скачать книгу бесплатно
«Что из того, похож или нет? – говорила она. – Женщина распаляется, видя мужчину, как кобылица в виду жеребца, муж он ей или нет. Кобылица ярится периодами, между тем как меня постоянно волнуют любовные речи. Сейчас я под гнётом того и другого, ты торопись, ибо мужу срок возвращаться».
Бахлул заявил:
«О, моя госпожа, боль в моей пояснице не позволяют мне быть над тобою. Прими положение мужа. Потом ты возьмёшь мою мантию и я уйду».
Он улёгся, приняв положение женщины, и его уд вознёсся, подобно колонне.
Хамдонна, усевшись на нём и взяв уд, изумилась. Размеры, упругость и мощь поразили её, закричавшую:
«Вот разрушитель всех дев и причина всех бед! О, Бахлул! Я не видела дротика лучшего!»
И она приближала его к своей вульве, покуда последняя не взмолилась безмолвно: о, уд, войди же в меня.
И Бахлул вверг уд в вагину халифовой дочери. И она, опускаясь на это оружие, вобрала его так, что оно скрылось из виду, и она изрекла:
«До чего сладострастными создал женщин Аллах, неутомимыми в поисках наслаждений».
Действуя ягодицами, словно ситом, Хам-донна подбрасывала себя вверх и вниз, влево и вправо, вперёд и назад; и никто не плясал, как она.
Дочь халифа скакала на уде, пока не пришло наслаждение, и тогда помпа вульвы стала захватывать уд, как младенец матери грудь. Нега спустилась на них одновременно, и они насладились с избытком.
Хамдонна, взяв уд, чтоб извлечь, делала это медленно, говоря:
«То был труд настоящего мужа».
Затем она встала.
Бахлул тоже встал и хотел удалиться, однако она возмутилась:
«А мантию?!»
Он ответил:
«Как, госпожа? Ты мной пользовалась и желаешь награды?!»
«Но, – отвечала она, – ты твердил, что не можешь быть надо мною из-за больной поясницы».
«Это имеет значение, но ничтожное, – молвил Бахлул. – Первый раз – твой, следующий – будет мой, мантия будет наградой, и я уйду».
И она улеглась, но Бахлул возразил:
«Я не лягу, пока не разденешься».
И она обнажилась. Ошеломляли её совершенства и прелести! Он созерцал восхитительные её бёдра, и ямку пупка, и её лоно, округлое, точно арка, и пышные груди, подобные гиацинтам. У ней была шея газели, уста были, точно кольцо, губы алы и свежи, как окровавленный меч. Зубы её заменили бы жемчуг, щёки её заменили бы розы. Смоль глаз изумляла. Брови её цвета чёрного дерева напоминали округлостью росчерк, сделанный каллиграфом. Полной луне в небесах уподоблю чело её!
И Бахлул, обхватив её, начал сосать её губы и целовать её грудь, пить прохладную влагу из уст и покусывать бёдра. У ней затуманился взор, и она завздыхала. Он целовал её вульву, так что у ней отнялись руки и ноги. Он озирал её формы с пурпурным украшением.
И, вскричав: «Соблазн человека!» – Бахлул стал лобзать её пылко, и упоение подступило к пределам. Схватив уд, Хамдонна упрятала его в собственную вагину.
Он медленно двигался, а она страстно ответствовала; беспримерное наслаждение одарило их разом.
Бахлул, встав, решил удалиться. Хамдонна сказала:
«А мантию?! Ты обманщик, Бахлул!»
Он ответил:
«Ты получила своё, я – своё. Первый раз твой, второй – мой; третий – будет для мантии».
И, сказав, он снял мантию и положил на Хамдонну, которая вновь улеглась на кушетку сказав:
«Делай что хочешь!»
Бахлул разместился на ней и рывком вогнал уд в вагину; он действовал, будто толок, и она двигалась встречно; и одновременно оба излились. Он, встав, ушёл, не взяв мантии.
Негритянка сказала Хамдонне:
«О, госпожа, разве не вышло, как я говорила? Бахлул скверный плут, от него не дождёшься добра. Все над ним насмехаются, но – Аллах! – торжествует единственно он. Ты мне веришь?»
Хамдонна сказала:
«Не приставай с укорами. Приключилось, что должно. Ведь на дверях всякой вульвы начертано имя мужа, который войдёт в неё правдою или обманом, с ненавистью или с любовью. Если Бахлул не был бы там упомянут, он не прошёл бы дверей моей вульвы, даже если бы преподнёс мне вселенную.
Тут в их дверь постучали, и негритянка, спросив, кто там, слышала голос Бахлула. Хамдонна, не зная, что ему нужно, перепугалась. Служанка спросила, что он желает, и услыхала: «Воды». Бахлул выпил и выронил чашу, разбив её, после чего сел у порога.
Он просидел там до появления мужа Хамдонны визиря великого, кой сказал: «Что ты делаешь здесь, Бахлул?» Он ответил:
«Мой господин, проходя этой улицей, я почувствовал жажду. Мне вынесли чашу с водой. Чаша выскользнула и разбилась. Тогда госпожа вытребовала у меня мою мантию, кою халиф, наш владыка, дал мне в награду». Великий визирь тогда молвил: «Надо вернуть тебе мантию». Вышла Хамдонна, и муж уточнил, правда ли, что она взяла мантию в качестве платы за чашу. Хамдонна вскричала, рассерженно хлопнув в ладони:
«Что ты наделал, Бахлул?»
Он ответил:
«Я говорил с твоим мужем на языке моей глупости, о, госпожа, ты его убеди языком твоей мудрости».
И она, побеждённая хитростью, каковой он воспользовался, отдала ему мантию.
Глава II
Касательно женщин, заслуживающих похвалы
Знай же, визирь (милость Аллаха пребудет с тобой!), что есть женщины всевозможные: есть достойные похвалы, есть заслуживающие презрения.
Для того, чтобы муж получил удовольствие, у жены должна быть совершенная талия и она должна быть здоровой и пухлой. Волосы её черны, её лоб широк, брови её черноты эфиопской, очи большие и чёрные, с наичистейшим белком. Щёки безукоризненного овала; нос замечателен и прелестны уста; губы пунцовы; дыхание благоуханно, шея длинна и крепка, лоно просторное, груди упругие, полные в лад с животом, а пупок ясно выделен; нижняя половина пространна, с вульвой приметной и свежей от мыса до ягодиц; двери узкие и не мокрые, испускающие тепло; бёдра крепкие и широкие, талия чётких линий, руки и ноги изящные, кисти пухлые, плечи притягивают взор.
Всякий, узревший такую в лицо, очаруется; всякий умрёт от блаженства, узрев со спины. Восседающая, она – арка; лежащая – схожа с пуховой периной; стоящая – древко знамени. При движении формы её выделяются под нарядом. Она говорит и смеётся нечасто и никогда – без причины. Она не выходит из дома, даже чтоб встретить знакомых, У ней нет подруг, и она всё таит, а доверенный для неё только муж. Ни от кого ничего, кроме как от родителей и от мужа, она не возьмёт. Не вмешивается в дела родственников, и у ней нет вины, чтобы прятать, и нет дурных мыслей. Она не пытается обольщать мужчин. Но когда её муж выражает желание с ней сопрячься, она уступает и даже его подстрекает. Также не донимает она его жалобами и слезами и помогает в делах его. Если муж в скорби или в печали, она не смеётся, не веселится, но разделяет с ним беды и, успокаивая, возвращает час радости. И она не отдастся чужому, пусть воздержание и убьёт её. Она прячет свою наготу, чтоб никто не увидел. Тщательно подбирая наряды, она беспокоится, чтоб её муж не увидел того, что ему огорчительно; пользуется ароматами и сурьмой, чистит зубы суаком[22 - То есть корой орехового дерева, очищающей зубы, окрашивающей губы и дёсны.].
Такая жена будет мужу по нраву.
История о Дорераме, негре
История сообщает, Аллах подтверждает ту истину, что однажды жил славный эмир, у которого было в избытке владений, и воинов, и союзников. Имя его было Али бен Дирам.
Как-то ночью, оставленный сном, он призвал к себе подданных: военачальника, телохранителя и визиря великого. Трое предстали без промедлений, и он приказал им вооружиться. Они, сделав это, спросили, в чём дело.
И он отвечал:
«Сон оставил меня; я решил этой ночью отправиться в город и взять вас с собой».
«Слышим и повинуемся», – отвечали они.
Со словами: «Во имя Аллаха! С нами молитвы Пророка, а с ним – благословенье и милость», – эмир вышел.
И в переулке они увидали кого-то, в отчаянии распростёртого на земле, колотящего по камням кулаками и причитающего: «О, здесь внизу больше нет справедливости! Кто же расскажет эмиру, что делается в государстве!» И он твердил непрестанно: «Нет справедливости! Мир погряз в бедах!»
Эмир велел спутникам: «Приведите ко мне его, и не пугайте его». И они, подойдя, приказали: «Вставай и не бойся, плохого с тобой не случится».
На что человек отвечал: «Не случится… Однако вы всё-таки не приветствуете меня! А вы знаете, что приветствие правоверного – знак миролюбия и прощения. Если же правоверный не поприветствовал правоверного, есть причина для страха». – Он встал и прошёл вместе с ними к эмиру.
Эмир же стоял, спрятав, как все его спутники, лик свой под хайком[23 - Хайк – род накидки, которой арабы покрывают голову и лицо.].
Приблизившись, человек произнёс: «Здравствуй, о человек!»
И эмир отвечал: «То же тебе, человек!»
Тогда тот: «Почему ты сказал: человек?»
И эмир: «Ну, а ты почему?»
«Потому что не знаю, как звать тебя».
«И я тоже не знаю».
После Али бен Дирам вопросил:
«Что означают слова, что я слышал: „О, здесь внизу больше нет справедливости! Кто же расскажет эмиру, что делается в государстве!“ Скажи мне всю правду, что приключилось с тобой».
«Я поведаю это тому, кто решит отомстить за меня и избавит от унижений, когда то угодно Аллаху Всевышнему!»
И правитель сказал:
«Может, я послан Аллахом для мести и избавления от унижений».
«Слушай, открою тебе необычное, – начал тогда человек. – Я любил одну женщину, что любила меня, и мы были согласны в любви. Наша связь продолжалась, пока одна старая ведьма не завлекла мою пери и не отправила её в дом несчастий, стыда и разврата. И сон отлетел от постели моей; я лишился всех радостей, погрузившись в пучину невзгод».
И эмир: «Где тот дом под дурным знаком и с кем твоя женщина?»
Человек отвечал:
«Она с негром Дорерамом, что собрал в своём доме прекраснейших, как луна, женщин, подобных которым не будет в гареме эмира. Его госпожа страстно любит его, и послушна ему, и даёт ему всё, что он хочет, из серебра, вин, нарядов».
Он рассказал и умолк. И эмир подивился тому, что услышал; великий визирь же, не пропустивший ни слова из сказанного, догадался, что негр был ничьим более, как его собственным.
И эмир повелел показать ему дом.
«Если я покажу, что ты сделаешь?» – вопросил человек.
«Ты увидишь, что сделаю», – молвил эмир.
«Ты не сделаешь ничего, – отвечал человек, – ибо место внушает почтение и даже страх. Если ты возжелаешь войти туда силой, ты можешь погибнуть, так как хозяин его именит своей властью и храбростью».
«Покажи это место, – эмир настоял на своём. – И не бойся».
«Как будет угодно Аллаху!» – сказал человек.
Он пошёл впереди. Они вышли за ним на широкую улицу, к дому с величественными дверями, со стенами неприступными и высокими. И нигде нельзя было взобраться. Недосягаем был дом – точно прятался под щитом. Обернувшись, эмир вопросил человека: «Как звать тебя?»
«Звать Омар бен Исад», – был ответ.
«Ты решился, Омар?»
«Да, пусть будет угодно Аллаху на небесах! – и, обернувшись к эмиру, добавил: – Аллах да поможет нам».
И эмир вопросил своих спутников:
«Вы решились? Кто заберётся на стены?»
«Никто!» – отвечали они.
И эмир: «Да угодно Аллаху Всевышнему, я заберусь, но посредством уловки, какая имеет в виду вашу помощь. Кто самый сильный из вас?»
И они сообщили:
«Военачальник, который начальствует над твоей стражей».
Эмир продолжал:
«Кто потом?»
«Телохранитель».
«И после?»
«Великий визирь».
И Омар изумлённо внимал, и восторг его был беспределен, когда он узнал, что пред ним сам эмир.
«Ещё я, мой господин», – сказал он.
