Враг моего врага. «Песец»

– Он не мог не вызвать подмогу. Скоро здесь появится целая эскадра и разнесет напавших в клочки, – пообещал Захар.

Ортленна помолчала и призналась:

– Я вам завидую. Мне, наверное, никогда не стать настоящим директором, как вы. Вы всегда уверены в себе и знаете, что делать. Когда я впопыхах уносила ноги с Нлакиса, вы думали о траините. Вам удалось вывезти груз, а наш рудник, выходит, долгое время работал зря.

Захар издал горький смешок.

– Вывез траинит? Ваша правда, Ортленна, но было бы еще лучше, если бы я его довез!

Она распахнула глаза:

– А куда вы его дели?

– Вот бы знать! Я потерял этот чертов траинит по дороге, мы с Миленичем потеряли. Опозорились, как… Вот нас и засунули сюда, от людей подальше, чтобы коллеги при виде нас не смеялись и не отвлекались на злые шуточки.

– Вы потеряли целый беспилотник с траинитом? – Ортленна ахнула и вдруг невольно прыснула. – Правда, Захар? – он удрученно кивнул, и она, не сдержавшись, захохотала звонким колокольчиком, не обидно, скорее изумленно. – Вы… войдете в легенды!

Задыхаясь от смеха, она уткнулась лицом ему в грудь, и он осторожно замкнул объятия. Высоко в небе один из огней вспыхнул ярко-ярко и погас. Хорошо, что она не видит, а то стала бы гадать: свой, чужой? От черных волос, собранных в пучок, будоражаще пахло какими-то неземными цветами. Он глубоко вдохнул, целуя ее в макушку.

– Простите меня, Захар, – пробормотала она, всхлипывая от смеха. – Я не хотела вас обидеть, честное слово… просто это так смешно!

Вот и славно, что она больше не грустит. Пусть даже за его счет.

– Ортленна…

Она подняла огромные глаза, за красноватыми радужками которых прыгали смешинки, и он потянулся поцеловать. Она не стала уворачиваться, ответила. Он почувствовал прикосновение мягких прохладных пальцев к своему горлу. По спине словно ток пробежал.

– Спасибо, Захар, – прошептала она. – Мне как раз этого очень не хватало.

Она закинула руки ему за голову, привлекая к себе, и тонкий клык пропорол кожу там, где только что были пальцы. Он вздрогнул, но не попытался отстраниться. Сделать сейчас шаг назад – это не быть мужиком. Руки нащупали завязки ее сайртака, забрались под герру, задирая ее вверх.

В заоконной черноте замерцали крохотные радужки, выстроившись в небе полукругом. Одна, две, три… семь. Ортленна довольно вздохнула и нежно провела языком по шее землянина.

– Все? – спросил он едва слышно.

– Как это – все? – мурлыкнула она, взявшись за его ремень. – Все только начинается.

Небо, утихшее было, взорвалось огненным фейерверком. Но никто уже не смотрел в окно.

– Адмирал т’Лехин, вас вызывают по ква-девайсу.

Господи! Только успел прилечь после непонятного разговора с Гржельчиком. Дадут ему поспать этой ночью?

– Кто?

– Джованни т’Аркан с Хао.

Т’Аркан – старый вояка. Слишком старый, чтобы сидеть за пультом боевого корабля, но именно его т’Лехин оставил вместо себя на Хао.

– Простите, что беспокою, адмирал, – т’Аркан из низшей аристократии; ныне, когда всю элиту можно пересчитать по пальцам, это утратило былое значение, но многолетняя привычка к почтительности в обращении к высшему давала себя знать. – В системе Хао идет бой. Чфеварские драккары. Их было восемь, теперь шесть. Хаоны сражаются отважно… но неумело.

– Аирол просил о помощи? – т’Лехин тут же задал главный вопрос. Он помнил, насколько категоричен был его превосходительство, когда речь шла о военном союзе. Вы сами по себе, мы сами по себе, подчеркнул он несколько раз.

– Нет, адмирал.

– Вероятно, он справится.

Т’Аркан помедлил.

– Простите, адмирал… вряд ли. У хаонов больше не осталось кораблей.

– У них и не было, – напомнил т’Лехин.

– Извините, адмирал. Я имел в виду, конечно, не ГС-корабли, а сторожевики и досветовые истребители. Они… кончились. Драккары идут к поверхности. По моим расчетам, двух дюжин минут им хватит, чтобы уничтожить противовоздушную оборону и…

– Электрическая сила! – выругался т’Лехин. Оценкам старика можно доверять. И что теперь делать? Запасной планеты больше нет. – Поднимайте все наши катера. Мы идем.

Хорошо, что он велел заранее рассчитать ГС-переходы к Хао с разных векторов. Двадцать четыре минуты – это очень мало.

– Дайте мне «Райскую молнию», – приказал он связистам.

Мрланку не спалось еще с вечера. Не давало покоя тревожное ощущение под ложечкой. Он привык доверять своим чувствам – возможно, именно благодаря этому «Молния» пережила все мясорубки войны. Но сейчас чувство было странным, далеким, ноющим где-то на пороге сознания. Словно то, что происходит – не здесь, но тем не менее непосредственно затронет его, Мрланка.

Т’Лехин, возникший на экране, не терял времени на приветствия.

– Мрланк, остаешься за командующего. Я забираю своих и иду к Хао.

– Да вы что, с ума все посходили? – чуть не подпрыгнул шитанн. – Сначала Гржельчик, теперь ты! Что там за светопреставление?

– Вот-вот, – неожиданно подтвердил т’Лехин, не став отшучиваться. – Оно самое. Извини, Мрланк, мы уже потеряли одну планету. Чтоб мне к электрикам провалиться, если я еще раз такое допущу! Прощай.

Три линкора против шести драккаров. Да, еще четыре досветовых катера. Офигеть флотилия, сказал бы Гржельчик. Интересно, у него-то что случилось? Впрочем, нет, неинтересно. Нельзя сейчас думать о чужих проблемах. Впереди – бой.

Линкоры вынырнули из радужных дырок в небе. Крошечные силуэты драккаров над желто-оранжевой поверхностью планеты с синими полосами были бы удобными мишенями, если бы не отделяющее их расстояние.

– Полную мощность на ускорители, – скомандовал т’Лехин. – По выходу на дистанцию уверенного огня – стрелять на поражение без приказа.

Глупо думать, что драккары их не заметили. Наблюдатели у всех есть, и они не зря кашу едят. Они постараются разделиться. Трое, к примеру, свяжут боем маленькую мересанскую эскадру, а остальные подберутся к планете, чтобы нанести удар. Но им навстречу уже стартуют катера. Легкому, слабо вооруженному катеру далеко до земного сторожевика, но т’Лехин надеялся, что они смогут хоть немного задержать чфеварцев, помешать им, что бы те ни задумали. В отличие от Хао, Мересань умела воевать.

– Герр Шварц, к нам идут два крейсера, – доложили со станции.

Отрадно, что командование не забывает о периметре, но до прихода крейсеров надо еще продержаться. Чфеварские кусачие шершни и эасские утюги настроены серьезно, их цель – успеть продавить оборону до прибытия подкрепления, а там хоть трава не расти, будет уже все равно. «Песец» и «Михалыч» двигались слаженно, поливая мощным огнем бронированных эасских монстров. Увы, броня у этих уродов крепка. Верткие драккары кружили, ускользая от лазеров, их пушки били, не переставая. Каманина охватило инстинктивное желание пригнуться. Удар сотряс корпус, корабль завертело.

– Два ускорителя по правому борту потеряно, – сообщение системы.

– Суки драные! – эмоционально охарактеризовав противника, Шварц заиграл ускорителями, гася крутящий момент.

– В нас попали? – голос прозвучал сипло. Шварц отмахнулся от Каманина:

– Фигня, прорвемся, – и, разойдясь с «Михалычем», активировал дезинтегратор. С этим оружием главное – не попасть в своего. Никакие дефлекторы не спасут.

Ближайшая трирема распалась на половинки, словно сыр под ножом, и еще надвое… Остальные рванули прочь, в стороны; неосторожный эасец, уходя от «Песца», угодил под дезинтегратор «Михалыча». Энергии надолго не хватит, но уж больно действенная штуковина, как в плане урона, так и морального давления на противника. Экипажи бронированных трирем, привыкшие к защищенности, сейчас в ужасе. Драккарам, падлам этаким, уворачиваться легче – порскнули из зоны обстрела, сманеврировали, и вот они уже на хвосте, лихорадочно лупят из турболазеров. «Песец» вильнул с траектории, поднажал, чтобы не подставляться своему же товарищу «Михалычу». Тяга по правому борту, потерявшему два ускорителя, была слабовата. Выругавшись, Хайнрих быстро вывел оставшийся правый ускоритель на максимум…

Температура в зоне горения достигла критической отметки, и притопленное наносолнышко проснулось. Активные частицы вспыхнули, ориентированная струя раскаленной плазмы насквозь пропорола топливохранилища и реактор питания дезинтегратора.

Ка Дин Хет участвовал в сражениях не первый раз. Когда сторожевые чудовища включили дезинтеграторы, он понял: численное преимущество ничего не значит. Этот бой не выиграть, в самом лучшем случае в нем не будет победителей. Он не отдал приказ отступать лишь потому, что у него было прямое указание координатора: биться насмерть. Это последний шанс Чфе Вара. И он продолжал стрелять, уже ни на что не надеясь.

Жуткая «Белая полярная лисичка» грозно развернулась, ускоряясь, канал дезинтегратора неумолимо смещался в направлении чфеварского флагмана. Ка Дин Хет попытался выскользнуть из-под невидимого ножа, бормоча молитву вперемешку с руганью. Сторожевик рванулся, закладывая крутой вираж – должно быть, на самой границе мощности. И вдруг…

Экраны ослепли, не выдержав запредельно яркой вспышки. Ка Дин Хет, рефлекторно прикрыв глаза рукой, вывернул рычаги – на автомате, не успев сообразить, что делает. Шестое чувство не подвело: драккар мотнуло, жаркое дыхание плазмы облизало корабль, плавя щиты вместе с обшивкой и прожигая ее, но не добралось до внутренних отсеков. Зашипели огнетушители, сбивая пламя. Корабль затрясло, переборки застонали, но выдержали. Флагману улыбнулась удача, ко многим повернувшаяся в этот миг иной, неприглядной стороной.

Вспыхивали в адском пламени силуэты кораблей, как мотыльки в огне костра. Жадная волна плазмы накатила на второй сторожевик с работающим дезинтегратором, захлестнула, и на его месте засиял еще один раскаленный шар, будто маленькая звездочка. Слишком маленькая, чтобы ее тяготение могло удержать звездное вещество от расширения. Чфеварца спасло лишь то, что в самом начале он сумел совершить правильный маневр, в нужном направлении, и теперь находился далеко. Вторую серию разверзшегося ада он наблюдал со стороны. Экраны ожили, и он видел, как вал бушующего пламени докатился до орбитальной станции, накрыл, и по огромному тору побежали взрывы. Станцию рвало на куски, изнутри брызгал жидкий огонь, на лету превращаясь в газообразный. Проклятие замерло на губах у Ка Дин Хета.

– Что это? – выдавил он, ни к кому не обращаясь. – Что это было?

Ни его драккары, ни триремы не несли оружия, которое могло бы причинить такие разрушения. Как?!

До него не сразу дошло главное: станции больше нет, а значит, нет и блокирующей сети.

– Дайте квантовую связь с командующим! – потребовал он.

На какие-то секунды защемило сердце: что, если ква-девайс выведен из строя? Но нет, повезло: антенны располагались со стороны, противоположной той, откуда шла волна жара.

– Адмирал, – доложил Ка Дин Хет, глядя на остатки станции, тлеющие багрово-красным, – задача выполнена. Блокирующая сеть отключена.

– Отлично! – искреннюю похвалу из уст Ена Пирана доводилось услышать не каждому. – Сколько времени вам надо, чтобы рассчитать прокол к орбите Земли?

– Прокол? – удивился чфеварец. – Но мы уже в системе Земли.

– Дерьмо поносное! Не заставляйте меня в вас разочаровываться. Я хочу, чтобы вы сделали ГС-переход к Земле. Когда будет готов расчет, сообщите точные координаты выхода. Сколько у вас кораблей?

Ка Дин Хет вопросительно уставился на изображение начальника отдела наблюдения на экране связи. Тот бросил взгляд куда-то и ответил:

– Один.

– Один, – повторил капитан убито. Он до последнего надеялся, что повезло кому-нибудь еще. Но подарки Безликих Богов не бывают слишком щедрыми.

– Сойдет, – проворчал Ен Пиран. – Запомните, мне нужны ваши координаты выхода.

– Что, землянин? – ехидно произнес капитан Терна, кинув шапочку с пером на пульт и промокнув лоб душистым платком. – Хамить больше не тянет?

Бойко Миленич мрачно взглянул на него исподлобья. И хотелось бы сказать что-нибудь гадкое торжествующему эасцу, но лицо заливала кровь, и шевелить рассеченной щекой было тяжело. Он покинул разваливающийся крейсер последним, как и подобает капитану. Пока он бежал по коридорам к капсуле, которая ждала его, попал под несколько взрывов. Правая нога плохо слушалась, рубашка на спине приплавилась к обожженной коже – будь она проклята, импортная эасская синтетика, и все эасцы с ней заодно. В других обстоятельствах Миленич дал бы себе зарок никогда больше не выпендриваться и носить одежду из честного хлопка и льна, как подобает по уставу. Но вряд ли ему теперь доведется выбирать, во что одеваться. Эасцы рабов не балуют. В особенности склонных к хамству.

Триремы не стреляли по спасательным капсулам. Не из соображений гуманизма, а потому что грех упускать прибыль, которая сама просится в руки. Кому-то удалось уйти к планете, но несколько капсул эасцы выловили. Земляне – здоровые мужики, как на подбор, на дальних рудниках такой товар с руками оторвут. А две женщины, обнаруженные в капсулах – отличная приправа для победы. Тем паче что на рынке за них все равно не дадут настоящую цену: одна в летах, вторая некрасивая. Впрочем, каждому свое. Терна, как командир, должен быть выше случайных утех. Пусть развлекаются помощники, которым должность пока позволяет. Но в удовольствии поглумиться над поверженным врагом он себе не отказал.

– Знал бы, что мне попадешься, небось, разговаривал бы повежливее? – хмыкнул Терна. – Все вы, земляне, такие, язык распускаете не по делу. Теперь жалеешь, а? Вот как вспомню, куда ты меня послал, да велю выкинуть голым за борт.

Бойко философски пожал плечом. За борт так за борт. На эасских заводах все равно долго не протянуть, еще и мучиться зря. А если уж за борт, то какая разница, голый ты или одетый? Одежда в вакууме не поможет.

– Что молчишь, урод?

Что-что! Говорить больно. Да и не та беседа, которую приятно вести.

– Ты неудачник, Миленич. Мнил себя непобедимым? Я тебе скажу, эти ваши хваленые крейсеры – не такие уж крутые штуки. Замечательно взрываются, – он засмеялся.

Ишь, веселится, паскуда, неприязненно подумал Бойко. Впятером на одного – не круто им, видите ли. А то, что из пятерых осталось четверо – это, ясное дело, случайность.

– А без своего крейсера ты вообще никто, – продолжил мысль Терна. Эта мысль очень нравилась эасцу. – Захочу – на завод продам, а захочу – каннибалам на мясо. Будет хорошее настроение – ну, тогда в муниципальное хозяйство пристрою, мусор на улицах убирать. Хочешь, чтобы у меня было хорошее настроение, Миленич? Городские власти платят за рабов немного, но если ты как следует попросишь…

А не пошел бы ты, подумал он про себя.

– Давай, землянин. Сотри со своей рожи эту непочтительную гримасу и извинись за свои хамские слова. А потом встань на колени, как приличествует не слишком ценному рабу, и хорошенько попроси. В подобающем тоне.

Ну вот что можно ответить на такое? Только послать по еще более конкретному адресу. Если бы Бойко мог безболезненно двигать челюстью, давно бы так и сделал, и не один раз. Одарив победителя печальным взором, он молча расстегнул брюки, вынул свое достоинство и демонстративно потряс перед оторопевшим Терной, как бы намекая, куда именно тому следует идти.

На несколько секунд эасец лишился дара речи. Из ступора его вывел тихий смешок одного из солдат, находившихся здесь, дабы проклятый Миленич чего-нибудь не отмочил. А он взял и отмочил! Капитан готов был держать пари, что боец заржал не над землянином. Он вспыхнул.

– Ах ты, тварь! Не понимаешь, значит, по-хорошему? Ну, может, что-то поймешь, когда тебя кастрируют. Рабу это излишество совершенно ни к чему!

Бойко покрутил излишеством и похлопал ладонью чуть ниже – мне, мол, по…

Еще двое солдат налились красным от едва сдерживаемого смеха. Терна, побагровев, набрал воздуха в грудь.

– Ты…

– Капитан Терна, – пришел доклад отдела наблюдения, – в окрестности семь ГС-переходов.

Терна, не договорив фразу, изменился в лице:

– Сколько?!

– Семь, капитан.

Нет, он не ослышался. Он ждал прихода чужих крейсеров – конечно, эта гнида Миленич не могла не передать в Центр о нападении. Но он рассчитывал на два-три корабля. Он был уверен, что справится с ними, затем посадит триремы и выпотрошит разработки траинита. Но семь – это уже ни в какие рамки не лезет!

– Свяжите мерзавца, – буркнул он, быстро разворачивая пилотское кресло обратно к пульту.

Солдаты заломили Миленичу руки за спину – он зашипел от боли – и, подтащив к креслу поодаль, стали привязывать. Он не сопротивлялся: какой смысл? Вот только расстегнутые штаны слегка мешали, тормозя процесс.

«Ийон Тихий» вынырнул из прокола к довольно низкой околоземной орбите – мало кто решился бы сразу сигать к планете, большинство капитанов перестраховывались, выходили из ГС-перехода в отдалении, а потом подползали к матушке-Земле. Но Гржельчик не осторожничал. Он уже стал живым героем профессиональных сказаний как капитан, сделавший прокол прямо в земную атмосферу и не убивший при этом корабль и всех, кто в нем находился. Впрочем, к подвигам он не рвался. Просто торопился выполнить приказ командования, вот и все.

Челнок был готов. Йозеф сделал нетерпеливый жест Джинну.

– Едешь со мной, парень. А то получим новое задание, и твоя преддипломная практика протянется еще пару месяцев. Все твои товарищи получат дипломы, а ты так и будешь недоучкой по космосу мыкаться.

Нищему собраться – только подпоясаться. Джинн метнулся в каюту, схватил свой ноутбук и рюкзак со сменой одежды.

– А вы подпишете мне практику?

– Подписал уже. Как радиосвязь заработала, сразу в Академию отправил. Не волнуйся, стажер.

– Адмирал, а когда я получу диплом, вы меня обратно на «Ийон» возьмете? – в глазах пацана была надежда.

– Куда ж я денусь? – фыркнул Йозеф. – Если ты умудрился и без диплома тут прижиться, то с ним вообще проблем не будет. Фархад ты или не Фархад, в конце концов?

Джинн радостно гикнул, полез в кабину шаттла, завозился, пристегиваясь. Йозеф протянул руку Эст Унтли. То есть нет, она больше не хотела, чтобы ее так называли – Анелии. У Анелии вещей было еще меньше, чем у Джинна. Надо бы сводить ее в какой-нибудь бабский магазин со всякими шмотками, подумал Йозеф, пусть порадуется.

Гржельчик кивнул Принцу, люк закрылся, и шаттл отчалил. Фархад помахал ему и, задумчиво гладя кота, направился в рубку. Он не понимал, что стряслось. Зачем адмирала вдруг вызвали на Землю? Явно не за тем, чтобы представить к награде, эти дела всегда неспешно делаются. Случилось что-то плохое, и к гадалке не ходи. Фархад надеялся, что это не из-за дочки Гржельчика. Адмирал нарушил режим, притащив ее на корабль, и отдал несовершеннолетнюю девчонку под покровительство вампира – не факт, что родительское право сочтут достаточным для этого основанием, дойди дело до суда. Но известие об этом не должно было добраться до Земли раньше «Ийона»: вряд ли кто-то посмеет сплетничать по ква-девайсу, даже если свербит. В чем тогда дело? Фархад непритворно уважал Гржельчика и не хотел бы ему дурного.

Иоанн Фердинанд обернулся от пульта. Фархад уселся в кресло рядом, обстоятельно устроив кота на коленях. Кота теперь звали Аддарекх – так объявила докторша, и никто не стал с ней спорить. Толком он еще не пришел в себя, самостоятельно ходил только до лотка и миски. Но члены экипажа, радуясь тому, что он ожил, не оставляли его одного, таскали на руках и гладили. Коту нравилось, он даже мурлыкал – а фрау Золинген сказала, что для его выздоровления очень важно хорошее настроение. Он узнавал людей, прислушивался к разговорам. Но взгляд красноватых глаз с вертикальными зрачками был малость пришибленным, словно у животины сбились какие-то важные программы, и она не совсем понимает, на каком свете находится. Немудрено, после сильной контузии и комы можно вообще в свой ум не вернуться. Все дружно держали кулачки за то, чтобы Аддарекх поправился окончательно.

– Опять нас трое, – проговорил Принц. – Как вахты будем делить, пока адмирала нет?

– Как раньше, – откликнулся Иоанн Фердинанд. – Скользящий график на одну рубку, иначе никак. Только извини, Принц, с Охотником я за второго не буду.

– Дворянская гордость не позволяет? – хмыкнул Фархад.

– Хоть бы и так. Лучше быть вторым при тебе, чем при вчерашнем стажере.

Гржельчик официально подтвердил квалификацию Охотника и зачислил его резервным пилотом. Адмирал успевал думать обо всем и обо всех.

– Я и сам недавний стажер, – напомнил Фархад.

– Тебя я дольше знаю, – проворчал мересанец.

С тех пор как не стало Аддарекха, Принц был единственным, с кем Иоанн Фердинанд мог поговорить не о службе. Мария не в счет, жена есть жена, их разговоры об ином, и не разговоры – главное в их общении. Мужчине нужны друзья. Приятели хотя бы. Шитанн был ему больше, чем приятелем. Молодой землянин – меньше, но никого другого нет.

– Ладно, – согласился Фархад. – Тогда пересаживаемся.

Он плюхнулся на место первого и протянул кота Иоанну Фердинанду. Мересанец аккуратно взял животное, расположил у себя на пузе, почесал за ухом. Бояться кота он перестал, даже красные глаза, светящиеся в темноте, больше не пугали. И кот, прежде настороженно относившийся к странному синекожему существу, нынче признавал его за своего.

– Прокол 89-28-05, – сообщили наблюдатели.

Совсем недалеко – но все-таки выше над Землей, экстремалов размером с Гржельчика почитай что и нет – замерцало радужное пятно.

Кошмарный гибрид был совершенно не похож на «Райскую звезду» в том виде, в каком ее задумали конструкторы. Тем не менее он нес на искореженных бортах ее гордое название. «Нес» – тоже громкое слово. Несут откуда-то и куда-то, а «Звезда» плыла ниоткуда в никуда, лишь надеясь, что на кого-нибудь да наткнется.

Вот только космос довольно пуст. Наткнуться на что-то, не имея навигационного оборудования, весьма проблематично. С одной стороны, это облегчает жизнь молодым неопытным пилотам, снижая вероятность куда-либо врезаться до величины, близкой к нулю. С другой стороны, положение странников поневоле, которым уже осточертела романтика космоса и хочется ступить на твердую поверхность, это сильно осложняет.

С примерным направлением, как выяснилось, капитан не ошибся: «Звезда» медленно, но верно пилила к центру системы. Желтое солнце превратилось из яркой звездочки в маленький диск, неуклонно увеличивающийся в диаметре. Но курсу, наугад выбранному Ччайкаром Ихстлом, позавидовал бы какой-нибудь разведчик. «Звезда» миновала орбиты пяти планет, не потревожив спутники обороны. Возможно, она и попадала на границу их поля зрения, однако системы распознавания не детектировали этот несуразный объект как корабль. Мелкий астероид, выкинутый с орбиты сложением гравитации хитро выстроившихся планет. Судя по ничтожным размерам и малой скорости – неопасный.

– Вспышка за кормой, – промолвил Цхтам Шшер, глядя на экраны. Не с радостью и не с опаской сказал – просто констатируя. И тут же, удивленно: – Опа! Уже две.

– Что это? – коротко спросил капитан.

Цхтам пожал плечами. Он не аналитик, а для качественного наблюдения опять же нужны навигационные приборы. Знать бы расстояние до этих вспышек. Может, какие-нибудь звезды обрели свой конец, став новыми. А может, элементарно взорвались чьи-то баки. И все промежуточные варианты.

– ГС-переход впереди! – воскликнул Ихер Сим.

Ччайкар тоже заметил радугу перехода. Он уже знал, что это такое. Пнул дремлющего Ыктыгела и рявкнул:

– Туда!

А потом появился второй переход. За ним – третий.

– Быстрее, сто червей могильных!

Там ГС-корабли. Люди. Если подойти близко, можно успеть связаться с ними по радио, пока они еще куда-нибудь не смылись.

– Планета! – завопил вдруг Ихер Сим. – Вот она, вот!

Увидеть планету невооруженным глазом – верный знак, что и с планеты видят тебя. Системы обороны наконец обнаружили «Райскую звезду». Но им было немного не до нее.

Опьяненные победой, эасцы хохотали, балагурили, курили трофейные сигареты. Наверняка прикидывали, сколько за этот рейд заработают – Баин их языка не знала, это были лишь ее догадки. Но когда у эасца глаза так мечтательно блестят – девяносто девять к одному, что речь о больших деньгах. Деньги они любят сильнее, чем женщин. Уроды моральные.

К сожалению, денег у нее при себе не было. Все нормальные люди как рассуждают? Деньги в космосе ни к чему. А зря, может, пригодились бы. Ведь если эасца не отвлекает вид чужих денег, он вспоминает о женщинах. Чей-то наметанный глаз выхватил Баин из группки землян, и ее пригласили в пилотскую кают-компанию скрасить праздник.

– В качестве блюда на столе? – язвительно поинтересовалась она.

– Можно и на столе, – протянул один из эасцев.

Зачем только дурацкую идею подала? Стол жесткий и холодный. А деваться некуда. Куда ты денешься с подводной лодки? В смысле, с космического корабля.