скачать книгу бесплатно
Любви подвластно колдовство!
Пока звучала музыка, девушки перешёптывались, поглядывая на мужественных участников турнира, пытаясь предугадать, с кем из них сведет их музыка в танце. По девичьим взглядам было понятно, что Тибо у слабого пола отмечен особым вниманием.
– Какие громкие дудки, – воскликнул роморантенец, – это вредно для моих ушей. Музыканты явно приглашены из какой-то глуши.
Вейлор, устав от разговоров, снова погрузился в собственные мысли. Приятный баритон незаметно увлек юношу во владения грёз, перенеся за пределы этих каменных стен, за окраины полей. Туда, где молодое сердце билось сильнее. А чувственные слова, слетавшие с уст поэта, казались отражением немой тоски его души.
– Обожаю поэзию! – сказал Тибо, томно закатив глаза.
А в ответ услышал громкий хохот Уго:
– Это оттого, что ты в ней ничего не смыслишь!
Вновь зазвучала музыка, теперь в честь победителя. Когда смолкла торжественная песнь, триумфатор сам подошел к Вейлору и, поклонившись, сказал:
– В былые времена победитель забирал и коня, и доспехи, а то и пленял побеждённого. Вы, мой юный друг, человек чести! Поединок с вами – уже награда. Я оценил ваш благородный порыв.
– Я думал, что в ваших краях есть только один легендарный герой – Ульрих Лихтенштейнский.
– Вы правы, легендарный там только один. Я всего лишь старик. Но я сразился с ним однажды. Тогда ещё сердце не уставало и глаз не одолевала мутность. Он был на моём месте. Седой, упрямый, гордый. Такой неукротимый! Отправил меня в лазарет, сразил с такой лёгкостью, будто проделывал это в сотый раз. Понадобились годы, чтобы разгадать его секрет. Такой самородок – один на тысячу!
Его взгляд устремился вдаль, он словно вглядывался в прошлое.
– Были времена! Теперь рыцарь мельчает. Я стар для ярких лучей славы и пышных приёмов. Поединок – это глоток воздуха, который пьянит, продлевая мне жизнь. Пропитанный гарью и кровью, тот, что окрестил нас в бою, лишая права на другую жизнь. Годы берут своё, а ты ещё не готов сдаваться, не затеяв хорошей драки. Вот и готовлю свой меч снова и снова. Приму свою старость, когда проиграю, когда юнец застанет меня врасплох. Сегодня вы отсрочили мой уход своим благородным поступком.
Он ещё раз с достоинством поклонился. Искренние слова рыцаря смутили юношу, он покраснел и поклонился в ответ.
Турнир закончился совсем не так, как хотелось бы Вейлору, но всё же после этих слов на душе стало теплее.
Громкий стук в дверь разбудил Вейлора утром. На пороге застыл голубоглазый мальчуган.
– Мне велено отыскать Вейлора де Труа. Я уверен, что это его вороной конь стоит у коновязи.
Вейлор, протирая сонные глаза, отозвался:
– Кто спрашивает?
– Я, Флорентик, сын кузнеца.
Мальчик обтёр руки о штаны и продолжил:
– Господин, назовите, что изображено на вашем гербе? Я должен убедиться, что не ошибся.
– «Полуденное Солнце».
– У меня послание от вашего дяди. Он будет ждать вас после утренней молитвы у собора Нотр-Дам, в Дижоне его каждый покажет.
– Мой дядя здесь? Передай ему, что я буду непременно.
С дядей Андре он не виделся много лет. Вейлор стал спешно одеваться.
Мальчик коснулся меча.
– У вас славный меч! Прочный, гибкий и очень острый! – сын кузнеца разбирался в оружии не по возрасту.
– Ты ещё здесь?
– Я жду награды, обещанной вашим дядей.
Вейлор взглянул в широко распахнутые детские глаза и протянул гонцу мелкую монетку. Мальчик с достоинством поклонился и вышел.
«Смышлёный», – отметил молодой рыцарь, сбегая вниз по ступенькам.
Многие приехавшие в Дижон мечтали вознести хвалу Всевышнему в величественном соборе, в этом месте благодати. На площади было многолюдно. Вейлор некоторое время вглядывался в прохожих. Наконец он обратил внимание на мужчину, стоящего по ту сторону дороги. Тот тоже пристально разглядывал молодого рыцаря. Парень не сразу узнал дядю. Молодым все старики издали кажутся одинаковыми: белая голова, полнота, пришедшая к ним так некстати, и лицо с морщинами. Этот господин, явно желающий скрыть свою личность за курчавой бородой и дорогим расшитым узорами полукафтаном, не был исключением. Шампанец сомневался, пока не увидел знакомую с детства улыбку. Сердце тут же обрадовалось, и юноша позвал дядю по имени:
– Андре!
Тот подал еле заметный знак рукой и, убедившись, что племянник его увидел, развернулся и не торопясь пошел вдоль узкого, без пристроек и часовен, здания собора. Вейлор прибавил шаг. Свернув на неприметную улочку, оба оказались у маленькой дверцы; толкнув её, дядя исчез в проёме. Войдя следом, рыцарь попал в сад. Взгляду предстали пышные кустарники. Их обращенные к солнцу ветви еще радовали глаз зеленью. Но те, что попали в тень, уже примерили праздничные одеяния, которые неспешно вязала осень.
Седовласый дворянин сел на скамью рядом с фонтанчиком, указав на место подле себя.
– Мой мальчик, как ты вырос, позволь мне получше разглядеть тебя. Андре не без удовольствия отметил, что его племянник крепок и силён – настоящий воин.
– Да благословит тебя Господь!
Вейлор был очень удивлён такой встречей. Не сразу найдя нужные слова, он смущенно улыбался. Последний раз судьба сводила их вместе зим шесть назад.
– Как ваше драгоценное здоровье, дядюшка?
– Милостью Божьей. Что это мы обо мне? Ты нынче победитель! Позволь мне порадоваться за тебя. Ты одержал славную победу над… своим тщеславием.
Вейлор снова смутился.
– Поверь мне, об этом ещё долго будут судачить! При других обстоятельствах, возможно, у рыцаря из Зарганса не было бы шансов на победу. На все четыре стороны уже разносятся вести. От замка до винодельни, от монастыря до мельницы все пересказывают твои подвиги: как в одном бою был повержен бывалый германский воин и как великодушен был в главном поединке юный Вейлор де Труа. Второе мне больше по душе.
– Дядя, так вы были на турнире?
– Только ленивый не был там! Рад, что самому довелось увидеть твой триумф.
– Вы, как всегда, оказались рядом. Жаль, отец никогда не разделял моей страсти к поединкам, – с грустью отозвался юноша, отведя глаза в сторону.
– Поверь, ты к нему несправедлив. Старик дорожит тобой, когда-нибудь сам в этом убедишься.
Андре, не желая окрасить грустью и без того редкую встречу, решил направить разговор в иное русло:
– Наверное, ты удивлён таким приёмом?
Вейлор смущенно закивал. Дядя приобнял племянника за плечи.
– У меня к тебе есть просьба, думаю, ты не откажешь старику. Вознаграждениями от турниров не разбогатеешь, я же предлагаю тебе выгодную службу, заодно поправишь свои финансовые дела.
– В Рождество все рыцари съезжаются в Париж на королевский турнир. Я тоже хотел бы там быть.
– Вот и славно, всё складывается хорошо. До этого времени тебе предстоит увлекательная поездка в земли, где текут бурные реки, а горы столь высоки, что даже облакам приходится их перешагивать. Там чего только не увидишь! Если у тебя есть красавица на примете, то её обрадует украшение с великолепным смарагдом или перлом. Говорят, что местным ювелирам тайны мастерства открыли горные гномы.
– Дядюшка, я уже вырос, а вы опять завлекаете меня сказочными историями.
– А чтобы в дороге не было скучно, – продолжал дядя, – тебя сопроводит старый друг. Мне уже пора, мой дорогой. Завтра в полдень будь в таверне «Одинокий филин», тебя узнают. Что до меня, встречусь с тобой там позже. Рад был тебя снова повидать!
Вейлор напоследок спросил:
– Дядюшка, а почему же вы, намекая на моё удручающее финансовое положение, всё же отправили гонца за мой счёт?
– Ах, мальчишка! Я же с ним расплатился, – вскричал старик и стукнул ладонью по колену, – шустрый птенец.
Вейлор, вспомнив мальчугана, улыбнулся и пошёл к выходу. Андре подозвал слугу и тихо отдал распоряжение. Слуга поклонился и неслышно вышел вслед за молодым человеком.
Глава 13
Лязгнул старый замок, отворилась массивная дверь. Эхо стремительно разнеслось по коридорам подземелья, покой узников был нарушен. Звуки капающей воды и стоны умирающих заглушила уверенная поступь. Два человека шагали вглубь обители отверженных и забытых. Пьёвро ступал вслед за стражником, освещавшим ему путь. Пламя клубами вырывалось из факела, яркое свечение источало жар и копоть на сырые каменные потолки. Для людей, запертых в каморках, это означало как надежду, так и приговор. Однако каждый жаждал, чтобы свет надежды остановился подле него. Чем бы всё ни закончилось – это привело бы к освобождению тела или души. Всё лучше, чем гнить в яме.
– Как вы и просили, – ответил дозорщик на вопросы капитана. – Одиночка, за него слезы лить некому. Крепок. Темница мнёт, ломает людей, кого-то сразу, кого-то со временем. Этот ещё свеж, такого и бревном не свалишь.
– За что осуждён? – поинтересовался Спрут.
– Набил морду не тому человеку. Сначала разметал его стражу, а потом и обидчику отвесил, да так, что всю рожу разворотил. И это голыми руками! – в голосе стража чувствовалось явное восхищение. – Когда за ним пришли, он упирался и твердил, что тот не заплатил ему за сделанную работу. Вот, мол, и получил по заслугам. Только разговор не задался. Тогда фламандец взял в руки скамью и разметал коней вместе с всадниками. Строптивый нрав!
Рассказывая, стражник смеялся, словно видел всё это воочию.
– Его одолела стража, лишь дождавшись подмоги. Ещё бы, с дюжиной и сам чёрт не сладит! Потом кто-то попросил кого-то, – тюремщик понизил тон и вздёрнул указательный палец вверх, – и на него свалилась суровая кара.
Страж, сочувствуя, поскрёб рукой бороду.
– Не человек, а Цербер какой-то, – усмехнулся Спрут.
– «Церпер», не «цербер», а охрана его побаивается. Когда его сокамерник помер, никто не осмелился забрать тело. Даже крысы обходят его клетку стороной.
Провожатый довёл Пьёвро до нужного места и, пнув решетку, крикнул:
– Поднимайся, пёс!
– Его ждёт виселица? – тихо спросил Спрут.
– Да, – ответил страж и обратился в темноту, – этот господин желает с тобой говорить.
Пьёвро отсыпал несколько монет и дал их тюремщику, сказав властно:
– Оставь нас!
Тот, воткнув факел в кольцо в стене, шагнул во тьму. Здесь ему был знаком каждый поворот.
Пламя слепило, и осуждённого нельзя было разглядеть. Его очертания еле улавливались в тёмном углу.
– Готов поспорить, – неожиданно отозвался узник, предугадывая намерения гостя, – у вас дела хуже, чем у меня, раз вы решили посетить покойника.
– Так ли ты страшен, как о тебе говорят? – спросил капитан, сделав шаг по направлению к решетке.
Спустя мгновение звякнули цепи, из мрачного угла сквозь прутья медленно показались грубые ручищи. Будто две волосатые жерди зависли над головой капитана. Глядя на них, Спрут, сам не маленького роста, подумал: «Высоченный, должно быть, их обладатель».
– Для тебя есть работенка, – продолжил капитан.
– Ещё вчера меня хотели повесить, а сегодня готовы нанять? Для меня этот мир всегда ходил на руках!
После небольшой паузы заключённый спросил:
– Что я получу за это?
Такой вопрос немного смутил Пьёвро. Сидящий по ту сторону решётки вздумал вести торг?! Не выходя из тени, узник придвинул руки в полоску скудного света, чтобы нечаянный гость увидел на запястьях железные оковы. Этот жест дал понять капитану, что у этого человека сегодня в цене.
– У тебя будет возможность, – ответил он с уверенностью, – не дать королю выбрать за тебя, как умереть.
– Годится! – прозвучал в ответ твёрдый голос.
Выйдя из подземелья, Спрут распорядился:
– Отмыть, накормить, одеть и завтра доставить, куда договорились. Серебра я дал достаточно.
Вскоре в обители иоаннитов объявился Ги. Прибывшего с вестями юношу сразу проводили к капитану. Выделенное тесноватое помещение имело для Пьёвро важное преимущество, находясь в отдельно стоящем домишке, близ конюшен. Местечко позволяло держать всех любопытных вдали от его дел. В скромной, наскоро обжитой комнате, Спрут расположился за столом у окна. Отложив в сторону свечи, капитан успевал пользоваться даром светлого дня. Сидя в полной тишине, с непроницаемым лицом он внимательно изучал расписки и финансовые описи храмовников.
– Ты не поверишь! – начал юноша с порога, – там словно живой риф в тёплых морях! Полно голодных ртов! Всё кишит! Шагнуть некуда, все что-то вынюхивают. Не доносит только ленивый.
Спрут отложил бумаги.
– Рассказывай. Что ты узнал? – в его голосе послышалось нетерпение.
– У короля нынче множество забот, – начал Ги, не в силах сдержать эмоции.
Он примостился на краешке стола, повернув веснушчатое лицо к капитану.
– Разногласия с Папой Римским, – загибая пальцы, перечислял юноша, – Климент V, хоть и сидит на цепи у Филиппа, да все равно зубы скалит. Вельможи, дурни, клянчат из казны. А та пуста, как высохший колодец. И даже то королевское золотишко, что раньше хранилось у Ордена Храма, провалилось в бездну, даже не булькнув.
«Возможно, король забрал его неспроста», – рассуждал про себя капитан, слушая парня.
Рассказчик весело тараторил:
– А ещё на улицах ходят слухи о доносах на Орден бедных рыцарей Христа. Якобы Корона поощряет монетой любителей потрепать языком. Вот во дворец весь сброд и захаживает. Метут, как помелом, думая, что их чепуха чего-то стоит.
– Ничего нового, – заметил Спрут, но глаза его сузились, – сдаётся мне, что всё же грянет сильный шторм.
