Враг моего врага. «Песец»

А однажды Теодора притащила ноутбук. В ее школе у всех были эти жутковатые машинки. Тео должна была посидеть с малышней, пока Вероника отведет Томаса к стоматологу. Ноутбук она принесла, чтобы сделать домашнее задание – не то по истории, не то по географии, Вероника не разобралась. Зато она ухватила главное: Теодора набрала что-то хантскими буковками, потом щелкнула на табличку с надписью «перевести», еще на какую-то кнопку, и на экране возник текст на красивом бледно-шоколадном фоне с резным узором по краям и с прекрасными фотографиями замков и дворцов. Тео снова щелкнула «перевести», и – о чудо! – текст превратился в хантский.

Вероника вцепилась в девчонку:

– Как ты это делаешь?

Это оказалось просто до безобразия. В интернете было все. Без преувеличения. И в этом всем очень легко найти то, что тебе нужно. Любые тексты, любую музыку, любые представления. И все новости мира. А если зайти на сайт Созвездия – то и все важное в Галактике. Электричество в ноутбуке почти не чувствовалось – маломощный, объяснила Теодора, да еще и в экономном режиме, из-за чего сайты грузились долго, но это ведь такие мелочи! Вернувшись из поликлиники, Вероника отобрала у Тео серебряную головную сеточку и сидела в интернете, пока, несмотря на все предосторожности, не заныли виски.

– Тео, – сладострастно прошептала она утром, – оставь мне ноутбук!

– С ума сошла? – огрызнулась девчонка. – Он мне для учебы нужен. Возьми да купи себе. Он недорогой, у землян такие дохлые компьютеры не ценятся.

– Да, а где я его куплю? – заныла Вероника.

– В интернете посмотри. Набери «где купить ноутбук в Ебурге», тут же все магазины вылезут, с картой, как туда проехать. А можешь вообще не ездить, прямо через интернет и закажи.

Всемогущий интернет казался Веронике какой-то магией. И этой магией с легкостью пользовались все местные и приезжие. Не постичь волшебство, которым все владеют – недостойно дворянки. Она под руководством Теодоры купила ноутбук – в самом деле дешевый, да еще со скидкой: давно устаревший и неконкурентоспособный товар считался неликвидным. Соорудила из первой попавшейся проволоки не то корону, не то венок и погружалась в магию с головой, едва выдавалось время. Теодора, помогавшая осваивать нюансы волшебства, выросла в глазах Вероники от нахальной мелкой простушки, примазавшейся к мужу, до лучшей подруги.

Обряд отпевания проводил Джеронимо Натта. Покойный не был всенародным любимцем, и кардинал не настоял, чтобы церемония проходила в соборе. Безутешные родители облюбовали небольшую кирху в Инсбруке – должно быть, всю жизнь в нее ходили, – вполне достаточную для немногочисленных родственников и соседей. Но в церковь набилось втрое больше народу. Уцелевшие сотрудники орбитальной станции периметра, экипаж «Ийона Тихого», капитаны крейсеров, что находились у Земли. В пустом гробу не было тела, Хайнрих Шварц уже в момент смерти удостоился идеальной кремации вместе со многими другими, кому не повезло оказаться рядом. Люди теснились на скамьях, стояли в проходах, держа свечи. Голос кардинала взмывал ввысь, под купол и, казалось, куда-то дальше. Старушка-мать вытирала слезы краем траурного платка, отец сцепил вставные челюсти, боясь заплакать у всех на виду.

На отпевание прибыли высокие гости. Рядом с кардиналом стоял Великий Магистр мальтийского ордена, он сказал о командоре Шварце теплые слова, охарактеризовав его как достойного рыцаря, не посрамившего честь ордена. На первой скамье рядом сидели два главнокомандующих, бывший и нынешний. Максимилиансен, как-то резко постаревший, выглядел непривычно тихим и чуть ли не виноватым. У его ног стояла трость. Гржельчик смотрел прямо перед собой. Пытался вспоминать свои редкие – к счастью – встречи со Шварцем, но перед глазами все время вставал «Песец», вдруг превращающийся в плазменный шар. Вряд ли Шварц был готов к смерти. Наверное, даже не успел почувствовать, что умирает. Оно, может быть, и к лучшему для тех, кто умер одновременно с ним, мгновенно и безболезненно. Но почему-то Йозеф был уверен, что Шварц не хотел умирать просто так, не того склада он был человек. Он должен был крикнуть что-то, попрощаться, а скорее, выругаться семиэтажно, без этого его жизнь казалась незавершенной, но времени ему не дали.

Салима стояла у самых дверей, почти на улице. Ни к чему правоверной мусульманке заходить в христианскую церковь, но не прийти она не могла. Люди оборачивались на нее, перешептывались: как-никак, глава ООН! Головной платок и кардиган были черны, в угоду местной традиции, лицо неестественно бледно, губы сжаты в узкую линию. Под руку ее поддерживал старший сын, высокий молодой человек с синими глазами и мелкими незажившими порезами на лице, в форме капитан-лейтенанта ГС-флота. В последние дни Принц, как его все называли, стал всемирно известной персоной благодаря интернету. Последний капитан легендарного крейсера «Ийон Тихий», пожертвовавший им ради Земли. Гвардейцы ООН рассредоточились внутри кирхи и по площади, за спиной Салимы стоял усатый начальник охраны с непроницаемым лицом. При жизни Хайнрих Шварц был для охранников олицетворенной карой небесной, но выражать свое отношение к факту его гибели в присутствии Салимы дураков не имелось.

– Аминь! – прозвучало под сводами, и присутствующие, засыпав пустой гроб никому не нужными цветами, потянулись к выходу.

Салима посторонилась и сошла с крыльца, давая дорогу выходящим. Один из охранников распахнул перед ней дверцу автомобиля.

– Это вы во всем виноваты!

Она обернулась. Заплаканная Линда, не слушая увещеваний своего престарелого мужа, отпихнула гвардейца и обвиняюще ткнула в Салиму пальцем:

– Все из-за вас! Вы развязали эту проклятую войну!

Салима молча смотрела на старушку. И возразить нечего. Да, она развязала войну. Она с самого начала знала, что кто-то в ней погибнет.

– Линда, ну перестань, – тихонько бормотал Пауль.

– Это все вы! Вы заморочили мальчику голову! Он отдал жизнь в вашей дурацкой войне, а вы тут стоите живая!

– Линда, ну не надо. Не надо!

Все так. Кто еще может быть виноват? Уж точно не Гъде, не Чфе Вар и не Эас. И не киллеры. Это координатор в ответе за все. И за то, что зимой холодно, и за то, что ночью темно. И уж тем более за то, что взрастила своими руками.

– А о нас вы подумали? – со слезой выкрикнула Линда. – У нас теперь никогда не будет внуков!

Салима судорожно вздохнула и негромко бросила:

– Будет.

– Ч-что? – ошарашенно переспросила Линда, не ожидавшая ответа.

– Будет, – повторила она. Слово вылетело, обратно не возьмешь.

Старушка всхлипнула, шагнула к Салиме и разрыдалась, уткнувшись лицом ей в грудь. Пауль неловко топтался рядом, приговаривая:

– Линда, ну ты что? Линда, люди же смотрят.

Иногда и главнокомандующему выпадают свободные минуты. Йозеф вытащил Анелию на прогулку. Не все же ей сидеть в гостиничном номере, дожидаясь, когда он придет. В новой одежде, с новой прической и выщипанными бровями она совсем не походила на гъдеанку, но все еще иррационально побаивалась выходить на улицу в одиночку.

Они прошлись по вечернему Байк-паркингу, купили Анелии самоучитель английского языка и осели в кафе на втором этаже пассажирского терминала. Йозеф, потягивая пиво, молча любовался Анечкой, листающей самоучитель в ожидании заказа. Вьющаяся каштановая прядка снова выбилась из ракушки, вечно она выбивалась.

– Солнце, – старательно прочитала она. – Мужчина. Женщина. Я смешно говорю, да? – она поймала его улыбку.

– Научишься, – усмехнулся он. – Ты же не Эйзза.

Кетреййи вряд ли под силу выучить новый язык. Но Эйзза абсолютно не переживала по этому поводу. Сейчас она жила в этой же гостинице с Ччайкаром. У Йозефа создалось впечатление, что майору Райту, когда он вернется, будет нелегко забрать ее у сумеречника.

– Ребенок, – прочла Анечка и неслышно вздохнула. – Дом… Йозеф, а у тебя есть дом?

Его улыбка поблекла.

– Нет.

– А почему?

Он дернул плечом. Почему-почему… Так исторически сложилось. То место, которое он прежде считал домом, оказалось лишь недвижимостью, отошедшей чужой женщине.

И в этот момент, будто избавляя его от необходимости отвечать, затрезвонил мобильник.

– Йозеф?

Он узнал. И хотел бы выбросить из памяти, но не получилось.

– Что тебе нужно?

– Ты в своем репертуаре, Йозеф. Явился на Землю, а позвонить времени нет! Я узнаю о тебе из новостей!

Она не звонила полгода. С тех самых пор, как захлопнула дверь перед его носом.

– Где Хелена?

Она выставила ее вещи за дверь. Она отказалась говорить с ней, когда девчонке было плохо, и та сиганула в окно.

– Хеленка там, где ей хорошо.

– Не уходи от ответа! Куда ты дел нашу дочь?

– Это моя дочь, Марта, – напомнил он. – Суд высказался достаточно ясно.

– Перестань брюзжать, как черствый законник! Я – твоя жена.

– Мы в разводе.

– Йозеф, это была ошибка. Мы находились под воздействием дьявола. Но теперь все по-другому.

– Да, – проговорил он, стараясь не играть желваками. – Все давно по-другому. Те, кто хотел, успели извиниться, вернуться, сказать все, что нужно, многое исправить. А ты вспомнила обо мне и Хеленке только теперь. Главнокомандующий и Герой Земли – хорошая партия, да? Хочется попасть на прием к координатору, а то и в светскую хронику?

– Как ты можешь? – возмущенный визг. – Я о тебе беспокоилась, неблагодарная ты скотина!

– Не беспокойся, – дьявол тут ни при чем, его воздействие лишь ускорило созревание нарыва. Настроения слушать вопли не было. Он больше не обязан этого делать, он ей не муж. – Хеленка в надежных руках, а у меня другая жена. Не звони мне.

Он выключил телефон. Анелия смотрела на него округлившимися глазами. Ни слова не поняв из разговора, она не могла не уловить интонацию.

– Кто это, Йозеф?

– Да уже никто, – отмахнулся он как можно более легкомысленно, сунул мобильник в карман, откинулся на спинку кресла.

Анечка пододвинула ему кружку с пивом, не сводя слегка напуганных глаз. А почему нет, подумал он вдруг. И загадал:

– Кончится война – купим дом. Котят заведем, раз уж с детьми не получится. Хочешь?

– Котята – это как Аддарекх?

– Да… только маленькие.

– Хочу, – улыбнулась она и кивнула.

– Рада тебя видеть, милый братец, – Салима одарила улыбкой каждого из двух мужчин, сидящих в желтой гостиной дворца эмира Абу-Даби. – И тебя, Ахмед – вдвойне.

Глава региона принимал короля подотчетной державы. Серьезная причина, чтобы не допускать посторонних. Даже координатору без приглашения нечего делать на конфиденциальной встрече. Но Салима строила этот дворец сама и знала, как пройти туда, куда надо, избегая ненужных трений с охраной.

– Послушай, сестра, у нас важный разговор… – начал Фейсал.

Он был встревожен. Лех Краснянский не советовал Салиме выкладывать в сеть информацию о предательстве и о разгроме преступной организации, занимавшейся заказными делами. Салима приказала стереть ее с лица Земли, до последнего рядового исполнителя, и приказ был выполнен, лишь несколько самых важных свидетелей получили возможность пожить еще немного в следственных изоляторах Конторы. Но зачем поднимать шум в интернете? Шум вспугнет виновных, сказал Железный Лех, разминая в руке сигарету и не решаясь закурить. Она надеялась, что вспугнет. Но брат так и не научился понимать тонкие намеки. Он полагал, что его защитит положение. Он лишь слегка забеспокоился, попытавшись избежать несвоевременного выяснения отношений.

– Пусть Ахмед меня простит, – мягко перебила Салима, – но разговор будет между мной и тобой, Фейсал.

Король Ахмед стал подниматься с кресла:

– Не волнуйся, Салима, мы не собирались обсуждать ничего настолько срочного…

– Ахмед, не уходи!

Он вопросительно посмотрел на эмира, потом – на координатора. Салима пожала плечами. На что рассчитывал Фейсал? На то, что в присутствии короля она не скажет того, что собиралась?

– Хорошо.

Король опустился обратно в кресло, Салима – на придвинутый гвардейцем пуф.

– Скажи мне, Фейсал: зачем?

– Сестренка, ты вообще о чем? – он всплеснул руками, снисходительно улыбаясь, но улыбка вышла натянутой.

– Ты знаешь. Не юли, все доказательства у моих органов. Зачем ты заказал адмирала Шварца?

Ахмед посмотрел на Фейсала, взгляд его был непроницаем. Эмир воздел глаза к потолку.

– Салима, он был бы плохим женихом для тебя. Я сделал это исключительно ради семьи. Ты должна понять, ведь не маленькая уже!

– Я поняла бы, дорогой Фейсал, если бы ты поступил, как мужчина. Убил бы его сам или с помощью верных тебе людей. Я поняла бы и простила, ведь ты – мой брат, моя семья. Ты полагал, что действуешь из лучших побуждений и в моих интересах. Я бы поплакала и постаралась забыть. Я тридцать девять лет любила тебя, братец, а это чего-то да стоит. А ты что натворил?

– Сестричка, но я в самом деле защищал твои интересы.

– И в чем же они, по-твоему, состоят, Фейсал? – вкрадчиво спросила она.

– Уж точно не в том, чтобы спать с неверным!

Король Ахмед неопределенно покачал головой.

– Я бы простила, милый брат, если бы речь шла обо мне. Но ты убил не адмирала Шварца. Ты подкупил неразборчивых в средствах преступников, чтобы они устроили диверсию на боевом корабле во время войны. Ты убил сотни ни в чем не повинных людей – экипажи сторожевиков, контингент орбитальной станции. Не хочешь посмотреть в глаза их родным? Ты разрушил систему внешней безопасности Земли, которая строилась годами, уничтожил блокирующую сеть, охранявшую планету от вторжений чужих ГС-кораблей. Ты допустил к Земле флагман тьмы, чуть не устроивший здесь конец света! «Ийон Тихий», с которого едва спасся твой племянник, тоже на твоем счету, дорогой Фейсал, – голос почти не дрожал. – А теперь объясни мне, что я должна сказать гражданам Земли? Что моему слабоумному брату просто не понравился мой жених?

– О Всемилостивейший, – только и произнес король Ахмед.

– Я тебя выкормила, Фейсал, вырастила, сохранила для тебя страну. Теперь я могу спасти тебе жизнь, но не более. Отрекись от престола и убирайся в пустыню пасти верблюдов. Люди пошумят и успокоятся, никто не будет тебя искать.

– А ты посадишь на мой трон своего сына? – возмущенно воскликнул Фейсал. – Вот, значит, ради чего ты завела этот разговор!

У Фейсала были только дочери. И в тетку, как назло, не удалась ни одна.

– Я завела этот разговор, чтобы дать тебе шанс, – предельно терпеливо ответила Салима. – Да или нет?

– Ты не посмеешь! – Фейсал запальчиво вскочил. – Не посмеешь отдать меня Конторе! Я – эмир. Ахмед, скажи ей!

Король Ахмед горестно вздохнул.

– Я ушам своим не верю, Фейсал. Что же ты наделал! Неужели Аллах лишил тебя разума? Поступи, как она говорит, Фейсал, и у тебя будет хотя бы возможность заслужить Его прощение.

– Не выйдет! Уезжай отсюда, Салима. Попробуй меня обвинить, и сама не удержишься на своем месте! Не блефуй, сестра. Мой позор ляжет и на тебя!

– Увы, – промолвила Салима и кивнула трем сопровождавшим ее гвардейцам: – Арестуйте его.

Фейсал схватил пульт.

– Охрана!

Гостиная в мановение ока наполнилась усатыми ветеранами в мундирах цветов эмира.

– Выгоните мою сумасшедшую сестру с ее прихлебателями! – приказал он.

Командир вопросительно посмотрел на вставшую с пуфа Салиму. Большинство охранников были немолодыми, они помнили то время, когда именно она распоряжалась в этом дворце.

– Я обвиняю Фейсала ибн-Фахима ан-Найяна в предательстве Земли инопланетянам, – глухо произнесла она, – в организации диверсий, приведших к массовой гибели людей и поставивших нашу планету на грань катастрофы. Я обвиняю его в пособничестве тьме.

Роковые слова прозвучали, падая тяжелыми камнями.

– Взять его.

Командир отсалютовал координатору, и его подчиненные, окружив Фейсала, заломили ему руки за спину.

– Салима! – неверяще просипел он. – Вот дрянь! А вы, гнусные предатели!

– Нельзя быть таким глупым, братец, – печально проговорила она. – Очень, очень недальновидно было оставлять в своей охране людей, воевавших со мной за Абу-Даби. Уведите его и передайте представителям компетентных органов.

Проклятия Фейсала затихли в коридоре, и Салима устало посмотрела на короля Ахмеда. Во взгляде ее не было торжества, только грусть и боль.

– Прости, Ахмед. Теперь ты – глава региона.

Он молча кивнул.

Потрепанные корабли возвращались домой. А им на смену шла эскадра под водительством Джеронимо Натта. На границе системы Гъде десять крейсеров Земли встретились с двумя мересанскими линкорами. Т’Лехин настоял на непосредственном участии своих сил, хотя оба корабля были сильно повреждены. Для него это был символический акт. Уступить месть землянам – все равно что уступить свою честь.

Пятнадцать дней, обнародовал кардинал Натта срок конца света. Пятнадцать дней он дал гъдеанам на то, чтоб они смогли покинуть планету. Естественно, предварительно приняв христианство. Или – сделал он уступку плюрализму и толерантности – любую религию Земли, доказавшую не менее чем тысячелетним опытом свою обращенность к свету. Что было идеологически верно, но практически затруднительно: на крейсерах из священнослужителей присутствовали лишь христиане.

Т’Лехин был против. Какие пятнадцать дней? Ударить прямо сейчас, не дав злу времени опомниться. У нас, мол, пятнадцати суток не было. А что до жертв – Господь разберется, кого куда. Джеронимо Натта внутренне соглашался с его точкой зрения, но вынужден был соблюдать предписания координатора.

Король Имит послал в Совет координаторов ноту протеста. Возможно, надеялся на вмешательство хантов. Вмешательство хантов выразилось в том, что они прислали к Гъде наблюдателя и напомнили Салиме, что неплохо было бы дать королю Имиту ответ. Она демонстративно проигнорировала. «Нынче Сар Имит не король и не координатор. Разве он на Гъде? Разве он защищает планету или хотя бы королевство? У меня есть дела поважнее, чем переписываться с каждым инопланетным беженцем».

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Наиболее разумные дворяне и бургомистры поняли это сразу, еще до презрительного ответа Салимы. Они не стали взывать к ее милости, а взмолились кардиналу Натта: она – за сорок пять световых лет, а он с эскадрой рядом, и именно от него все зависит. Выражали готовность отдать последнее, хоть все ресурсы на сто лет вперед, пустить на территорию любое количество монахов, всем поголовно принять христианство. Джеронимо Натта был неумолим и неподкупен. Его не интересовали мирские блага и расположение чужих владык. Все, чего он желал – уничтожить гнездо дьявола. Но они не хотели этого понимать, и совали ему подарки, и лебезили.

– Я намерен написать богословскую диссертацию, – заявил он. – Меня, знаете ли, всегда волновала тема апокалипсиса. Она неплохо разработана в теоретических трудах. А изюминкой моей работы станет грамотно поставленный эксперимент.

До бургомистров наконец дошло: не отступится. Этот фанатик с горящими глазами не просто выполняет приказ, он лично заинтересован взорвать планету, чтобы посмотреть, что будет, подтвердятся ли его гипотезы, красочно описать свои наблюдения с приложением фотографий и видеозаписей, сформулировать выводы и получить богословскую степень. Мотивы личной выгоды они вполне понимали. Не понимали только, что делать. На планете начался форменный дурдом. Грамотно организовать эвакуацию не сумели. Люди дрались за места на кораблях, пока «Небесную ладью», набитую победителями в смертной схватке, «Максим Каммерер» не расстрелял прямо на старте. Кардинал Натта по радио прочел проповедь о грехах и о том, как их искоренять. Погрязшие во грехе не будут допущены к спасению, сказал он. Первый шаг на пути к свету – отринуть скверну. По трупам ближних своих возможно лишь схождение в ад. Драки все равно продолжались, но явные убийства прекратились – по крайней мере, в космопортах. Повторять судьбу погибших в «Небесной ладье» никому не хотелось.

Крейсеры жестко контролировали отход судов. Епископы сканировали каждую лоханку на присутствие тьмы и, если судно проходило проверку, благословляли и крестили оптом. Если же нет – брали в клещи, высаживали монахов в сопровождении десантников, переворачивали все вверх дном в поисках прокравшейся внутрь нечистой силы. Ни монахи, ни десантники не церемонились, если кто мешал – убивали. Два корабля попытались уйти, не подчинившись приказу лечь в дрейф, и были хладнокровно уничтожены мересанцами.

Перед покидающими планету стоял вопрос: куда? И ответ был безжалостен: никуда. Земля не собиралась подыскивать новый мир для тех, кто позволил тьме заполонить старый. Проблемы индейцев шерифа не волнуют, молвила Салима. Джеронимо Натта отметил, что есть универсальный и безотказный способ решения подобных проблем: нет человека – нет проблемы. Салима, демонстрируя гуманизм, пожурила его, однако на этом ее добрая воля закончилась. Король Имит попытался обратиться в Совет координаторов, но его уже никто не принимал всерьез. Где он и где Гъде? Бургомистры взвыли. За пятнадцать суток найти хороший вариант нереально. Когда стало ясно, что чуда не случится, и надо соглашаться на плохой, на горизонте возникла Эас. Эас со своими заводами, вынесенными за пределы планеты, на многочисленные естественные и искусственные спутники, вечно нуждалась в тех, кто на них работал бы. Ибо кто добровольно отправится на спутник жить в герметичном куполе, когда можно делать то же самое на природе? Эасцы посулили беженцам крышу над головой, честную работу и транспорт до места назначения. Не то чтобы бесплатно, подобный альтруизм не в стиле этой цивилизации, но даже самому ограниченному идиоту ясно, что кредит под любые проценты лучше смерти в адском пламени.

С транспортом возникло затруднение. Кардинал Натта запретил подпускать к системе Гъде вооруженные триремы. Береженого Бог бережет, заявил он. «Но мы же вам не враги», – как бы удивились эасцы. Насчет этого наши координаторы разберутся, переадресовал вопрос Натта. Но к планете я подпущу только безоружные суда. Попытаетесь прорваться – докажете тем самым, что враги, и пособники дьявола к тому же. Обвинений в связи с тьмой эасцам не хотелось. Только вот беда, если звать сюда торгово-пассажирские лоханки, это ж годы пройдут. А в запасе – всего несколько дней. Прямо в дрейфе с трирем стали демонтировать пушки и лазерные батареи. Джеронимо Натта невозмутимо ждал, а внизу народ бился в истерике, считая сутки.

Оливия приехала, потому что Салима набрала ее номер и коротко сказала: «Ты мне нужна». Сорвалась, кинула все дела, села в свой личный самолет и прилетела. Она думала, Салиме нужно плечо подруги, в которое можно поплакать вволю, как не раз бывало в школьные годы. И такая цель визита казалась ей не менее важной, чем заключение любых договоров. Высокопоставленная стерва, как ее называли даже соотечественники, тоже была когда-то девчонкой и ревела на подружкиной шее из-за какого-то равнодушного мальчика – уже и не вспомнить, как звали…

Они тепло обнялись, и Салима приложилась лицом к ее плечу – на миг, не более. Глаза остались сухими, только печаль в них была неподъемная. Потерять жениха и брата практически одновременно… И чудом не потерять сына, которого какие-нибудь секунды отделили от ужасного слова «посмертно» в указе на «Героя Земли».

– Салима, держись, – прошептала Оливия.

– Я держусь, – коротко улыбнулась она; отсвет камина сделал улыбку кривоватой. – И буду держаться, пока смогу. Я должна еще кое-что сделать. До конца месяца по моему приказу будет уничтожен целый мир и убит мой родной брат.

– Салима… – Оливия шагнула вперед – снова обнять, утешить, но подруга покачала головой.

– Этот долг тяжел, и его выполнение не принесет мне популярности. Потом я разберусь с оставшимися врагами, подчищу хвосты и уйду. Мне нужен преемник, Оливия. Ты.

Накрашенные ресницы – всю жизнь неудачно светлые – распахнулись:

– Ты с ума сошла! Какой из меня координатор? Да за меня никто голосовать не будет!

– А ты постарайся, чтобы проголосовали, – возразила Салима.

– Это глупо! – Оливия тряхнула светлым пучком волос. – Салима, ты не должна уходить. Все, что ты делаешь – правильно. Никто не посмеет обвинить тебя. Пусть эмир Фейсал тебе брат, но он давно совершеннолетний, и ты не отвечаешь за него. Ты не виновата в его предательстве. Народ тебя любит, Салима!

– Оливия, я решила, – голос сух и безжизнен.

– Прости, но это неразумное решение. Разве ты не понимаешь, что, уйдя, ослабишь Землю? Ты клялась служить Земле, к вящему ее процветанию и выгоде. Делать ради нее все, от тебя зависящее.

Салима встала с кресла, отвернув его от камина, и, обернув спину пледом, скрестила руки на груди.

– У меня будет ребенок, Оливия. И я надеюсь, что сдам тебе дела до этого радостного момента. Не возражай.

Дверь за ней закрылась. Оливия вдруг поняла, что стоит, прижав руки к животу, и таращится в никуда.