Открыть глаза

– Ты дрожишь…

Посмотрел на меня внимательно. А я смотрела на него, широко открыв глаза от ужаса. Вот, сейчас он узнает всё и отвернётся от меня, уйдёт навсегда.

– Так. Нечего здесь сидеть, едем ко мне на дачу, – решительно произнёс Столяров.

– На дачу? – у меня навернулись слёзы, вспомнила деревню бабушкину. – Картошку копать?

– А ты умеешь?

– Нет. Если только кто-то копать будет, а я собирать, – у меня потекли слёзы по щекам.

– Картошки у меня нет. Кажется, малина была. Поедешь?

– Да.

– Так чего сидим? Вставай! Пойдём!

Мы спустились вниз, сдали охраннику ключи от редакции и пошли к машине. Ехали минут сорок, за город. Свернули в большие ворота в какой-то посёлок. Вокруг – высокие заборы, много деревьев, где-то мелькали дома в глубине. Подъехали к забору, Столяров брелоком открыл ворота автоматические. Заехали во двор. В глубине среди сосен был виден одноэтажный дом с огромными панорамными окнами. Мы молча шли к дому, вокруг уже стало очень темно, в доме тоже не было света.

Столяров открыл дверь, вошёл первым и произнёс: «Свет вечер». Зажглись неярко лампы на столиках и торшер возле кресла. Очень уютно, тепло, как дома…

– Тебя даже дом слушается… – произнесла я, – очень хорошо здесь.

– Ну, и чудесно! Там дверь в гостевую комнату, в ванной найдёшь халат в шкафу. А я пока что-нибудь на ужин соображу.

Я пошла в комнату. Здесь тоже уже горела лампа на комоде. Окно было закрыто плотной шторой. Я вошла в ванну. Сняла платье, бельё, зашла за стеклянную перегородку и включила воду. На меня потоком полился тропический душ. На полочке рядом предусмотрительно располагались флаконы с мылом и шампунем.

Душ немного расслабил меня. В шкафу я нашла полотенце и синий махровый халат. Он был большим, явно, мужским. Очень приятно в него завернуться.

Когда я пришла в кухню-гостиную, Столяров уже приготовил закуски: бутерброды, сыр, помидоры, фрукты. Всё выглядело очень аппетитно. Я подошла к барной стойке и забралась на стул. Очень старалась, чтобы халат не распахнулся, обнаружив мои синяки. Сижу и наблюдаю, как он нарезает помидоры.

– Спасибо тебе… – сказала я.

– Пока не за что. Держи чай, – протянул мне большую кружку.

Я схватила двумя руками, боясь уронить такую большую кружку, и отпустила ворот халата. Он раскрылся, обнажив мою шею и часть груди. А здесь самые страшные кровоподтёки.

Он быстро поставил свою кружку с чаем на стол.

– Почему ты молчала?!

Я судорожно запахнула халат. Мне так стыло стыдно…

Он медленно обошёл стол, подошёл ко мне, аккуратно закатал рукава моего халата, посмотрел на мои руки все в синяках, раскрыл ворот халата, обнажив грудь. И она была в синяках и ныла.

Он прижал меня к себе и прошептал:

– Бедная моя девочка… что же ты натерпелась, – погладил по голове.

Потом аккуратно взял на руки и так, вместе со мной, сел на диван. Долго сидели молча. Я плакала, он гладил меня по голове, рукам. Когда я немного успокоилась, он произнёс:

– А теперь рассказывай.

– Нет… Я не могу. Мне страшно. Я во всём сама виновата.

– Не смей даже так думать. Рассказывай.

И я начала говорить: про школу, про выпускной, про ночь после выпускного, про события, которые случились через год после выпускного, уже в Москве, про сегодняшнюю ночь. Всё это время Макс нежно прижимал меня к себе и незаметно покачивал, как маленького ребёнка.

Когда я завершила свой рассказ, настала тишина. Я сидела в его объятиях и ждала страшных слов презрения.

– Ты теперь от меня совсем отвернёшься? – спросила я шёпотом.

– Ты что? Я же сказал уже тебе, что ты не виновата во всём этом, что тебе сделал этот урод! Осталось только найти его и остановить. Об этом завтра подумаем. Пойдём, надо тебе перекусить. С утра поедем в клинику.

– Я не хочу в клинику, – я снова начала всхлипывать.

– Надо. Хотя бы грудь показать, очень мне не понравился синяк на ней.

Мне опять стало нестерпимо стыдно. Я зажмурилась.

– Не надо сейчас об этом думать, – прошептал он. – Всё будет хорошо. Давай вставать, пошли бутерброды есть.

– Я не хочу есть.

– Тогда сейчас пойдём искать малину.

– Сейчас? В темноте: Нееет. Буду бутерброды. – Мы сели к столу. Поели. Чай уже остыл.

– Сейчас долью кипятка, я помню, ты любишь горячий чай.

– Да… Как же это было давно… А ты мне так и не рассказал, почему оказался в плацкартном вагоне, да ещё в самом неторопливом поезде.

– Это просто. Секретарша у меня – безмозглая блондинка – забронировала. Сказала, самый лучший поезд – «фирменный».

– А я так рада, что мы встретились, хотя это было невероятно…

– А я очень боялся, что разрушил твою жизнь.

– Нет. Я, наоборот, жить только начала. Но как-то дальше не задалось.

– Хватит сожалений. Завтра новый день. Пойдём, я тебя одеялом накрою.

Мы вошли в гостевую комнату, я залезла под одеяло. Он аккуратно подоткнул под спиной.

– Полежи со мной рядом, пожалуйста. Мне немного страшно засыпать.

– Конечно, – он лёг рядом, – Иди ко мне, я тебя обниму, а ты засыпай.

Я прижалась к нему и уснула.

Утром зазвонил мой телефон. Я открыла глаза. Столяров был рядом. Тоже проснулся от звонка. Время было только пять утра.

– Кто это? – спросил он.

– Люда… Что-то случилось…

– Ответь.

– Алло? Люда, что случилось?

– Юля! Юля! Что мне делать?! Я проснулась, а он лежит рядом мёртвый! Кажется, это я его убила.

– Люда. Оденься и вызывай полицию.

– Я не могу! Меня посадят!

– Нет. Адвоката найдём, предъявим твои синяки.

– Да, да… Так и сделаем, – сказала Люда и отключилась.

Макс внимательно на меня посмотрел.

– Кажется, ты не всё мне рассказала.

– Да. Я забыла про Люду.

Я рассказала в двух словах про Людины синяки, фото, съёмную квартиру. После моего рассказа он подумал несколько секунд и сказал:

– Ладно. Подъём. Сегодня будет долгий и сложный день. Но мы справимся. Верно?

Я кивнула. Слово «мы» мне понравилось. Он вышел из комнаты. Я услышала, что он стал с кем-то говорить по телефону. Приняла душ, натянула платье, бельё сунула в сумку. Надо будет сегодня где-то бельевой магазин найти.

Позавтракали бутербродами, свежевыжатым апельсиновым соком.

К восьми утра Столяров привёз меня в частную закрытую клинику. Я внутренне сжалась. Зашли в холл. Нас сразу провели в палату, там лежала ночная белая сорочка, халат и принадлежности гигиены.

– Сегодня ты здесь побудешь. Но мне нужны ключи от твоей квартиры. И вспомни, что ты ела и пила перед сном.

– Я вернулась очень поздно домой, устала очень, всё статью дописывала о конференции. Выпила только вина два бокала.

– Бутылка дома осталась?

– В холодильник поставила, там ещё оставалось…

– Хорошо. Поеду заберу, надо анализ сделать, чтобы врачи понимали, какие тебе лекарства можно давать.

Я кивнула, отдала ему ключи, назвала номер квартиры. Он быстро поцеловал меня в голову и вышел.

Целый день в клинике я проходила разные процедуры, бесконечные осмотры, маммография, анализы, капельницы, лечебные ванны, натирания от синяков мазями. Самый неприятный был разговор с гинекологом. Есть внутренние повреждения. Приняли решение оставить меня в клинике на две недели. Больница как санаторий, еда вкусная, одежду выдают, даже расчёска и гигиеническая помада с блеском есть в наборе.

Поздно вечером курьер доставил букет цветов от Столярова. Я уже не обижалась. Поняла, что он так проявляет своё внимание, а не откупается равнодушно.

Сам он приехал на следующий день, уже стемнело. Я даже задремала, очень устала от интенсивного лечения, бесконечного промывания во всех местах, мыслимых и немыслимых. Синяки заметно стали убывать уже за день.

Он зашёл в палату и сел рядом в кресло. Я сразу открыла глаза и улыбнулась, даже сквозь дремоту услышала его уверенные шаги и еле уловимый запах цитруса.

– Ну, как дела?

– Синяки проходят быстро, – показала ему руки. – А ты разговаривал с врачом?

– Да.

Я густо покраснела. Наверное, у него уже сложилась картинка того, что со мной проделывал этот зверь… я зажмурилась от стыда.

– Всё будет хорошо. Через две недели будешь, как новенькая. С тобой ещё психолог с завтрашнего дня поработает, чтобы не было у тебя всяких ненужных мыслей.

– Хорошо. Спасибо тебе. А что с Людой?

– Людой занимается её муж со своими адвокатами. Пока, кажется, даже дела не заводили. Нам с тобой это тоже не надо.

– Я тебе могу принести проблемы…

– Нет. Не думай об этом. Завтра – психолог, с ним и поговоришь. А мне надо уехать по делам, вернусь только к выписке.

Я вздохнула.

– Кстати, я книги тебе принёс, – достал из пакета пять книг.

– О, как много, – рассмеялась я. – Эти две ещё не читала, а это – моя любимая. Спасибо большое!

В палату вошла медсестра с капельницей. Он встал, улыбнулся:

– Ну, не скучай.

И вышел. Забота, конечно, есть… А любовь?

Две недели прошли. Параллельно с лечением были назначены СПА-процедуры. Кожа стала шелковистой, ни одного изъяна, синяки исчезли, волосы, ногти заблестели. Психолог тоже был кстати. На многое я взглянула с другой стороны.

В день выписки немного волновалась. Опять надела своё глухое платье. Из вещей у меня только маленькая сумочка, с которой Столяров меня забрал из редакции, и стопка книг.

У входа в клинику меня ждал шофёр. Села в машину.

– Максим Владимирович занят. Я Вас довезу домой.

– Да, конечно, я знаю…

Доехали до моего дома молча. Водитель вышел, открыл мне дверцу машины. Передал большую связку ключей:

– Замки новые, здесь все комплекты ключей.

– Спасибо. Хорошего дня.

– И Вам хорошего дня.

Я поднялась домой. Было страшно открыть дверь и увидеть весь тот беспорядок после ужасной ночи. Открыла дверь, вошла. И очень удивилась. Везде была идеальная чистота. Кухня и техника, ванная блестели. Постель заправлена незнакомым мне новым бельём. В прихожей на тумбочке лежала визитка-реклама клининговой компании. Даже об этом позаботился…

Я поставила книги на полку и села в кресло. Долго думала, решила написать смс Столярову.

«Я дома. Чувствую себя прекрасно. Приятно удивил порядок в квартире».

Ответ пришёл сразу же:

«Я рад. Позвоню позже».

Что ж, ответил быстро. Всё равно не могла усидеть дома. Переодела платье и пошла по магазинам. Хотелось полностью сменить всё своё нижнее бельё. Всё, что было в комоде, сгребла в пакет и вынесла на помойку.

Долго гуляла по магазинам, кроме белья купила ещё несколько домашних костюмов и халатов. Потратила огромную кучу денег. Но я этого достойна. Тем более весь свой отпуск провела в клинике. Завтра возвращаться в редакцию.

***

«А я так рада, что мы встретились, хотя это было невероятно…» – «А я очень боялся, что разрушил твою жизнь» – «Нет. Я, наоборот, жить только начала. Но как-то дальше не задалось».

Столяров! Ты нагло вторгся в мою жизнь и заставил играть по твоим правилам!

Глава 8

Утром надела новый костюм жемчужно-бежевого оттенка и поехала на работу. Там уже сидела Люда. Она очень мне обрадовалась, мы обнялись.

– Ой, Юлька! Я тут такого натерпелась! У меня столько произошло, пока ты отдыхала! А кстати, где была? Выглядишь потрясающе, но явно не на пляже пузо грела!

– Нет, не на пляже. Я решила деньги, что на отпуск копила, потратить на своё здоровье. Полежала в клинике «Ваше сияние».

– О, я знаю это место! Там чудеса творят! – воскликнула Люда. – Замуж я выходила девственницей, – это она уже сказала тише.

– Как это?

– Ну, ты точно отстала от жизни. Сейчас чудеса медицины могут всё!

– Ааа. Даже сказать нечего. Муж доволен был?

– А то.

– Расскажи, что сейчас. Все-таки история нехорошая произошла.

– Ну, да. Но мой пусик меня простил. Я сказала, что это насильник и держал меня взаперти. Он не стал проверять. И адвокаты все сделали, как надо. Жаль, конечно, такой котик страстный был.

Меня передернуло. Но я промолчала.

– Суда не будет?

– Нет. Все как-то по-другому разрешилось. Я не вникала.

– Ну, хорошо, что все закончилось. Как дела в редакции?

– Да, все также. Журналистские будни. Роберт Станиславович шпилит новую сотрудницу, ты ее видела, блондинка такая высокая.

Я покраснела, отвела глаза.

– Да, ладно, смущаться! Не ты первая, не ты и последняя, – засмеялась Люда.

Ну, вот. Старая училка с подмоченной репутацией. А я-то опять мечтать начала…

Люда продолжала щебетать:

– Слушай, я тут сегодня с утра просматривала светскую хронику. Ну, ты знаешь: кто женится, кто разводится. И знаешь, кто решил покончить со своим холостяцким положением?

Я похолодела, стало трудно дышать, с усилием выдавила из себя:

– Кто?

– Да тот министр, у которого ты интервью брала. Столяров, кажется.

Люда ещё не успела договорить, а я точно знала, кто этот министр.

– А на ком?

– Не сказано. Но там браки заключают по расчету.

– Да, конечно. Пойду в отдел кадров загляну.

Я встала и доплелась до туалета. Там закрылась в кабинке и разрыдалась. А на что я надеялась? За весь год мы виделись три раза: на конференции в Сочи, на дачу свою отвёз и в клинику один раз пришёл. И ни разу меня не поцеловал… А у меня такой «багаж»…. Самой противно… Нет у нас будущего. На таких как я не женятся… Надо это принять.

Я вышла из кабинки, умылась. Постаралась придать лицу невозмутимое выражение и пошла обратно в кабинет, работу никто не отменял. Когда зашла, Люды не было. Наверное, на обед убежала. Это хорошо. Хочется одной побыть.

За час я успокоилась, втянулась в процесс написания новой статьи. Когда вернулась Люда, я была в норме.

Просидела в редакции до позднего вечера, все уже разошлись по домам. Дописала статью очередную о проблеме экологии в нашей столице, порылась в интернете в поиске подходящих картинок. Вспомнила о словах Люды о светской хронике. Стало любопытно. Нашла статью. Даже с фотографией Столярова. Он улыбался, глядя на камеру, видно на каком-то вечере: в смокинге, такой красивый. В тексте одни дифирамбы ему. О предполагаемой невесте ничего не известно. Я вздохнула и нажала кнопку «печать». Хотелось ещё раз прочитать и всплакнуть дома с бокалом вина.

Выключила компьютер, собрала сумку, распечатанную статью тоже сунула, закрыла редакцию и пошла вниз. Отдала ключи охраннику и вышла на улицу. Уже сильно стемнело. Решила доехать домой на такси. Открыла приложение на телефоне по вызову такси. Машин не было. Надо подождать. Вдруг к входу в здание подъехала знакомый автомобиль. Вышел водитель и открыл для меня дверцу.

– Добрый вечер, – произнёс.

– Добрый вечер, – ответила я, но не стала ничего спрашивать. Пусть думает, что я в курсе и ждала именно эту машину.

Я села. Мы поехали. Но в сторону моего дома не сворачивали. Поехали дальше, за город. На дачу, значит. Хорошо, я костюм деловой надела. Мне так легче будет себя держать в невозмутимом виде.

Доехали до знакомого забора, открылись ворота, проехали во двор. Водитель вышел из машины, открыл дверцу.

– Хорошего вечера, Юлия Николаевна. Я утром приеду.

Я пошла к дому. В окнах горел приглушённый свет («вечерний режим» – вспомнила я). Зашла в дом. Тихо играла музыка, на столе закуски, какие-то салаты, фрукты, вино в ведерке со льдом. Я вздохнула. Обошла весь дом, никого не было, я одна. Взяла веточку винограда и вышла на улицу. На террасе стояли плетёные кресла, я присела. Ела виноград и думала: зачем я здесь? Стало прохладно, увидела большой мягкий плед на соседнем кресле. Взяла его и завернулась. Почему не бывает в жизни сказок со счастливым финалом? Только, в сказках Аленушки и Настеньки – хорошие правильные девочки, а я другая…

Через час открылись ворота, и въехала незнакомая спортивная машина. Из неё вышел Столяров и держал что-то в руках. Я ещё плотнее завернулась в плед, хотелось продлить момент, пока ещё у меня теплилась надежда. Но я помнила про статью.

Он подошёл ко мне и протянул небольшой букетик цветов: фиолетовые ирисы и желтые нарциссы. Такой весенний букет, сейчас совсем не сезон для этих цветов. Я вздохнула. Желтый цвет к расставанию.

– Очень красивые, – сказала я и взяла букет.

– Прости, я немного опоздал.

– Да, немного опоздал, – вздохнула. На два года… а я столько глупостей за это время наделала.

– Пойдём в дом, здесь прохладно. – Он помог мне выбраться из глубокого кресла. Взял у меня плед. – Ты прекрасно выглядишь. Только вырез пиджака небольшой, блузки не видно.

Я немного смутилась. Вспомнила серебристо-серый топ, обтягивавший мою грудь. А сегодня я вообще кроме белья под пиджак ничего не надевала. Я как-то не рассчитывала сегодня где-то раздеваться. Правда, белье у меня новое и очень дорогое: плотное, без всяких вульгарных кружев.

Мы вошли в дом. В холле я скинула туфли, очень устали ноги от каблуков. Столяров улыбнулся:

– Ну, давай так, по-домашнему. – Снял тоже свои ботинки. – Только тапочками я не обзавёлся.

Я рассмеялась:

– Да, я просто устала от этих туфель. Красивые, но очень неудобные. Так трудно обувь подобрать идеальную.

– Но ведь бывают исключения? – спросил, прищурившись.

– Нет. Надо чем-то жертвовать: либо красиво и очень нравятся, либо удобно по-домашнему.

– А можно и босиком, как ты через поле к домику на экоферме шла…

– Как, кстати, твой проект? – я решила перевести тему, не время сейчас вспоминать о самой романтической ночи в моей жизни.

– Замечательно. Мы как раз сегодня завершили. Через неделю торжественное открытие. Но я предлагаю отметить это событие сегодня. Прошу к столу.

Я села за стол. Столяров остался стоять, налил в бокалы белого вина.

– За успех! – произнёс тост.

– За успех, – повторила я и отпила глоток вина.

– Но это не всё, за что я бы хотел выпить.

Я почувствовала напряжение в его голосе. Значит, пришло время объясниться. Я внутренне сжалась.

Столяров не спешил с тостом, взял бутылку, ещё немного долил вина. Держал в руках бокал и смотрел на меня внимательно, не улыбался. Я затаила дыхание. Он быстро сказал:

– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.

– Угм, – хмыкнула я от неожиданности. Содержанка? – промелькнуло в мыслях.

– Странная у тебя реакция, – удивился Макс.

– В принципе, не странная.

Я взяла сумочку с соседнего стула, достала из неё листок со статьей из светской хроники и молча ему протянула.

Он пробежал глазами. Вздохнул.

– Я не хотел, чтобы ты так об этом узнала.

– А как? Когда? После прекрасной чувственной ночи ты бы сообщил, что женишься?

– Ну, план был примерно такой… Я и кольцо для тебя в спальне спрятал…

– Кольцо? Для меня? – я, наверно, стала зеленеть от гнева. Я даже встала из-за стола. Мне кажется, он даже испугался. – Может, с жемчужиной серой в цвет моих глаз и с прощанием на год?

– Нет. Без жемчужины…. Обручальное.

Мы стояли друг против друга, и понимание стало приходить постепенно.

– Интересно, а что ты ещё себе надумала? – сказал и расслабленно улыбнулся.

– Я … ничего…. Кажется, я испортила самый романтический вечер своей жизни.

Мне, правда, стало обидно.

– Но ты же сам в последнее время даже ни разу меня не поцеловал…

Он громко рассмеялся, взял меня на руки и понёс в спальню.

Позже, лёжа в кровати, Макс достал из тумбочки кольцо и надел мне его на палец.

– Ты выйдешь за меня?

– Да, – ответила я и прижалась к нему.

– Ну, прямо гора с плеч. Ты такая непредсказуемая! На завтра все заказано, все гости придут, представители СМИ.

– Как завтра?!

***

Удивительная штука – память. Иногда такие фрагменты и детали оставляет, даже запахи и тепло от прикосновений. Но и одновременно оставляет пустые места, чтобы потом неожиданно всплыли детали, раскрывающие истинный смысл произошедших событий. Каждый мой шаг заранее был продуман, просчитан, направлен. Но не мной…

Глава 9

Поезд медленно подъезжал к платформе. Оставив детей на Валентину и Лесу, я решительно вышла в тамбур. У меня нет времени раздумывать, что и как делать. Я доверилась своему телу, которое как будто само знало, куда идти и какие действия совершать. Поезд остановился. Нашарив правой рукой в кармане куртки всё тот же треугольный ключик от всех дверей поезда, я только сильнее сжала в левой руке сумку-саквояж. Шахматы в голове начали складываться в определённую партию.

Дверь тамбурной двери с противоположной стороны от перрона открылась без проблем. Я быстро спрыгнула на гравий, захлопнула за собой дверь и побежала в сторону технического трёхэтажного здания. Большая куртка убитой мною проводницы немного сковывала мои движения, но зато капюшон полностью скрывал лицо. Я не была уверена в расположении камер видеонаблюдения. Но выбора у меня не было, оглядываться и изучать обстановку тоже некогда.

Добежав до технического здания, спряталась за угол. Возле вагонов поезда на перроне началась суета. Среди криков детей можно было различить истошные вопли Валентины и Леси. Молодцы, девочки! Чем больше шума, тем больше оттянете на себя железнодорожников и охрану.

На южной стороне здания я увидела ржавую лесенку, ведущую на крышу. Забравшись наверх, легла распластавшись. Одновременно оценивая обстановку, собирала снайперскую винтовку, налаживая прицел. Прекрасная точка наблюдения. И перрон хорошо просматривается и часть вокзала. Осталось немного подождать.

Валентина и Леся продолжали активно собирать толпу людей вокруг себя, появилась полиция. Ну, где же ты, упырь, торгующий детьми?

Долго ждать не пришлось. Возле здания вокзала появилась группа людей. Один – отвратительного вида тщедушный с огромными ушами человечек – что-то выговаривал, размахивая руками, своим охранникам-качкам. Что же ты так вертишься? Тише-тише, замри ненадолго… Вот…. Есть!

В прицел винтовки я видела, как откинулась его голова, шансов у него нет. Но рассматривать некогда. Легла навзничь и стала быстро разбирать винтовку. Оставлять её здесь не надо.

Идя через рельсы и шпалы, всё дальше удаляясь от станции, я смутно представляла, где я и куда направляюсь. И что вообще делать дальше? У меня нет ни телефона, ни документов, ни денег…

– Стой! – резкий голос со стороны, – Тебе туда лучше не ходить!

Я остановилась, не поднимая головы и не оборачиваясь.

– Там оцепление, – продолжил тот же грубый голос.

Если что-то объясняет, значит, можно и разговор завязать. Я медленно стягиваю капюшон с головы и оборачиваюсь. Нда. Мужик большой. Под рукой ничего нет, чем стукнуть можно было бы, пистолет далеко в сумке, где-то под разобранной винтовкой. Осталось только одно – ослепительно улыбаться и хлопать ресничками.

– Правда? – сделала удивлённо-игривое лицо, – С чего вдруг такая суета?

– Там, на вокзале, грохнули кого-то, вот и кипиш начался.

– Ах, а я так тороплюсь, подружки-дивчата меня заждались…

– Дивчата, говоришь? – переспросил мужик, прищурившись посмотрев на меня, – Ладно, пойдём, покажу, как выйти с этой территории незамеченными.

Выхода у меня не было, я пошла за ним.

– Як там дома? – нарушил молчание.

– Так же. Без изменений.

– Добре. Стабильность – це хорошо.

– Да. Хорошо.

– Мы пришли, – он указал на дыру в заборе. – Но ты же не пешком до своих дивчат собиралась идти?

– Не пешком, словлю попутку.

– Могу подвезти.

– Заманчивое предложение, но попутка будет лучше, – осторожно ответила я.

– Да, я так просто, без задней мысли.

– Я понимаю, только у меня и денег нет, меня на вокзале ещё дома ограбили, ни шубы, ни телефона, ни кошелька…

– Я тебя до трассы подкину, а там и попутку свою словишь. Вон, моя машина стоит.

В багажнике, когда ставила свою сумку, увидела смутно знакомые ящики с военной маркировкой, Кажется, пазл складывается.

– Слушай, а у тебя, нет ли чего поменьше? Мне бы пару «эфок» [граната Ф-1 – прим.] и патронов пачку 9 мм.

Он громко заржал.

– Я так и думал! А то улыбается, глазками водит! Так ведь денег нет, говоришь.

– На обмен, неплохую винтовку нашла недалеко от перрона.

– Винтовку, говоришь? Есть у меня то, что ты спрашиваешь.

Обмен произошёл взаимовыгодный. Жаль, конечно, прицел было отдавать, хорошая оптика. Но по-другому никак.

Высадив меня на трассе, пожелал мне удачи. Она мне точно пригодится. И на прощание проговорил:

– Слава Украине! [лозунги запрещённых в России экстремистских организаций – прим.]

Не знает, кому помог. Впрочем, я сама не уверена, на чьей я стороне…

От винтовки избавилась, патроны к пистолету и гранаты лишними не будут в экстренной ситуации, до которой дело, надеюсь, не дойдёт. Куртку проводницы тоже пришлось оставить, слишком примета яркая. Но проблема с верхней одеждой решаема, за винтовку «патриот своей родины» мне ещё и наличкой доплатил.