У горизонта событий. Том I

Наталья Макаревская

У горизонта событий. Том I

Отныне я судьей себя назначу – пусть каждому воздастся по заслугам!

Да не уйдет никто из мира безвозмездно, без воздаянья за свои грехи!

Клеветники, лгуны, порочащие тех, кто жизнь отдал, спасая этот мир,

Убийцы, славящие хаос разрушенья – катитесь в Бездну!

Ваше место – там!

Вы прокляты! Вы затоптали в грязь и затопили кровью веру в человека!

Губители надежды, презревшие добро! Не кайтесь, ибо вам не заслужить прощенья,

И снисхожденья вам не получить! Однако же – конец есть у всего,

И вы его дождетесь!

Увидите, как тьма спустя века придет, и этот мир бестрепетно поглотит!

Стихи в Пещере Пророка, ныне никому неизвестные.

ЧАСТЬ 1 ВОДОВОРОТ НА ЗАПРЕТНОМ КОНТИНЕНТЕ

Напрасно ловит взор грядущий день,

И это значит – всё закончится сегодня!

ГЛАВА 1 Путь в ловушку

Запретный континент

Рин-Сэй

Рин-Сэй Люнс сидел на плоском камне, оставшемся от давно разрушенного здания, и крутил в пальцах золотую монету.

– О чем задумался, Созерцатель? – один из карауливших его Охотников встал напротив и уставился на Рин-Сэя желтыми глазами с вертикальными прорезями зрачков.

Рин-Сэй даже не знал его имени. И не стремился знать.

– Ни о чем таком, – осторожно ответил он, стараясь не выказывать явного отвращения. – Просто местный пейзаж действует на меня удручающе.

Охотник оскалил зубы, продемонстрировав заостренные клыки, слишком длинные для нормального человека. Омерзительное зрелище! Мощные, выступающие вперед челюсти и слабые мимические мышцы делали его лицо еще более уродливым. Или… функциональным – зависит от того, с какой стороны посмотреть. Сверххищник, перед которым все прочие… организмы должны ощущать себя беспомощными жертвами и замирать в запредельном страхе и готовности к смерти.

– Гляжу, у тебя возникли затруднения, – протянул Охотник.

– Временные и незначительные, – уверил Рин-Сэй, безбожно соврав.

Охотник снова ощерился и провел по земле раздвоенным наконечником своего хлыста. Жест вышел весьма красноречивым.

Наверное, слишком сложный получился у них план. План, который Рин-Сэй, по большому счету, провалил. Ему удалось выяснить прискорбно мало и почти все, что он способен был предложить двум Великим магистрам, поручившим ему это задание – пищу для размышлений. Кто главные лица в Тайном ордене, какие цели они преследуют помимо захвата власти? Эти вопросы так и остались без ответа. До сути Рин-Сэй не добрался и узнал разве только одно имя – Харахан, магистр Ордена Изготовителей. Айгуру бы наверняка это не понравилось…

Рин-Сэй слышал о Харахане и раньше. Магистр увлекался скульптурой, и в Ордене Созерцателей о его… технике работы ходили ужасные слухи. Говорили, что он сдирает с натурщиков кожу, чтобы лучше проступал рельеф мускулатуры, а потом обмазывает их тонким слоем специального гипсового состава с примесью кристаллического волокна. Без доступа воздуха тела не гниют, и в результате получаются неповторимые, индивидуальные скульптуры.

Магистр, и притом – не на первых ролях. Тайный орден ни в коем случае не сборище низкоуровневых магов. Впрочем, это было ясно с самого начала.

Именно Харахан устанавливал рассеивающую сеть, накрывавшую лагерь и развалины, где приспешники Тайного ордена проводили раскопки. Маскировка была надежной и хорошо защищала от сканирования, иначе бы лагерь давно обнаружили. Айгур в свое время использовал точно такую же сеть и для тех же целей. Хем утверждал, что именно Айгур её и придумал. Точнее, усовершенствовал. И, поскольку сам Айгур не сказал прямо «вовсе нет», Хем, скорее всего, выдал чистую правду.

Харахан не стремился скрыть свою личность. Он, не таясь, расхаживал в официальном плаще Ордена Изготовителей – коричневом с серебряным шитьем. Может быть, в том же самом, который надевал на заседания Малого и Большого советов.

С Хараханом у Рин-Сэя состоялся неприятный разговор.

– Видишь ли, дорогой мой Созерцатель, – протянул магистр, задумчиво оглядывая развалины, – кое-кто из моих знакомых полагает, что ты показал нам пустышку. Что это твое поселение выпотрошили уже до нас. Мы ничего не нашли здесь, а надеялись. И, увы, надежды не оправдались…

– А как же монеты, печати и статуэтки? – Рин-Сэй заставил свой голос звучать ровно, хотя сердце у него и ухнуло куда-то в пятки.

Он сколько угодно мог повторять себе, что Созерцателям должно всегда сохранять спокойствие и ясность ума. Самоубеждение не помогало – в мыслях царило смятение.

– Мои знакомые подозревают, что эти артефакты происходят не отсюда. Что их, скажем так, специально тут прикопали.

Харахан замолчал, давая Рин-Сэю время осмыслить услышанное, а затем предложил:

– Ты посиди на камешке. Подумай пока, только не очень долго. Не один, конечно, а в компании. – Харахан махнул рукой, подзывая двух Охотников. – Может быть, ты напряжешься и получше вспомнишь, где их взял и с кем еще имеет смысл про них поговорить.

– Не понимаю. – Рин-Сэй бросил на Харахана хмурый взгляд.

Тот усмехнулся, пожал плечами и повторил:

– Подумай! Всем известно, что Суридиан давно лелеет мечту прибрать к своим рукам Магический Союз. А твой Великий магистр ему в этом помогает. И оба постоянно что-то вынюхивают, строят разные планы.

Харахан ушел, оставив его под наблюдением двух Охотников, а Рин-Сэй послушался и стал размышлять. Немного не о том, о чем предложил магистр Изготовителей, а о том, что следует делать. Немедленно. Не оттягивая. И о судьбе. О той цепи событий, о долгой и довольно запутанной истории, что привела Рин-Сэя сюда.

О загадочном давно разрушенном поселении, затерянном на западном побережье Запретного континента, на изучение которого они с Айгуром и Хемом потратили два года и которое решили сдать Тайному ордену, чтобы, по выражению Хема, «втереться в доверие к врагам». К поселению прилагались не менее загадочные монеты и бронзовые статуэтки из тайника, много лет назад найденного Айнилем-дин-Заном. «Чтобы еще больше запутать врагов и сбить с толку» – не преминул высказаться Хем и по данному поводу.

Враги, однако, оказались умными и, в конце концов, распознали обман. Рин-Сэй слишком быстро исчерпал доступный ему лимит времени. Его не просто подозревали, его фактически раскрыли. Оставалось лишь бежать, улучив первый же более или менее подходящий момент. Если бы не Охотники! Они не спускали с Рин-Сэя своих желтых глаз, контролировали его попытки настроиться, сбивая помехами. Как у него получится переместиться? Он, совершенно точно, не сумеет вернуться ни в Анидаб-Дорему, ни в какую-то из Обителей своего Ордена. Любая неудачная попытка переместиться выбросит его обратно. Что же делать, как выжать максимум при сложившихся обстоятельствах?

Вряд ли Охотники ожидают, что он станет перемещаться, преднамеренно выбирая точки на Запретном континенте. В этом его шанс. Конечно, Охотники возьмут его след, и сбросить их так просто не удастся… Но Рин-Сэй может раз за разом пробовать переместиться по известным ему координатам, надеясь, что, в конце концов, он получит достаточную временную фору.

Он продолжал сидеть на камне и думать. Убаюкивал бдительность своих сторожей – так он поспешил объяснить свое поведение. На самом деле, он просто боялся, не мог набраться решимости, потому что знал, что обратного пути не будет, что на кону – его жизнь. Рин-Сэй не желал ее отдавать, даже задорого. Только вот жизнь его сейчас не стоит и той золотой монеты, что он вертел в пальцах. Да даже ломаный грош за нее слишком рискованно предлагать. «Ломаный грош» – выражение из древних времен, вычитанное в книгах. Он слишком любил читать. В этом все дело.

Мысль о возможной близкой смерти ужасала Рин-Сея. Он все еще медлил, пытался найти в себе достаточно храбрости и вспоминал…

Год назад. Беляр

Год назад… Уже так давно. Именно тогда их довольно странная разношерстная компания, именовавшая себя в шутку Обществом любителей древностей, собралась в Беляре, в обсерватории Айниля-дин-Зана.

Рин-Сэй сидел у небольшого оконца, которое выходило на главную площадь. На противоположной стороне располагался дворец Высочайшего, а в центре, вознесенная на величественную облицованную мрамором колонну, высилась статуя крылатого Небесного Отца.

У собравшихся имелись серьезные темы для разговора. Наверное, слишком серьезные, поэтому пока все они предпочитали необременительную и нейтральную беседу.

Рин-Сэй примкнул к компании последним и был намного моложе остальных, но не испытывал от этого дискомфорта. Среди них были люди разных сословий, статуса, национальности, и нигде еще он не ощущал себя столь свободным – от правил, условностей, иерархии.

Айниль-дин-Зан, один из выдающихся ученых современности, с воодушевлением рассказывал про свою астролябию, телескоп и другие астрономические приборы.

– Вот это ты называешь телескопом, Айниль? – язвительно спросил Хем, постучав по установленному на треножнике прибору. – Это жалкая подзорная труба!

Он приник к окуляру и принялся разглядывать городскую площадь.

– Телескоп предназначен для того, чтобы изучать небесные светила, а не окружающие здания, – с терпеливой снисходительностью ответил Айниль. – Я просто попросил Бариша перенести его сюда с крыши, на время. Зачем ты рассматриваешь в телескоп площадь, Хем? Что ты надеешься углядеть?

Хем присел, задрав дальний конец трубы вверх, подвигал её, поднимая и опуская, затем распрямился и торжественно воздел указательный палец.

– Не что, а кого! Небесного Отца на колонне! Он же небесный, а, значит, в некотором роде, тоже светило. Хочу увидеть его поближе. Может, это, на самом деле, какая-то крылатая обезьяна?

Аввад-дин-Абу мучительно вспыхнул.

– Извини, извини! – Хем примирительно поднял руки. – Я опять задеваю твои религиозные чувства!

Эктор, нарядно одетый и выглядевший очень импозантно, ехидно засмеялся. Очевидно, над Аввадом и Небесным Отцом, к которому испытывал еще меньше пиетета, чем Хем. Ну, Хем-то хотя бы лиорентиец. Они верят в Пророка, и Небесного Отца считают лишь неправильной трактовкой Создателя. А Эктор – маг и рониец, и живет в Экобаре, где Небесного Отца почитают не меньше, чем в Велгарии.

– Я просил, между прочим, Эктора и Рин-Сэя переместиться со мной на голову статуи, – продолжил Хем, – чтобы можно было как следует ее… изучить. Там, конечно, полно голубиного помета… Однако отвратило их не это! Они просто позорно испугались и трусливо заявили, что не в состоянии навестись настолько точно и не желают очутиться без всякой точки опоры на такой высоте.

– Не желаю! – согласился Эктор. – И я вообще не собираюсь выполнять твои дурацкие прихоти.

Хем оставил телескоп в покое, прищурился и приник к окошку.

– Я бы сумел, пожалуй, и сам вскарабкаться на столб, – задумчиво протянул лиорентиец, – Он же не гладкий: доверху покрыт резьбой с этими вашими историческими сюжетами. Одно но: балкончик дворца Высочайшего выходит как раз-таки на площадь. А за святотатство меня ведь могут и того! – Хем красноречиво стукнул себя ребром ладони по шее.

– Отрубание головы – это казнь для людей благородного происхождения. Так что тебя, скорее всего, посадят на кол, – язвительно уверил потерявший терпение Римуд, еще один маг в их компании и, вдобавок, член Ближнего совета Высочайшего. – Но прежде тебе вырвут язык, потому что ты слишком болтливый и наглый и обязательно что-нибудь ляпнешь даже перед казнью.

– Спасибо за заботливое предостережение, – не менее язвительно поблагодарил Хем. – Ты как, лично этим займешься, если случай подвернется?

Римуд бросил на лиорентийца разозленный взгляд, но тот к тому времени уже отвернулся и принялся, как ни в чем не бывало, вращая телескоп и так, и сяк, изучать статую.

– Это сколько ж ума надо, чтобы поместить статую обычного размера на высоченную колонну? – не унимался Хем. – Она же кажется снизу совсем крохотной! Но, хоть, вроде не обезьяна! Вид человеческий, пусть и бородатый. С золотыми крыльями. Как можно в такое верить?

– Воспринимай ее просто как произведение искусства, – буркнул Айгур. – Причем, очень древнее. Это гордость Велгарии.

– Уж лучше верить в Небесного Отца, чем в шуорского Бога Солнца, – заметил Рин-Сэй.

– Ха! – Хем запустил пальцы в короткие встопорщенные волосы. – В этом ты, однозначно, прав!

Как Рин-Сэй успел убедиться, Хем знал о Шуоре, пожалуй, даже больше, чем магистр Сю-Джин. «Одна моя знакомая долго там жила, пока не решила перебраться в Лоретто», – таинственно улыбаясь, объяснял лиорентиец источник своих сведений. При этом Хем совершенно свободно изъяснялся по-шуорски и, по его же словам, не раз бывал в пограничных провинциях по торговым делам.

– Дался тебе этот Небесный Отец! – пренебрежительно фыркнул Эктор. – Пускай стоит себе спокойно и охраняет город!

– А во врагов лучи смерти посылает, да? – Хем криво улыбнулся и, наконец, перешел к теме, которую они до сих пор избегали: – Вы недооцениваете гухулов, мои высокомерные друзья! Недооцениваете! А когда спохватитесь – будет поздно!

Целил Хем, в первую очередь, в Айниля и Римуда.

– У Велгарии сильная армия! – уверил Айниль.

По площади как раз маршировали полки гвардии Высочайшего. На воинах были сафьяновые сапожки с загнутыми мысками, украшенные перьями высокие тюрбаны, богатые перевязи с поясами и шелковые распашные кафтаны до колен. У каждого сбоку висели ножны, а к плечу было прижато ружье.

– Вымуштрованные, красивые и нарядные, – фыркнул Хем, на них глядя. – А вот касательно их боеспособности у меня большие сомнения! Вы, велгарцы, любители дворцовых парадов и показушники!

Римуд, считавший себя всяко умнее какого-то не мага и, к тому же, лиорентийца и торговца, ожидаемо и уже не в первый раз разозлился.

– Ты же сам утверждал, что не разбираешься ни в политике, ни в военном деле!

– Я слегка прибеднялся, – нагло ляпнул Хем. – Это смотря с кем сравнивать. Если с вами – очень даже разбираюсь!

Эктор громко рассмеялся.

– По-моему, ты напрасно мнишь себя военным стратегом, – снисходительно заметил Айниль.

Римуд же просто от Хема отмахнулся:

– Гухулы – это дикая орда, которая разобьется о неприступные стены Беляра. Они кочевники. Они не умеют осаждать и захватывать укрепленные города.

Айгур вздохнул и покачал головой, а Хем с неожиданной резкостью сказал:

– Твои слова, Римуд, не что иное, как самоуверенная глупость! Еще вполне простительная для торговца или коллекционера, но не для политика или военачальника. Обороноспособность Велгарии и Хорема вызывает, как это говорят, серьезные опасения. Вопреки нарочитой бравурности и бахвальству ряда местных товарищей.

Римуд вскипел:

– Ты зарываешься, Хем! Ты слишком много себе позволяешь!

Хем вскинул подбородок.

– У нас тут все равны, и каждый имеет право высказать собственное мнение! Так вот, слушай мое! Любые кочевники, переставшие грызться между собой и объединившиеся, представляют угрозу для всех. Гухулы уже подмяли под себя соседние народности, и оттого их армия стала лишь многочисленнее. Они сметут Хорем, а затем Велгарию с лица земли, захватят в плен и поубивают миллионы жителей. Я бы предложил правителям обеих стран срочно бежать на поклон к Лиоренции, умоляя о военном союзе. Только лиорентийцы взамен слишком много запросят. Вам не понравится.

– Можно было бы попробовать обратиться за помощью к Магическому Союзу, – добавил Рин-Сэй, в той или степени солидарный с Хемом. – Но, увы, я уверен, что и Малый, и Большой советы не сочтут нужным вмешиваться и оказывать какую-либо помощь.

Айгур, который был, ни много ни мало, магистром Ордена Изготовителей, хмуро бросил:

– По крайней мере, пока Магический Союз об этом не попросят в явном виде и не выполнят все его условия. А они будут еще похлеще, чем у Лиоренции.

Хорем, Велгария, Экобар – все они для магов второсортные, малозначительные страны, и от этого никуда не денешься. Им дают существовать лишь до тех пор, пока они лояльны Магическому Союзу и во всем его поддерживают, но сами они за это мало что получают.

– Рад, что хотя бы вы понимаете серьезность ситуации, – кивнул Хем Рин-Сэю и Айгуру. – Грядет война. Ужасная война!

– Вы знаете, друзья мои, – помявшись и переглянувшись с недовольным Римудом, произнес Айниль. – Высочайший обратился к Воспринимающим… с просьбой. Но Великий магистр Дер-Ревен ответил крайне уклончиво. По всему выходит, если гухулы, действительно, нападут на Хорем или Велгарию, Воспринимающие не станут… мешать им.

– Воспринимающие – последний Орден, который будет помогать кому-либо… без веских на то причин, – заявил Айгур. – Чтобы заручиться их поддержкой вашему Высочайшему придется еще сильнее поступиться самостоятельностью. А также послать в Куншиссу щедрые дары, присовокупив большую партию рабов.

– Не менее ста тысяч, – тихо добавил Аввад. – И все мы в курсе, для чего, в конечном счете, Воспринимающим нужны рабы.

Настроение у всех присутствующих было напрочь испорчено. Настало время чаепития, стол ломился от сладостей, но разговор не клеился. Рин-Сэй вяло потягивал чай, тыкал маленькой вилочкой в ломтики мармелада, обсыпанные сахарной пудрой, и с удивлением наблюдал за Эктором, который уминал все подряд – пирожные, фрукты, мармелад, орехи. Хем – худощавый, даже щуплый, от упитанного Эктора ничуть не отставал. Чувствительный Аввад-дин-Абу, потерявший аппетит, смотрел на обоих с укором и то и дело поправлял на носу очки.

– Почему ты ничего не ешь, Аввад? – удивился Хем. – Или ты просто сыт? Гляжу, жена тебя неплохо кормит, – Хем указал пальцем на довольно-таки округлый живот Аввада. – Бегает за тобой со сковородкой, чтобы заставить съесть еще кусочек? Вон, аж золоченые пуговицы на халате трещат, вот-вот оторвутся!

– А тебя твоя, видно, голодом морит! – обиделся Аввад.

Хем покрутил на запястье обручальный браслет. Дорогой браслет, насколько Рин-Сэй в этом разбирался.

– Увы! Живу на подножном корму. Приходится самому добывать себе скудное пропитание, – вздохнул Хем, хватая из вазочки полную пригоршню засахаренных орешков и засыпая себе в рот.

– Я бы точно морил! – воскликнул Эктор, вытирая платком испачканные в пудре губы. – Я вообще не понимаю, как хоть одна разумная женщина смогла бы тебя терпеть!

– Представь себе, моя жена и сама этого не понимает, – рассмеялся Хем. – И не устает себе изумляться. Ну и вообще, она… не очень разумная. Кстати, Эктор, ты нашел бы с ней общий язык, я уверен. Даже жаль, что тебе вряд ли выпадет шанс когда-либо с ней познакомиться.

Экстор с Хемом продолжали есть и трепаться, взаимно подкалывая друг друга. Это для них было делом совершенно обычным. Остальные же, люди умные и серьезные, косились на обоих неодобрительно.

– Хорошо, хорошо, – уловив общее настроение, сказал Хем. – Давайте снова говорить о важных вещах. Например, о том, что телескоп в Лоретто куда мощнее и резче, чем здешний! Видимо, дело в лучшей шлифовке линз. Так что получается, ваша Велгария технологически отстает от Лиоренции!

– Или просто этот Анисет Геррьеро умнее меня, – спокойно улыбнулся Айниль.

Хем удивленно поморгал глазами:

– Однако ты внезапно стал самокритичным!

– Наш ученый друг в восторге от переписки с этим твоим лиорентийским астрономом, – недовольно пробурчал Римуд.

– Ты, действительно, знаком с Анисетом Геррьеро? – спросил Айгур. – Я смотрел его математические выкладки. Выглядят впечатляюще!

Хем легко пожал плечами и улыбнулся:

– Ну да. Конечно же, он… исключительно умный и талантливый человек. И весьма разносторонний. Как в одной лиорентийской поговорке – и швец, и жнец, и на дуде игрец. Настоящий светоч нашего времени!

И не поймешь – то ли всерьез говорит, то ли шутит. С Хемом всегда так. Очень он любил брякнуть что-нибудь этакое, посмешить и себя, и других. Знал он, однако, много, хоть и умел наводить тень на плетень и старался создать впечатление, будто знает чуть ли все на свете, но запросто так делиться не собирается. Вот и тогда, умяв еще изрядное количество фруктов, Хем неожиданно заявил:

– Но вообще, вогнутое зеркало лучше, чем сферическая линза.

– Почему? – спросил ошарашенный Айниль.

– Я тебе потом объясню, – пообещал Хем, подмигнув. – Вряд ли эта тема интересна остальным. За исключением Айгура, конечно.

Айниль посмотрел на Хема столь озадаченно, что даже Аввад и Айгур рассмеялись, а Рин-Сэй отвернулся к окошку и прикрыл рот рукой, неловко пряча улыбку. Ну неправильно же смеяться над выдающимся ученым, который, к тому же, тебя в три раза старше!

Запретный континент

За последние два года Рин-Сэй вместе с Айгуром и Хемом много раз бывал на Запретном континенте. Они искали точки доступа к Саркофагу или хотя бы следы людей, живших там до Катастрофы. На юге было холодно, на севере – жарко, а в глубине… словно ничего не существовало вообще. Чем дальше от побережья они пытались переместиться, тем более непредсказуемыми оказывались результаты, и их порою выбрасывало в совершенно неожиданные места. Основные заботы по хозяйству взял на себя Хем. «Безропотно взвалил на свои слабые согбенные плечи», – так он говорил. Иногда, впрочем, Хем просил «многоуважаемых магов» подсобить. Рин-Сэй и Айгур никогда не отказывались. И вообще за все время между ними троими не возникло ни одного серьезного конфликта. Опасаясь, что их обнаружат, они никогда не задерживались больше чем на десяток дней. Кроме того, у всех троих были собственные дела и собственная жизнь, не позволявшие по первому желанию срываться с места и надолго отлучаться.

Когда их путешествия, а точнее, скачки по побережью, только начинались, Рин-Сэй испытывал воодушевление. Конечно, к его энтузиазму примешивались опасения, что их незаконное присутствие несмотря на маскировочную сеть при очередном сканировании обнаружат, и дело дойдет до экстренного созыва Малого или Большого советов.

Тем не менее, воодушевление было гораздо сильнее страха. Рин-Сэя манили неизведанные пути и далекие путешествия. Он жаждал размышлять о жизни, подмечать и запоминать все прекрасное, что готово было предложить ему мироздание. Однако Запретный континент оказался отнюдь не прекрасным: на нём лежала гнетущая печать Катастрофы, погубившей прежний мир.

Единственной стоящей находкой оказались руины древнего поселения. Рин-Сэй с друзьями, как впоследствии и Тайный орден, надеялись отыскать в развалинах что-то помимо камней, но их надежды не оправдались. То ли неизвестные жители забрали абсолютно всё с собой, то ли позже сюда явились столь же неизвестные грабители.

– Воистину, камень – самый долговечный и надежный материал. Все прочее – украдено… э-э-э… подчищено до нас, – подытожил Хем.

А потом Рин-Сэй получил задание от другого тайного общества, состоявшего из намного более влиятельных и могущественных людей, чем белярское. Оно не имело названия, да, наверное, в нем и не нуждалось.

– Нам следует обсудить некоторые неотложные дела, – сказал Великий магистр Берендел, вызывая Рин-Сэя на Летающие острова. – Мы тебя ждем.

Это означало, что Рин-Сэй должен был, как можно скорее, переместиться туда – сначала на Большой остров, а затем по кристаллическому мосту спуститься к острову Ордена Созерцателей.

Храм, открытый ветрам и облакам, стоял у самого обрыва, точнее, у границы тверди. Дальше была пропасть глубиной в два километра и где-то далеко внизу – Огненное ожерелье, вулканический архипелаг, лежавший посреди океана к западу от Запретного континента.

Рин-Сэй снял обувь у входа. Он не стал брать один из прислоненных к стене свернутых ковриков – сейчас он пришел не за медитацией. Половицы пружинили под ногами. В полутьме, разгоняемой неярко горевшими накопителями, виднелись ряды резных столбов с подвязанными лентами.

Рин-Сэй прошел через храм к беседке-пристройке. Великий магистр любил пить там чай, сидя на подушках за низким лаковым столиком, и играть в ок-читронг.

Берендел и сейчас пил чай – из изящной фарфоровой чашечки, не вязавшейся с аскетичным убранством храма. И играл в ок-читронг – с Великим магистром Суридианом. В беседке они были вдвоем. Входя, Рин-Сэй поклонился. Великие магистры продолжили пить чай и играть, и вели с Рин-Сэем разговор как бы между делом.

– У нас есть задание для тебя. – Берендел сделал очередной ход, поставив кавалериста на незащищенное поле. – Крайне важное. Оно связано с Тайным орденом. Нам нужны там глаза и уши.