Осколки

Сначала я не узнаю его: лицо наполовину скрыто тенью, мантия старая, но с золотой прострочкой по вороту.

Я не знаю, что сказать, просто киваю.

– Ты здесь недавно. Но фамильяр у тебя старый, – замечает он. – Чудно. Обычно наоборот.

Он смотрит так пристально, что мне хочется убежать.

Я пытаюсь найти в голосе хоть что-то знакомое, но в нем только эхо старой усталости.

– Ты слышал, что кто-то исчезает?

– Да, – отвечаю тихо.

– А ты сам боишься исчезнуть? Или – что кто-то увидит то, чего ты не хочешь показывать?

В его вопросах – что-то слишком личное. Фамильяр отступает за мою ногу.

– Думаю, больше второе.

Он одобрительно кивает, на мгновение его рукав вспыхивает фосфоресцирующим символом – тот самый треугольник, о котором говорил Норис.

– Если когда-нибудь встретишь сон, который кажется не твоим – уходи первым.

Он неожиданно кладёт мне в руку какой-то предмет – маленькая костяная фигурка, вырезанная грубо, с острым знаком на боку.

– Это для того, кто умеет видеть между строк, – добавляет наставник. – Не доверяй первым словам.

Потом исчезает в коридоре, даже не шурша плащом.

Я остаюсь стоять – ладонь щекочет от костяной фигурки, символ светится в темноте.

В груди дрожит всё, что накопилось за эти дни: неуверенность, страх, странное ощущение, будто теперь я – “отмеченный”.

Коридор становится снова пустым.

Фамильяр впервые не уходит, а обвивается вокруг моего запястья – туго, как браслет.

И впервые за весь день я уверен: кто-то следит за каждым нашим шагом, а ночь в Академии – не просто отсутствие света.

Фрагмент 5. Предчувствие опасности

от лица Рем Синтари

Суть фрагмента:

В Академии все чувствуют, что грядёт что-то плохое: появляются новые запреты, ученики объединяются “маленькими стаями”, фамильяры всё чаще проявляют тревогу.

Рем не доверяет ни себе, ни другим, но впервые ощущает: теперь любой неверный шаг может стать последним.

Атмосфера становится плотной, как перед бурей, а финал – это ощущение, что опасность уже стоит за дверью.

День начинается раньше, чем обычно – я не спал почти всю ночь, и в утреннем свете всё кажется каким-то бледным, искусственным.

По коридорам движутся группы: теперь никто не спешит идти один, даже самые уверенные собираются по двое-трое, держатся ближе к окнам или стенам.

Лис впервые подходит ко мне первой:

– Ты слышал, что на западной лестнице кто-то видел чужого фамильяра без хозяина?

Её стрекоза садится на руку, но не двигается – обычно она всегда в полёте.

Я киваю, замечаю: даже у Кела лиса теперь всё время смотрит по сторонам, а у Тейи взгляд тревожный, она больше не появляется без старшей сестры.

Наставники стали появляться реже, их уроки теперь чередуются с какими-то “дополнительными инструктажами”, но никто не объясняет, зачем это – только говорят, чтобы держались подальше от закрытых дверей.

В столовой шумят меньше – вместо обычных шуток теперь перешёптывания, обсуждение странных звуков по ночам, внезапных отключений света, новых символов на стенах.

Кто-то говорит, что это просто “испытание”, кто-то – что пора уезжать, но никто не решается сделать первый шаг.

Я встречаю Элрис и Нориса в дальнем углу зала – теперь мы переглядываемся как заговорщики, но говорить вслух всё сложнее.

– Всё будет хуже, – шепчет Элрис, её фамильяр тускнеет.

– Или лучше, если повезёт, – фыркает Норис, но в его голосе нет уверенности.

Мой фамильяр теперь не просто тень – он стал заметнее, плотнее, иногда как будто тянется к ладони других, будто ищет союзников.

Но и у меня ощущение, что под кожей ползёт лёд: любое слово, любой взгляд может стать ошибкой.

Вечером наставники объявляют:

– До особого распоряжения после отбоя не выходить из комнат. Фамильяров держать рядом.

Толпа гудит – я впервые слышу, что некоторые почти рады этому: теперь есть повод быть вместе, и никто не обвинит в слабости.

В коридорах темнеет рано, а за окнами будто кружатся не только вороны, но и что-то ещё – чёрные пятна, которые исчезают, если смотреть прямо.

Внутри давит не страх, а ожидание – вязкое, глухое, как гроза, которая всё никак не разразится.

Я засыпаю плохо, держу у себя под подушкой ту самую костяную фигурку.

Фамильяр ложится рядом, впервые так близко – и я понимаю, что ночью лучше не говорить с ним вслух: вдруг кто-то услышит.

В последний момент перед сном мне кажется, что за дверью кто-то стоит.

Слышу чьи-то шаги, приглушённый голос – не разобрать слов.

Фамильяр сжимается в комок, дышит тяжело.

Я понимаю: завтра всё изменится.

И впервые за всё время мне не только страшно – мне очень интересно, что будет дальше.

Акт II Осколки г.2 ч.1

Глава 2: Конфликты и сомненияЧасть 1: Давление и конкуренция Фрагмент 1: Соревнования, борьба за статус

Суть фрагмента:

В Академии объявлена Неделя Испытаний – серия магических и психологических тестов, открытые и “скрытые” баллы, новый уровень конкуренции и агрессии.

Рем втянут в коллективные ожидания, чужие амбиции, закулисные “игры”. Внутренний ритм – на грани стресса: всё не только о магии, но и о статусе, влиянии, личных обидах.

от лица Рем Синтари

Утро начинается с гулкого ожидания.

За окном двор будто сжался, покрыт рябью дождя, из окон общежитий тянутся тусклые огоньки – почти никто не спал, все ждали объявления:

наконец, в Академии стартует Неделя Испытаний.

В коридоре перед столовой толпа двигается плотной волной: у всех руки заняты блокнотами, фамильяры скользят вдоль стен, больше похожи на нервные тени, чем на животных.

Пахнет свежей бумагой, сухими травами и – чем-то острым, почти металлическим.

Кто-то толкает плечом – не из злости, а чтобы напомнить: сегодня каждый сам за себя.

Впереди у доски с баллами уже собирается толпа.

На большом листе, приколотом серебряными кнопками, выведено расписание:

– Турнир по отражённой магии,

– Испытание на доверие (в парах),

– Задача на “обман фамильяра”,

– Личный рейтинг по итогам дня.

Голоса звучат почти в унисон:

– Слышал, в прошлом году победителя “выкупили” в закрытую группу…

– А Лис? Говорят, её фамильяр ночью сменил форму – никто такого не видел!

– Кел опять пойдёт против всех, но ты видел, как его лиса царапается? На ней следы заклинаний!

Я стою чуть в стороне, фамильяр скользит вдоль стены, выискивает себе “безопасное место”.

Мимо проходит Тейя, на лице у неё белёсое пятно усталости. Она говорит тихо, только для меня:

– Если окажешься последним – не злись. В этой Академии это всего лишь повод для охоты.

В столовой атмосфера ещё более наэлектризована:

Кто-то смеётся слишком громко, кто-то ест молча, многие вообще только двигают ложками.

Старшие показывают новичкам расписание, объясняют, кто в какой группе – но сразу видно: честность тут никто не гарантирует.

– Держись ближе к тем, у кого фамильяры не паникуют, – советует Арвин, садясь напротив. Его кот с подозрением смотрит на мои руки, хвостом дёргает по столу.

Я киваю, замечаю: у Лис стрекоза словно увеличилась вдвое, сверкает синим, в голосе у самой Лис появляется стальная нотка:

– Если кто-то проиграет – пусть проигрывает с умом. В этих стенах второе место – хуже любого заклинания.

Первая сцена – магический турнир:

Собирают всех в нижнем зале, каменный пол усеян странными кругами, наставники расставляют фигурки – ловушки для фамильяров.