Змея в облике бабочки

– Ага.

Мы подняли полные бокалы и, чокаясь, отпили по половине. Я поставила свой бокал на журнальный столик и завалилась на мягкие подушки дивана. Со стоном расслабления, я посмотрела на смирно сидящего друга. Он выжидает, как хищник, ждет подходящего момента для нападения.

– Я говорил серьезно. Я вот тоже не отказался бы.

Я от души рассмеялась от его слов. Ему ли от этого страдать.

– Коул ты и так мой жених, куда уж выше.

– Но ты не сама меня выбрала, – отведя взгляд, сказал он. Его лицо помрачнело, а руки он спрятал в карманы своих черных штанов.

– Ты серьезно? Мы сейчас будем это обсуждать? Если да, то иди вон.

– Ну, все понял, – вынув руки из карманов, он выставил их перед собой пытаясь разрядить обстановку. – Молчу. Я лишь хочу, чтобы ты вернулась.

– И снова одно и то же, – я с недовольством поднялась с подушек и, грубо схватив свой бокал, осушила его. – Коул, уходи не порти мне, хотя бы, этот чертов вечер. Я уже поняла, чего тебе от меня надо и вроде как уже отвечала тебе.

– Я не уйду! Только если с тобой.

Последовал его сдавленный смешок. Он знает, что я на пике взрыва и таким своим смешком хочет показать, что он дружелюбно настроен ко мне. Вот только мне уже совсем наплевать на это. Он затронул ту тему, которая и так у меня как кость в горле застряла и не могу никак избавиться от нее.

– Я больше не охотница!

– Нет, ты охотница навсегда! Пойми же все очень скверно. Мне сегодня звонил отец, он был взволнован, вероятно, тот, кто открывает порталы один из охотников. Мы должны найти его!

– Не мы, Коул, а я. Ты целитель тебя это не касается. А вот меня используют как танк против него. И что меня тогда ждет? Снова бой не на жизнь, а на смерть? Снова истерики, панические атаки, срывы без повода и вечный страх? Посмотри на меня и скажи, я что, по-твоему, дура?

– Нет.

– Вот и я так думаю.

Он подсел ко мне ближе, не боясь при этом смотреть мне точно в глаза, которые сейчас явно были полны гнева. Я выдохнула, и он с улыбкой кивнул.

– Осталось немного времени, и мы лишимся всего. Твой отец ранен и боюсь, он долго не проживет. Но и на этом явно не конец бедам, будет больше. Я вернусь в Морфил и буду делать все, что в моих силах, и вероятно это наша последняя встреча.

Он говорит правду, я уверена. Эти слова вызывают во мне волнения за него, и он это знает. Он небезразличен мне, как я бы этого не хотела. Но явиться на порог моего бывшего дома, для меня означает, – конец.

– Ох, Коул!

Я зла на него, на отца, на охотников и проклятых демонов. У меня нет сил, даже спорить с другом. Меня вновь затягивает в водоворот жутких воспоминаний и прожитой боли.

– Я устала…

Меня прервал звонок телефона Коула. Он быстро достал его из кармана штанов и, увидев кто звонит, с напуганными глазами ответил.

– Да, отец? … Я понял. Мне жаль, скоро буду.

Он с печалью в глазах посмотрел на меня, и убрал телефон обратно в карман.

– Охотники обнаружили огромное скопление демонов недалеко от Морфила. Скоро они будут в городе, есть раненые и погибшие, а за мной отправили Элис, через пару минут я присоединюсь к оставшимся охотникам и буду сражаться. Иначе город сотрут с лица земли, и наши семьи будут первыми.

– Ты не продержишься в бою с демонами и пяти минут! Ты не обучен.

– Меня это не остановит.

– Ты давишь на жалось!

– Боже, Кетара, нет! Я говорю факты! Можешь жить себе спокойно, но демоны и сюда заявятся, только биться придется уже одной.

Как и сказал Коул, Элис через пару минут уже стояла у меня в гостиной и с неприкрытым отвращением смотрела на меня. Друг поднялся с дивана и подошел к ней для телепортации в Морфил. Он не смотрел больше на меня. Он разочаровался во мне – в очередной раз. И почему-то меня это задело, да так глубоко, что я сглупила.

Элис охотник-разведчик, ее особенность телепортация и хождение в тени. Она одна из лучших в разведке. Возможно, большинство данных о передвижении демонов, добыла именно она.

– Она, что не с нами? – спросила она у Коула.

– Нет.

– С вами! – уверенно крикнула я и вскочила с дивана вслед за другом.

Элис с прищуром посмотрела на меня, но промолчала. И это к лучшему, моя уверенность могла быстро улетучиться. Мне и так не хочется даже на долю секунды увидеть то место где я жила долгое время, а с ее грубыми замечаниями в мой адрес я вовсе бы отступила.

Элис Тайнеф, одна из немногих с кем я общалась в детстве. Она младше меня на три года и на четыре младше Коула. За Коулом она с пяти лет начала бегать хвостиком, как бродячая собака, которой однажды он бросил кость. Я видела, что Элис влюбляется в него все больше с каждым годом взросления и мне это честно не нравилось. Я не сказать, чтобы ревновала его, я скорее боялась, что Коул начнет меньше уделять времени мне, а мы с ним почти с пеленок дружим. Когда Элис было пятнадцать, она впервые призналась ему в чувствах, однако прекрасно знала, что наши с Коулом семьи обручили нас. Он деликатно отказал ей в любовных отношениях, но она все не сдавалась. Тогда и началась наша взаимная ненависть друг к другу. Элис часто и прилюдно указывала на мои недостатки, такие как: агрессивная, неверная клану, предательница, обвиняла в том, что я обманываю Коула (такого никогда не было). Она часто выводила меня из себя, за что потом поплатилась. Однажды я врезала ей по ее слащавой физиономии, да так, что выбила зуб. Что-что, а сил у меня в избытке. За этот проступок меня выпороли, несмотря на мой немалый возраст и изнуряли тренировками две недели. Коул был на моей стороне, он знал, что Элис добивалась, когда я взорвусь, и добилась, так она меня и подставила. Спустя буквально пару месяцев после моего наказания, за избиение Элис, она, не стесняясь моего присутствия, поцеловала Коула в рождественскую ночь. Он этого не ожидал, как и я. И благодаря этому моменту я увидела в ней соперницу. Высокая, стройная, с белыми волнистыми волосами чуть ниже плеч, хитрыми как у лисы карими глазами, пухлыми губами бантиком и сочной грудью, – дьяволица. Я впервые отдала должное ее красоте и сексуальности и впервые признала ее как конкурентку. Коул знал, что я воспринимаю его как друга и не более, но из-за нашей предстоящей женитьбы не мог позволить себе подпустить Элис. Да если бы она не объявляла мне войны, я бы была рада, будь они вместе, все-таки она и правда любит его всю свою жизнь, но раз она решила пойти темным путем я ее проучу. После этого поцелуя я стала проводить с Коулом очень много времени, чтобы Элис не оставалось шансов застать его одного. Шли месяцы, и Коул и вовсе перестал обращать внимание на Элис, как бы та не старалась. Она заметила, что Коул охладел к ней даже как к другу, и большую часть игнорировал ее присутствие. Тогда я поняла, что ненароком лишила друга возможности быть счастливым с той, которая его искренне любит, и влюбила в себя. Тогда и начались мои ссоры с Коулом. Он тянулся ко мне как цветок к летнему солнцу, а я в ответ жалила холодом.

И сейчас находясь на перепутье здравого смысла и желания защитить человека, который мне дорог и перед которым я так виновата, я выбираю его. Я еще пожалею об этом решении, но не могу позволить Коулу погибнуть, только это меня и волнует. Остальные могут хоть в чертог дьявола свалиться.

Глава 2. Иди тропою предначертанной

Мы стояли в моей квартире, посреди гостиной, и в одно мгновение я уже почувствовала запах хвои и холода. Вокруг нас троих заклубился дым с прожилками синего цвета. Он был мягким точно одеяло и окутывал все тело с ног до головы. Лица коснулся легкий теплый ветерок и Элис перенесла нас в Морфил. В место, от которого меня тут же пробила дрожь. Коул почувствовал это и прижал ближе к себе. Я невольно вдохнула его столь знакомый и родной запах, он пах нашим детством, лесом и свежестью. Я прижалась к нему, не желая видеть, что нас окружает. Я и так наизусть знаю эти места, и мне уже хватает того, что сейчас я представляю это себе мысленно.

– Не нервничай так малышка, – обратился ко мне Коул, так как называл в детстве. – Тебя никто не обидит. И я всегда рядом.

Я услышала недовольное мычание Элис, где-то за спиной. Он еще крепче прижал меня, а после ослабил хватку.

Мне была приятна его поддержка. Мне хотелось так, и остаться в его объятиях уткнувшись лицом в его грудь, но от реальности, увы, не сбежишь, она всегда настигает тебя. Остается либо смиренно принять и осознать ее или вести себя как дурочка. Только вот второй вариант точно не по мне. Я без желания отстранилась от теплого тела своего друга и с готовностью смотрела на всю ту же местность. Ничего не изменилось, к сожалению, и от этого сдавило грудь. Слишком много воспоминаний на меня нахлынуло разом. Многие из них были просто ужасны.

Мы стояли напротив леса деревья которого скрывали и без того маленькое солнце, которое не могло прорваться сквозь непроглядные тучи. Грозит дождь. От леса пахло жухлой травой и хвоей. Помню, как в детстве боялась его. Мой старший брат Ганс пугал меня тем, что в лесу бродят души погибших охотников и озлобленные тени павших демонов. Когда всходит полная луна, они начинают выть, моля о прекращении их страданий. Как-то раз в полнолуние, он спрятался в лесу и, дождавшись, когда я буду возвращаться с тренировок домой, начал выть, да выл так, что и взрослый бы вмиг кинулся прочь. Мне тогда было лет шесть, если не меньше и после этого случая я еще долго обходила этот лес стороной, и не только в полнолуние.

Слева от нас располагались дома старших охотников – главенствующих семей. Их было семь. Семь семей, семь домов и самый крайний был дом моей семьи, дом главы охотников. Шесть домов стояли идентичные, покатые крыши с черной черепицей, два жилых этажа стены которых были сделаны из черного дерева и в окнах которых горел желтый свет, двухметровые красные откатные двери, которые запирались крайне редко. Различие их было только в том, что флаги на столбах, что подпирали крыши террас, были разных цветов. Последний дом – архивариусы, розовый флаг. Второй дом – охотники-добытчики, желтый флаг. Третий дом – охотники-мудрецы, голубой флаг. Четвертый дом – охотники-разведчики, синий флаг. Пятый дом – охотники-шпионы, фиолетовый флаг. Шестой дом – охотники-целители, зеленый флаг. Седьмой дом – дом главы клана. Он имеет отличие от прочих в наличии третьего этажа и площадь его обширнее прочих. Дом охотников-воинов, красный флаг. Это мой дом.

Я резко отвернулась от главенствующих домов, от них жуткие воспоминания, и посмотрела в жилую часть напротив. Здесь жили другие охотники (не из главных семей) и просто те, кто по своему желанию решили помогать им. Здесь живут повара, уборщицы, доставщики и многие другие. Жилой комплекс насчитывал всего двадцать одноэтажных домов, простой постройки, но с такими же покатыми крышами, как и у главенствующих домов. Здесь кипела жизнь. Дети бегали вокруг домов, беззаботно смеясь, не ведая о предстоящей угрозе. Женщины, сидя на скамейках что-то с интригой обсуждали. В этом месте прошли лучшие моменты в моей жизни. Люди здесь живут более добродушные и открытые, чем на другой, противоположной стороне. В этом месте я нашла добрых друзей. У них сейчас уже есть собственные дети. Один мой хороший друг Бернард, он тоже стал охотником-воином, наверняка сидит сейчас в местной забегаловке, что располагается за жилым комплексом, в окружении таких же охотников, как и он. Мы часто собирались в выходные там, много пили, болтали и веселились. Бернард мне понравился тогда тем, что его шутки такие дурацкие и порой излишне пошлые, но до коликов смешные. Сейчас я нашла дополнительную цель своего сражения. Я помогу охотникам не только ради Коула, но и ради тех людей, что живут в этом комплексе. Благодаря им мое прошлое не полностью покрыто мраком.

– И долго будешь глазеть? Ты не на экскурсии, – заворчала Элис и первой пошла в сторону моего бывшего дома. Ее взгляд был острым как меч, а язык и того хуже.

Я недовольно посмотрела на Коула, а он лишь с ухмылкой на лице пожал плечами и пошел следом за ней.

Я почувствовала, что ноги стали до неприличия замерзать. Морфил располагался посреди леса и климат здесь суровый, северный. Взглянув на свои ноги, я нашла тому логичное объяснение. Каменная дорожка, ведущая к домам, была покрыта инеем и даже похрустывала при ходьбе.

– Черт! Я же в домашних тапках!

– И в пижаме, – весело подхватил Коул, идя впереди меня и даже не оборачиваясь.

– Ну, да и это тоже. Надеюсь, мои родители не выбросили мои вещи, – ехидно выговорила я, чуть ли не стуча зубами. Ну и холодина!

– Сомневаюсь.

Мы достигли дома главы, прошагав метров двести, и я тут же остановилась. Меня заморозил не только холод, но и страх, а также желание убраться от сюда, покамест меня никто не заметил. Для кого как, а для меня отчий дом пыточная.

Коул остановился, заметив, что я медлю. Он с сочувствием взглянул на меня и остался у входной двери покорно ждать, пока я решусь войти. Он знал, какие эмоции я сейчас испытываю. Он помнил ту девчонку, которая почти каждый день ходила с заплаканными глазами и мечтала сжечь этот дом дотла. Он помнил, как родители избивали меня в наказание или же в урок, а порой и просто так. Мой отец твердил мне, – «Боль делает тебя сильнее. Прекрати бояться ее!». Как же сильнее, ага. Я думала, что просто не выживу. А все прочие главенствующие семьи клана видели и молчали. Они знали, как я страдаю и страдал мой старший брат, но закрывали на это глаза. Отец Коула мне как-то сказал, – «Не серчай на родителей своих дитя. Они готовят тебя стать непобедимой, а брата твоего достойным главой. Смирись с этим и не таи злобы на них. Они любят вас, но по-своему». Дурацкие слова старого дурака, вот как я восприняла его слова и тогда и сейчас так же думаю.

– Собрание будет в большой гостиной через полчаса, – отчеканила Элис и раздраженная моей заминкой, вошла в дом. Она всем видом показывала, что презирает меня. Я думаю, она была бы счастлива, если бы меня убили в грядущей стычке с демонами, ведь тогда Коула бы не что не останавливало быть с ней.

– Идем, – махнул мне рукой друг. – Тебе должно хватить времени, чтобы найти вещи и переодеться.

– Нет. Сначала к Виктории я не была у нее на похоронах.

Виктория моя младшая сестра, ей было всего семь, когда ее не стало. Как я узнала от Коула, она нашла строки призыва демона и не справилась с ним. Я думаю это полная чушь. Как такая кроха могла вообще его призвать? И где она нашла столь старые и охраняемые писания о призыве? Родители что-то скрывают, ее смерть не просто стечение глупых обстоятельств, призыв – сложный магический процесс, требующий концентрации и большого магического потенциала. А ей всего семь было. Семь!

– Эм…

– Что еще? – нахмурившись, спросила я, ожидая подвоха в этом его, – «Эм»

– Нам для этого нужно зайти в дом, – неуверенно и со страхом в глазах говорил Коул, а я его откровенно совсем не понимала.

Я сделала несколько твердых шагов к нему и свирепо посмотрела в до боли родные зеленые глаза, в которых таилась недосказанность.

– Они что похоронили ее за домом? Если так, то я не удивлена этой странности. Больно они ее любили.

– Нет.

– Как нет? А что тогда? Говори уже!

Закричала я на него, и тот тут же «выложил все карты на стол» и недосказанность с его глаз вмиг испарилась. Появился страх и волнение. Он знает, чем обернется эта правда.

– Какого черта, Коул!? В смысле в самом доме? Они что ее мумифицировали?

Рассвирепела я и, оттолкнув друга в сторону, бросилась к двери. Меня не редко переполняет гнев, но сейчас особенно сильно. Мою сестренку, мою крошку… Как они блять могли?

– Нет, не мумифицировал ее никто. Смотрю, ты родителей считаешь кончеными психами.

Я остановилась и обернулась на друга. Я прожигала его глазами, будто хотела высосать его душу. Тот хихикнул и тут же стал серьезным.

– А кто они, по-твоему? – более спокойно спросила я. Этот смешок Коула меня остудил. – Я хочу увидеть могилу своей сестры, а тут целый квест. И устроил его ты.

Он лишь повел плечами и повлек меня за собой. Идя за ним, я очень боялась того, что могу увидеть. Думаю, не каждый хоррор может изобразить фантазию моих родителей. Тем временем в моей голове роились точно осы, не прошеные мысли. Мне представлялось, что Виктория и вовсе не была погребена, как полагается. Возможно, ее останки хранят как память, может ее тело залили какой-нибудь субстанцией, которая не дает ей разлагаться. Я гнала прочь эти безумные домыслы, боролась с ними как могла.

Идя по дому, я почти не обращала внимания на окружающее меня. Я знала этот дом наизусть, и куда вел меня Коул, тоже осознавала. Мы направлялись в комнату Виктории, которая находилась на втором этаже в левой его части. Только скрип деревянных ступенек лестницы ведущей наверх и ненавязчивый запах благовоний мог ненадолго вернуть меня в реальность. Я шла как зомби, смотря вниз перед собой и воображая жуткие сцены. Так было до тех пор, пока друг не открыл со скрипом дверь комнаты моей младшей сестры. Стоял мрак. Я неуверенно вошла в комнату, подметив, что все осталось как прежде. Маленькая кроватка, стоящая в правом дальнем углу и заправлена, судя по аромату порошка свежим постельным бельем розового цвета с пегасами. Она любила это постельное и пегасов. На прикроватной тумбочке стояла одиноко небольшая орхидея, в стеклянной вазе, воскрешая атмосферу этой комнаты. В левой части комнаты я с трудом могла разглядеть разбросанные игрушки, видимо не стали их даже собирать, убеждая себя наивно в том, что она просто ненадолго вышла из комнаты. Освещения от окна почти не было, тучи так и не позволяли пробиться свету. Скоро наступит ночь, и густая темнота полностью спрячет очертания этой комнатушки, будто та уйдет лишь в воспоминания о прошлом.

Я не могу даже представить себе, что этой озорной девчушки больше нет. По лицу покатились слезы. Они обжигали замерзшее лицо своим теплом, и я начала плакать еще отчаяннее. Я не хотела выпускать из мыслей образ сестренки, что когда-то играла в эти игрушки, смеялась и задавала мне уйму вопросов об охотниках и о нашем сбежавшем брате, которого она не застала. Она любила розовый цвет, которым были выкрашены ее стены, но сейчас этого не видно. Она любила пегасов, и у нее было полно игрушек и наклеек пегасов. Я помню все, как вчера. А особенно момент, когда Виктория попросила почитать ей перед сном…

– Пожалуйста, прочти мне историю появления охотников, – просила она, лежа в постели укрывшись до самого подбородка воздушным и теплым одеялом.

Ее темные волнистые волосы были разбросаны по подушке как паутина, а сияющие озорством большие синие глаза, в точь как у матери, игриво поглядывали на меня. Она любила меня безумно и также я любила ее, а может и больше.

–Ты знаешь ее наизусть, – со вздохом ответила я ей и села на край ее кровати. Улыбка не сходила с моего лица. Я любовалась ей. – Может рассказать тебе о нашей прабабушке, которая была одной из сильнейших охотников в нашем роду?

– Анике?

– Да о ней. Я уверена, знаешь ты далеко не все.

Она поерзала в постели, принимая удобное положение, и затем одобряюще кивнула с улыбкой на своем милом кукольном личике.

– Ну, слушай. Наша прабабушка была не только отличным воином, но и мастером призыва демонов. Говорят, что однажды она смогла призвать владыку демонов и заточить его в меч из красной стали. Зачем подумала ты? Так вот, она могла черпать из него силы для сражений, а сил у него немерено. Он как вечный рудник с неисчерпаемыми ресурсами. Имени его никто не знал кроме Аники, она присвоила демона своей семье и только, но вот беда, перед смертью она не успела сказать его ни одному из членов семьи. Однако позже, от демона так и не смогли избавиться, сила Аники продолжала держать его в заточении. Собственно поэтому меч хранят в тайном месте и поддерживают печати на нем как могут. Я слышала, что сила Аники почти исчерпала себя и демон может в любой момент вырваться.

Коул подошел ко мне сзади и приобняв за плечи, шепотом произнес на ухо…

– Мне жаль. Она была отличной девчушкой, и я тоже скорблю вместе с тобой. Помню, как она любила меня доставать, ровняясь на тебя. Даже словечки были у нее один в один как твои.

Я развернулась к нему и, уткнувшись в его грудь начала тихо плакать. Только с ним я могу позволить себе быть слабой, разбитой и скорбящей. Он видел меня разную и разную принимал. Он ценит такие моменты, как и я, он знает, что в этом моменте я ему полностью доверяю и открываюсь.

Спустя пару минут я вернула себе сомнительное спокойствие и отстранилась от друга.

– Показывай, где Виктория.

Коул обошел меня и направился к постели сестры. Мое сердце екнуло от жуткого предвкушения. Друг сел на колени и потянул руки под кровать. Я на мгновения поняла, что не дышу. Он вынул из-под кровати урну, разглядеть ее было не просто в сгущающейся темноте, и я бросилась к выключателю на стене, чтобы включить свет. Но он не включился.

– Они отрезали в этой комнате электричество, – тихо произнес Коул, держа урну у себя на коленях.

Я ватными ногами направилась к нему и так же сев на колени неуверенно потянула к урне трясущиеся руки. Друг медленно передал ее мне, и мы просто молчали. Я смотрела на небольшой горшочек, в руках оглаживая его большим пальцем руки. Нащупала гравировку и витиеваты узоры на нем. Понять, что написано было невозможным, но я и так догадывалась – Виктория Райс. Пришло осознание моих действий и всего произошедшего, и внутри меня горячим жаром поднялся гнев и обида. Как они могли так поступить с ней? Затолкали ее под кровать как забытую вещь! Она не заслужила такого упокоения! Не заслужила.

Оделась я довольно быстро, так сказать в то, что первым «выпало» из шкафа – черные штаны и вязанная бежевая кофта с воротником, на ноги ботинки на шнуровке. Вещи мои никто не тронул, они были так же сложены, как я и оставила. В комнату ко мне, судя по всему никто, не заходил. Все было покрыто пылью.

Мы с Коулом спустились вниз, на первый этаж, и подошли к гостиной, из которой доносились разговоры. Я открыла двери со всей силы, и они с грохотом ударились о стены. Я была в не себе от злости и будет лучше для них, если говорить они будут со мной не как прежде, но это маловероятно.

Все уставились на нас с Коулом. На собрании были все главы семей кроме архивариусов и охотников-добытчиков. Стратегия их не касалась. Мои родители сидели отдельно от прочих присутствующих, как главы кланы. Отец выглядел как покойник, весь белый, губы сухие и по лбу сбегает пот. Коул говорил, его сильно ранили и он, навряд-ли выживет. Но вот его взгляд карих глаз все еще мог буравить меня призрением. Мать сидела вся красная от гнева. Она осматривала меня с ног до головы, словно я дикий голодный зверь, заблудившийся по дороге. Отец Коула, седовласый мужчина шестидесяти лет с ухоженной бородкой, смотрел холодно и без ненависти, но я знаю, что это лишь маска, все присутствующие ненавидят меня за побег. Я предательница, трусиха и своенравная дура. Но они нуждаются во мне, как в кислороде, вот только признать это никогда не смогут. Все остальные скривили свои рожи, но клянусь я уловила момент, когда они облегченно выдохнули. Я им нужна.

Я прошла вглубь гостиной. Свет был тусклым, желтым, словно здесь проходит не собрание, а чей-то романтический вечер. Четыре кожаных черных дивана обступили со всех сторон длинный деревянный столик, на котором стояли чашки с травяным чаем. Гостиная пропахла ромашкой. Все сидели как шпроты в банке, только мои родители вдвоем наслаждались пространством вместительного дивана. Коул сел рядом со своим отцом, едва вместившись, а я села на дальний край дивана, на котором сидели мои родители. Могла бы сесть еще дальше, непременно бы села. Я уставилась на всех присутствующих и среди них заметила Элис, которая исподлобья смотрела на меня.

– Здравствуй дочь, – сказал хрипящий отец, сделав заметный акцент на слове «дочь».

Я кивнула. Мать сидела молча и почти не смотрела в мою сторону, скрывшись за грудью отца.

– Ну, говорите, что от меня нужно?

Мать в ответ вытянулась вперед, и просверлила меня уничтожительным взглядом синих безумных глаз. Эта женщина всегда всем недовольна, особенно мной. Порой мне кажется, что рожать меня, ее заставили под пытками.

– Ты знаешь, Кетара. Нам нужна твоя сила в грядущей битве. Демоны, судя по их скорости передвижения, завтра ночью будут уже в Морфиле, – тихим писклявым голоском ответила мать Элис, держа дочь за руку. Элис вылетая мать, от отца у нее только губы и надменность.

– Да вы правы, я знала, это. Но конкретно план действий, каков?

Я сидела ледяной глыбой отражающей свою неприязнь и холодную злобу.

– Два года! – проигнорировав мой вопрос, запричитала мать. – Ты бросила свою семью и свои обязанности на два года!

– Я больше скажу, я и после этой бойни покину вас с радостью, – хладнокровно парировала я ее обвинения.