Выжить в Антарктиде

– Не знаю. Павлу сказал о подозрениях?

– Обойдется пока. Не понимаю, что ему дороже: собственная жизнь или душевный покой Патрисии. Да и нет у меня доказательств.

– И правильно, не говори ему. Все, что ты ему скажешь, становится известно жене, а она не придет в восторг от обвинений. Тебе лишние враги сейчас ни к чему.

– Вот и я про то. Кстати, если боишься, можешь больше в этом не участвовать. Я пойму.

– Это каким же образом? – усмехнулся Юра. – Все давно в курсе, что мы с тобой два сапога пара. Успокойся, я тебя не брошу. Будем отслеживать ситуацию вместе.

– Только и сам держи язык за зубами, – предупредил Грач. – И не пытайся вести дознание сам, только привлечешь к себе ненужное внимание.

Юру вся эта ситуация сильно напрягала еще из-за Виктории. Ее хотелось уберечь. Несведущего человека очень легко втянуть в слепую игру. Но и просветить Вику он не мог. Оставалось лишь держаться рядом и не позволять ей совершать ошибок.

⁂

На заявленное представление Ашора Визарда Громов и Завадская пришли вместе. Юра собирался убить двух зайцев: не выпускать девушку из поля зрения и приглядеться к поведению Патрисии, если молодожены соблаговолят, конечно, посетить мероприятие.

Молодожены соблаговолили. И ворковали так, словно явились специально продемонстрировать идиллию, а не восхищаться спектаклем иллюзиониста. Если честно, Юре было странно это видеть, учитывая, сколько он знал об истинной подоплеке дел. Но чужая душа потемки.

Между тем, представление было захватывающим. Ашор Визард демонстрировал чудеса, способные растопить сердце любого скептика. Он начал с карточных фокусов, потом перешел к трюкам с исчезновением. Личные вещи, пожертвованные зрителями, исчезали из волшебной коробочки, накрытой платком и обнаруживались у их владельцев в самых неожиданных местах. При этом Юра обратил внимание, что рубашка иллюзиониста всякий раз меняла цвет. Ашор не акцентировал на этом внимание зала, но рано или поздно каждый человек на представлении это заметил. Рубашка из белой становилась синей, зеленой, розовой и кремовой с желтой полосочкой. Стоило магу на мгновение повернуться к публике спиной, и раз – он оборачивался в новой одежде.

Вика радовалась каждому фокусу так непосредственно, что сразу было понятно, насколько комфортно она себя чувствует. Она прямо сияла и стала, кажется, еще красивее, поскольку правильные черты лица излучали радость жизни и энергию, заражающую всех вокруг. Оглядывая зал, Юра убедился, что лучше девушки тут не найти, и это наполнило его гордостью.

Однако ему предстояло не только завоевать ее прочное расположение, но и побороться с другими претендентами. Особенно Юре не нравились взгляды, которые бросал в их сторону продюсер Симорский. И это при том, что сам он в это время небрежно обнимал другую, тоже весьма симпатичную девицу.

Гляциолог и продюсер в какой-то момент встретились глазами. Это было не просто случайное пересечение, а конкретное заявление и даже поединок. Обоим удалось невербальным способом сказать сопернику все, что уместно в подобных случаях. И оба друг друга прекрасно поняли. Поскольку Симорский отвернулся первым и позже делал вид, что Вика его больше не интересует, Юра счел этот раунд за собой. Но он сознавал, что другим раундам – быть.

Ашор, как и Симорский, бросал частые восхищенные взгляды на Завадскую. Заметив ее восторг, он прижал руку к сердцу и поклонился персонально ей.

– Могу ли я попросить прекрасную даму немного мне помочь? – спросил он, но благоразумно обратился при этом, скорей, к Юре, сидевшему рядом.

Вика тоже оглянулась на Юру – он кивнул ей ободряюще. Завадская встала и с улыбкой подала руку волшебнику, который подвел ее к небольшому столику с апельсинами.

– Работа будет несложной. Сейчас каждому желающему я в качестве подарка сделаю предсказание. Для этого человеку потребуется выйти ко мне и взять меня за руку. Как только я пойму, какое будущее его ожидает, я сделаю знак, и вы, дорогая Виктория, выберете с подноса любой из апельсинов и вручите его ждущему ответа. Бумажка с предсказанием будет находиться внутри апельсина, надо только очистить кожицу, чтобы ее достать.

Зал заволновался. Соблазн поучаствовать в игре да еще узнать, что их ожидает, многим показался заманчивым.

– Кто самый смелый? – спросил волшебник. – С кого мы начнем?

Он повернулся к Вике:

– Может быть, вы подадите пример остальным?

– Почему бы и нет? – с задором откликнулась Вика.

– Тогда признаюсь честно: за руку я вас только что держал и все про вас выяснил. Выбирайте апельсин!

Вика оглядела поднос и взяла самый верхний фрукт.

– Внимательно посмотрите: кожица цела? Нигде не надрезана?

– Абсолютно целый апельсин! – провозгласила Вика, показывая его зрителям.

– Я до него не дотрагиваюсь, очистите его сами.

Вика очистила апельсин и обнаружила в его сердцевине бумажку, свернутую трубочкой. Вытащив ее и пробежав по ней глазами, она улыбнулась и прочла вслух:

– «Вас ждет невероятное приключение в обществе самых разных людей, которое окончится благополучно, потому что ваш рыцарь всегда готов прийти на помощь».

– Вслух можно и не читать, – сказал Ашор, – это послание лично вам. Но раз вы его огласили, оно точно теперь сбудется.

– Правда? Ну что ж, я ничего не имею против.

– Это хорошо. А то знаете, король Людовик Девятый казнил предсказателя, если пророчество ему не нравилось. Не со зла – просто он верил, что если мага убить, то и предсказание его потеряет силу. На всякий случай я предупреждаю: это ложная теория, король ошибался. Имейте в виду: моя смерть ничего не изменит.

В зале послышались смешки.

– Кто следующий? Может, быть вы, господин Абызов? Вы же не боитесь?

С места, под смешки и улыбки, поднялся известный актер. Он небрежно подал руку волшебнику, с интересом наблюдая, склонив к плечу голову, как тот прикрыл глаза и словно отрешился от бренного мира.

– Виктория, вручите выбранный вами апельсин господину Абызову! – наконец провозгласил маг, открывая глаза.

Актер тоже зачитал свое предсказание во всеуслышание:

– «После премьеры нового фильма ваша игра будет достойно оценена жюри, которое отметит ее статуэткой». Поразительно! – воскликнул он. – Не знаю насчет приза, но как вы смогли вручить эту записку именно мне? Вика, признавайтесь, вы договорились с Ашором заранее, чтобы нас разыграть!

– Клянусь, Сергей, я не имею к этому отношения! – Вика шутливо скрестила перед собой руки.

– Это магия, – сказал Ашор. – И я искренне вас поздравляю с грядущим успехом.

После актера к магу потянулись новые люди. Выстроилась небольшая очередь, но Ашор сам устанавливал порядок, в котором отправлял за фруктом. К удивлению Юры, среди любопытных оказался и Володя Грач, он пристроился сразу за молодоженами.

Павел Долгов, впрочем, подходить к волшебнику не стал.

– У меня есть все, что нужно для счастья, – шепнул он жене. – Никаких вопросов я задавать не буду. Просто провожу тебя, чтобы надолго не расставаться.

Патрисия приблизилась к Ашору вся сияющая, но, прочитав послание, чуть изменилась в лице, скомкала бумажку и сунула в карман.

– Какая-то нелепица, – пояснила она Павлу, – в моем случае все не так складно, как у Сержа. Ни малейшего совпадения.

– И черт с ним, – махнул рукой Долгов. – Лишь бы ты не расстраивалась.

Кстати, больше никто не зачитывал свои пророчества на публику, хотя реагировали на содержание по-разному. Большинство выглядело удивленными – точь-в-точь дети, увидевшие как Дед Мороз раскладывает под елкой подарки в новогоднюю ночь. Они недоверчиво ощипывали апельсин, настороженно вглядывались в текст, вскидывали брови и оглядывались на Ашора Визарда, занимающегося другим клиентом.

А вот с Володей произошла неприятность. Прочитав предсказание, он отчего-то пришел в такое яростное состояние духа, что кинулся к иллюзионисту добиваться подробностей. Ашор отказался отвечать, зрители, потесненные телохранителем, зароптали, и тогда он, не обращая ни на что внимание, схватил фокусника за грудки.

Юра, не ожидавший ничего подобного от человека, которого знал почти всю жизнь, сначала застыл, пораженный, а потом кинулся оттаскивать Грача от иллюзиониста.

– Ты обалдел? – выговаривал он другу, насильно выводя того в коридор. – Что на тебя нашло? Это же невинная шутка, фокус!

– Фокус?! – проревел Грач, но натолкнувшись на осуждающий взгляд Громова, сбавил обороты. – А вот это ты видел?

Юра забрал у него пахнущую апельсиновым соком узкую бумажную полоску. Собственно, предсказание было весьма коротким: «Это не я». Почерк был витиеватым, со множеством закорючек.

– Фокус, ага! – проворчал Грач, шумно дыша. – Да этот гад просто издевается!

– И что это значит? – Юра вернул бумажку.

– А ты не догадываешься? Он нагло, в лицо заявляет, что не является Анонимом, которого я с ног сбился разыскивать!

Фокусник Юре не очень нравился, точнее, он слегка ревновал к нему Вику. Но Громов всегда стоял за справедливость и терпеть не мог скандалов. Он был твердо убеждён, что большая часть конфликтов случается из-за элементарного недопонимания, и потому не спешил никого обвинять и навешивать ярлыков.

– Интересно, откуда он знает про Анонима? – проговорил он, задумчиво.

– Вот я и хотел спросить, да ты не дал!

– Но не у всех же на виду? После сеанса спросишь. И вдруг это и впрямь не Ашор? Если он послал тебе такой недвусмысленный сигнал, то с определенной целью. Скажем, он что-то слышал или видел. И готов назвать имя. А будешь шуметь и подставлять его, он просто откажется отвечать.

– Ты прав как всегда, – Володя начинал потихоньку остывать. – Этот марабут недоделанный за всеми подглядывает, подслушивает и мотает на ус. Думаю, непросто собрать на всех присутствующих такое солидное досье, чтобы угадать с их тайными мыслями. Знаешь, Юр, если после такого сеанса его и впрямь прикончат по примеру Людовика Девятого, я не удивлюсь.

– Только для нас будет лучше, если прикончат его не из-за тебя, – сказал Юра.

– Да, я сглупил, – Грач глухо выматерился и с силой пнул коридорную перегородку, отозвавшуюся низким вибрирующим гулом. – Как же меня все это достало!

Из салона вышли молодожены. Павел Долгов довольно мрачно взглянул на своего телохранителя и бросил:

– Зайди ко мне, Вова! Разговор есть.

– Чуть позже, Паш. Сначала я тут кое-что доделаю.

Юра сделал Долгову знак, что все в порядке. Павел покосился на гляциолога с подозрением, но кивнул, давая понять, что надеется на их благоразумие и оперативность. Патрисия отследила напряженный разговор, включая пантомиму, с каменной и от того чуть глуповатой маской на лице.

– Вот ведь… – вторично выругался Грач, глядя ей вслед. – Интересно, что он нашей мадам предсказал?

– Вряд ли Ашор скажет, – заметил Громов.

– Если прижать, скажет. Все выложит!

– Не надо, Вов.

Грач мельком взглянул на друга и не ответил.

– Правда, не надо на него давить. Ты и без того уже выставил себя болваном.

– Плевать мне хотелось!.

– Зря. Мне кажется, Ашор нам помочь хочет.

– Да тебя послушать, все добренькие и горят желанием сделать нашу жизнь лучше!

– Пока не доказано обратное, стоит мыслить позитивно. И вообще, по-моему, тебе надо отдохнуть хорошенько и выспаться. Выглядишь не лучшим образом.

– Не волнуйся, дружище, я только задам фокуснику несколько животрепещущих вопросов и пойду отдыхать. Честное слово. К Паше еще загляну на пять минут, и сразу в постель. Все, как доктор прописал.

– Верится с трудом, – вздохнул Громов.

Когда последние зрители, возбужденно переговариваясь и косясь в сторону ошивающихся под дверями салона друзей, покинули зал, Юра предупредил Викторию, что немного задержится и попросил подождать в коридоре. Вика понимающе кивнула: импульсивный поступок Грача и на нее произвел впечатление.

Ашор, собирая немногочисленный реквизит, стоял у столика с апельсинами. Увидев Грача, не удивился, но сказать ничего не успел.

– Слушай, ты, шутник! – пошел с места в карьер Владимир. – Либо ты сейчас выкладываешь мне все, что знаешь, либо я тебя так распатроню, что мало не покажется!

– Вова! – воскликнул Громов.

– Юр, не лезь!

Ашор изобразил на лице предельно серьезную мину.

– Вы и впрямь опасный человек. Совсем без тормозов или желаете таким казаться. Связываться с вами желанием не горю, потому и пошел на крайние меры. Я наблюдал за вами, и у меня сложилось убеждение, что вы меня в чем-то подозреваете. Так вот, это не я, о чем бы там речь не шла. Я пока ничего предосудительного не совершал.

– А кто тогда?

– Понятия не имею, – для наглядности Ашор еще и плечами пожал, но даже Юре стало очевидно, что он притворяется. – Я всего лишь цирковой волшебник. Присматриваюсь к зрителям, чтобы определить тайные пружины, в надежде поразить их моей проницательностью. Да, я очень наблюдательный и могу о многом догадаться по ничего не значащим на первый взгляд деталям, но вы же не надеялись, что я и впрямь читаю мысли?

– То есть, вы тупо догадались по выражению моего лица, что я вас подозреваю в некой афере? – сощурился Владимир.

– Не тупо, а весьма профессионально. В столовой вы сидите хоть и далеко, но напротив меня. А мое зрение стопроцентное.

– Но раз так, – вмешался в разговор Громов, – у вас могут быть предположения, кто ещё следит за нами или проявляет повышенный подозрительный интерес?

Ашор с легкой улыбкой взглянул на гляциолога:

– Не думаю, что мои выводы вам понравятся.

– И все-таки? – живо спросил Грач.

– Ищите недоброжелателей в вашем ближайшем окружении, – ответил фокусник. – Те, с кем вы взошли на борт, с кем вы работаете и кого охраняете. Именно они таят множество сюрпризов.

– Французы?

Ашор дернул плечом, и Грач недовольно усмехнулся:

– Вы нарочно сейчас говорите то, что я готов услышать?

– Есть люди, которым очень не нравится ваше тесное общение с русским историком. У меня впечатление, что вчера вы перешли кое-кому дорогу.

– Кому? Хватит говорить загадками!

– Не люблю лишнего беспокойства, – сказал Ашор. – Мое дело маленькое. Я добился эффекта, поразил почтенную публику. А вот в мутные дела предпочитаю глубоко не лезть, пока мне такой вот псих, как вы, голову не снес.

– Если вам и правда что-то известно, помогите нам! – попросил Громов.

– Вы очень хорошо знаете этого человека. Вы оба. И это все, что я могу вам сказать.

– Это Патрисия Ласаль? – Грач не постеснялся назвать имя главной подозреваемой.

– Она, конечно, весьма решительная дама и способна принести немало хлопот, но к историку отношения не имеет.

– Тогда, Виктория Завадская?

– Да бог с вами! – Ашор совершенно искренне уставился на телохранителя. – Эта девушка настоящий ангел во плоти. Оставьте ее в покое, пожалуйста.

– Анна Егорова? Жак Дюмон?

Ашор улыбнулся:

– Я и так сделал половину работы за вас. Ищите, Шерлок, но без меня.

Володя рванулся к фокуснику, но Юра остановил его, цепко ухватив за плечо:

– Не надо, Вова! Лучше пойдем отсюда. Он больше ничего не скажет.

– Скажет, еще как скажет!

– Не скажу, – подтвердил Ашор слова Громова и повернулся к чемоданчику, куда убирал неиспользованные апельсины.

Грач рыкнул, но в драку, как опасался Юрий, не полез.

– Ладно, последний ответ и я честно уйду. Что вы предсказали Патрисии? Я видел ее бледную физиономию.

– Спросите у нее.

– Нет, я спрашиваю у вас! Мне нужно знать, в какие игры вы решили поиграть с моей подопечной.

Ашор повертел в руке последний апельсин, подкинул его на ладони и произнес:

– Патрисии досталась записка с цитатой из Библии: «Кто сеет ветер, пожнет бурю». Остальное доделало ее воображение.

⁂

После общения с Визардом, остыв и переварив не слишком полезные сведения, хотя и добытые с таким скандалом, Володя к боссу на ковер не пошел. Вместо того, чтобы постучаться в каюту Долговых, он сбежал по лестнице на два этажа ниже и очень удачно натолкнулся на антрепренера Бекасову, беседующую с Евгением Урусовым в небольшом холле. Это было даже лучше, чем разговаривать с самой Викой на глазах у Громова, который тотчас встанет за нее горой.

– Простите, мадам, но я отвлеку вас всего на минуточку, – очень вежливо Грач обратился к Елизавете Даниловне.

Он планировал расспросить режиссера о Завадской и обстоятельствах, при которых она попала на борт. Заверения Громова и Ашора («Вот ведь спелись неожиданно!») его ничуть не убедили.

– Надеюсь, это не связано с запиской в апельсине? – уточнил Урусов. – А то мне, после вашей эскапады боязно оставлять Лизу с вами наедине.

– Вы же не думаете всерьез, что я способен причинить ей вред? – изумился Володя, хотя в глубине души принимал справедливость упрека.

– Иди, Женя, все будет хорошо, – Бекасова величественно взмахнула рукой. – Я молодому человеку доверяю. Он хоть и взрывоопасный, но справедливый. И он мне нравится. Что вы хотели у меня узнать, Володя?

Со своими вопросами Грач старался заходит издалека, но Бекасова быстро сообразила, в какую сторону он способен вывернуть.

– Вика хорошая девушка, – заявила она ему безапелляционно. – Признаюсь сразу: у меня было два варианта замены Анжелы Хлебниковой. Вика была непроверенной кандидатурой. Но именно ее я взяла, хотя вторая актриса, Стольникова, уже играла Джульетту и показала себя отлично. Однако у Вики обстоятельства, и я ее пожалела. Ей очень нужны деньги.

– Нужны деньги, – эхом повторил Грач.

– Только вот не надо делать такое лицо! – рассердилась Бекасова. – Я не выжившая из ума дура и отдаю себе отчет, когда кто-то пытается склонить меня к тому или иному решению. За Вику меня никто не просил. Это только мой личный выбор. Или вы подозреваете, что я подкладываю в постель Симорскому хорошенькую старлетку?

– Ни в коем случае, – открестился Владимир. – И при чем тут Симорский?

– Ни при чем, – подчеркнула голосом Елизавета Даниловна. – Так и передайте вашему другу: Вика никакого отношения к продюсеру не имеет. Это я взяла ее в поездку, а не Игорь Валентинович. Или вы по собственной инициативе ее подноготную выясняете?

Грач разубеждать не стал. Только спросил:

– Зачем Завадской деньги?

Бекасова помолчала, испытывающее глядя на телохранителя, потом все же сообщила:

– Мать у нее в больнице, врачи от силы год жизни дают. У отца зарплата копеечная. А еще младший брат на иждивении. Вика им деньги каждый месяц отсылает. А ведь ей тоже требуется и одеться, и прическу сделать, и духи себе купить, не говоря уже о съемной квартире и еде. Поэтому если ваш друг надеется, что мы тут миллионы зарабатываем…

– Послушайте, мой друг к моим расспросам не имеет никакого отношения, – все-таки не выдержал Грач. – И если узнает тему нашего с вами разговора, физиономию мне поправит. Он человек честных правил, даже не сомневайтесь, и совершенно точно не станет кого-то обхаживать из-за денег.

– Я рада. А то вы меня, Володенька, признаться, несколько напугали своим интересом.

– Не стоит пугаться, Елизавета Даниловна, это простое любопытство. Извините, что отнял время.

– У меня встречный вопрос, Володя. Мне кажется, вы не в восторге, что Юра к Вике подходы ищет. Почему?

– Это их дело, – ушел от прямого ответа Грач. – Юра в любом случае порядочный человек. И если Вика ответит ему взаимностью… что ж, я за него порадуюсь.

– Что он от тебя хотел, Лиза? – спросил Урусов, неслышно подойдя сзади, едва телохранитель удалился. – Вы не поругались, случаем?

– Нет, зачем мне с ним ругаться, – Елизавет Даниловна пожала плечами и улыбнулась. – Это очень интересный молодой человек. И верный товарищ, как оказалось. Кстати, Вику нашу не видел?

– С Юрой она осталась после представления, – усмехнулся Урусов. – Дело-то молодое.

– Правильно, – сказала Бекасова. – У нее хотя бы глаза снова блестеть начали, заметил? Вот то-то же. Оттаивает наша девочка. Антарктида ее человеческим теплом встречает, на которое Москва не способна оказалась.

– Ну мы-то с тобой старались, Лизавета, разве нет?

– А на какой ляд мы ей с тобой сдались, старая ты заноза? – фыркнула Бекасова и добродушно потрепала ухмыляющегося в усы Урусова по руке.

⁂Юрий Громов и Виктория Завадская

После представления Вика и Юра не смогли сразу расстаться и устроились в кают-компании, где как всегда было шумно, многолюдно и накурено. Громов познакомил Завадскую со всеми будущими зимовщиками, и те пришли в полный восторг от «шикарной барышни».

Юре тотчас кто-то сунул в руки гитару, и тот не стал отнекиваться.

– Что вам спеть на сей раз?

– Начинать и заканчивать надо всегда с хороших песен, – заявил один из бородатых геофизиков. – Так что выбери что-то душевное.

– «Антарктическую» давай! – предложил биолог. – У тебя она отлично получается.

– Ладно, – Юра тронул струны, проверяя настройку. Потом поднял голову, посмотрел на Вику и запел:

Ты прости, что тебя иногдаПеребором гитарным тревожу я.Светит в небе полярном звезда,На любовь мою чем-то похожая.Столько в жизни знавал я широт,Что себе самому позавидую.Вот корабль ледокольный идет,Смело споря с самой Антарктидою.И любовь моя так же как он,Не преград, на препятствий не ведает,Даже сжатая, сжатая с разных сторонПрямо курсом намеченным следует[9]

Вика заслушалась, как и тогда, в первый раз. Только вот сейчас она не стала бороться с желанием присоединиться и стать своей. И после Громова тоже попросила гитару. Он охотно и с интересом протянул ей инструмент, В кают-компании повисла тишина. Вика подумала секунд десять, а потом запела:

Светит незнакомая звезда.Снова мы оторваны от домаСнова между нами городаВзлётные огни аэродромов…[10]

Ее выбор был встречен аплодисментами. Но Юра не аплодировал, а просто смотрел на нее так, как только получалось у него одного: тепло, интимно и восхищенно. Вика, продолжая петь, улыбалась ему глазами. Мнение остальных сейчас не имело значения, потому что существовали они исключительно друг для друга.

⁂Владимир Грач

Долгов не стал беседовать с Володей при жене, а вышел в коридор.

– Ты подозреваешь фокусника? – без предисловий спросил он. – Это он?

– Нет, – ответил Грач.

Ему хотелось сказать, что больше всех вызывает подозрение его жена и ее люди, но Володя не стал. Хотя по датам, которые он выверял все утро, сходилось. Пат была в России, когда Белоконев получил последнее письмо с требованием поехать в Антарктиду. И послание для Павла она тоже могла подбросить: заплатить какому-нибудь пацану, чтобы тот сделал грязную работу за нее. Что касается предыдущих лет, то у Патрисии было некоторое влияние на русское историческое сообщество, трое любителей военной старины получили от ее фонда гранты в свое время. Эти люди вполне могли выйти на Белоконева и снабдить нужным пропуском и материалами. Гена опубликовал статью о полярниках в «Историческом вестнике» и тем самым засветился. Белоконев, с его беспомощным характером и потрясающей наивностью, лучшая кандидатура для прикрытия. Конечно, все это слишком сложно, но отнюдь не невозможно.

Однако Павел ему не поверит – прочных доказательств у Грача все еще не было.

– Между прочим, фокусник угрожал мой жене.

– Каким образом – глупой запиской с предсказанием?

– Он манипулятор.

– Что с того? Только дурак подставляется под удар записками с угрозами. Однако фокусник не дурак. Кстати, ты читал ее предсказание?

– Нет.

– Тогда с чего взял, что он угрожал – жене поверил на слово?

– А чего ты сам на него наехал?

– Перенервничал немного. Ашор, кажется, предпочитает держаться нейтральных вод.

– «Кажется»! – передразнил Долгов. – Ты догадался, кто скрывается под маской анонима?

– Кто-то из твоего близкого окружения. Круг постепенно сужается. И скоро я узнаю наверняка.

– А отпечатки пальцев собрал?

– Собрал, но толку с них не будет. Все смазано, неполно и вообще я не криминалист.

– Ты слишком медленно все делаешь. Осталось плыть чуть более суток.

– Тебе надо было раньше мне все рассказать. На корабле я ограничен в средствах и методах.

– Иными словами, я во всем и виноват!

– Да, Паша, виноват, – Грач смело встретился с сердитым взглядом. – И вот еще что: французы отожмут у тебя чудесный «бублик» – это как два пальца об асфальт. Пригляделся бы ты к тем, кого на груди пригрел.

– На Жака грешишь?

– Да хотя бы и на Жака. Или на его секретаря – тот еще перец. И русский знает.

– Конечно, знает, он же переводчик. Только зачем ему такая канитель?

– Это мне тоже интересно. И знаешь, уж коли зашел такой откровенный разговор, Патрисия тоже не так чиста, как тебе хотелось бы. На острове она сказала, что пойдет купаться, а сама не пошла.

Павел нахмурился:

– Откуда тебе это известно?