Змея в облике бабочки

– Сомневаюсь, – с кровожадной улыбкой сказала она, смотря мне в глаза. – Ой, как сомневаюсь.

Она двусмысленно посмотрела на моего друга, словно между ними есть секрет. Я тем временем вопросительно вздернула брови, а Коул нахмурившись, о чем-то явно задумался. Хотелось бы верить, что он не предал меня.

– Коул? Ты мне не все рассказал?

Я ожидала его ответа и внутри вся тряслась от страха быть преданной. Мне не хотелось думать, что он способен на это, но что-то подсказывало мне, что все способны на предательство. Семья, близкие – все способны предать тебя. Остается лишь держать удар и не ломаться.

– Перед боем, – медленно начал Коул с раскаянием в глазах. – С тобой проведут обряд посвящения.

Я застыла с глазами полными боли и отчаяния. Предал. Все-таки предал. Сбилась уже со счету, какой по численности этот нож в моей спине. Мир на время утратил все краски. Перестали существовать все кроме меня и Коула смотрящего со стыдом мне в глаза. Неужели ты это сделал? – спросила я одним взглядом у друга, но он не ответил.

Мне пришлось вновь собирать всю силу внутри себя, чтобы не сломиться на глазах у этик грифов, что заклюют мое тело, как только почуют слабость. Мне пришлось надеть маску безразличия и защищаться.

– Нет, – твердо ответила я, отведя взгляд от друга.

– Он должен был пройти еще тогда, когда тебе исполнилось двадцать пять, – настаивал Коул.

Именно в двадцать пять лет я и сбежала, чтобы не случилось непоправимого. Этот ритуал бы перечеркнул все, чего я отчаянно хотела всю свою жизнь.

– Нет! Не заставите, – закричала я и вскочила на трясущиеся ноги. К лицу прилила кровь и от злости горели щеки.

Коул был удивлен моей реакцией и замолк, нервно сглотнув.

– Демонов много. Чем ты сильнее, тем лучше, – спокойно разъяснял отец Коула, подкурив сигарету. – Мы не желаем твоей смерти. Помни, ты должна быть сильной.

– Да что вы? Смерти не желаете? А пытки, пожалуйста, как завтраки принимай!

– Кетара! – собрав силы, строго прокричал отец и закашлялся. Но на меня это не возымело никакого эффекта.

– Обряд это не пытки – это возможность стать сильнее, – пытался успокоить меня Коул, произнеся эти слова с нежностью, но я только рассвирепела еще больше.

Хренов предатель, этот Коул! Сам ничего не знает, еще и комментирует. Дурак!

– Возможность стать сильнее посредством вживления в меня магических камней, которые позволят мне пользоваться магией, так как я родилась без нее. Так вот незадача Коул, эти камни будут насыщаться только в том месте, где их вживили. И если я ненадолго покину его, они меня блять убьют! Знал ли ты это друг? А знал ли ты, что боль от вживления камней будет невыносимой?

Я буровила его взглядом, пока он медленно оседал, осознавая свою ошибку. Ему эти нюансы никто не рассказал. Конечно нас же всегда считали глупыми детьми.

– Отец? Это правда?

Друг был шокирован раскрывшейся правдой и с болью смотрел на своего отца, который в свое время докурил сигарету и тушил ее о дно мраморной пепельницы. Он был спокоен, словно ничего не произошло, и сын не раскрыл его недосказанность.

– Да Коул, это правда, – опередила я его отца и наконец, села обратно на диван. – Это одна из причин, почему я сбежала. Видишь ли, я как сломанная игрушка, которую всю жизнь пытаются починить. Как так в главенствующей семье родился ребенок без магии? Да, черт побери, я без магии, – обращалась я уже не к Коулу, а ко всем присутствующим здесь. – Но мои физические способности превосходят все ваши, и лучше не злите меня!

Это была прямая угроза и все это поняли. Никто и вида не подал, что он испуган, но все дружно молчали, зная, что я сильнее их.

– Угомонись! – пригрозила мне мать и принялась платком вытирать пот со лба отца. Он явно был уставшим от этих разговоров, и ему заметно становилось хуже.

–А вы бы еще прах Виктории додумались в туалет поставить! Идиоты!

Родители опешили и округлили глаза, впрочем, как и все здесь. Они смотрели на меня с осуждением и отвращением, точно я помойная крыса.

Я уже начинала терять контроль над эмоциями. То прах Виктории, то этот обряд, я совершенно не выдерживала натиск своих негативных чувств и если так пойдет и дальше, я могу и в драку кинуться, несмотря на их численность.

– Мое снаряжение на прежнем месте?

– Да, возьми его… и будь завтра готова, – с трудом произнес отец.

– Обсуждайте стратегию и прочую ерунду, я завтра буду действовать по ситуации, не больше не меньше, – я поднялась со своего места и, сделав пару шагов, вдруг остановилась, обернувшись к собравшимся. – А камни эти можете себе в задницы затолкать, может от вас самих хоть толк появится.

Я больше не смотрела на них и, выйдя из гостиной в назидание, хлопнула дверью, да так что стены посыпались.

Коул не пошел за мной.

Глава 3. Отголоски прошлого

Утром я проснулась еще более уставшей, чем когда легла спать. С кровати вставать совершенно не было желания. Боюсь если встану, то придется окунуться в суровую реальность и принять тот факт, что сегодня ночью я буду биться с демонами. Я не боюсь этой битвы, я просто не имею желания вновь видеть те ужасы, которые однозначно будут преследовать меня еще долго в кошмарах. Я знаю, что не умру и дам достойный отпор, только вот смерти что будут кругом, потеря друзей и отвратительные тела демонов которых поневоле предстоит касаться, будоражат меня.

Я со стоном недовольства поднялась с теплой постели и, шаркая ногами, прошла к окну, которое находилось напротив. Судя по серому мрачному и влажному пейзажу за окном – ночью прошел дождь. Небо было покрыто хмурым дождливым одеялом, не видно и участка синевы, солнце безмолвно затаилось, оставляя землю без света и тепла. Все дышит холодом и влагой. Небеса и сегодня грозят нам слезами. И это нехорошо. Сражаться стоя на скользкой и влажной земле непросто, есть риск оступиться и за это поплатиться жизнью. Я открыла окно и впустила в комнату свежий морозящий воздух. Сегодня гораздо холоднее, чем вчера. До меня донесся запах леса и влажной земли. Так же пахнет приближающейся грозой. Я вдохнула полной грудью на мгновение, закрыв глаза. Представила себе, как я гуляю по лесу, к ботинкам пристает грязь, но меня это не беспокоит, я беззаботно брожу по известным тропинкам и вдыхаю запах мокрой коры. Восхитительно! Я люблю такую погоду, она усмиряет и расслабляет.

– Эй, беженка, хватит запахи по ветру ловить, – прозвучал знакомый грубоватый голос, и мне пришлось открыть глаза. – Пошли на тренировку.

Я смотрела вниз на своего старого друга Бернарда. Он был очень весел и полон энергии, впрочем, как и всегда. Он ничуть не изменился с нашей последней встречи два года назад. Все такой же здоровый бугай под два метра ростом с улыбкой до ушей.

– Ты что орешь с утра пораньше? – шутливо спросила я, а сама уже предвкушала нашу тренировку.

Тренировки с Бернардом были особенно изнуряющими. Мало того, что он силен как бык, так еще и вынослив зараза. Нам порой и двух часов не хватало, чтобы в тренировочном бою выяснить, кто победил.

– Бужу тем самым, самых ленивых и нерасторопных, – ухмыльнулся он, почесывая затылок рукой.

– Сейчас спущусь и дам тебе жару.

– Я этого и жду, потеряшка.

Мне пришлось очень быстро надеть на себя мой тренировочный костюм, который состоит из хорошо тянущихся и удобных штанов и черного решгарда на молнии. Я ликующе предвкушала эту тренировку и потому очень резво выбежала на улицу навстречу другу. Только Бернард был уже не один. С ним о чем-то болтал Коул, скрывая свое лицо капюшоном толстовки. Я не спеша приближалась к ним. Я пока не поняла, прощаю я Коула за вчерашнее, или нет. С одной стороны он и сам не знал чем плох этот обряд для меня, а с другой стороны он активно настаивал на нем, поддерживая решения главенствующих семей. Когда Коул обернулся на меня, я отвела взгляд на Бернарда, который улыбаясь, тут же подбежал ко мне. Крепкие руки друга обхватили меня вокруг талии и он, прижав меня к себе начал кружить.

– Я уже успел соскучиться, малявка.

Я обхватила его руками за шею и сама прижалась. Жар его тела и запах шампуня смогли задобрить меня и ситуация с Коулом отошла на второй план.

– Я тоже скучала, великан, – искренне улыбаясь, прошептала ему я, прижавшись еще крепче.

Когда Бернард отпустил меня, я подошла к Коулу, вид у которого был замученный. Он встретил меня тусклым взглядом, но улыбнулся хоть и натянуто.

– Давай поговорим после тренировки?

– Хорошо, – он кивнул мне и направился в сторону своего дома.

– Какой-то он понурый, – заметил Бернард, скрестив руки на груди и провожая Коула взглядом.

– Да, – просто ответила я, сама с трудом понимая его сегодняшнее настроение и вид. – Надеюсь после тренировки, мы это исправим.

– Мы? Ну, уж нет, это по силам только тебе.

– Ха, с чего это?

– Поцелуй его, малявка, и он расцветет. Я знаю, что говорю. Слушай большого дядю, – ухмыляясь, выпалил друг, игриво смотря на меня голубыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами. Всегда завидовала его ресницам. Вот зачем мужчине такая прелесть?

Бернард прекрасно знал, какие у меня отношения с Коулом и про вечно влезавшую к нам Элис тоже знал. Он любил подшучивать над нами временами. То женихом и невестой называл, то лишь меня одну гадюкой, что обижает Коула, то вешал нам ярлык «любовный треугольник». Но он ограничивался лишь подначиванием, никогда не лез в серьезные разговоры с нами и не давал советов. За это я ему благодарна, думаю, как и Коул.

– Большой дядя? Ты всего на четыре года старше меня. И прекращай называть меня малявкой.

Я шутливо стукнула ему по плечу кулаком и, не дожидаясь ответа, отправилась на тренировочную площадку, что находилась недалеко в лесу, окруженная деревьями и тишиной. Бернард, смеясь, пошел следом.

На площадке не было ни души, что порадовало меня несказанно. Я не вошла, а влетела на нее, предвкушая, что сейчас будет весело и непросто.

Прохлада нам была нипочем. Мы начали с бега и растяжки – это лишь прелюдия к настоящему бою. Далее комплекс упражнений для разогрева мышц. После быстрые упорядоченные движения идущие друг за другом на выносливость и скорость. И только теперь мы можем начать настоящую тренировку. Бернард встал напротив меня, наматывая на руки бинты.

– Готова? Помнишь, как это делается?

– Ха, еще бы, и не надейся, что тебе будет легко.

– Я рад если будет так. Приступим.

Я хоть и миниатюрная на вид девушка, но силы во мне, как и у этого бугая, может даже больше. И еще один плюс моей компактности я юркая и быстрая, а это в сочетании с силой дает неплохое преимущество.

Бернард уступил мне начать первой наступление. Я не заставила его ждать. Несколько быстрых шагов, уворот от его удара, переход за спину, уворот от ноги, прыжок и в полете легкое касание его щеки двумя пальцами. Этого достаточно чтобы я получила свой первый бал.

– Ха, – запрыгала я от радости. – Я открыла счет. До скольки будем набирать?

– До ста, – хищно улыбнулся друг, который не собирался уступать мне победу.

– Ого, нехило. Я готова.

Спустя три часа мы остановили тренировку, так как победа была за мной. Правда, разница всего в один бал.

– Я поддался, – засмеялся друг уже на выходе с площадки.

– Да-да-да. Я так и подумала, – съязвила я в ответ.

За площадкой меня уже ждал Коул оперевшись спиной об дерево. Интересно сколько он уже здесь стоит? Бернард похлопал меня по плечу и сказал, – «Жду в закусочной через час», после чего пошел в сторону жилого комплекса.

Я подошла к Коулу, ожидая, что он сам начнет говорить, но он лишь молчал, смотря на свои ботинки. Меня удивляет его сегодняшняя подавленность. Неужели ему так стыдно передо мной, что язык не поворачивается начать диалог. Пришлось начинать мне.

– Я не злюсь на тебя.

– Зато злюсь я. Я такой идиот, что поверил им всем, – он взял мои руки в свои, и, смотря уже мне в глаза, а не на собственную обувь, продолжил. – Прости меня. Я наивный и глупый, но никогда не желал тебе зла.

– Я знаю, Коул. Я верю тебе. И давай отпустим эту тему.

Я, высвободив свои руки, обняла друга за шею и, зарывшись лицом в его волосах, наслаждалась миром между нами. Коул ответил, обняв меня за талию и притянув к себе еще ближе. Его объятия были крепкими и нежными одновременно, в них чувствовалась не только дружба, но и любовь. Мне пришлось прекратить их, чтобы его чувства не вспыхнули с новой силой. Я стараюсь держать его на расстоянии, чтобы не подогревать его любовь ко мне. Я жалею, что влюбила его в себя когда-то и теперь не могу ответить взаимностью.

Я смотрела на друга, подмечая все тонкости его настроения. Он был радостным, задумчивым и меланхоличным. Это прерванное быстро объятие стало для него очередным невербальным отказом. Все его тело истончало боль и разбившиеся в мгновение ока надежды. Я не могла ни винить себя за это. Господи если бы я знала, что причиню ему столько душевных тягот, то уступила бы этой лисе Элис, не стала бы мстить ей. К сожалению прошлого, не изменить, и как бы не было порою сложно, я продолжу отстраняться от Коула. Он должен пережить эти чувства и эмоции и отпустить меня из своего сердца.

Жестоко? Возможно, но я не вижу другого выхода. Я уверена, что не смогу дать ему то, чего он так ждет. Мы это уже проходили как-то раз. Пять лет назад, я сдалась от натиска нежности Коула. В течение пары месяцев он стал настойчивее в проявлениях своей любви ко мне. Каждое утро он провожал меня на тренировочную площадку, приносил завтраки и обеды, наплевав на свои целительные практики, а после провожал настойчиво домой. Ночами он оставлял под дверью моей комнаты цветки и записки, содержание которых имело один смысл – комплименты мне. Родители тогда были очень рады, ведь мы помолвлены и чем сильнее мы сближаемся, тем легче будет в семейной жизни. Мать мне как-то сказала, – «Не упрямься, вы все равно поженитесь. Нет смысла воротить нос. Другого мужчины тебе не светит». Обдумав ее слова, я дала этим отношениям шанс и зря. Я тогда не думала, что смогу сбежать из клана также легко, как это удалось моему брату, и считала, что и правда нет смысла держать Коула на расстоянии. Он будет моим мужем, и к этой мысли нужно было привыкать. Тогда у нас и начались романтические отношения. Не скажу, что в нашем привычном общении что-то изменилось, разве что он стал называть меня «любимая», «милая», «сладкая», а меня это выводило из себя. Я просила его прекратить меня так называть, а он, дразня меня, продолжал.

Элис узнав о наших отношениях, совсем исчезла с горизонта и это меня не радовало. В душе я хотела верить, что Коул еще сможет полюбить ее и оставить меня в покое, но этого не происходило. Шли недели, и Коул начинал вызывать во мне отвращение и не только к себе, а еще и ко мне. Каждое его прикосновение давалось мне с трудом. Я, конечно, продолжала любить его как друга и не более, оттого мне и было паршиво. Поцелуи, ласки, все это выворачивало меня изнутри. Мне было сложно принимать его нежности, но виду я естественно не подавала. Коул сам заметил, что со мной что-то не так. Он не сдавался, лишь сбавлял напор и смотрел на мою реакцию. Его касания стали плавными, словно невзначай, а меня продолжало «мутить». Я сбегала от этой «сахарной» жизни и пряталась в забегаловке за бутылкой виски. Бернард сразу заметил, что вся эта игра в любовь затянулась и уничтожает меня изнутри. «Насильно любить невозможно подруга. Любовь либо есть, либо ее нет» – утешал меня он, смотря глазами полными сочувствия ко мне. Мне пришлось после его слов много думать и принимать решение, от которого мне было и легко и больно одновременно. Я воображала себе как наш с Коулом поцелуй доведет до секса. И что потом? Мне касания то его неприятны, а что говорить про секс. А ведь после свадьбы он точно должен состояться. Мне было сложно делать выводы и признать, что я напрасно позволила этим отношениям случиться. И все, к сожалению, закончилось плачевно. Я рассказала ему все что чувствую и не чувствую рядом с ним и в тот миг смотрела, как его глаза медленно, но неизбежно гаснут, как опускаются плечи и голос дрожит. Коул внимательно слушал меня, даже с пониманием, затем объявил о расставании и попросил дать ему время и не маячить перед глазами. Я выполнила его просьбу и сбежала из клана, как только подвернулся случай.

После душа мне стало значительно лучше. Все воспоминания смыли потоки воды, даровав мне хоть и временный, но все же покой.

За окном все также пасмурно, хмуро. Капли слабого дождя поочередно стучат в окно, словно предупреждая – погода портится.

Переодевшись в те вещи, в которых была вчера на собрании, я спустилась вниз. Мне не терпелось скорее очутиться за одним столом с друзьями, слушая шутки Бернарда и обсуждая нашу сегодняшнюю тренировку. Но вот незадача у входной двери стоит мать в черном строгом платье до колен. На ногах у нее бежевые балетки со стразами, а волосы как не странно распущены и спадают волнами с плеч, а обычно она ходит с косой. Я нехотя для себя вновь заметила, что волосы у нас одного цвета – темно-русые. Не люблю замечать свою схожесть с родителями. Почему-то мне с трудом признается тот факт, что мы кровные родственники.

Она заметила меня стоящую на лестнице, и удивленно вскинув тонкие, как линия брови, заговорила:

– Опять в это зловонное место собралась?

Она ненавидит эту забегаловку за наличие в ней алкоголя и веселья. И каждый раз, когда я иду туда, ее заостренное худое лицо ведет от негодования и отвращения.

– Да и что?

Я начала спускаться по лестнице и скрип ступенек не дал ей и слова вставить и от этого ее глаз нервно задергался. Я нарочно спускалась медленно и вдавливала ступени с силой, чтобы те громче скрипели.

– Тебя не смущает, что скоро бой? Иди лучше готовься к нему.

Я безразлично взглянула на нее и, проигнорировав ненужные мне наставления, прошла мимо к выходу.

– Не смей! – закричала она мне в спину, схватив за руку в попытке остановить. – Алкоголь недруг тебе сегодня, – уже спокойно произнесла она все так же мне в спину. Мне даже оборачиваться не хотелось.

У меня давно не было такого чувства, будто меня сейчас изобьют. Я успела позабыть, что значит испытывать страх лишь из-за касания или слова. Забыла, что когда-то была беспомощной перед ней и отцом. Сейчас испытав это вновь, лишь на мгновение, я глушу их злобой и оборачиваюсь к ней с лицом хищника, а не жертвы. Я больше не позволю меня запугивать и указывать, что делать! Хватит!

– А кто мне друг? Ты? Руки от меня убери! – я дернула рукой и ее кисть, дрогнув, разжалась, освобождая меня.

Грозная Вивьен Райс, впервые смотрела на свою дочь с испугом. Испуг сменился непониманием. Видимо думает, как я посмела с ней так разговаривать. Она продолжала стоять с гордо поднятым подбородком, скрываясь за показной надменностью и величием. Но меня этим уже не обманешь. Слишком хорошо, к сожалению, я знаю эту женщину.

– Ты осмелела за это время, – сделав пару шагов от меня и указав рукой на малую гостиную, продолжила. – Небольшая беседа и можешь идти.

– Беседа о чем? Вроде все уже решили, еще вчера.

– Не все, Кетера. Не все.

Она не стала дожидаться меня и направилась в гостиную твердой походкой. Мне остается лишь догадываться, о чем она хочет поговорить. В прошлом она редко уединялась со мной для разговора, обычно она говорила все прямо и в лоб и даже наличие посторонних людей ее не смущало. Слушать ее бредни мне не хотелось, да и друзья ждут, но любопытство что закралось во мне, заставило пойти следом за ней.

Малая гостиная находилась рядом с большой и в ней нет излишеств, так сказать – домашняя версия. В центре гостиной стоит мягкий диван пастельных тонов, рядом такого же цвета кресло, в центе кофейный столик. В дальнем левом углу давно потухший камин, от того в помещении довольно прохладно. Атмосфера этой гостиной мне нравилась всегда больше чем в большой гостиной. Она светлая, имеется большое окно, из которого видно жилой комплекс и здесь по одинокому уютно. Здесь редко кто бывает и от того, тут комфортно и можно отдохнуть.

Мать плавно прошла вперед и заняла кресло. Ровная осанка, аристократичные повадки, вероятно, посчитала это кресло своим троном. Я же осталась стоять в дверях. Нет желания к ней приближаться. Возможно это детский лепет, но скажу так, на этом расстоянии мне спокойнее.

– Может, присядешь на диван? – необычайно спокойным голосом спросила мать, разглаживая несуществующие складки на платье.

– Нет нужды. Затягивать этот разговор я не собираюсь, – холодно процедила я, сквозь зубы, рассматривая свой маникюр. – Начинай.

– Ты должна отдавать отчет тому, что сейчас происходит в клане. Демоны угрожают нам полным истреблением и нам необходима вся возможная сила, – пару секунд молчания, а я все так же смотрю на свои руки. – Нам необходимо провести этот обряд. Ты станешь в разы сильнее.

– Нет, – спокойно ответила я, не смотря на нее. Мне было интереснее разглядывать свои руки, чем видеть ее, вероятно, хмурое лицо. – Еще что-то?

– Ты уверена в этом решении, оно может стоить не только твоей жизни?

– Да.

– Тогда еще один момент. Тебе было неприятно обнаружить прах Виктории под ее кроватью, – я медленно подняла на нее глаза, а она продолжила говорить ровным тоном. – Так вот это не потому, что мы ее так унижаем или прочая ерунда. Нет. Мы с отцом, таким образом, думаем, что наша девочка просто спит на своей любимой кровати. Мы представляем, что днем она просто гуляет, а ночами темнота в комнате не дает разглядеть постель, и мы воображаем, что она просто спит.

– И зачем ты мне это говоришь? Ждешь жалости от меня?

– Я лишь ответила на твой выпад на собрании и не нужна мне твоя жалость.

– Ты мне лучше ответь, что случилось с Викторией? Как вы это допустили?

Она бросила на меня усталый и полный боли взгляд и не спеша заговорила.

– Виктория погибла из-за призыва демона, того что в подвале находится под заточением ни один десяток лет.

Меня охватил страх, страх за то, что именно я рассказывала ей об этом демоне, которого заточила Аника, но я и подумать не могла, что это правда.

– Его Аника заточила?

– Да.

– Но откуда Виктория узнала, как призвать его? Это ведь сложный процесс, он не под силу семилетней девочке, – я начала тараторить от волнения и чтобы ноги не тряслись, я прошла вглубь гостиной и села все-таки на диван. – И что это за демон такой?

– Я не знаю, откуда Виктория взяла записи Аники с призывом, сами задаемся этим вопросом. А этот демон владыка, один из сильнейших, – мать выдержала молчаливую паузу, погружаясь в воспоминания. – Аника призвала его для защиты клана. У нее почти не было магических сил, и она искала выходы из этого положения. Ей было тогда двадцать четыре года. Ей пришлось рискнуть и пойти на этот шаг ради спасения клана, которому в тот момент грозила опасность. Демоны хотели уничтожить наш клан, как и сейчас, но мы и тогда не смогли выяснить, кто за этим стоит, – она взяла меня за плечо и слегка наклонилась ко мне. – Кетара, мы не можем избавиться от этого демона. Все это время он был заточен в глубине подвала под печатями, но печати ослабли, а Виктория и вовсе разрушила одну из них. Мы опасаемся его освобождения, ведь он отомстит нашей семье за свое заточение.

Я внимательно слушала каждое ее слово и с этим старалась осознать, что все это не выдумка. Но я так и не могу понять, как сестренке удалось его призвать? Эта мысль вернула меня в реальность и, заметив, что мать так и продолжает держать меня за руку, я ее отдернула. После чего отстранилась от нее и пересела чуть дальше. Не хочу признавать себе, но ее касания до сих пор для меня ужасающи, сразу думаю, что скоро последует боль. Я понимаю, что сильнее ее и она для меня больше неопасна, но видимо этот страх проник в самые кости.

– Так скажи мне, как Виктории это удалось, и почему она погибла?

Говорить о том, что она погибла это каждый раз удар в самое сердце, но я продолжу это говорить, пока мне не скажут правду. Я обязана знать все!

– Ей удалось, скорее всего, отыскать записи Аники, и по ним она провела ритуал призыва. Я очень сомневаюсь, что ее никто не надоумил на этот поступок. Я так же считаю, что ей помогли в этом, но кто это был, мы не смогли выяснить. Да и следов никаких не было, это остается лишь догадкой, – по ее лицу потекли слезы, и она отвернула от меня его. Ее тело начало содрогаться, но ни одного всхлипа я не услышала. – Пойми, этот демон чрезвычайно силен, – хмыкала она, но продолжала говорить хоть и хрипящим голосом. – Даже Анике его призыв дался очень тяжело, и после она прожила всего два года, так как отдала всю свою жизненную силу. Виктории даже призвать его сил не хватило, лишь разрушить печать. А создать новые печати мы не можем, пока не узнаем имя демона. Мы… Мы нашли тогда ее тело в подвале, белое и холодное, – и здесь она уже зарыдала, возможно, вспомнив ту сцену.