скачать книгу бесплатно
– Значит, от продавца – семьдесят? – спросил начальник отдела купли-продажи Мухин, когда участники сделки уже сидели вокруг овального стола в комнате для переговоров фирмы «Граунд+».
– Семьдесят, – сказал Осташов и посмотрел на Ивана.
Иван посмотрел на Камиля Петровича и спросил:
– Семьдесят?
Камиль Петрович посмотрел на Владимира и сказал:
– Семьдесят.
– И сверху – проценты фирмы, – сказал Мухин и оглядел всех.
– Должно быть три с половиной тысячи, пять процентов, – сказал Кукин. – Но ваш сотрудник обещал мне скидку на тысячу долларов. Поэтому с меня не три, а две с половиной тысячи.
– Да? – удивился Мухин. – Владимир, как это так?.. Ну, ладно, с вами мы это позже обсудим. А вам, – Мухин обернулся к Ивану, – я бы хотел сказать, что, видимо, произошло какое-то недоразумение. Владимир у нас тут рядовой маклер, и я не понимаю, почему он взял на себя лишнюю ответственность и снизил долю фирмы. Так не пойдет.
Осташов заволновался. Объяснять Мухину во всеуслышание, что фирма и без того получит комиссионных более чем достаточно, он не мог. Конечно, надо было еще до начала разговора отвести его в сторону и предупредить. Но все произошло так быстро, и Владимир был так уверен в себе… Впрочем, сделать это было не поздно и сейчас. Осташов хотел уже попросить Мухина выйти из комнаты для объяснений, но тут Иван хохотнул и сказал:
– А куда ему было деваться? Если б он не скинул проценты, я бы не стал брать квартиру. И тогда мы не сидели бы здесь. И не говорили бы о процентах вашей фирмы. Там уже в дверь ломился второй клиент и кричал, что точно покупает ее. Ну а кто не купит за такую цену? Купи и на следующий день начинай продавать с наваром.
Мухин нахмурился и по очереди внимательно оглядел окружающих. Камиль Петрович, Иван и Владимир тоже по очереди нахмурились, кто-то из них в подтверждение слов Кукина кивнул, а кто-то развел руками. Тогда Мухин нахмурился еще больше. Но сказал:
– Хорошо. В качестве исключения.
– А у хозяина квартиры документы на нее с собой? – спросил Мухин Камиля Петровича.
– С собой, – сказал Камиль Петрович. – Но, говоря юридически, я не хозяин, а доверенное лицо хозяина.
– А где хозяин? Почему сам не продает?
– Ну, у него времени нет.
– Редкий случай… А хозяин квартиры… после продажи… где будет?
– Да что вы, ей богу! Убивать его никто не собирается. Я его в деревню переселяю, в Тверскую область. Там я домик ему купил. С ним все будет нормально, это я гарантирую.
– Допустим, – сказал Мухин. – Итак, нам понадобится три дня для проверки документов на квартиру. И на это время покупатель должен дать залог, скажем, две тысячи долларов. Деньги у вас с собой есть? – спросил Мухин Ивана.
– Конечно.
– Вся сумма будет храниться у нас в сейфе. Под расписку. Если вы передумаете покупать квартиру, то одна тысяча из залога достанется фирме, а вторая тысяча – продавцу. Это всех устраивает?
– Если не больше трех дней будете проверять, – сказал Камиль Петрович, – тогда меня устраивает.
– И меня устраивает, – сказал Кукин.
– Ладно. Тогда на этом и остановимся, – подытожил Мухин.
После того, как две тысячи залога были пересчитаны, положены в конверт, опечатаны и заперты в отдельную ячейку большого сейфа, который помещался здесь же, в комнате для переговоров, все участники беседы перешли в рабочий зал.
Иван и Камиль Петрович распрощались с Мухиным и Владимиром. Камиль Петрович при этом передал папку с документами начальнику отдела, а Кукин еще особо помахал рукой Анне Русановой, хитро глянув на нее. Он спросил, не выйдет ли она покурить на улицу, но та сказалась очень занятой, и он, надев темные очки, вышел из зала вслед за Камилем Петровичем.
В помещении стало тише обычного. Мухин и Осташов увидели, что многие с любопытством глядят на них.
– Ну что, Володь, можно поздравить с очередной сделкой? – весело спросила с последнего ряда Ия.
– Рано, – сказал Мухин и обвел зал взглядом. – Так, чего это вы прохлаждаетесь? Солнце еще высоко.
Он пригласил Осташова зайти в комнату переговоров. Прикрыв за собой дверь, спросил:
– Хозяина квартиры вы на просмотре видели? Что за человек?
– Меня с ним не знакомили, но, по-моему, тот еще алконавт.
– Значит, вам по этой сделке вот что надо будет сделать. Сходите с хозяином квартиры в его РЭУ, возьмете там полную выписку из домовой книги. Посмотрим, не прописан ли там кто-нибудь. Второе: сходите с ним в психоневрологический диспансер и наркологический диспансер, пусть он в вашем присутствии возьмет справки, что не состоит у них на учете.
– А если состоит?
– Если состоит, плохо. Тогда у него будет шанс отсудить сделку назад.
– Ясно. А если он в диспансерах не значится?
– Тогда другое дело. Но на всякий случай вам придется съездить еще в деревню, на его новое место жительства. Это бабушка надвое сказала, есть ли там в принципе дом, в который его вышвыривают, или это все липа и он окажется на улице. Тогда ведь тоже могут возникнуть осложнения. Со стороны прокуратуры. А у нас фирма солидная. Нам проколы-протоколы не нужны.
Осташов отправился на свое место. Он устало сел на стул. Оглядел бумажки на столе, собрал их в стопку и прихлопнул ладонью.
– Ну, рассказывай, что за квартиру впарил? – спросила его Ия, выпятив грудь. – Дорогая хата?
– Да как тебе сказать… Вообще-то, еще сделки-то не было. Пока только залог внесли. И хвастаться заранее, ты же знаешь, плохая примета.
– Ну, ты крутышка, Володя! Не успел прийти, а уже подряд две сделки.
Владимир промолчал.
– Аньчик! А ты чего молчишь? – обратилась Ия к Анне Русановой, которая работала за своим компьютером впереди Осташова. – Между прочим, Володя сегодня твоего клиента обработал. Всего за один день управился. А тебе этот усатик сколько уже мозги парит?
Анна полуобернулась – так, что могла видеть и Ию, и Владимира – и ответила, слегка закрасневшись:
– Кто кого парит в нашей жизни, Ия, большой вопрос. А то, что Володя сделку проводит… Молодец. Что тут скажешь? Мне это, между прочим, тоже выгодно, одной проблемой меньше.
– Да ладно басни рассказывать, – сказала Ия. – Какая тебе выгода? Хотя… ты права. Иногда такой кадр попадется… Потеешь с ним, потеешь, уже кажется, ну все, что можно и что нельзя, ему предложила, а этому уроду все не так. А потом смотришь, он – раз, и соскочил с крючка.
В этот момент в зал вошел начальник отдела.
– Прошу внимания, – сказал Мухин. – Алле, негры! Это объявление всех касается. Насчет тимбилдинга, о котором я говорил где-то с неделю назад, помните? Он состоится по плану, то есть завтра. Форма одежды походная: сидеть будем с бутербродами и салатами на природе. Теперь, значит, как это планируется по времени. Рабочий день завтра заканчивается в двенадцать. Потом можете съездить домой переодеться, и встречаемся на платформе «Красково», я это тоже говорил. Там хорошо, есть река, можно искупаться, позагорать. Надо ехать на электричке от метро «Выхино», езды минут двадцать, от силы. Встречаемся на платформе в семнадцать ноль-ноль. Быть всем! Женщины могут приехать с мужем, у кого есть. Или с другом. А мужчины, соответственно, с женой. Или с подругой. Но – внимание, подчеркиваю! – брать с собой только по одной.
– По одной вина или по одной водки? – спросил какой-то толстяк, имени которого Владимир не знал.
– Я имел в виду, что вы можете приехать с одной женщиной, в смысле – с одним человеком со стороны. Приезжать с толпой чужих людей, не работающих у нас, не надо. А еще лучше – никого с собой не брать.
– Кто же поедет в Тулу со своим самоваром? – сказала Ия.
– А спиртное с собой вообще строго-настрого не привозить, – добавил Мухин. – Все, что требуется, уже закуплено лично мной. За счет фирмы.
По залу прошел шум одобрения.
– Вопросы есть?
– Есть, – сказал Владимир. – А что такое этот «дибилдинг», или как вы сказали?
– Ха-ха-ха, – воскликнула Ия, бросив игривый взгляд на Осташова. Усмехнулись и некоторые другие. Хотя шуточка была так себе (это Владимир сообразил после того, как выпалил ее).
– Для тех, кто не присутствовал на прошлом разговоре о тимбилдинге, объясняю, – сказал Мухин. – Это термин из главной науки наших дней, из теории менеджмента. «Тимбилдинг» происходит от английских слов «тим», что значит «коллектив, команда», и «билдинг» – «построение». Все вместе – «построение команды». Понятно?
– Строить нас будете? – спросил Владимир.
– Ну что вы все по-советски воспринимаете? Несколько лет живем при капитализме, надо уже как-то по-новому смотреть на вещи. Тимбилдинг – это не построение на плацу, как в армии, и мозги вам вправлять никто не собирается. Мы будем на природе неформально общаться… и закусывать. И таким образом станем лучше понимать друг друга и построим сплоченную команду единомышленников. Но предупреждаю всех: если кто напьется и будет вести себя по-свински, тот сразу вылетит с работы. Это уже личное нашего шефа Константина Ивановича добавление к теории менеджмента.
На столе Осташова запиликал телефон.
Владимир бросил вопрошающий взгляд на секретаря.
– Бери-бери, это тебя спрашивают, – сказала Катя.
Осташов приложил трубку к уху и сразу понял, кто звонит, это был фотограф Наводничий.
– Ну что, ты готов? – спросил он.
– К чему?
– Ну, к съемке. Мне нужно обязательно сегодня доснять сюжет. Правда, это сюжет не про город, поэтому ты мольберт с собой не бери. Сейчас надо срочно сделать для иностранцев проект «Пьяная Москва», про алкашей. Ты мне попозируешь.
– Спасибо. Я польщен.
– Встретимся в Ветошном переулке, где вчера. Или нет, давай подходи прямо на Красную площадь. Встань там… сейчас скажу, дай сообразить. Встань где-нибудь в районе Царской башни. Она знаешь где? Такая маленькая, как беседка, рядом после Спасской. Давай, рви когти, скоро солнце уйдет, а без него может получиться не очень. Водку для съемки я куплю.
На выходе из офиса Осташов столкнулся с охранником Григорием Хлобыстиным, который, закончив смену, прощался со своим напарником. До трамвайной остановки дошли вместе, Владимир рассказал, куда едет.
– Значит, ты с этим своим фотографом пить будешь? – сказал, входя в трамвай, Хлобыстин.
– Ну, вообще-то, главное – съемку сделать. Но, наверно, и выпьем. Не выбрасывать же бутылку.
– А мы с тобой тоже хотели обмыть сделку, не забыл?
Глава 9. Сразу видно: человек честно водку пьет
Поговорив с Осташовым, Василий Наводничий небрежным движением нахлобучил трубку на старомодный телефонный аппарат с крутящимся диском, который был украшен позолоченной эмблемой в виде герба СССР. В советские годы такие аппараты цвета слоновой кости были символом причастности к высшей власти, ибо принадлежали «Кремлевке» – кремлевской АТС, которая обслуживала отдельную защищенную телефонную сеть для высоких начальников.
Рядом с телефоном на столе перед Василием лежал ворох бумаг и чертежей. Он протянул руку, взял первый попавшийся лист и, не поднося его ближе к лицу, прочел набранное крупным шрифтом название документа: «Плановый ремонт Большого Кремлевского Дворца». Тут же сбоку значилось: «Согласовано. Заместитель коменданта Кремля В. В. Десятов». Дальше следовал разбитый на пункты текст, который Василия не заинтересовал. Бумага упала на стол.
Кроме фотографа, в кабинете никого не было.
Наводничий посмотрел на свои наручные часы, недовольно хмыкнул и подошел к окну.
Перед ним открылась небольшая площадь, за которой белела Колокольня Ивана Великого и Церковь двенадцати апостолов; между ними виднелся строгий Успенский собор. Чуть ближе – металлические монстры: Царь-колокол с отбитой губой и Царь-пушка с бутафорскими ядрами. Обычной толпы зевак рядом с экспонатами не наблюдалось, в этот день Кремль был закрыт для туристов.
На правом краю площади появились два бронированных лимузина марки «ЗИЛ», сопровождаемые двумя вороными «волгами» с синими маячками на крышах. Строго шурша шинами, автомобили миновали площадь, свернули направо, за Царь-колокол, и укатили в сторону Боровицких ворот.
– Все, папа уехал, – сказал, войдя в кабинет, энергичный человек лет пятидесяти в сером костюме. Наводничий шагнул навстречу.
– О, Валерий Викторович. Наконец-то.
– Извини, Вась, что пришлось ждать. Зато теперь сможешь пофотографировать. Кот из дома – мыши в пляс.
– Вы тут, в Кремле, Ельцина папой называете?
– Ну а кого? – Валерий Викторович уселся в кресло, в котором до этого сидел Наводничий, брякнул на стол какую-то железяку и стал перебирать бумаги. – Он нам отец родной, кормилец и поилец.
– А также выпивалец и закусец.
– Ну-ну! Ты, давай, это… поскромней. Эти каменные стены метровой толщины, но слышимость – как будто они из бумаги. Понимаешь, о чем я?
– Прослушка? Да ладно вам, сейчас свобода слова.
– Это с вас, с журналистов, спроса нет, а мы люди служивые. Так, всё, не отвлекай меня. Насчет твоей съемки я команду уже дал, только мне надо еще один звоночек сделать.
Наводничий зашел с другой стороны стола и сел на стул.
– Вы бы сменили герб-то на телефоне, – сказал он. – Пора уже двуглавым все обклеивать.
– Команда поступит – заменим, – ответил Валерий Викторович и заговорил в телефонную трубку:
– Алле, это я, Десятов. Как дела? У меня тоже потихоньку. Послушай, Алексеич, ты какой брус мне отправил? Нет, не пятьдесят на пятьдесят, а сорок на сорок. Я только что видел, что там ребята разгружают. Ладно, сорок на сорок тоже пригодится. Ну а что ж теперь, туда-сюда возить? Я это дело сейчас оформлю. А пятьдесят на пятьдесят ты мне – сегодня же. Ну, всё, привет жене.
Десятов положил трубку и, нахмуренный, видимо, все еще думая о проблемах с брусом, взял со стола железяку. Это был обычный, хотя и довольно крупный шпингалет.
– Пойдем? – спросил Наводничий.
– Да, – сказал Валерий Викторович, не двигаясь, однако, с места. Он принялся с сопением разгребать на столе бумаги. – Что-то я еще хотел, какой-то документ… А знаешь, между прочим, что это за шпингалет? Историческая ценность.
Василий взял шпингалет и стал осматривать его со всех сторон.
– Это?
– Знаешь, он откуда? С веранды, которую для Ленина на крыше построили. Ну, еще в те времена.
– Я эту историю знаю, я, вообще-то, истфак МГУ окончил. Ильич на этой веранде воздухом дышал, правильно?
