Солнечный ветер

Солнечный ветер

1. Солнце мое

«Сова». Имперский фрегат 27-313 класса Angelus-Iustitia. Инспектор Викториам. Периферия двойной звездной системы Кеплер-47.

– Отказы от еды, общее угнетенное состояние, гормональный фон стабилен. Физиологические показатели в норме. Паразит прогрессирует. – Ойле произнес эту фразу тоном официального обвинителя. – Мак, она снова дурит. И, похоже, морочит нам голову. Я подготовил инъекцию…

– Нет! – Он даже не стал дослушивать. – Ойле, иногда, прежде чем вводить человеку разумному всякую пакость, можно просто поговорить.

– Ты снова ее покрываешь, Аверин! Я тебя не узнаю, капитан. Где твой трезвый взгляд на очевидные вещи? Или ты тоже повелся на ее кукольное личико и эти притворные слезы? – доктор внезапно взвился. – О чем мне с ней разговаривать? Предлагаешь беседовать по душам со всеми больными и тяжелоранеными? Бессознательные пациенты – особенно хорошие собеседники. А уж трупы…

– Не ерничай, – холодно осадил его Марк. – Ты сам только что докладывал: показатели в норме. Или мы теперь лечим несговорчивость? Тебя снова заносит. Приказываю предоставить мне полный отчет показателей Нэрис. Вместе с картой твоих назначений и выпиской о всех лечебных манипуляциях за последние пять дней. Всё, ты свободен.

– Ты ни разу не запрашивал подобного! – Ойле в ответ уже просто шипел. – С чего вдруг такая избирательность?

– Эта женщина – моя жена! Я несу за нее личную, персональную ответственность. – Терпение командира «Совы» стремительно истощалось. – В последний раз я объясняю тебе столь очевидные вещи. Исключительно по старой дружбе.

Их взгляды схлестнулись. Доктор опустил глаза.

Аверин молча развернулся и вышел. У входа в капитанские апартаменты он резко притормозил и выдохнул. Она все почувствует, нельзя заходить к ней таким взвинченным и злым. Воспоминания вдруг нахлынули бурным потоком. Юность, Земля, Академия. Когда Ойле начал отдаляться? Почему он так разительно изменился? Где та черта, что разделила друзей? Макар знал ответ на все эти вопросы. И малодушно отгонял от себя саму мысль и возможность признать очевидное…

Потом, все потом. Она ведь опять не поела, а в этом хрупком теле осталось не так уж много сил… Тонкая тропинка их отношений, пробитая в зарослях расовых и культурных различий, легко зарастала свежей порослью одиночества. Он кожей чувствовал, как они снова стремительно отдаляются. И ничего не мог с этим поделать.

Над ухом Аверина противно запиликал сигнал персональной связи. Вдох. Выдох. Нельзя срываться на нее из-за накопившейся усталости и злости. Макар избегал ее все эти дни. У него было слишком много проблем, и она не выдержит…

✦✧✦

Нэрис Аверина ☛

– Нэрис, ну что у нас снова? – его голос был полон нервного раздражения.

– Зайди ко мне ровно на десять минут, – мне было очень сложно просить его об таком одолжении.

Тем более – я помнила, что эту нехитрую просьбу может услышать весь экипаж. Мне было противно и страшно.

Инспектор не ответил и отключил связь. Я заметалась по каюте. А если он все же придет? Как доказать ему свои страхи? Для него я – простая дикарка, ненужное приобретение, о котором он наверняка уже неоднократно жалел. Но… никто не заставлял его давать клятву заботиться обо мне перед лицом камня предков. И вступать в круг отбора.

– У меня мало времени! – усталый голос внезапно прозвучал прямо за спиной. Я вздрогнула, не удержала равновесия и чуть не упала. Макар тихо ругнулся, поймал мое неуклюжее тело, тронул рукой стенную панель и аккуратно усадил на тут же выдвинувшуюся кровать.

Со стороны это наверняка выглядело безобразно.

Будто я его соблазняю. У меня мучительно закружилась голова. Пришлось закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов.

Аверин молча наблюдал. Конечно, он мысленно меня проклинал.

– Хат инспектор… – я наконец заставила себя заговорить, но он раздраженно прервал меня:

– Макар. Мак, Кар, Макарий – зови как хочешь, я устал напоминать тебе свое имя.

– Рик, – выпалила первую же ассоциацию с ним.

Инспектор криво усмехнулся в ответ.

– Я надеюсь, ты звала меня не за этим? – прозвучало очень холодно.

– Нет, инспект… – он остановил меня взглядом. – Рик. Я прошу тебя больше не допускать ко мне вашего лекаря.

Инспектор удивился. Настолько, что на секунду задумался, вернулся ко входу в каюту и очень плотно закрыл дверь, включив всю защиту и все блокировки. Я молча наблюдала за ним. Он что, поверил мне?

– Ойле – наш врач, – он произнес таким тоном, каким обычно разговаривают с душевнобольными. – Твое состояние сейчас трудно назвать даже стабильным. Я не смогу тебе помочь.

Конечно, он не поверил. Что ему капризничающая дикарка? Эти люди считают себя чуть ли не богами. А я… так, глупое приключение.

Я сама не заметила, как заплакала. Мерзкие слезы! Только бы не увидеть на лице капитана брезгливое выражение. Или еще хуже – высокомерную жалость, как у отца.

Но Макар удивил.

Он подошел, вытер пальцами слезы и, взяв мою руку, сжал в своих ладонях холодные пальцы. Нежно потер их, согревая горячим дыханием.

– Рассказывай, все подробно и не опуская детали, – он присел рядом на корточки, оказался очень близко и серьезно вглядывался в мое лицо. – Даже если тебе это кажется глупым.

– Он трогал меня, – начала я тихо, но, увидев его поджатые губы, поспешно добавила: – не как лекарь, как… мужчина.

Аверин нахмурился. Потом прижал палец к виску, дождался тихого зуммера вызова личной связи (я уже научилась его отличать) и тихо проговорил:

– Игорешик, выдай-ка мне запись утреннего медицинского осмотра Нэрис. Я знаю, что у тебя его нет и быть не может, но я очень хочу. Только не эротическое. Пришли все прямо в ее каюту, на визор.

Уже через десять секунд я с нарастающим ужасом поняла, что за мной все это время наблюдали и эти кадры бесстыдно записывали.

Я мучительно покраснела, снова спрятала лицо в ладони и вырвала руку у капитана.

Какой стыд! Экраном каютного визора служила стена над кроватью, и на разворачивающихся кадрах я выходила из душа совершенно обнаженная, даже без полотенца!

Я застыла, дрожа от нахлынувшего смущения, краем уха слушая звуки видеозаписи. Капитан тоже напряженно молчал, некоторые кадры он пересмотрел два или три раза. Потом снова связался с таинственным Игорешиком.

– Изъять запись из хранилища, перекинуть ко мне на закрытые диски. Закрыть Ойле допуск в каюту Нэрис до моего особого распоряжения. Выполняй.

– Кэп… а желание? – пробормотал мужской голос.

– Пожелай, чтобы я прямо сейчас никого не убил. Постарайся быть убедительным! – Инспектор рявкнул так, что я подпрыгнула на кровати. – Выполняй.

Он замолчал. Прошла минута, другая. Напряжение нарастало, сгущалось, закручивалось в воздухе тугими спиралями. Что он теперь сделает? Вдруг сочтет меня падшей женщиной, совратившей его экипаж? От меня снова одни неприятности.

Он громко вздохнул, и его горячие мужские руки оторвали мои ладони от раскрасневшегося лица.

– Я не знаю, что говорить в таких случаях, – прозвучало неожиданно тихо. – И понятия не имею, что с тобой делать.

Я так и знала. Попыталась вырваться из его рук – не получилось. Рванулась с кровати – он поймал.

– Зато я понимаю этого гада, – лицо Макара стремительно приближалось, закрывая собой очертания комнаты. – И знаю, что с ним делать.

Его горячие губы накрыли мой рот, перекрывая возможность возразить. Темные глаза капитана стали похожи на бездну, в которой я безнадежно тонула. Его жадное прикосновение будто жалило, но к своему величайшему ужасу я не стала вырываться. Не захотела.

В такие моменты сознание только мешает. У меня был единственный шанс узнать его самую откровенную правду, ясно прочесть его чувства и мысли. Ощутить капитана Аверина. И я его не упустила.

Одно неуловимое движение моих губ в ответ, и он замер, будто не веря. Все вдруг изменилось. Его твердые мужские губы дарили мне мягкую нежность. Он надеялся, он боялся поверить. Опасался терять и любить. Мучительно боялся предательства, словно прося меня снова и снова: «Только не предавай меня!» Большое, светлое, глубоко раненное сердце мужественного и сильного человека. Очень красивое, сильное, яркое, как звезда.

Мы целовались неторопливо и чувственно, рассказывая друг другу свои грустные истории. Услышал ли он меня? Я очень надеялась. Но теперь уже поздно. Я никогда больше не смогу солгать ему, не сумею, скорее умру.

Сознание ускользало, тоненькой струйкой сливаясь в огромную реку грядущего чувства. Только бы не утонуть в нем, не захлебнуться.

– Нэрис! – сквозь пелену я услышала его встревоженный голос и улыбнулась. – Солнце! – он уже просто кричал.

– Не зови его, – прошептала из последних сил. – Я скоро вернусь, обними меня крепко.

И отключилась. Вот и мне дали новое имя.

✦✧✦

© Нани Кроноцкая 2023, специально для Литрес

2. Ветер

«Сова». Имперский фрегат 27-313 класса Angelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер-47.

Капитан знал, чувствовал спинным мозгом: не будет добра от идеи оставить лиглянку в покое. Логика не работает с женщинами, особенно с молодыми, красивыми и… вообще не работает.

Вроде бы всё правильно: судя по крупинкам информации, что он успел собрать о загадочном культе лиглян, Нэрис сейчас проходила болезненную стадию физических изменений. Отсюда и обмороки, и всё остальное. Предписан покой и положительные эмоции.

И где же их взять?!

Всё шло не по плану. Виталитовая руда в качестве топлива оказалась весьма далека от проектных возможностей корабля. Уже находясь в точке выхода в зону большого прыжка, они обнаружили, что не готовы к нему. Химик Родик в дуэте с энергетиком Хичем не спали уже трое суток, пытаясь решить нерешаемую задачу. А когда спал Аверин? Судя по ощущениям – никогда. Лошадиные дозы энергетиков, и Ойле, ругающийся на всех доступных воображению языках этой галактики, накачивал командира поддерживающими и обезболивающими коктейлями.

И капал на мозг.

Отключение гравитации могло бы облегчить ситуацию, но Макар даже не мог представить, как хрупкая Нэрис будет парить между полом и потолком каюты. Их годами обучают этому, а что делать ей? Он не отдавал такого приказа. Хотя все понимали, что происходит, они выразительно молчали, глядя ему в спину.

Она – его слабость. Та самая, что не может позволить себе капитан и инспектор Аверин. Он сам всё решит, справится с ситуацией. Его много лет обучали подобному. Будет трудно, но он справится. Но…

Прости, солнышко, придётся побыть тебе как-то одной.

Каждое утро он украдкой пробирался в дендрарий и, отключив все системы наблюдения, выносил оттуда цветок для неё. Эти пятнадцать минут были его единственным временем для отдыха во время смены вахт. Он тихонько проскальзывал в её каюту, ставил цветок в специальный сосуд и, усевшись рядом, наблюдал за её спящей почти-что-женой.

Прости, милая, он может быть рядом только эти минуты.

Именно так и живут капитаны. И подглядывать втихаря за неспешной жизнью в семейных апартаментах Авериных он тоже себе украдкой позволял. Втайне от всех.

И что же ему теперь со всем этим делать?

Он – жалкий глупец, допустивший такую ситуацию. Для всего экипажа (кроме Гесса, разумеется) появление неизвестной, но уже вызывающей раздражение «девушки» стало серьёзной проблемой. И причины он не мог понять. Особенно раздражал доктор, который засыпал его издевательскими докладами о состоянии этой «негодяйки» и настаивал на её принудительном погружении в стазис. За одну только эту идею Аверин был готов его убить.

Прости, дорогая, что втянул тебя в этот космический ад.

Он осторожно погладил шершавый затылок мирно свернувшейся калачиком у него на коленях жены и вздохнул.

Тихо прошелестел личный вызов от Гесса. Отвечать не хотелось, но капитан знал – это срочно. Сегодня вообще не было и не могло быть пустых сообщений.

– Как она? – первый тихий вопрос, и Макар ощутил укол ревности. И сразу же следом печальное: – Срезонировала…

– Боюсь, что да, – вынужден был он признать. – Отключилась, но сейчас уже спит. Что там у нас по отсекам?

– Выпускай её, Мак, – проигнорировав прямой вопрос, Гесс явил просто неслыханную для себя прямолинейность. – Боюсь, что иначе не решить эту проблему. Трезво подумай: даже если мы выйдем в прыжок на ближайшую станцию, от неё до системы Шедара лететь своим ходом декаду. Это минимум.

– Ты… – капитан, стараясь говорить как можно тише, прошептал, ругая себя за оставленный на столе видер, – ты ведь знаешь, кто источник проблем?

– Ты и сам это знаешь, – тихо фыркнул в ответ ему Гесс. – И выпустил его из-под ареста. Освободи её. Она справится, я помогу.

Капитан не мог оставить экипаж без медицинского специалиста. Его собственное здоровье тоже оставляло желать лучшего. Нэрис вызывала беспокойство, а пассажиры добавляли напряжения. Приходилось делать выбор, и он сам не был этому рад.

Она вздрогнула отчего-то во сне и прижалась к нему ещё крепче.

– Хорошо, – пришлось согласиться с разумными доводами, хотя, видит Создатель, Аверину не хотелось. – Но как? – и тут же поправился: – Только после прыжка, разумеется.

– Есть процедура представления экипажу нового члена, – словно ребёнку, биолог тихонечко подсказал.

– Да, – перевёл взгляд на девушку и покачал головой, сомневаясь. – Точно. Она же штатный клинический психотерапевт. Шервова ересь какая-то.

– Стэм ждёт на мостике, капитан, – тихо напомнил Гесс. – Сколько таких ситуаций у нас уже было, а ты впервые растерян.

– Я впервые женат, – отмахнулся Аверин. – Пока что лишь на бумаге.

Гесс ничего не ответил, сигнал отключился.

Он был прав, и возразить ему действительно было нечего. Его опыт говорил сам за себя. Малышка успешно справилась со своей ролью наследницы в кругу отбора и все это время проявляла себя достойно. Почему же у него возникли сомнения?

– Солнышко, слышишь меня? – нежный поцелуй в висок. Она вздрогнула снова и резко открыла глаза.

– Что случилось? – тревожно спросила.

– Мне нужно идти, – он старался сохранить спокойствие, вспоминая, что привело его сюда. Это было непросто. – Я… мне нужно было найти несколько минут, чтобы написать тебе пару слов, прости.

– Ты не ответил, – тёмные глаза смотрели требовательно.

– Долго рассказывать… – он вздохнул, помогая ей встать, – если в двух словах, то… паршиво всё.

– Ты ужасно уставший, – протёрла лицо, потянулась.

– Мы пробуем выйти в прыжок, будь готова. Если вдруг выключится гравитация, не пугайся и…

– Нас учили, – улыбнулась, всё ещё сонно моргая. Гесс прав, зря капитан всё это время пытался оградить девушку от проблем их реальности.

– После прыжка я представлю тебя экипажу. Только… – он снова замялся, рассматривая её, и ребром ладони осторожно провёл по девичьей щеке.

– Вряд ли все они рады таким переменам, – она вдруг прижалась скулой к его ладони, прикрыла глаза, наслаждаясь этой нехитрой лаской. – Иди. Рик, я выросла среди мальчишек, я справлюсь.

Макар встал, с явной неохотой отрывая ладонь от лица девушки, улыбнулся устало.

– Рик… на земном языке это значит: богатый¹. Но мне нравится больше перевод с глизеанского: Ветер.

– Можно мне вызывать тебя, если очень понадобится? – она спросила, смутившись. – Как сегодня.

– Да, в таком случае так и обращайся, пусть это будет для меня сигналом, что всё серьёзно, договорились?

Аверин осторожно отступил к её двери, не поворачиваясь спиной, будто ловя последние мгновения зрительного контакта. Он выглядел ужасно: похудел ещё сильнее, под глазами появились чёрные круги, а светло-серая форма только усиливала серый оттенок его лица. Ему следовало бы отдохнуть и поесть, но он оставался здесь, не желая уходить. С трудом преодолев себя, он прислонился спиной к двери и, открыв её, вышел наружу.

Нэрис осталась в библиотеке, задумчиво глядя на очередной цветок. Они уже заняли целую полку, превратив её в маленький сад. Сначала ей показалось, что растения срезаны, и она почувствовала сожаление. Но, мысленно потянувшись к ним, Нэрис обнаружила, что они живы и прекрасно себя чувствуют в прозрачных стеклянных цилиндрах. Нужно будет спросить об этом у хозяина биостанции и её лучшего друга Аверина. И вообще, стоит поговорить со всеми.

Нэрис подтянула колени к груди и начала представлять, как она познакомится с командой «Совы». Все члены экипажа казались ей прекрасными, умными и сильными людьми. Аверин ведь лично подбирал команду? Значит, так и должно быть. Только с доктором он ошибся…

С момента их знакомства этот мужчина… как его звали? Она вновь забыла имя своего нового врага. Нэрис вызывала у него отвращение. За что? Впервые в жизни она встретила человека, который смотрел на неё с таким презрением. Его буквально воротило от её вида. Да, Нэс не была красавицей, её внешность не соответствовала стандартам безупречной человеческой красоты, которые так популярны среди голодианок. Пусть его будут звать док. Так его называет Рик.

Аверин сегодня получил от неё новое имя. Сразу вспомнила старую сказку о волшебных существах, имеющих крылья и кучу невероятных способностей, – грильфах. После свадьбы они давали друг другу новые имена. Легенда гласила, что грильфы были первыми жителями Лиглы и вымерли все. А может, они стали бабочками. Рик как-то сказал, что с бабочками всё в порядке, осваивают биостанцию и очень довольны. И он не обманывает. Мысли, мысли, они сами порхали, как бабочки. Хорошо.

Этот мужчина в который раз умудрялся одним лишь своим присутствием решать все её запутанные проблемы.

Когда его не было рядом, всё становилось так сложно… И доктор. От одного воспоминания о нём Нэс содрогнулась. Опять.

Его слова глубоко ранили её. Он говорил о том, что она никому не нужна, и о том, что Аверин неспроста до сих пор не женат. У него в каждом порту метрополии была такая «невеста». Нэрис интуитивно чувствовала ложь, но эти слова проникали в самую глубину её души. Она не могла их игнорировать. Хорошо, если Рик прослушает аудиозапись «медицинских осмотров», это будет полезно. Хотя, возможно, тогда он просто убьёт доктора.

Поцелуй.

Нэрис коснулась губ пальцами, ощущая на них его запах и вкус. Это был её третий поцелуй. Три мужчины, три истории. С Райаном она поцеловалась сама, в надежде на что-то большее. Он не ответил, и поцелуй оставил горький осадок. На отборе Диль поступил так же. Нэрис оттолкнула его, и обе эти истории остались в её памяти как горькие и неприятные воспоминания.

А теперь этот.

В очередной раз этот жест стал символом доверия и откровенности. Впервые за всю свою взрослую жизнь Нэс осознанно приняла его и открылась в ответ. Она ведь развратница… Мечтательно улыбнулась. Всего за пару часов пропасть чёрного отчаяния сменилась ожиданием чуда. Он действительно Ветер. Одно его дуновение развеяло все тени кошмаров и выдуманных бед.

Куда же заведёт её Ветер Аверин? Будет ли для неё фрегат «Сова» новым пристанищем? Капитан напрасно тревожился: школа Красного круга славилась как одна из лучших в метрополии, где обучали выживанию. Жизнь на борту фрегата не уступала бытиё в стенах монастыря.

Вспомнив, что видела в библиотеке бумажную книгу с интересным названием: «Практическая психология экстремальных ситуаций», прихватила с собой новый подарок Аверина и направилась в библиотеку. Её собственный храм.

Проходя мимо двери капитанских апартаментов, услышала шум. Остановилась. Кто-то настойчиво пытался открыть эту дверь и явно не просто касанием зоны идентификации.

– Петрович… – с момента той неприятной истории с душем, которая произошла в первый же день её пребывания на фрегате, Нэрис ни разу не обращалась к ИскИну. Однако снова беспокоить Аверину ей было неловко.

– Светлых мыслей, психолог Аверина, – мгновенно отреагировал дух корабля. Или его разум, она ещё не могла точно определить. – Я готов выслушать, но поторопитесь.

– Кто-то пытается взломать дверь в наш сектор. Капитан час назад изменил его коды и заблокировал вход.

– Понял.

Через секунду за дверью послышалось странное жужжание, треск разрядов, звуки борьбы, а потом всё стихло. Нэрис присела на край того, что должно было быть бассейном, и, затаив дыхание, нервно сглотнула.

– Всё в порядке, больше подобное не повторится, – отрапортовал браво Петрович. – Ещё пожелания?

– Доложить о произошедшем капитану!

Она уже догадалась о том, что тут произошло, и, сжав кулаки, скорее разозлилась, чем испугалась.

– Сигнал был отправлен через секунду после вашего вызова.

✦✧✦

¹ Макар здесь зачем-то лукавит, умалчивая о том, что мужское имя Рик считается производным от древнегерманского слова «ric», что означает «могущественный» или «властный». Воин-правитель, военный лидер.

3. Выбор

«Сова». Имперский фрегат 27-313 класса Angelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер-47.

– У тебя есть выбор, – Аверин, сидя в капитанском кресле центральной рубки, старался не оборачиваться. Хотя ему очень хотелось увидеть того, кто пытался устроить мятеж на его корабле.

– Согласно инструкции, корабль не может выйти в прыжок без врача. Я…

– Ты обманул меня! – Макар всё-таки обернулся. – Воспользовался нашей давней… – он осёкся, внимательно присматриваясь. – Нашим знакомством.

Когда Ойле так изменился? И ведь не сказать, что давно. В последний раз они пересекались после истории на Майране. Всё же немало воды утекло. Сколько времени прошло… Серого, душного времени, в котором он сам чуть было не потерял себя.

– Не понимаю, о чём ты, – старательно пряча глаза, Ойле разглядывал свободно болтающиеся на его длинных руках блокирующие браслеты.

Всё-то он понимал. И то, что подделал запись анкетных данных на чипе, и то, что солгал капитану. И даже то, что лжёт ему снова.

Макар подал знак Петровичу. На рабочих панелях всех вахтенных загорелся особый сигнал, приказывающий освободить центральную рубку. В помещении было немноголюдно, почти весь экипаж бился над запуском основного реактора. Остались лишь вахтенный Игореша да Гесс, тревожно взглянувший в лицо капитана. Тот молча и практически незаметно кивнул.

В давящей тишине они вышли, оставив Аверина наедине с бывшим другом. Другом ли? Он пытался вспомнить то чувство, то ощущение, что связывало всю их тесную школьную компанию. А ведь не было никакой дружбы. Так, приятельские отношения одноклассников. Как гласит древняя поговорка? «Друзья познаются в беде».

Абсолютно.

– О том, например, – проводив взглядом широкую спину биолога, скрывшуюся за панелью аварийного выхода, тихо произнёс Аверин, – что ты скрыл от меня свой голодианский арест. О том, что сбежал на Барейн и там жил всё это время. Зачем ты вернулся сюда?

– Не твоё дело, – дёрнув браслет, Ойле взглянул, наконец, на Аверина и, словно обжёгшись, вдруг вздрогнул. – Не лезь.

– Как скажешь, Ойле, – Макар лишь пожал плечами. – Выбирай. Я должен был сразу же сдать тебя флоту. Ещё на орбите Лиглы, когда сдавал дело колонии. Каюсь, вспомнил «инструкцию» и тебя пожалел. Теперь я могу посадить тебя в трюм, там есть помещение для арестантов, а по прибытии на Шедар сдать властям. Или…

– У тебя нет доказательств, – прозвучало упрямо. – Я лишь оказывал помощь согласно инструкции.

– Тут ты прав, – внезапно согласился Макар. – Доказательства попыток покушения на меня и мою супругу есть, но их недостаточно для ареста… – Ойле победно расправил поникшие плечи. – Было. – Макар усмехнулся, закидывая сцепленные руки за голову и потягиваясь. – Пока на прямой мой запрос не пришли данные о землянине Олейл Блейз с кодовым номером чипа… ты знаешь, о чём я. – Доктор тут пошатнулся. – И знаешь наверняка, что грозит тебе за проникновение с поддельными документами на имперский корабль, выполняющий миссию внешней разведки.

Судя по выражению лица корабельного доктора – знал. И отлично.

– И не спросишь, как я догадался? – Аверин прищурился.

– Не спрошу, – убитым голосом пробормотал Ойле. – Отведи меня в казематы! – Он всегда обожал драматичные сцены.

– А я всё-таки расскажу. По секрету, как старому бывшему другу, – Макар вдруг подобрался всем телом, будто готовясь к прыжку. – ЭТО. Согласно отчётам, скафандры были заказаны индивидуально на каждого члена экипажа и оплачены со счетов экспедиции. Я ещё тогда, в спортзале, на первой же тренировке заметил, что они одинаковые. Да, система сама подстраивается под индивидуальные особенности организма. Но зачем тогда были потрачены эти недели, якобы нужные изготовителям? Ты погорел на банальнейшей жадности, Ойле.