О ней. Онейроид

– Вы все знаете меня, – сказал он. – Знаете, как долго, и надеюсь мудро правил я племенем Чибат. – Некоторые согласно закивали. Я слышала об этом племени, но никогда мне не доводилось видеть его вождя. Меж тем он продолжал:

– Я Туарек из племени Чибат, мой отец до меня правил этим племенем, которое сам же и основал после Гибели Двух Океанов. Он был слышащим, слышащим души.

– Это не правда. Таких не бывает, – закричал кто-то.

– Эти сказки придумали для детей, после Гибели Океанов, чтобы они не горевали за погибшими, – вторили ему.

Старик поднял руку, и выкрики прекратились. По праву старшинства, а в этом не было никакого сомнения, что вождь племени Чибат, здесь самый старший, ему не смели перечить или перебивать.

– Это не сказки. – Сказал он. – Первые слышащие люди появились здесь после Гибели, что бы помочь человечеству выжить. Но, правда, в том, что они появились на много раньше, они всегда были среди нас. Они были нами. Я прав? – он повернулся ко мне и улыбнулся почти беззубой улыбкой. И я узнала, узнала эту душу. Она мелькнула на задворках сознания, пронеслась девятнадцатым веком, и плавно перетекла в реальность. На моих глазах выступили слезы, и я не обращая внимания ни на кого, нагнулась к его стулу и крепко обняла вождя.

– Я рада вас снова видеть, – шепнула я ему. И выпрямившись, встала. Мой минутный порыв растрогал старика, он разволновался, покраснел, но быстро взял себя в руки. Эта сцена, стала сценой недоумения для всех присутствовавших в этом зале. Они переглядывались и тихо перешёптываясь, поглядывали на нас. Я же, наконец, набравшись смелости, сказала то, что должна была сказать уже давно:

– Я и мой брат Сай – мы слышащие души. Мы много веков жили на Земле и здесь, чтобы помочь вам избавиться от паразитов, которые пленили не только эту планету, но и ваши души. Они проникли в сознание и паразитируют там, заставляя, уничтожать друг друга. Если мы не объединим свои усилия, то планета погибнет. Как погибли и другие. Человечество планеты Земля может прекратить своё существование.

Глава 8

Мистер Оливер Грант был человеком состоятельным, и любящим приумножать своё богатство. От отца ему досталось неплохое наследство, которое он удвоил благодаря уму, труду и энтузиазму. Пожалуй, осознание преумножения его капитала приводило мистера Гранта в особый экстаз. Он готов был трудиться денно и нощно, ведь потом, ожидаемая прибыль была сродни подарку маленькому ребёнку, и восторг который он испытывал, не менее значим. Мистер Грант женился в двадцать три года на состоятельной девушке, тем самым, пополнив свою копилку ещё несколькими сотнями тысяч фунтов. Брак свой он считал блестящим и весьма удачным, так как помимо денежного приданного, жена подарила ему вначале сына, а потом и дочь. В общем, сделала всё, что полагалось сделать настоящей женщине в этой жизни. И с чувством исполненного долга, на третий день после рождения дочери умерла.

В планы мистера Гранта это не входило. Но поразмыслив и немного погоревав, он принял решение, что ему непременно стоит жениться ещё раз. И, несомненно, девушка должна быть состоятельна, с минимумом родственников, и конечно же, недурна собой. Так как в ближайшем его окружении такой дамы не находилось, а единственная дама, которая сама оказывала ему внимание была Люси Стилл, а позднее в замужестве Перри, он мысленно содрогнувшись, всячески отвергал её знаки внимания. Люси, рассудив, как и все женщины, что стоит ей сделаться недоступной для него, он сразу же поймёт, что потерял, начала флиртовать с его другом, Скоттом Перри. Немного забывшись, Люси не заметив той грани, после которой флирт плавно переходит в нечто более интимное, и оказалась замужней женщиной. Но, по всей видимости, чувства к Оливеру она сохранила, о чём догадывался её муж. Но как настоящий мужчина, не счёл это чем-то серьёзным и достойным внимания, ведь Люси, в конце концов, досталась ему.

Так, увлёкшись приумножением своего капитала, мистер Грант не заметил, как выросли его дети. Малютка Эмма ходила в школу, а Тобиас её заканчивал, и мистер Грант понял, что что-то он упустил. А именно – жену. Её немедленно стоило найти, так как счастье его не было полным.

Мистер Крафт был бывшим морским офицером, и капитаном корабля участвовавшего в немалых сражениях за честь и преданность страны. После выхода на пенсию, он, однако, не оставлял главной своей страсти – страсти к морю. Заработав неплохой капитал на войне, мистер Крафт приобрёл судно, которое по первоначальному плану стало бы перевозить товары. Как человек неусидчивый, он занялся торговлей, и скоро одно судно стало сопровождать ещё несколько. Мистер Крафт стал богаче, чем был до этого и стал водить дружбу с очень влиятельными людьми Англии. Будь то друзья с палаты лордов или лёгкий кивок самой королевы, которым он был удостоен не один раз. Ведь имея награды, и принимая их из её же рук, он заслужил расположение людей не только благодаря богатству, но и славе отважного героя, которую он сам преумножал в боях.

Мистер Крафт был вдовцом с двумя детьми, которые воспитывались им в строгости. Однако старший сын мистера Крафта – Николас, был, менее всего склонен поддаваться какому бы то ни было воспитанию. Будучи юношей привлекательным и дружелюбным, он без труда заводил новых друзей. Только друзья эти, были настолько низкого сословия, что водить с ними дружбу, решился, разве что самый отважный безумец. Однако, безумство и некоторая отрешённость присутствовала в характере Николаса Крафта. Он не понимал и не принимал советов со стороны родных, но так охотно следовал им, когда беседовал с друзьями.

Мистер Крафт не мог повлиять на характер сына, полностью приняв на себя вину за то, что не давал особого внимания его воспитанию, а лишь слепо полагался на строгость покойной жены. Миссис Крафт, обязанностям матери не придавала особого значения, полагая, что только истинная дружба между ней и сыном способна воспитать истинного мужчину. И поэтому, будучи женщиной порочной, к порокам и разгулам привлекла и сына, тем самым погубив его.

Одно утешало мистера Крафта в этой жизни. Это были не почести, не деньги и не слава, и даже не кивки королевы. Он не мог натешиться единственной своей отрадой – дочерью Мэри. Казалось, в этой маленькой девочке он видел опыт целых поколений, так мудры были её речи и не по годам развиты. Какое счастье, что жена его, не сгубила этот нежный цветок, а отправилась к праотцам раньше, чем это стало возможно, иногда думал мистер Крафт, ничуть не стыдясь таких мыслей. Он благодарил судьбу за все щедроты, которыми она его одарила и за все испытания, которые он прошёл, что бы в конце жизни наслаждаться тем, чем, и положено человеку. Любовью своего дитя.

Мэри была очень любознательным, но в некоторой степени стеснительным ребёнком. Возможно, наложило отпечаток распутность матери, и долгое сидение в шкафу, когда к ней приходили её друзья и Мэри, прячась от них, сидела там до самого утра. Именно в этом маленьком мирке, прячась от пьяных ухажёров матери, которым очень хотелось потрогать и малютку Мэри, она выдумывала целые миры. Миры, в которых нет насилия, нет предательства близких, нет слез. Она жгла лампу, не боясь пожара, и не боясь угореть в маленьком душном пространстве. Сжимала маленькими ручками страницы книг, и вздрагивала, когда голоса пирующих людей становились ближе или звучали слишком громко.

Все то, что случилось с Мэри, несомненно, не могло не повлиять на её дальнейшую жизнь, и как говорила сама Мэри: «Ночные бдения в шкафу привили мне невероятную усидчивость». Так, к своим двадцати годам, она знала четыре языка, и ещё два учила сразу. Мэри, хотела овладеть всеми языками мира, как самонадеянно заявляла она, и в этом её поддерживал отец, и несомненно будущий муж, мистер Грант.

С мистером Грантом они познакомились в опере, Мэри была с отцом и братом Николасом, которого под угрозой лишения наследства в свет вытащил отец. «Должны же люди видеть, что у меня есть сын», – говорил мистер Крафт. Николас, будучи сыном безответственным, но человеком не плохим, чтобы не злить батюшку, присутствовал с ними.

Ложи мистера Гранта и семьи Крафт находились неподалёку друг от друга и мистер Грант, направив монокль в их сторону, впервые увидел Мэри. Она казалось, внутренне сияла от охватившего её наслаждения, происходящего на сцене. Мистер Грант никогда не видел столь чудесного восхищения от происходящего и столь искреннего. Рядом с ней он заметил мистера Крафта, с которым был знаком поверхностно и скучающего молодого человека, который казалось, дремал с открытыми глазами. В эту минуту в душе мистера Гранта произошло смешенье чувств, которое он никогда не испытывал и никогда более не испытает. Движимый, чем-то неразумным, он вскочил с места и слегка пошатываясь, пошёл на выход.

– Но куда же ты, Оливер? – успела спросить его Люси.

– Просите, я неважно себя чувствую, – он обернулся к ней на секунду. – Я на воздух, скоро вернусь, – и быстро, чтобы она опять не стала задавать никаких вопросов вышел.

– Что случилась? – начала она спрашивать Скотта, после того как Оливер вышел. Тот, недоумённо пожал плечами.

Мистер Грант почти бежал, ему непременно нужно было глотнуть свежего воздуха, или чего-нибудь глотнуть. То ли воды, то ли виски. Непонятное щемление в груди казалось, сжимало его. Было тяжело дышать, да и думать об этом, тоже было тяжело. Наконец, выйдя на улицу, он отдышался. Холодный воздух с благодарностью принимали лёгкие, и надышавшись и справившись с учащенно бьющимся сердцем, мистер Грант, наконец-то смог взять себя в руки. Войдя вовнутрь и ожидая окончания представления, он не мог понять, что его так взволновало. Ведь будучи человеком практичным, и совершенно лишённым романтических чувств, он никак не мог подумать, что вид молодой девушки, мог его так взволновать. Определённо это было не так. Но что бы удостовериться окончательно, Оливер должен быть ей представлен. Определённо должен. «Должно быть, это дочь мистера Крафта, – думал он, но кто же с ними? Сын? Нет, он не выходит в свет. Скорее её муж. Так молода, и замужем уже». Мистер Грант впервые почувствовал, как в его душе расплывается чувство всепоглощающей ненависти, ненависти к незнакомому молодому человеку.

Вот, вскоре музыка утихла, и Оливер, став перед большим зеркалом критично себя оглядел. Он был хорош собой. Едва переступивши порог сорокалетия, он был завидным холостяком. Высок, черноволос, невозмутим. Его красивое лицо, так редко озаряла улыбка, что ранние морщины не грозили, казалось, ему не грозили никакие морщины вовсе.

Из зала начали выходить первые люди, и он, отвернувшись от зеркала, стал выискивать глазами ту, что так возмутила его спокойствие. Мимо проходили знакомые, он все кивал и кивал им, здоровался и перебрасывался парой фраз. Казалось, нетерпение скоро начнёт выплёскиваться наружу.

– Оливер, вот ты где, – к нему быстро шла Люси, под руку волоча за собой Скотта. Она была взволнована его растерянным видом. – Ты плохо выглядишь. Тебе нехорошо? – Она стала заглядывать ему в глаза, а он казалось, совсем не обращал на них внимания. Он искал её. Глазами. В толпе. Среди разношёрстной публики, среди ярких нарядов дам, среди сверкания украшений и гула толпы. И вот Оливер заметил её. Девушка стояла в окружении своих спутников и разговаривала с мистером Густавом Прескоттом и его матерью леди Прескотт. Он должен ей преставиться. Обязательно. И мистер Грант, сделал то, что никогда бы себе не позволил, позволь он хоть минуту обдумать посетивший его душевный порыв. Он без церемоний бросил своих друзей и пошёл туда, куда, по его мнению, его звала сама судьба.

Люси так и осталась стоять с раскрытым ртом, не успевшим задать очередной вопрос. А Оливер подошел к этой противной леди Прескотт, которую он и сам не особо жаловал, а уж сына её и подавно. И как помниться недавно, сам говорил, что никакая сила в мире не заставит его водить дружбу с этими напыщенными глупцами. Что-что, а порою ум, мистер Грант ставил на не менее значимое место, нежели деньги, так как, никакие деньги не могут купить ни ума, ни привлекательности, ни каких-либо элементарных манер.

– Закрой рот, дорогая, – сказал мистер Перри Люси. – Он был удивлён не меньше её, но не столь явно высказывал удивление.

Меж тем мистер Грант как бы невзначай увидел леди Прескотт и со всей учтивостью, на которую был способен, что бы избежать отвращения на лице, когда целовал её старую руку, он сказал:

– Рад снова видеть вас, леди Прескотт. Вы как всегда очаровательны. – Леди Прескотт захихикала и стукнула его веером по руке.

– Ну, что ты милый мой, года не идут мне на пользу. – Она сейчас начнёт кокетничать и если её не остановить, то представиться молодой леди ему удастся через минут десять, пока эта особа, не изольёт всё своё отвратительное обаяние на него. Он кивнул не менее отвратительному сыну леди Прескотт и повернулся к мистеру Крафту.

– Мистер Крафт, вы помните меня? Я Оливер Грант, владелец «Компания Грант и Ральф». – Он протянул ему руку, и мистер Крафт пожимая её воскликнул:

– Конечно, я вас помню, мы имели с вами дело году так, позапрошлом? Мрамор? – задумчиво спросил он.

– Совершенно верно,– мистер Грант, был рад, что его вспомнили, и словно заметив его спутников, вопросительно на них посмотрел.

– Разрешите представить вам, мой сын Николас и дочь Мэри. Кстати именно Мэри настояла на том самом поставщике мрамора из Китая, ведь партия купленная Лукасом Хартом, оказалась почти вся бракованная. Он чуть не разорился на этой поставке, ему пришлось выплатить огромный долг.

Но мистер Грант его почти не слушал, он слушал только пустоту в его сердце, которая, казалось раньше, не была заметна ему. Теперь эта пустота наполнялась какими-то приятными звуками, звуками её голоса, движениями, и улыбкой, когда она отвечала на приветствие. И осознание того, что молодой человек, стоящий с ней рядом, никак не мог быть её мужем. Это брат Мэри, они так похожи, и как он сразу не заметил. Растерянный и почему-то счастливый, Оливер Грант, высказал, огромное желание продолжить знакомство с мистером Крафтом. И, обменявшись карточками, они поспешили раскланяться, благо, что леди Прескотт уже не стискивала его рукав более, а постукивала веером по руке каждый раз, как только Оливер мог произнести, что-то по её мнению, смешное. Последний удар пришёлся ему по кисти и поцарапал кожу. И он был несказанно рад, что ему удалось избавиться от её общества, хотя это самое общество и дало ему возможность знакомства с Мэри.

Глава 9

Несколько дней в доме царила неестественная тишина, что казалось, любимые собаки леди Вудхаус получили отличное воспитание и стали вести себя настолько тихо, будто это и не собаки вовсе, а шесть отлично воспитанных котов. Они не лаяли в доме, не носились по его коридорам, а сбивались себе тихонечко своей стайкой у камина. Лишь прогулки их бодрили и придавали веселья в те, несколько дней, когда в доме царила, казалось, всеобщая печаль, а не томящая радость, от скорого ожидания наследника. Только один человек не придавал этому значения, это была Мэри. Она не обращала внимания на тревожные взгляды родных и вела себя так же, как и всегда, а мистер Грант говорил больше обычного, что совсем было не свойственно его натуре. Обращался он в основном к жене, за что она смотрела на него с благодарностью.

Мистер Вудс решил, что непременно должен побеседовать с мистером Грантом о состоянии его жены, вернее, о том состоянии, которому она была иногда подвержена, и которое от него утаили. Он был очень рассержен, такому отношению к себе как к врачу. Ведь не имея достаточных сведений о состоянии здоровья своей пациентки, он не сможет оказать всю необходимую ей помощь. Ведь, Джон не претендует на откровения более интимные, он только должен знать всю правду. И с этой решимостью, доктор Вудс, со всей невозмутимостью и холодностью, на какую только был способен, вёл беседу с мистером Грантом. Он не хотел, никого обидеть и задеть своим поведением, но ничего не мог с собой поделать, ведь отдаваясь работе, он был уверен, что с ним искренни.

Но мистер Вудс даже самому себе не мог признаться, что его зацепило даже не молчание мистера Гранта, а молчание самой Мэри, ведь ему она казалась такой откровенной и прямолинейной. Она, с такой готовностью следовала всем его предписаниям, и была так участлива, что Джон подумал, что их может связывать не только положение доктора и пациента, а и возможно, дружба.

С невозмутимым видом доктор Вудс смотрел на мистера Гранта. Он только, что сделал своему работодателю вполне разумное замечание, что не возможно будет помочь Мэри, если он не встретит участия со стороны её родных. Мистер Грант спокойно принял этот упрёк, и попыхивая трубкой не решался что-либо сказать. Наконец, когда молчание слишком уж затянулось, мистер Грант начал говорить.

– Вы правы, безусловно, правы, – сказал он и посмотрел на сидящего напротив него в кресле мистера Вудса. – Но понимаете, мы думали, что эти приступы прекратились. Их не было почти год, и я решил, что она исцелилась от них. – Джону показалось, что мистер Грант выглядит виноватым, и хотел было почувствовать угрызения совести, но тот не дал ему это сделать.

– Ведь вы, как врач должны были понять, что с ней, что-то происходит. Ведь за этим вы здесь. За это я вам плачу.

Джон впервые за время пребывания в этом доме почувствовал себя неуютно. Оливер, конечно, был прав, но не в том случае, если дело касалось его невнимательности по отношению к пациенту.

– Мистер Грант, – начал Джон, – я могу понять ваш упрёк, но он совершенно не обоснован. Я, как врач, выполняю все взятые на себя обязательства. И мне хотелось бы большего участия с вашей стороны, ведь конечный результат зависит не только от меня, но от вас и всех родных. И так же, мне стало известно, что миссис Грант лечил доктор Картер, возможно, если б я знал об этом раньше, и мне бы удалось с ним побеседовать…

– Доктор Картер оказался не компетентен в этом вопросе, – Оливер вскочил со своего места, и начал ходить по комнате пуская клубы дыма. – Он видел только один способ лечения, хотел положить её в клинику и пытать электрическим током. Этот варварский способ я не применил бы даже к самому злейшему врагу.

– Но, насколько мне известно, – сказал осторожно Джон, – доктор Картер, специалист в своём деле, возможно, стоило бы прислушаться к его мнению.

– Именно после того, как доктор Картер начал лечить её, с ней стали происходить эти припадки, – Оливер повысил голос, – если раньше она страдала только расстройством памяти, то после его неудачного лечения стала впадать в забытье. И поверье, доктор Вудс, мне стоило огромного труда вытащить её из этого состояния пассивности. – Мистер Грант так распалился, что руки его начали мелко подрагивать, а курительная трубка дрожала в его руках. Джон не ожидал такой реакции на своё замечание о докторе Картере.

– Но вам, не известно, как именно он лечил её? – спросил Джон.

– Нет, и это моя ошибка, – ответил Оливер. – Я пытался поговорить с ним после того случая, ну вы знаете. Он разбился. Но речь его до того не внятна, что понять ничего не возможно. – Мистер Грант постепенно начал брать себя в руки. – А бумаг, которые он вёл мне прочесть не дали.

– Вы имеете в виду историю болезни? – уточнил Джон.

– Да, да историю болезни. – Мистер Грант взглянул на погасшую трубку в его руке, но казалось, не заметил этого. Он подошёл к окну, посмотрел несколько секунд на улицу и неожиданно сказал:

– Мэри очень любит оперу. Она считает, что голосами людей могут петь ангелы, – и повернулся к Джону. – Теперь и этой радости она лишена, какой-то страх посещает её, стоит нам надолго уехать из дома.

– Страх? Какого рода? – спросил Джон.

– Я не знаю, – он растерянно посмотрел на него. – Как-то она сказала, что у неё такое чувство, что за ней следят. Просто паранойя какая-то. Слава богу, что это не усугубляется. Ваши занятия ей очень помогают, но ведь направлены они на решение задачи связанной с письмом. Успехи бодрят её.

– Понимаете, мистер Грант, психология человека очень токая вещь, и мы не можем знать заранее, что может оказать на нас влияние или может стать толчком к решению проблемы. Ваша жена, безусловно, делает успехи, но занятия наши касаются не только её проблем с ошибками. Травма нанесена ей была не только несчастным случаем, её душевные страдания начались ещё в детстве. Это тоже могло наложить отпечаток на дальнейшую судьбу, на то, что разум хотел бы забыть.

– Какая ирония, не правда ли? – воскликнул Оливер

– В чем именно ирония? – не понял Джон.

– Она забыла, самую нормальную часть своей жизни, а самую ужасную помнит. Она не помнит практически ничего из нашего с ней общения, моих ухаживаний и свадьбы. Слава богу, что и смерти отца не помнит, но от этого мне кажется, ей стало ещё больнее. Правда, однажды она обмолвилась, что это заставляет её думать, что он жив. Где-то там, но жив.

Джон подумал, что настало время задать ещё один вопрос, которым он задавался уже несколько недель. Это не могло быть просто любопытством. Он хотел понять, как устроено восприятие образов в голове у Мэри. Ему нужно сложить всю картину воедино.

– Я слышал, однажды она разорвала помолвку? – мистер Грант на это нервно улыбнулся.

– Что ж не утаишь и это. Впрочем, это никогда и не было секретом. – Он помолчал. – Её отцу пришло известие, что брат её погиб где-то в Америке.

– В Америке? – удивился Джон.

– Да, к тридцати годам, он решил, вероятно, что достаточно причинил неприятностей своей семье и решил взяться за ум. Вы наверно в курсе, что он был не очень хорошим сыном своему отцу? – Джон кивнул. – Так вот, – продолжал Оливер, – он решил работать вместе с отцом. Точнее на отца, таково было условие мистера Крафта, ведь почти все свои деньги он промотал, и чтобы не лишиться ещё и наследства, а оно огромное, уверяю вас, было решено отправить его в море. Корабль прибыль в южную Америку скупил товар и на обратном пути попал в шторм. Никто не выжил. Были найдены обломки корабля другим судном. Мистер Крафт тяжело перенёс эту утрату. Хоть и был Николас Крафт непутёвым, но все же сын.

– А как восприняла известие Мэри? – спросил Джон, с интересом слушая своего собеседника.

– Она приехала в мой лондонский дом и сообщила, что разрывает помолвку, так как отец нуждается в её присутствии. Я не понял даже, как она так быстро всё решила. И каким образом гибель брата так повлияла на неё. Через несколько дней, я навестил мистера Крафта, и думал, что Мэри отойдёт от своего скоропалительного решения, но её там не оказалось, он сообщил, что с ней случился нервный срыв и он отправил дочь лечиться куда-то в Швейцарию. Куда именно, он сообщить мне отказался. Не хотел потерять ещё и её. – Он замолчал. Молчал и Джон. Он думал над сказанным и настолько погрузился в свои размышления, что не заметил, как мистер Грант начал опять говорить.

– Она вернулась примерно через год, но какая-то совершенно другая. Мистер Крафт был очень болен, он так и не оправился от потери сына. Я иногда навещал его, но это был уже не тот энергичный джентльмен, которого я знал. Я снова стал ухаживать за ней, она была не против. Вскоре мы поженились, а через почти год нас покинул мистер Крафт. Как видите, больше здесь нет никаких тайн. – Закончил свой рассказ мистер Грант.

– Пожалуй, да, – согласился Джон, – но всё же, я должен ещё кое-что спросить. Пожалуйста, поймите меня правильно. – Ему было неловко говорить на эту тему, но все же он решился. – Ваша тётя, – Джон увидел нетерпеливый взгляд Оливера и поспешил поскорее продолжить, – графиня Вудхаус сказала, что один из приступов Мэри был спровоцирован напоминанием о каком-то вашем друге, мистере Найтли, если я не ошибаюсь. – Он смущённо замолчал, и заметил, как неприятно начал краснеть Оливер. Но он должен был спросить, и поэтому, лицо его, выражало только готовность помощи, а отнюдь не праздного любопытства, ведь это, если подумать, могло оказаться чем-то значительным в лечении. В этом Джон был уверен, или просто сам себя в этом уверил?

– Том Найтли был моим институтским другом. Мы общались, пока учились. Потом наши пути разошлись, и мы не поддерживали дружбу много лет. Я встретил его случайно, уже после женитьбы на Мэри. Он был приглашён в дом, да так зачастил, что стал почти членом семьи. Особенно с ним поладила Мэри, они оба увлекались языками, поэтому общие темы для разговора у них были. Я целиком полагался на его порядочность, поэтому для меня было полной неожиданностью его поступок. Неожиданностью и предательством.

– Вы имеете, в виду нежные чувства к вашей жене, которые он начал испытывать? – спросил мистер Вудс. Оливер кивнул. Потом немного подумав, сказал:

– Он, не только увлёкся Мэри.

–Что же ещё? – недоумевал Джон. Оливер помолчал, и собравшись с духом выпалил:

– Он уговорил её бежать с ним.

– Бежать?

– Я уверен в этом, – мистер Грант кивнул. – В тот день, когда, с Мэри случился несчастный случай, он прислал ей записку. Я впоследствии читал её, он назначил ей свидание у озера и она пошла. Ушла, никого не поставив в известность. Дальнейшее вы знаете. Но обстоятельств этого происшествия не известны никому. Об этом знаю только я, и Том Найтли. Мэри, конечно же, вспомнить об этом совсем не в состоянии, и знаете, иногда я этому искренне рад. Не хочу, чтобы она вспомнила о том, что хотела покинуть меня. И я надеюсь на вашу порядочность и то, что вы оставите это в тайне.