Враг моего врага. «Песец»

Нет, был, конечно, другой вариант. Послать уродов вместе с их праздником, устроить скандал, истерику, драку, расцарапать кому-нибудь рожу… Как Рейчел. Теперь программистка неподвижно лежала в углу. Тихая и спокойная, потому что мертвая. И за нее Баин было обидно. Себя не жалко. Старший навигатор, сорок четыре года, шестьдесят один килограмм благоприобретенного цинизма и природной стервозности. Чего она в жизни не видала? Дом построен, дети закончили школу. А вот за сопливую девчонку, вчерашнюю студентку, у которой и парня-то не было, хотелось кого-нибудь придушить.

Праздник был в самом разгаре, когда корабль заложил вираж, на который гравикомпенсаторы не успели отреагировать, и истошно завопила сирена тревоги.

Знают дело, сволочи, подумала Баин, когда в течение пары секунд всех как ветром сдуло. Пилоты моментально взяли ноги в руки и помчались к пультам, примкнувшие к празднованию офицеры артиллерии и десанта, ругаясь по-своему, поспешили занять свои места по боевому расписанию. Баин села на столе, огляделась и дотянулась до сигареты. Хорошо, не все успели скурить. Угрызений совести у нее не возникло: если уж эасцы позволяют себе, то ей тем более плевать на фильтры воздухоочистки этого проклятого пепелаца, чтоб ему на куски разлететься.

Кажется, судьба для разнообразия решила исполнить ее пожелание. По кораблю прошел грохот, тряхнуло так, что в зубах лязгнуло. Баин снесло со стола. Чуть не подавившись сигаретой, она от греха подальше вынула ее изо рта и бросила на пол. Гасить не стала. Не хватало еще заботиться о пожарной безопасности на вражеском корабле, чтоб ему…

Ну да. Вновь задребезжало все вокруг. Баин запоздало ойкнула, стукнувшись головой об стол при очередном толчке. Подхватилась, поискала глазами одежду. Не нашла. Констатирующе высказала пространству, кто такие есть эти алчные выкормыши крыс, рожденные от противоестественного союза шакала и гадюки, подлые воры и фетишисты вдобавок. Смахнула со стола кружки и завернулась в скатерть с бахромой.

Корабль трясло и мотало, словно грушу на ветру. Спотыкаясь и то и дело падая, Баин выбралась в коридор. Все было затянуто дымом, неприятно пахнущим раскаленным металлом и пластиком, эасцы носились с квадратными глазами, то крича, то ругаясь под нос. В дальнем конце коридора что-то ярко полыхнуло; Баин рефлекторно отступила обратно в кают-компанию, и автоматически схлопнувшаяся переборка спасла ей жизнь. В коридоре жахнуло, пронеслась волна горячего воздуха, потом со свистом рванулась обратно – разгерметизация, поняла Баин. Крики и вопли быстро стихли. Но по тому, что кто-то снаружи стонал, она определила, что там не вакуум. Осторожно открыла дверь и выглянула. Так и есть: видимо, прореха затянулась герметиком. В коридоре снова был воздух, на полу дымились чьи-то останки в тлеющих туниках и сандалиях, воняющих горелой кожей. Рядом валялся почти целый эасец, он и стонал, закрывая руками лопнувшие глаза. Баин перешагнула через него, придерживая скатерть, нагнулась и подобрала бластер.

Новый удар бросил ее на пол. Она скрипнула зубами и помянула задницу. Ослепший эасец, услыхав, зашарил руками, вцепился в край скатерти.

– Помоги мне, женщина! – взмолился он по-хантски: определил по голосу и иностранным словам, кто рядом.

Баин нервно хмыкнула. Враг просит у нее помощи! У нее, пленницы, которую только что на столе раскладывал. Это у него крыша едет, или эасская психология такая загадочная?

– Совсем оборзел, урод? На хрен ты мне нужен?

– Я ничего не вижу! – в голосе отчаяние и боль.

Скрежет, рывок. Дым ест глаза.

– Ты знаешь, где наши?

– Где-то в кормовых отсеках, – прохрипел пилот, теперь уже бывший. – А капитана в центральную рубку повели.

– Покажешь, куда идти – вытащу тебя, – решила она.

– Покажу! – надежда ожила.

Баин протянула ему руку.

– Только пойдем быстро. Точнее, побежим. Если не сумеешь бежать – могу пристрелить, чтоб не мучился.

– Я смогу, – пообещал он.

Короткие перебежки – в промежутках между взрывами, ломающими корпус. Они успели чудом. Переборка за спиной со свистом отсекла их от коридора, заливаемого валом огня. И больше не открылась: герметичность утрачена необратимо. Отсек за отсеком; Баин плавила замки бластером, разыскивая своих.

– Почему так пусто? – вдруг спохватилась она. – Где ваши?

– Ушли, наверное, – застонал эасец. – Капитан объявил эвакуацию, и… Я бы тоже ушел, если бы… Не бросай меня, женщина!

Она плюнула, распахивая дверь еще одного отсека.

– Тастекей! – радостно-удивленный возглас.

– Баин, ты жива!

– Что это за чучело с тобой, Тастекей?

– Баин, а где твоя форма? – н-да, зеленая скатерть с кисточками не очень похожа на уставную одежду.

– Кто-то упер на память, – фыркнула она.

Здесь они были, все, кроме кэпа. Все девятнадцать человек из последней капсулы.

– Ребята, эасцы смылись. Корабль гибнет. Похоже, стрелять в него прекратили, но то и дело что-то взрывается. Наверное, топливо детонирует. Надо попробовать уйти. Найдите спасательную капсулу, а я поищу кэпа.

Если сумею дойти до центральной рубки, добавила она про себя. Может, ее и нет уже. Судя по горящим там и сям сигналам разгерметизации – эасец хоть и не видел, но объяснил, что означают эти красные треугольные огоньки, – многие отсеки просто поотрывало от остова.

Все же они добрались. Сначала до аварийных комплектов и вакуумных скафандров. Баин еще пришлось напяливать на ослепшего пилота скафандр – сам он вообще ничего не мог, пытался застегнуть на ощупь, но руки дрожали. Должно быть, он загибался от боли, потому и слегка неадекватен был, но Баин бесило торможение эасца. Оставалось лишь надеяться, что, если ему приспичит в туалет, он как-нибудь справится сам. Вытирать этому козлу задницу она не будет. Даже если он посулит ей самое дорогое – деньги.

Капитан Миленич действительно был в рубке. Сидел в кресле и с какой-то философской грустью смотрел на уцелевшие экраны сквозь кровавую корку на лице. Руки его были связаны за спиной и прикручены к креслу. А из расстегнутых брюк торчало немаленькое хозяйство, всем эасцам на зависть. Баин сперва оторопела, а потом истерически рассмеялась.

– Кэп, что они с вами делали? – фантазия тут же нарисовала совершенно неправдоподобную картинку, она схватилась за живот и расхохоталась еще громче.

Миленич посмотрел на старшего навигатора Тастекей с выражением мировой скорби.

– Застегнуть? – догадалась она.

– Нет, – пробубнил он, стараясь не размыкать губ и вообще поменьше двигать мышцами лица, но при этом донести сарказм, – поцеловать!

Сам воздух главного зала генштаба был пронизан напряжением. Экраны по стенам, сводки событий. Люди за компьютерами, контролирующими оборонные системы, люди за установками связи. Кардинал Натта со взглядом, устремленным к чему-то невидимому, шепчущий молитву. И Салима – одиноким столбиком посреди зала. Ей предлагали кресло, но при попытке сесть подкатывала тошнота.

Дверь распахнулась перед стремительно вошедшим Гржельчиком. Адмирал был небрит и помят – то ли со сна, то ли с похмелья, приводить себя в порядок времени не осталось. Но отрапортовал четко:

– Салима ханум, по вашему приказанию контр-адмирал Йозеф Гржельчик…

– Адмирал, – оборвала она его, – принимайте командование флотом.

Он замер на полуслове, быстро обвел взглядом помещение. Не нашел Максимилиансена.

– Что происходит?

– Нападение, – она говорила отрывисто, не отводя взгляд от черных экранов, не желающих оживать. – По всем фронтам. В системе Земли осталось три крейсера, включая «Ийон Тихий». Два из них ушли к периметру в ответ на сигнал об атаке Чфе Вара и эасских наемников.

Твою мать, произнес Йозеф мысленно, ибо в присутствии координатора никак нельзя давать волю языку. Ему хотелось спросить о многом. Где Максимилиансен, и какого рожна все крейсеры куда-то разбежались? Но когда идет бой, нет времени выяснять, кто виноват. Важнее понять, что делать. Он был совершенно не готов к такому повороту событий. Если бы, посылая на «Ийон» приказ явиться в генштаб, его предупредили, с чем предстоит столкнуться, он мог бы заранее продумать свои действия. Впрочем, такие вещи не станут передавать по квантовой связи.

– Что на периметре? – спросил он. Глаза зашарили по экранам, выискивая информацию и не находя.

– Мы не знаем, – Салима стиснула платок пальцами так, что они побелели, но лицо, вышколенное годами, оставалось бесстрастным. – Связь с орбитальной станцией пропала. И блокирующая сеть не работает.

– Пробовали связаться со сторожевиками? С посланными туда крейсерами? – о чем он, разумеется, пробовали. Глупо думать, что все тут дурнее его.

– Сторожевики не отвечают. А крейсеры еще не дошли до периметра.

– Проклятье! – периметр потерян, и гадать нечего. – Отзовите крейсеры обратно. Если блокирующей сети нет, удар будет нанесен прямо сюда.

– Отзывайте, – качнула подбородком Салима. – Вы командуете.

Йозеф повернулся к связистам, диктуя приказы для крейсеров. Надо стянуть силы, встретить чужой удар не мягким брюхом, а жестким упругим прессом. Сообщения уходили с ква-девайсов, а он, не прекращая отдавать распоряжения, пролистывал мышью протокол операции. Спина покрылась испариной. Как можно было увести все корабли от планеты?

Джеронимо Натта уловил его невысказанный вопрос. Перекрестил и ответил:

– Мы слишком разозлили дьявола, сын мой. Мы думали, что прикрыли лиц, принимающих решения, но дьявол хитер и изворотлив. А теперь брось отвлекаться на мучительные и ненужные сомнения, Йозеф. Делай свое дело. Бог любит тебя.

– ГС-переход, – наблюдатель показал на радужку, зависшую над огромным голографическим подиумом.

– Кто? – требовательно спросил Йозеф.

– Это не может быть ни один из крейсеров, – проговорил старший аналитик, внутренне холодея. – Приказы только что отправлены, они не успели бы рассчитать…

– Спутники обороны переведены в активный режим, – оператор не стал ждать приказа, молодец. Не забыть бы позаботиться о награде.

Координатор стояла за креслом Гржельчика, держась за спинку. Он поднял глаза, полуобернувшись:

– Салима ханум, может, вы присядете?

Она покачала головой. Лицо было серым. Она же волнуется, догадался он.

– Не беспокойтесь ни о чем, Салима ханум, – заговорил он успокаивающе и твердо, чтоб не усомнилась. – У нас надежная оборона. Никто не пройдет к Земле, поверьте мне.

– Один уже такое говорил, – прошептала она бледными губами.

Хайнрих обещал, что не пропустит никого к Земле, и она знала, что его обещаниям можно верить. Он умел сражаться и с превосходящим противником, и в неблагоприятных условиях, он умел грамотно и эффективно использовать все, что работает на победу, как бы к этому ни относились посторонние. Враг ни за что не прошел бы зубастый периметр, не уничтожил сторожевую сеть. Это Хайнрих гарантировал собственной жизнью. Он, не задумываясь, пожертвовал бы собой, если бы так было надо для победы, и добился бы ее самой высокой ценой. Однако на победу случившееся не походило. Значит, что-то не так. Предательство? Он не мог предать. Но его – могли.

– Тип корабля опознан. Эсминец Гъде.

Мерзавец, как чуял, вывалился из подпространства вне зоны поражения спутников, оконтуренной на голограмме серебристой штриховкой. Ничего, рано или поздно сунется: иначе до Земли не достать. Сунется и получит по полной программе…

– Адмирал, он удаляется от Земли! – воскликнул наблюдатель.

Йозеф и сам видел. Смотрел и хмурился недоверчиво. Золотая точка, изображающая эсминец, двигалась прочь от штриховки, прочь от голубого шарика планеты. Что за чертовщина?

– Еще один переход!

Новая радужка засияла примерно в том направлении, куда перся гъдеанин. Идет на соединение с другим кораблем? И тут ему наперерез рванула голубая точка. «Ийон Тихий». Правильно, крейсер справится там, куда не достанут орудия спутников, подумал Гржельчик. Но почему-то «Ийон» не выстрелил. Выстрелил гъдеанин. И попал точно по крейсеру, Йозеф аж застонал.

– Криворукие тупицы, по недоразумению называемые пилотами! Что они творят?

Со спутников много не разглядишь. Когда враг виден невооруженным взглядом, это совсем другое дело. Еще и потому, что там, на Земле, могут лишь наблюдать, а ты вынужден действовать – один на один со всем, что на тебя свалится.

Ни Фархад, ни Иоанн Фердинанд не ждали врага. Внутри земной системы могут делать ГС-переходы только земные корабли: сторожевая сеть не позволит этого никому другому. Значит, идет свой…

– Это эсминец Гъде, – сообщение наблюдателей было, словно гром с ясного неба. – Орудия в боевом положении.

– Ш-шайтан! – Фархад нажал тревожную кнопку. Заверещала сирена.

Иоанн Фердинанд мгновенно подобрался; кот, мяукнув, скатился с колен. Мересанец прищурился.

– Он что, нас не видит? Не может быть!

Эсминец «Черный» не сделал попытки приблизиться и вступить в бой. Он целеустремленно попер куда-то в сторону, разворачивая стволы орудий к невидимому противнику.

– Зато мы его видим, – нехорошо усмехнулся Фархад. – Врежем ему, Ассасин? – и включил двигатели.

– Прокол 02-17-00.

На экране вспыхнул радужный кружок. И еще раньше, чем пришел расчет от аналитиков, оба пилота поняли, куда целится гъдеанин.

– Электрическая сила! – кровь отхлынула от лица мересанца, и оно стало таким же бледным, как у землянина, даже не заподозришь, что натуральный цвет разный.

– Это не шайтан, – руки молодого человека на пульте дрогнули. – Это пипец!

Фархад намеревался перехватить «Черный», обстрелять, но было уже кристально ясно: не поможет. Гъдеанину нет нужды отражать удары «Ийона». Ему достаточно сделать один-единственный выстрел, к которому он был заранее готов.

– Аллах акбар, – выдохнул Принц, и по его глазам Иоанн Фердинанд понял, что сейчас им предстоит стать героями. И ему – трусу, эгоисту и временами неудачнику – тоже. Впервые в жизни он осознал, что готов умереть ради чего-то большего. Ради планеты, где обрели дом его жены и дети. Ради того, чтобы не повторился ужас, случившийся однажды и преследовавший его в снах, пока он не встретил Марию.

Казалось, время ускорилось, набирая темп. Он переключил подачу топлива, Фархад выщелкнул предохранители одним движением, вывел на максимум рычаги. «Ийон Тихий» прыгнул вперед, гравикомпенсаторы завизжали, как оглашенные. Пилотов вдавило в кресла. Ошалело заорал кот, тараща красные глаза от стенки, к которой швырнул его рывок. Ускорители полыхали, выжигая себя дотла.

И они успели. Без расчета, без подготовки. Взревели носовые ускорители, повинуясь рукам Принца, больше не дрожащим, и корабль затормозил; кота, тщетно цепляющегося когтями за напольные экраны, отнесло к пульту, пилотам под ноги. И дефлекторы, на которые Иоанн Фердинанд подал полную мощность, приняли лазерный залп.

– О, нет!

Корабль по инерции все еще сносило, а «Черный» не переставал стрелять, тоже смещаясь, чтобы обойти «Ийон». Мересанец подключил новый бак, глянул на схемы траекторий, чуть подправил положение одного из рычагов. Принц молодец, ему бы еще опыта побольше…

Это была какая-то сумасшедшая пляска. «Ийон» не мог стрелять в гъдеанина, вложив всю энергию в щиты, а «Черный» будто обезумел, дергаясь в безуспешных попытках обогнуть противника или снести его, но добраться до цели, пока не стало поздно. «Ийон» маневрировал, не жалея топливо, отсекая «Черный» от радуги за своей кормой. Дефлекторы сверкали и искрились, отражая потоки лазерного излучения, потом начали дымиться и лопаться.

– Системы внешней связи потеряны.

«Ийон» развернулся боком, исправными щитами к врагу. Долго не продержаться. Оба пилота молились, каждый своему богу, но об одном: хоть бы неизвестный корабль поскорее прошел прокол!

Раскалившийся дефлектор треснул, и обшивка стала плавиться.

– Электрическая сила! Эвакуация правого модуля!

Фархад вновь крутанул крейсер. И добавил:

– Приготовиться к эвакуации с корабля по стандартной схеме! Использовать кормовые ангары.

«Ийон» висел левым боком к противнику, и чтобы спасательные капсулы были в безопасности от его огня, следовало выпускать их с правого борта. Но в правом модуле бушевал пожар.

Корабль тряхнуло.

– Правый модуль потерян.

Ну, еще немножко… Еще чуть-чуть…

Сверху на пульт посыпались искры. То ли с потолка, то ли из глаз.

– Три ускорителя по левому борту потеряны. Левый дефлектор разрушен.

– Помнишь, как Шварц говорил? – в лице Принца ни кровинки, только руки вцепились в рычаги. – Гржельчик оттрахает нас за свой корабль в извращенной форме!

– Да и пусть, – в кои-то веки Иоанну Фердинанду было на это наплевать, – лишь бы…

Спасательные капсулы уходили одна за другой. Схема известна: первыми эвакуируются те, кто не занят в бою – медблок, обслуга, рабочие и инженеры, десант. Потом – аналитики и наблюдатели, связисты, компьютерщики, навигаторы; к тому времени, как корабль начинают покидать стрелки и пилоты, из этих служб остаются только начальники. У капитана, а в его отсутствие – первого пилота и старшего помощника – очередь последняя. Да и не могут они уйти, пока позади полощется радуга, которую только их корабль закрывает от бешеного лазерного огня.

– ГС-привод поврежден. Навигационное оборудование потеряно.

– Да выходи уже скорей, шайтан тебя забери!

И радуга наконец погасла. Из канала меж складками пространства появился чфеварский драккар. Первым, что увидел перед собой Ка Дин Хет, был беззащитный борт земного крейсера с погасшими, выгоревшими дефлекторами. И капитан, не сомневаясь ни минуты, нанес врагу сокрушительный удар.

Привязанный к креслу в рубке – дабы потом, не откладывая, показать дерзкому землянину глубину его заблуждений, – Бойко Миленич видел всю картину сражения, разворачивавшуюся на экранах, до конца. Семь крейсеров прислала Земля по его вызову. Жаль, поздно. Теперь он находился на эасском корабле, который крейсеры стремились уничтожить. И это им удалось.

Капитан Терна, вцепившись в пульт, отдавал какие-то команды. Возможно, об отступлении. И одна трирема сумела-таки вырваться из безнадежной схватки, чесанула на всех ускорителях прочь и исчезла за радужной занавесью. Но три оставшихся были обречены. Корабль трясся и стонал, как живое избиваемое существо, рубку наполнил запах паленой изоляции, экраны гасли один за другим. Терна бросил что-то в микрофон, и они со вторым пилотом, вскочив и быстро отцепив ремни, выбежали вон, позабыв о пленнике – до него ли? А Бойко остался, ведь кресло было надежно привинчено к полу. Он и не думал, что враги озаботятся его спасением, но могли бы хоть руки освободить, чтобы сам выпутывался.

Каждый удар по корпусу отдавался в израненном теле болью. Он скосил глаз на схему корабля. Трирема потеряла целостность. Боковые модули отвалились, взрывались задние ускорители, осколки пропарывали еще целые отсеки, воздух выходил в пространство, окутывая корабль облаком льдинок, мешающих обзору с экранов. Спасательные капсулы мельтешили вокруг, стараясь разбежаться подальше от гибнущей триремы, при этом не столкнуться друг с другом и не попасть под осколок. К нему же, брошенному на корабле, неумолимо подбиралась смерть. Нет, он не боялся. Все эмоции он испытал уже, когда взорвался «Сайрес Смит». А умирать все равно придется, и так даже лучше, чем рабом на какой-нибудь эасской плантации. Было слегка грустно, только и всего.

Но тут дверь распахнулась, и появилась, как дивная пери в волшебной сказке, старший навигатор Баин Тастекей, задрапированная в бархатную скатерть с кисточками, словно в какое-нибудь эасское одеяние. Левая грудь выбилась наружу, и Бойко мысленно улыбнулся, но тут же вспомнил, что и он выглядит не самым пристойным образом.

У Баин был бластер и нож. Она перерезала веревки, и Бойко, бросив лишь взгляд на сопровождавшего ее слепого эасца в оборванной и подпаленной тунике, кинулся к пульту. Хотелось ругаться, и присутствие Тастекей не удержало бы его от непечатных выражений: старшего навигатора так просто не смутить, она и сама могла завернуть под настроение. Удержала боль.

– Кэп, я послала людей искать спасательные капсулы.

Он молча кивнул, пытаясь выровнять швыряемый туда-сюда обломок корабля.

В дверь просунулся один из десантников:

– Кэп, капсул больше не осталось.

Бойко закатил глаза, продолжая лихорадочно двигать рычаги на пульте, нажимать и отжимать кнопки, следя за экранами. Он не особо и надеялся, что им удастся уйти с этой консервной банки.

– Здесь эасцы, кэп. Около десятка. Кто-то замешкался, кому-то капсул не хватило.

Вот тут Миленич обернулся от пульта. Процедил, не размыкая зубов:

– Капитана сюда.

– Э-э… – десантник замялся. – Капитана Терны среди них нет.

Бойко недоверчиво щелкнул пальцами.

– Давай тащи их, посмотрим, – озвучила Баин.

Земляне впихнули в рубку нескольких эасцев, хмурых и потрепанных. Баин сощурилась, присматриваясь. Она узнала долговязого мерзавца, убившего Рейчел. Подняла бластер и выстрелила. Не в сердце, в живот, чтоб дольше помучился.

– Это тебе за девку, отморозок.

Эасцы невольно сделали шаг назад, когда Баин подошла ближе. Ежась, сбились в кучку. Она задумчиво похлопала по бластеру. Были здесь те, кому стоило бы пару раз дать по морде. Но не до смерти. Она опустила оружие стволом вниз, и послышались прерывистые вздохи: эасцы облегченно переводили дух.

– Где капитан Терна? – спросила она.

– Известно где, – ответил офицер связи, седоватый эасец без шапки, с кровоточащим плечом. Это он поддержал идею насчет стола. Ладно, проехали так проехали. – В спасательной капсуле.

Миленич недоуменно и осуждающе вскинул глаза.

– Что же он – удрал, оставив своих людей? – возмущенно бросила Баин. Эасец отвел взгляд. – Вот говнюк!

Они с капитаном Миленичем покидали «Сайрес Смит» последними. Могли бы не успеть, но таков долг капитана: сначала спасти команду, а потом уж заботиться о себе. Негодяй Терна смылся, кинув тут как минимум десяток человек – может, и больше: кто знает, сколько еще погибло, не найдя спасения? Взгляд старшего навигатора остановился на двух молодых парнях, чуть ли не мальчишках, перепуганных до икоты. Стажеры зеленые, вроде Рейчел. Будь воля Баин, запретила бы брать во флот лиц моложе тридцати.

– Кто старший? – осведомилась она.

– Я, наверное, – все тот же седой настороженно поклонился. – Неске, начальник связи.

– Жить хотите?

– Глупый вопрос, женщина, – он выдавил горькую усмешку. – Говори, что надо делать.

– Не мешать. Если кто-то из твоих ублюдков пожелает совершить последний подвиг, убив кого-нибудь из нас, разговоры разговаривать не станем: выкинем за борт всех без разбору. Леди вышла из кэба, кэб поехал быстрее – намек ясен?

– Да.

– Капитан Миленич попытается посадить это ведро, – на успех немного шансов, но других вариантов нет и не будет. Бойко со значением постучал по соседнему креслу, и Баин поняла: – Пилоты есть?

Седой Неске указал на слепого, держащегося за лицо и тихо стонущего.

– Согиро – пилот.

– В прошлой жизни, – отрезала она. – Еще?

Он покачал головой.

– Навигаторы есть? Компьютерщики? – она хрустнула пальцами. – Вообще кто-нибудь, знающий пароли?

– Я знаю пароль от систем связи, – он пожал плечами. – Но только от них. Хотите поболтать с кем-нибудь по радио?

– Хотим! – хоть что-то. – Дай связь с крейсерами, быстро.

Корабль трясло все сильнее. Кормовые ускорители пришлось сбросить, чтобы избежать дальнейшей детонации, боковые отвалились сами. Миленич стиснул зубы: вибрация бередила боль. Баин сунула ему шприц: у кого-то из эасцев нашлись пакеты первой помощи. Обезболивающее разлилось по венам, но ждать, пока наступит облегчение, он не мог: упустить контроль над непослушным обломком триремы – верный конец.

– Связь есть, женщина.

Баин уселась в кресло второго, вставила в ухо наушник. Экраны мертвы; то, что удалось установить аудиосвязь – само по себе чудо.

– Такаши Ясудо, – послышалось в наушнике сквозь треск. – Капитан ГС-крейсера «Максим Каммерер». Чего тебе надо, эасское животное? Мы тут не с гуманитарной помощью.

– Я не эасец, – возразила она по-английски. – Баин Тастекей, старший навигатор с «Сайреса Смита». Со мной капитан Бойко Миленич, он не может говорить. И еще девятнадцать наших. Не добивайте это ведро с болтами, ради всего святого! Мы и так еле остановили детонацию. Дайте нам сесть!

Такаши издал горловой звук.

– Чем вам помочь?

– А чем вы тут поможете? – с легким отчаянием фыркнула она. – Стыковаться не рискнем, этот летающий кусок говна горит. Приглядите лучше за поверхностью, чтоб эасцы из спасательных капсул никого там ненароком не обидели.

– Сделаем. Удачи, Тастекей.

Да уж, удача сейчас очень бы пригодилась. Связь прервалась. Корабль скрипел и трясся, как старая телега на ухабистой дороге. Гравикомпенсаторы не работают, догадалась Баин. И, разумеется, это не единственное, что отказало.