Полная версия:
Диалог глухонемого со слепцом
66
Но разве лишь в этом и кроется вся та неподъемно тяжелая, как и чисто так фатальная истинно уж и впрямь до чего животрепещуще вполне вот конкретная проблема?
А между тем даже и при том на редкость явном отсутствии больших «батальных» сцен на глазах у ребенка, довольно-то серьезную угрозу для всей его психики могут же представлять, в том числе и донельзя слащавые внешне, однако слишком горькие изнутри всевозможные наставительные нравоучения.
И та самая доподлинно стоящая того житейская мораль заключена, прежде всего, именно в том, что рожденное где-либо существо всегдашне разом нуждается в одной той и впрямь самой беспрестанной и постоянной защите от всяческих вредных проявлений чрезвычайно же суровой действительности.
Ну а также и от всех тех сколь уж конкретных происков неистово злых людей, да и просто крайне порочных факторов, что и будут способны погубить, как и духовно отравить всякое неопытное, никак пока не оперившееся создание, да только вот ведь, однако, нисколько и не более того…
67
Да и сам тот будто бы хоть сколько-то того стоящий и как есть долгоиграющий эффект от самого и впрямь искрометного прививания добра при помощи стеганья хворостиной морализмов был разве что, как есть только и способен разом оказаться почти вот обратным чьим-либо безмерно возвышенным и высокоморальным чаяниям.
Причем все это в более чем определенной мере полностью уж соотносится также и ко всему тому чисто насильственному и весьма как есть интенсивному кормлению с ложечки всякими и всевозможными благими догмами.
Раз вот вся их сколь расхристанная и выхолощенная суть вполне еще может и вправду разом уж как есть на деле так оказаться и близко-то никак попросту неприемлемой для данного юного человечка.
Однако сама по себе относительно существенная разница во взглядах на жизнь и мировоззрении нисколько не подразумевает под собою некое, то самое полнейшее отсутствие всяческой вообще настоящей морали.
Нет, всего-то, что это и впрямь означает так это разве что одно лишь явное наличие именно что чисто полностью своего собственного на нее взгляда.
Уж, пожалуй, как есть и вправду всецело отличного от тех еще более чем невообразимо строгих родительских воззрений на всю суть, так или иначе, нынче вообще вот существующего бытия.
А оно как есть подчас может очень даже быстро видоизмениться, причем почти до неузнаваемости и прошлые железобетонно верные принципы жизни могут, как есть запросто ныне уйти раз и навсегда совсем в утиль.
Но все это разве что одни те чисто внешние изменения, а само по себе человеческое сердце во все эпохи бьется только лишь совсем на редкость вполне одинаково…
68
А тяжкие семейные страсти так и будут, наверное, и далее всегда разгораться по мере постепенного взросления всего того как есть вовсе же нерадивого и каждый раз всецело полностью нового поколения, что перебунтовавшись по молодости затем и впрямь тоже пойдет в точности той прежнею дорогой.
Молодости свойственно рваться с цепей опостылевшего и серого всеобщего прозябания в той на редкость грязной же луже житейского быта.
Ну а то, что это просто такая вот жизнь – душа молодого поколения явно уж попросту нисколько никак не приемлет.
А старшее поколение видит в подобном поведении один только сущий разгул бессмысленной анархии…
Причем те уж весьма существенные различия в нравственном осмыслении всей сущности общественного бытия, несколько иное видение в точности тех проблем еще вот долго послужат поводом для немыслимо ярых противопоставлений самых разных людских характеров.
Хоть ведь между тем до чего четко следуя самой элементарной логике бытия в восприятии подрастающего поколения, всегда следовало бы поставить во главу угла, саму же, как она есть, довольно-то резко и быстро изменяющуюся жизнь, раз она никак не стоит на одном том же месте.
Но кое-кому буквально все сколь удобнее будет ведь явно так списывать как раз на вполне очевидную чисто нынешнюю моральную деградацию, в том самом небывало ярком и широком противопоставлении всего того нового крайне жалкого племени всему тому предыдущему поколению, что уж никак и нисколько при этом не было, собственно, лучше.
Вот как о подобных вещах более чем здраво толкует Антон Палыч Чехов в его повести «Скучная история».
«Мне обидно, что обвинения огульны и строятся на подобного рода давно избитых общих местах, таких жупелах, как измельчание, отсутствие идеалов или ссылка на прекрасное прошлое.
Всякое обвинение, даже если оно высказывается в дамском обществе, должно быть формулировано с возможною определенностью, иначе оно не обвинение, а пустое злословие, недостойное порядочных людей.
Я старик, служу уже 30 лет, но не замечаю ни измельчания, ни отсутствия идеалов и не нахожу, чтобы теперь было хуже, чем прежде. Мой швейцар, Николай, опыт которого в данном случае имеет свою цену, говорит, что нынешние студенты не лучше и не хуже прежних».
69
То же самое, в принципе, более чем однозначно касаемо и всех тех людей, как они вообще где-либо еще только ныне-то есть.
И сколь многие люди любят злословить, яростно осуждая своих ближних, причем вовсе не потому, что те им и близко не милы и противны, а разве что оттого, что, уж замарав кого-то скверной чувственных излияний и всяких домыслов злобных словопрений, обязательно почувствуешь самого себя, куда выше, весомей, да и донельзя значительнее.
Да и надо бы между тем и то, как есть более чем безоговорочно так фактически разом чисто уж сходу вполне вот заметить…
Про всех тех сколь еще довольно искренне в доску своих обычно уж принято говорить с самым явственным придыханием, а все их жуткие подлости до чего старательно разом «забеливать» колкими хитростями всяческого восторженно задушевного самообмана.
Но то было бы разве что лишь еще только полбеды…
70
Главное, что в интеллигентном человеке на сегодняшний день и вправду не в меру двояко и аморфно, – так это его сущим «маятником бесподобно же, подвижно качающаяся совесть».
У нее вовсе нет каких-либо постоянных ориентиров, поскольку все тут зависит от веяний времени и политических сил, именно сегодня правящих бал в той или иной сугубо отдельной стране.
А точно также и более чем беспардонно властвует над всем его духом и плотью и тот со всяким вышестоящим начальством уж сколь улыбчиво любезный конформизм, и всякий несущий его в себе неизменно попросту вот весьма и весьма очарован величием всей пирамиды государственной власти.
Причем наиболее откровенно примиренчески это уж себя проявляло как раз-таки по отношению ко всему тому немыслимо всесильному социальному злу.
И уж, ясное дело, никак не иначе, а ему всецело раз за разом вполне и доводиться более чем надежно всячески ведь скрывать всю свою лютую суть под некою с виду на редкость необычайно благовидной личиной.
Да и прекрасно между тем ощущается в душе современного интеллигента то еще до чего многозначительно явное и крайне этак совсем незамысловато прискорбное нежелание именно что даже и немного уж приоткрыть свои дивные очи, дабы действительно хоть сколько-то всерьез разом и углядеть ту самую отчаянно постылую и отвратительно суровую действительность.
Ну а само как оно есть весьма вот беспардонное отрицание всяческой ее подавляющей роли в формировании каждой той или иной отдельной человеческой личности, и есть основа основ буквально всесторонней отрешенности российской интеллигенции от всех-то своих максимально естественных для нее корней.
71
И все тут дело было именно в том, что «здраво и чисто же поверхностно мыслить и рассуждать» оно, куда значительно легче и вовсе уж несоизмеримо более чем явственно проще.
Однако сколь, и впрямь, то окажется более чем до чего неприглядно для всей этой нашей общественной жизни, коли возвышенные умом и чувствами интеллектуалы продуманно и бесповоротно разом этак всячески ведь до конца отвернутся от всех тех донельзя вот неприлично невзрачных реалий всего этого нашего нынешнего столетия…
И уж что как не это наряду с исключительно многими прочими тяготами безлико серого житейского бытия и является признаком того века, когда люди умственного труда в погоне за призраками бесславных идей и занялись самыми яростными поисками всяческих тех чисто мифических паразитов на всем том непомерно широком общественном теле.
Ну а на данной почве и возникают в бескрайне превеликом множестве весьма же на редкость более чем разноликие и ужаснейшие социальные драмы и конфликты.
Причем наиболее заглавной всему тому первопричиной являлось как раз-таки именно то, что все, то будто бы истинно пресловутое новое было до чего искусно же во всем растравлено и фактически, что спущено прямо-то разом с той самой отчаянно короткой цепи…
А нечто то старое, между тем, кроме пут окаянного рабства, непременно и являло собой силу, явственно сдерживающую всякую ту донельзя же безудержную людскую анархию.
А она давно уж в России так и рвалась из всех тех еще былых берегов, и самым достойным приличием для нее как раз и стало более чем абсолютное и крайне воинственное неприличие.
И речь тут идет никак не о каких-либо сколь еще чудовищно совсем же наизнанку вывернутых понятиях обо всем добре и свете, а скорее об их всецело так более чем назрелой адаптации к безумно фанатичной атмосфере, именно того сущего идолопоклонства.
Ну а заодно и вообще четко и ясно безупречно вышколенному единению мнений по принципу «без команды никому рот не разевать».
И если уж весьма тщательно начать изыскивать корни данного нового тиранства, то вот тогда и окажется само собой явно понятно, что это как раз, те, кто хотел вольных перемен, и сделали все, чтобы российская держава и превратилась в длиннющий воз со всяким отъявленно циклопичным идеологическим хламом.
Причем всем тем бесконечным подводам уж и суждено было некогда так, и тянуться бесконечной вереницей в дебри безрадостного и беспросветно несветлого всеобщего будущего.
И, ясное дело, что не о каком вполне осознанно злом и сколь на редкость безупречно же сознательном намерении тут вот речь и близко никак вовсе-то не идет.
Да и вообще, кстати, все это более чем невинно и прозаично началось именно с той полной оторванности привилегированных классов ото всех тех простецки настоящих и самых же обыденных реалий века всей той исключительно ведь необычайно широкой общественной жизни.
И уж возникло все это как раз-таки на почве до чего многозначительного внушения истых принципов сладостно же упоенного отторжения от всего того, что и близко никак не является плодом старательно выпестованного воображением яркого и блистательного мира светлых, художественных образов.
72
Причем это самая неоправданно ярая на них полнейшая зацикленность всецело и создает внутри сознания заранее готовые к буквально-то всякому затем повседневному употреблению весьма удобные клише, а между тем этот мир значительно разнообразнее всего своего зеркала, пусть даже в нем и были ярко подчеркнуты все его главные плюсы и минусы.
Художественная литература имеет огромную тень осатанело величественного духом зла, да только сама суть его, единственное, что чисто этак разве что сходу всеобъемлюще обрамляет все ее вовсе-то никак несметное духовное величие.
Но при этом незачем о том спорить, что буквально все отбрасывает тень, а любые чрезвычайно сложные понятия отбрасывают тень весьма же многогранную и намного поболее густую, чем что-либо вообще вот другое.
Уж никак это тут вовсе и не говоря как раз-таки о том, что есть еще и вещи, которые всецело-то являются самым наглядным производным того самого крайне чрезмерного обожания всяких тех или иных высоких материй.
Вот, к примеру: тот донельзя же безумно фаталистический фанатизм, что сколь яростно так и толкает в бок всяческих нелюдей раз за разом свершать все эти адские акты дикого террора…
Причем автору, между тем само собой явно ведь кажется, что нечто подобное нисколько ни есть весьма же явственное порождение каких-либо наиболее темных ответвлений всех общеизвестных религий.
Раз, куда вернее нечто подобное самое же исключительное следствие того самого донельзя черного, словно уголь нигилизма, что был с чрезвычайно яростью так и заложен в самые различные произведения искусства их отнюдь никак подчас нечистоплотными авторами.
Ну а их ярые почитатели доброе от худого – отличать и близко попросту не захотели, а потому и проглатывали они все разом и целиком, да еще и со всеми теми вполне ведь тому соответствующими острыми специями.
Причем именно как раз-таки в результате всего этого и появились на большой политической сцене главные заправилы, отъявленные горлопаны взявшие себе за труд и вправду уж осуществить то самое сколь незамедлительное исправление «к одному лишь и только чудодейственно наилучшему» всех тех как есть неимоверно больших общественных дел.
Раз уж без их вовсе-то до чего на редкость нескромного участия явно так они и далее бы находились в сущем вот до чего самом отвратительном застое.
Причем речь тут идет как раз о тех великих злодеях, для которых мысли об общественном благе стали чем-то навроде математической задачи, где все слагаемые и вычитаемые суммы никак не имеют хоть какого-либо вообще человеческого лица.
Внутри душ таких заправил все доподлинно человеческое было, как есть полностью поглощено уж тем самым вполне стоическим разумением самого еще постепенного создания всецело должных условий для некоего истинно наилучшего грядущего для всей именно их весьма жадной до жизни клики…
А между тем сама та совсем нелегкая смерть всяческого практичного и простодушно светлого разума разом затем и насаждает всеобще гиблую, словно болотная топь тьму…
Но все это, однако, никак не проблема для тех, кто буквально по горло был занят процессом до чего и впрямь уж более чем самозабвенного самолюбования.
Ну а точно также некоторых людей с самого малолетства верною рукой приучают к утилитарной узколобости имперского мышления.
Причем если ребенок от него имеет наглость хоть как-либо вполне вот серьезно отбрыкиваться, то усилия подчас разве что лишь только затем еще всецело удесятерятся.
Ну а конечным результатом самого явного отсутствия буквально-то всяческого уважения к чужому видению мира не так уж и редко становится именно тот, как он есть абсолютнейший эгоцентризм тех самых людей, коим их догматические воззрения были вбиты в голову при помощи молоточка (не того, что у невропатолога).
И автор вообще как раз в том и уверен, что только лишь этот фактор и сформировал весьма устойчивое мировоззрение большинства отъявленных экстремистов.
Фанатичная, а к тому же и крайне педантичная, лишь самой себе всем вот сердцем и преданная вполне еще между тем искренняя чья-то привязанность к какой-либо на редкость изысканной, абстрактной идее вообще до чего и впрямь нередко превращает людей, по всей своей исконной природе искренне добрых, в лютых и жестокосердных злодеев.
73
Ну а вящей первопричиной, как раз-таки подобной их доблестной увлеченности чем-либо «космического масштаба и космической же глупости»» (по словам Булгакова) может оказаться именно то, что неудачи в жизни или любви попросту донельзя изменяют весь их внутренний и чрезмерно ведь не в меру благодушный настрой.
И этим людям и вправду было свойственно всею душою разом желать как раз того сколь незамедлительного осуществления тех самых более чем всеобъемлющих перемен, да и безо всякого чудовищно же нелепого промедления.
То есть этакого рода деятелям и вправду было свойственно весь этот мир в мгновение ока чисто уж мысленно сходу преображать ко всему тому разом еще до чего изумительно самому наилучшему.
Причем эти мечтания затем и превращались во вполне этак самые конкретные кровавые дела и осуществлявших их нелюдей сколь еще жарко, и грела тогда мысль об исключительной благостности всего ими ныне «доблестно» совершаемого.
Раз уж все то, что нынче делается никак оно не иначе, а вызревает спелыми колосьями на гербе страны только лишь во имя до чего явственно вот надлежащего торжества самой доподлинной справедливости, как и весьма абстрактного блага народа.
Причем да, может и впрямь вся та сколь докучливо и повседневно их окружающая убогая действительность всячески растравливает им души той еще весьма вкрадчиво немой мольбой о как есть всецело самом же полнейшем и скорейшем необычайно положительном своем донельзя скором на руку явном вот благом видоизменении…
Но ведь все это нисколько не осуществимо, потому что рутина жизни прочна как стальные решетки, а потому и попытка их разорвать может лишь истощить силы народа, а так точно те же вши его будут заедать только лишь разве что более чем значительно сильнее.
И главное, это именно то, что вследствие крайне ведь болезненно перенесенных кое-кем душевных страданий затем и становились некоторые люди сущими явными антагонистами.
И они и впрямь все уж то прежнее разом и желали сходу смыть кровью тех, кто по их крайне узким представлениям буквально за все то безобразие во всем этом чудовищно же бескрайне широком мире и был на редкость единолично разом уж вполне на деле в ответе.
И мысли эти попросту без всякого промедления высекут из малейшей искры высокое пламя, начисто сжигающее все то минувшее, что только когда-либо имело место во всем том до чего отчаянно и безумно проклятом прошлом.
Уж нынче само собой попросту ставшим чем-то абсолютно непотребным и более чем радостно и безыскусно, как есть явно ведь чисто вот сходу попросту лишним.
Причем все это пришло вовсе не с низов, а разом спустилось оно с небес той самой возвышенной правды, столь донельзя же рьяно рвущей души буквально-то на самые мелкие куски.
74
Да вот между тем, однако, вся эта так называемая чистая «правда» – не более чем низкая и подлая ложь в одежке безудержно и неимоверно острой на язык социальной демагогии.
Она, подняв черную бурю в обществе, разве что только и создает одни те еще призрачные миражи, яростно превращая не так, чтобы и впрямь весьма же безрадостное существование живых масс народа в одно лишь толком доселе пока и близко не организованное и бесцельное блуждание в безводной и знойной пустыне.
Однако никак при этом нельзя забывать, и о том, что цепи самодержавного тиранства были перетерты толпой взбешенных масс как раз потому, что были те еще издревле ими всецело же всячески стеснены.
И их, кстати, тем весьма благодушным царским указом из них нисколько не освободили, а разве что попросту вывели из тех когда-либо вот доселе имевшихся прежних и сколь давно устоявшихся рамок, но свободы от всего этого у них почти так совсем никак не прибавилось.
Народ продолжили держать в точности той до чего донельзя жесткой узде.
Причем исключительно то же самое вполне сходу касалось, в том числе и всех тех нерадивых (с точки зрения власти) студентов царских времен, коих порой после довольно-то незначительного участия в каких-либо митингах с великим позором безо всякой тени стеснения разом и вышвыривали за ворота их собственных университетов…
А коли какого-то бедолагу и впрямь жестоко и несправедливо обидели, ни за что ни про что пинком под зад бесцеремонно отчислили из его родного университета, то, именно потому он затем и окажется под флагом идеи, что елейно и сладкоречиво всем и каждому в три короба до чего многое сходу наобещает.
Причем дабы всего того безмерно хорошего вскоре так было возможно вполне уж на деле более чем полноценно добиться, собственно, и следует весь этот мир с ног на голову сколь посильно и строго буквально в единый миг всеми же силами сходу перевернуть.
И ведь сделано это будет только лишь как раз ради того чисто уж удивительно как есть на редкость благодатного его избавления от абсолютно всякой в нем чисто вот смертельно въедливой несправедливости.
75
Ну а, кроме того, те самые отъявленно рьяные деятели фальшивые народники, как Нечаев, совершенно же сознательно никак не давали наскоро перебродить соку молодости, ну а впоследствии раз и навсегда чисто, как есть полностью так насовсем уйти в зыбучие пески времени.
И дело тут, собственно вот еще в чем: страдания народа всецело близки интеллигенции лишь тогда, когда она явно чувствует себя в чем-то как есть до чего зверски ущемленной в правах, скажем, во всем ее так сказать социально-экономическом состоянии.
Ну а если всего этого и близко нет, или она ко всему тому чисто уж загодя давно ведь, болезная была чисто так до конца совсем вовсе безропотно на редкость привычной, как говориться, в связи со всем тем безмерно немалым печальным опытом той самой постыло обыденной повседневности…
Нет, дело тут в принципе само собой ясное хоть сколько-то бунтовать она тогда и в мыслях своих вовсе не станет.
А тем более пройдя через нескончаемо мучительную неволю и хлебнув там вдоволь лиха, она и окажется безупречно послушным инструментом в руках ярых последышей беспечно мечтательных и крайне наивных фанатиков, что вовсю использовали террор для накаления страстей в обществе, искренне ожидая непомерно большого грядущего счастья, причем буквально для всех и каждого.
А между тем чем-либо подобным они разве что весьма и весьма поспособствовали одному лишь и только явному созданию более чем полноценной базы для всей-то последующей антинародной диктатуры.
76
Ну а наиболее веская и вполне существенная первопричина всех бед и несчастий никак нисколько не в наличии безмерно отягощающих всеобщую судьбу тех еще негодяев, что сколь еще отъявленно разжирели на всех тех и без того и близко не в меру скудных народных харчах…
Хотя надо бы при этом и то вполне конкретно еще и еще более чем спешно уж сходу до чего четко вот подчеркнуть…
А именно как раз-таки то, что люди в точности того грубого помола, каковыми и вправду подчас на деле были, некоторые из тех полностью отныне сразу и бывших же господ, как есть нисколько не преминули разом воспользоваться той самой безвозмездной услугой всех тех бедолаг – праздных мечтателей.
А те самые «добросердечные благодетели серых людских масс ради вовсе-то немыслимо спешного воплощения исключительно так сомнительно светлой своей идеи до чего запросто были всегдашне готовы точно также и далее более чем безвозмездно проливать море крови мнимых угнетателей всего того трудового народа и главное буквально-то на всей этой матушке земле.
Хотя, конечно, дело было не только в них одних, поскольку, прежде уж всего, вся беда явно заключалась именно в отсутствии истинных истоков милосердия, издревле еще совершенно не насаждаемых ни религией, ни чересчур вот порою совсем невпопад (никак не к тем, кому то и впрямь было надобно) донельзя милостивым тогдашним государством.
А как раз-таки с той безупречно же верной точностью фактически, наоборот, во всей России закон палки и кнута он от века и до века всенепременно являлся наиболее основным каноном общественного бытия и в 19 веке, он претерпел лишь одно то наглядно заметное и довольно существенное изменение.
77
Раз уж своих бить по-старому стало нынче и близко ведь далее попросту никак не с руки, то давай, значится, за чужих всенепременно сколь весело всей оравой сходу и примемся…
А только как раз, поэтому еврейские погромы и стали для простого народа как раз-таки той еще самой отчаянно зверской отдушиной, кроваво-красным просветом в весьма темном царстве самого абсолютнейшего и всегдашнего его векового бесправия…
И вот как описывает это великое зло (и для душ погромщиков тоже) великий еврейский писатель Шалом Алейхем в одной из наилучших его книг «Мальчик Мотл».
«– Не знаешь, что такое погром? – удивляется Копл. – Эге! Стало быть, ты совсем еще сосунок! Погром – это такая штука, которая теперь бывает повсюду. Начинается это с пустяков, но уж если начнется, что тянется дня три подряд…
– Но что ж это такое? Ярмарка?
– Ярмарка! Хороша ярмарка! Вышибают стекла! Ломают мебель! Вспарывают подушки! Пух летит, как снег!
– А зачем это?
– Вот те и здравствуй! Зачем? Громят не только дома, – громят и лавки. Выбрасывают на улицу товар, топчут, грабят, рассыпают, потом обливают керосином и жгут.
– Да брось ты!
– А ты как думал? Что же я выдумывать, что ли, стану? А потом, когда грабить уже нечего, ходят по домам с топорами, ломами и дубинами. А полиция ходит следом. Поют, свистят, кричат: «Эй, ребята, бей жидов!» Бьют, убивают, режут, штыками колют…
– Кого?
– Что значит «кого»? Евреев!»
78
Надо ли говорить, что все эти бесчинства нисколько не были спонтанной агрессивностью русского народа против евреев, а почти всегда они вполне наглядно разом являлись на редкость тщательно спланированным науськиванием антисемитской державы, бездумно и планомерно использующей двойные стандарты для самых различных национальных групп, еще издревле проживающих на территории гигантской империи.
