айгуру свою сердечную историю сам – многое, хотя и не всё. Возможно, его откровенность объяснялась совместными путешествиями по Запретному континенту, которые очень сблизили их троих. Они были одни, в негостеприимном месте, во многих тысячах километров от цивилизации, если не считать Летающие острова.

– Влюбленный Созерцатель, да еще и шуорец – это немыслимо весело и само по себе тоже немыслимо, – продолжал потешаться Хем.

Это он так пытался поднять им всем настроение перед расставанием. Очень умно! Наверное, Хему никогда не надоест мусолить эту тему, повторяя на все лады одно и то же!

Рин-Сэй не нашел ничего лучшего, чем покраснеть. Заметив это, Хем продолжил в том же духе:

– Ой-ой! Я точно умру от смеха! Романтичный, влюбленный, застенчивый Созерцатель, чуть что смущающийся! Вам же положено быть холодными и бесстрастными! Где твоя эмоциональная отстраненность? Ты слишком… человечный для мага – пока еще. Уникальный экземпляр!

– А сам ты какой экземпляр?

– Я-то? Я заурядный лиорентийский торговец и немного контрабандист, страстно любящий похохмить и почесать языком.

Да ведь это чуть ли не единственное, что Рин-Сэй о Хеме знал! Просто Хем – так он сам себя называл, простой торговец!

– А еще мы с Айгуром – повидавшие жизнь скептики и циники! – добавил Хем.

– Да! – серьезно кивнул Айгур.

– Вы были когда-нибудь влюблены? Вы помните, каково это, когда сердце трепетно замирает, когда всё вокруг кажется таким… прекрасным? – Рин-Сэй смутился, услышав в собственном голосе отчетливые восторженные нотки.

Говорить подобное своим товарищам по Ордену он бы, наверное, не осмелился.

Оба его собеседника отмахнулись и ответили похоже – что, мол, слишком стары для столь пылкого и прекрасного чувства.

При это Айгур покраснел, а Хем рассмеялся и поскреб ногтем свой обручальный браслет. И Рин-Сэй решил, что они… не откровенны.

А потом Рин-Сэй отчего-то рассказал, по-прежнему не упоминая имени Лин-Шоан, что они любят вместе встречать рассвет, ощущать свежесть раннего утра. Что они стоят под покровом темноты и наблюдают, как начинают таять звезды, а над горизонтом появляется светлая полоса. Она ширится, захватывая все большую и большую часть неба. Первые лучи солнца озаряют розовые рододендроны. У них такой тонкий восхитительный аромат, хочется вдыхать его, не переставая…

Хем скорчил физиономию, будто давился от смеха:

– Ох! Как это романтично – обнявшись, встречать восход солнца и вдыхать аромат цветов… Я тебе завидую! А у вас в Ордене всем положено так рано вставать?

Айгур дружески похлопал Рин-Сэя по плечу, и Хем тоже, сопроводив хлопки очередным подколом:

– Обещай, что, при случае, познакомишь меня и Айгура со своей возлюбленной! Мы вдвоем будем тебе как отцы. Ну или как дядья, хотя бы. И мы с ним замечательно дополняем и оттеняем друг друга.

– Один – угрюмый молчун, второй – насмешливый болтун, – отозвался Айгур.

Даже сейчас, вспомнив тот разговор, Рин-Сэй улыбнулся. Это были приятные воспоминания.

Расставшись с Хемом и Айгуром, он провел несколько дней в одной из отдаленных и малолюдных Обителей своего Ордена. Вместе с Лин-Шоан. Никто не мешал их уединению.

Эти места походили на шуорское Приграничье, где он провел свое раннее детство.

Заканчивалась осень. Стояли тихие дни, воздух был удивительно прозрачен. В это время года облака лишь изредка забредали в предгорья, предпочитая зависать высоко в горах.

Ниже еще росли сосны и пихты, а здесь уже начиналось царство камня и льда, где выживали лишь лишайники, трава, да кустики рододендронов.

Со склонов к бегущим в долину рекам спускались языки снежников. Горы казались суровыми стражами, охранявшими вверенные им территории. Невероятно огромные, пронзавшие насквозь небо, они все равно были намного ниже, чем вершины Запретного континента.

Рин-Сэй проснулся поздним утром, оттого что в глаза через щелку между неплотно прикрытыми ставнями бил солнечный лучик. Он перевернулся на другой бок и, подложив под голову руку, принялся разглядывать стоявшую перед зеркалом Лин-Шоан – из-под полуприкрытых век, осторожно, словно боялся спугнуть свое счастье. С трепетной нежностью, которую когда-то считал для себя невозможной. Он же Созерцатель!

Какая Лин-Шоан все-таки необыкновенная, ни на кого не похожая! Изящная и красивая, с огромными оливковыми глазами…

Она уже оделась и сейчас заплетала в замысловатую косу волосы, в которых темные пряди перемешивались с высветленными. Такие Рин-Сэй встречал только у шуорцев. Лин-Шоан, несомненно, была чистокровной шуоркой, в отличие от него самого, уроженца Приграничья. У него обычные темные волосы, светло-карие глаза и даже борода какая-никакая растет. Настоящей шуорской крови в нем – едва ли половина.