Осколки

В голове только одна мысль: не пропустить того, кто сегодня улыбается, а завтра может стать врагом.

Фрагмент 3. Встреча с Норисом

от лица Рем Синтари

Суть фрагмента:

Появление Нориса не похоже на обычное знакомство: он появляется почти “из ниоткуда”, сдержанный, немного не по возрасту взрослый, ведёт себя так, будто знает о Реме больше, чем должен.

Разговор насыщен намёками, недосказанностями, лёгкой угрозой.

После их первой встречи у Рема остаётся чувство: с этим человеком нельзя играть по привычным правилам, и его фамильяр – не просто существо, а часть чего-то гораздо большего.

Толпа уже начала рассыпаться, шум медленно уходит в боковые коридоры, а в зале становится чуть холоднее – как будто окна внезапно раскрылись настежь.

Я иду к выходу, но в дверях притормаживаю: что-то мешает сделать шаг. Это не просто нерешённость – скорее инстинкт, будто я уже знаю, что сейчас произойдёт нечто важное, но не могу угадать, хорошее или плохое.

В этот момент замечаю, что слева, в полутени от колонны, стоит парень, которого точно не было видно раньше.

Норис.

Он будто всегда был здесь, просто раньше не хотел, чтобы его замечали.

Фигура у него худая, движения – экономные, почти взрослые, хотя лицо всё ещё подростковое. Одежда обычная, но носит её с какой-то уверенной небрежностью, как те, кто с детства знает цену лишним словам.

Внимание цепляет его фамильяр – чёрная кошка, больше похожая на пятно света в тени: шерсть матовая, почти бархатная, уши чуть подрагивают, а глаза… нет, не просто глянут – сверлят до самого нутра. В них будто сверкают крошечные зеркала.

– Ты Рем, – говорит он, как констатацию, а не как вопрос.

Голос негромкий, чуть глухой, но каждое слово звучит так, будто его выбирали заранее.

Я делаю шаг навстречу – стараюсь не показать, что напрягся.

– Ты, наверное, тоже не любишь стоять в центре зала.

Он улыбается краем рта – на мгновение кажется старше всех здесь.

– В центре обычно только те, кто не знает, что лучше наблюдать из тени.

Между нами возникает пауза – не неловкая, а скорее испытательная. Кошка делает круг вокруг моих ног, и мне приходится чуть податься назад: её шерсть искрит – будто в ней копится магия, которую он специально не выпускает наружу.

– Слышал, твой фамильяр иногда делает, что хочет, – Норис говорит это, смотря не на меня, а в сторону окна, словно примеряя слова к чему-то другому.

– Ты тоже? Или всегда слушаешься чужих правил?

Я не сразу нахожу, что ответить.

– По настроению. А ты?

– Я вообще не люблю повторяться, – отвечает он с легким смешком. – Но есть вещи, которым лучше не учиться слишком быстро.

Он вдруг склоняется чуть ближе, глаза почти на уровне моих:

– Здесь опасны не те, кто сильнее, а те, кто умеет ждать.

В голосе ни угрозы, ни дружбы – только констатация, как если бы он сейчас объяснял закон физики.

В этот момент моя тень начинает двигаться сама по себе – фамильяр, ощущая напряжение, становится плотнее, чуть ближе к моим ногам.

Кошка улавливает это и вдруг “шипит” – почти беззвучно, но я чувствую дрожь в ладонях.

– В Академии у каждого есть секрет, – продолжает Норис, – но не все умеют их хранить.

Он обводит зал взглядом и вдруг неожиданно добавляет:

– Ты когда-нибудь думал, что фамильяр – это не просто отражение? Иногда это – ворота.

Я пытаюсь ответить, но в этот момент мимо проходит группа старших учеников, и кто-то из них кидает в нашу сторону кривую шутку:

– О, новая парочка? Только не начинайте драться в первый же день.

Норис не реагирует, только улыбается чуть шире, будто ему нравится внимание.

Когда шум стихает, он снова смотрит на меня:

– Не все тут такие, какими кажутся. И не все фамильяры показывают своё настоящее лицо.

Пауза затягивается.

Я чувствую: разговор закончился, но напряжение не ушло.

Кошка отходит за своего хозяина, бросает на меня последний “тестирующий” взгляд, и только потом исчезает в пятне света у стены.

Норис тоже отступает, почти растворяясь в сумраке.

– Увидимся на тренировке, – бросает он напоследок. – Тут мало кто выдерживает первую неделю без потерь.

Когда он исчезает, я впервые за утро замечаю: дышу слишком часто, а фамильяр мой дрожит сильнее обычного.

Что-то подсказывает: именно этот парень ещё не раз появится там, где его меньше всего ждёшь.

Фрагмент 4. Тренировка/испытание

от лица Рем Синтари

Суть фрагмента:

Тренировка превращается в испытание на “настоящее лицо” каждого: кто-то пытается командовать, кто-то сдаёт, кто-то впервые проявляет храбрость, фамильяры становятся непредсказуемыми.

В центре – Рем: его фамильяр нестабилен, но именно это помогает выжить группе, хотя и создаёт новые страхи и слухи.

В конце тренировки атмосфера группы меняется – появляются первые зачатки командного духа, но и острые новые антипатии.

Во дворе пахнет чем-то влажным и острым: старой галькой, пеплом, травой после дождя и лёгким электричеством – как перед грозой.

Наставники стоят полукругом, лица у них каменные.

В центре Варнель чеканит шаги, иногда бросает на учеников короткие взгляды – как будто расставляет фигуры на доске.

– Задача проста, – повторяет он, – пройти “линию сна”.

Но простого здесь нет ничего: даже самые уверенные уже косо смотрят на своих фамильяров, а фамильяры – на хозяев.

У кого-то зверь хнычет, у кого-то лезет в драку, у кого-то вообще исчезает, оставляя только тень.

Мои ладони влажные, сердце стучит так громко, что кажется – вот-вот поймает чужой фамильяр и отзовётся эхом.

Я ищу взглядом Элрис – она стоит чуть поодаль, её фамильяр светится мягко, будто сам боится бросить тень на происходящее.

Кел кидает мне взгляд – злой, с вызовом. Его лиса топорщит хвосты, уши прижаты.

Пары формируют на глазах: кто-то сам ищет себе напарника, кого-то ставят наставники.

Меня опять ставят с Арвином – он нервно трет шею, кот у него то прыгает, то исчезает в траве.

– Если мой фамильяр сорвётся, не обижайся, – шепчет он. – В прошлый раз чуть не укусил наставника.

Мы двигаемся к амфитеатру – “линия сна” напоминает коридор в старой игре: стены уходят вниз, пол дрожит под ногами, воздух всё гуще, как будто вдыхаешь не воздух, а чужой сон.

Вдоль стен пробегают слабые огоньки – видно, чьи-то фамильяры спят наяву, чьи-то наоборот – хотят вырваться наружу.

Входят первые пары.

– Смотри, – шепчет кто-то за спиной, – Лис сейчас споткнётся, фамильяр у неё слабый.

Но Лис, наоборот, идёт уверенно – её стрекоза ведёт себя как проводник, подсвечивает путь, и она тянет за собой молчаливого мальчика с облачным фамильяром.

Вдруг чей-то фамильяр срывается, бросается на другую пару – на секунду во дворе хаос: два зверя сливаются в дым, кто-то вскрикивает, наставник срывается с места.

В этот момент я замечаю, как один из “сильных” ребят – Кел – теряет самообладание: его лиса сначала бросается на свет, потом пугается собственного отражения и исчезает в тени.

– Эй! – Арвин хватает меня за плечо. – Идём, сейчас наш черёд.

Мы входим в “линию сна”.

Внутри темно, только фамильяры светятся, как фонари.

У Арвина кот зашипел и бросился в сторону, у меня фамильяр вдруг вырастает, становится выше меня, форму держит едва-едва – скорее мираж, чем зверь.

– Не отставай, – говорит Арвин, но в его голосе слышно дрожь.

Дальше – словно идём по зыбучему песку.

Стены то сужаются, то расширяются, иногда кажется, что коридор заканчивается тупиком, а потом снова открывается.

В какой-то момент мой фамильяр бросается вперёд – не на врага, а будто защищая нас обоих.

Тень снаружи – кошка Нориса. Она появляется и исчезает, мелькает между ступенями.

– Что она тут делает? – Арвин сбивается, его кот путается у ног, шипит, хочет спрятаться.

В этот момент вдруг слышится громкий треск – кто-то из учеников позади не выдержал, фамильяры сцепились. Наставники кричат, воздух наполняется магией – острой, как ледяной дождь.

– Рем, быстрее! – Арвин хватает меня за руку, мы вместе бросаемся к выходу.

Мой фамильяр вдруг сжимается в одну точку, на секунду становится почти невидимым, но именно это помогает пройти последний участок: чужая тень пытается схватить меня, но фамильяр “размыкает” контур, я проскакиваю вперёд, Арвин за мной.

На выходе Варнель коротко кивает:

– Обошлось без потерь. Пока.

Но не у всех: позади кто-то плачет, у кого-то фамильяр ранен, чья-то змея исчезла совсем.

Я стою на свету, впервые за день чувствую: хоть не лучший, но и не слабейший.

Арвин пожимает плечами, чуть улыбается:

– Бывает, что безумие фамильяра спасает. Может, ты не так прост.

Толпа начинает переговариваться: кто-то благодарит напарника, кто-то обвиняет в провале. Появляются первые “группы поддержки” – не все, но уже не одиночки.

Взглядом ищу Элрис – она ловит мой взгляд, тихо машет рукой. Её фамильяр делает круг по воздуху и садится ей на плечо.

Я вдруг ловлю себя на мысли: здесь впервые стало немного безопаснее – но только чуть-чуть.

В этот день никто не чувствует себя героем, но никто и не остался тем, кем был утром.

Фрагмент 5. Внутренний монолог Рема

от лица Рем Синтари

Суть фрагмента:

Рем впервые по-настоящему чувствует себя “на виду”, но теперь одиночество сменяется сложным коктейлем из страха, зависти, благодарности и новой осторожной уверенности. Он прокручивает события тренировки, ловит взгляд каждого важного персонажа, анализирует своё место среди них – и впервые позволяет фамильяру быть рядом просто так, без напряжения.

После всего этого дня кажется, будто внутри меня развернули новый слой – что-то ещё не моё, но уже очень знакомое.

Двор пустеет медленно, но я не спешу уходить, прислушиваюсь к голосам, запахам, ощущаю в себе всё: усталость, неловкое облегчение, смутную зависть, даже уважение к тем, кого час назад называл бы просто “однокурсниками”.

Я снова сажусь на камень у фонтана, пальцами касаюсь влажного края. Вода в сером свете колышется, и в ней отражаются кусочки сегодняшнего дня, как разбитое стекло:

Лис кидает взгляд через плечо, и её ворона вдруг прикрывает меня крылом от летящей щепки…

Кел не скрывает разочарования, когда его фамильяр спотыкается и исчезает, а потом – как будто с облегчением, – просто бросает меня взглядом: “Ты теперь свой?”…

Тейя, почти невидимая среди других, быстро протягивает мне записку: “В этой Академии никто не умеет по-настоящему дружить. Но иногда можно просто не сдавать друг друга.”…

Я вспоминаю, как в коридоре “линии сна” всё казалось зыбким и чужим, фамильяр у меня вдруг вырос, стал хрупким, но отчаянно смелым, а у Арвина кот прыгнул между нами, чтобы защитить, не убежать.

И ещё это странное чувство, когда даже самые громкие в зале в конце испытания опускают глаза – и становятся чуть ближе к земле.

Я ловлю себя на том, что теперь мне проще смотреть на других.

Элрис, стоящая чуть поодаль, вдруг встречает мой взгляд и улыбается – не широко, а коротко, будто соглашается: да, день был тяжёлый, но теперь между нами что-то есть.

Рядом фамильяр проявляется сам, без напряжения. Я касаюсь его, и впервые за долгое время нет этого страха, что он исчезнет. Он становится чуть плотнее, даже тёплым – и в этой плотности больше поддержки, чем угрозы.

Я прислушиваюсь к голосам однокурсников – кто-то спорит про фамильяров, кто-то злится на наставников, кто-то просто смеётся, и в этом смехе меньше злобы, чем утром.

Кто-то вспоминает, как спас Арвина, кто-то наоборот обвиняет Лис в “лишней уверенности”, кто-то шутит, что теперь у них есть “общий секрет”.

В памяти всплывает взгляд Нориса: спокойный, но в нём было что-то, что не отпускает. Его кошка мелькала в коридоре, где всё могло закончиться иначе. Я всё ещё не знаю – это была поддержка или проверка на страх.

Сижу, думаю:

– Кто из нас будет врагом? Кто – союзником? Может ли вообще кто-то стать другом в мире, где фамильяры сильнее людей, а страх так легко превращается в агрессию?

Но главное – сегодня я впервые не хочу исчезнуть.

Слишком много сделано, чтобы сейчас прятаться снова.

Я готов принять даже зависть и чужую злобу – лишь бы не остаться просто тенями друг для друга.

Я встаю, смотрю в мутную воду фонтана: отражение теперь не такое одинокое. Рядом фамильяр, не просто тень, а почти живой – часть меня, но и кто-то свой.

Я иду к лестнице – шаги эхом отдаются в коридоре, а сердце впервые с начала года не просит тишины.

Впереди будет сложно.

Но теперь у меня есть не только свой страх, но и первые, ещё неумелые, ниточки доверия.

Может быть, этого достаточно для начала.

Акт II Осколки г.1 ч. 4

Глава 1Часть 4Фрагмент 1. Скрытые знаки и сигналы в Академии

от лица Рем Синтари

Суть фрагмента:

Рем всё чаще сталкивается с мелкими, но тревожными аномалиями: исчезнувший однокурсник, запертые двери, фамильяры, которые ведут себя так, будто чуют невидимое.

Мелкие детали – запахи, искажённые отражения, странности в расписании и атмосфере – накапливаются в ощущение, что в Академии что-то происходит, о чём никто не говорит вслух.

Всё написано через ощущения, образы, маленькие сбои в привычном порядке.

Всё началось не с громкой катастрофы, а с почти незаметных сбоев – таких, на которые сначала не обращаешь внимания.

Обычный понедельник.

Я, как обычно, опаздываю на завтрак, почти влетаю в столовую и ловлю на себе косые взгляды дежурных.

Сегодня даже хлеб кажется черствее обычного, вода – мутнее. И всё равно что-то в воздухе меняется: запах озона вперемешку с влажной пылью, как после грозы, но дождя не было уже неделю.

Пытаюсь найти взглядом Арвина, но его нет ни в столовой, ни у окна. Обычно его кот уже крутится под столом, выпрашивает куски хлеба, а теперь – пусто.

– Где Арвин? – спрашиваю у Лис. Она пожимает плечами, но глаза – тревожные, будто тоже что-то чувствует.

Кто-то из старших негромко бросает:

– Иногда фамильяры уводят хозяев не туда, куда надо.

В расписании вдруг появляется новый урок, “История снов II”, которого никто не помнит раньше.

Рядом слышу шёпот:

– Это кабинет был закрыт.

– Нет, ты путаешь, его вообще не было на этом этаже.

Я иду по коридору, где обычно всегда светло, а теперь лампы мигают, отражения в окнах двоятся.

Мимо пробегает мальчишка, его фамильяр – тень без формы – вдруг резко замирает, почти шипит. Мальчишка быстро уходит, не оглядываясь.

В конце коридора дверь в лабораторию заперта – на ней странная отметина, похожая на букву или символ, но никто не может вспомнить, чтобы её рисовали.

Лис тихо говорит мне:

– Там раньше не было ничего. Теперь лучше туда не заглядывать.

У лестницы встречаю Тейю, она впервые кажется испуганной:

– Куда делась та девочка, с косой? Она не появилась на утреннем построении.

Фамильяры ведут себя беспокойно: мой фамильяр прячется в складках плаща, иногда выглядывает и сразу же исчезает, словно чует что-то неприятное.

Я замечаю – у других то же самое: ворона Ринн вообще не отходит от хозяйки, лиса Кела всё время обнюхивает воздух и не спускается на пол.

Вечером у входа в западное крыло собираются несколько учеников:

– Слышал? Там кто-то ночью слышал шаги, но никого не нашли.

– Может, опять чья-то “шутка”?

Но никто не смеётся.

В глазах однокурсников что-то неуловимо изменилось: теперь они смотрят не друг на друга, а будто ищут глазами кого-то невидимого.

На доске объявлений кто-то оставил странную надпись – буквы искажены, будто их рисовали дрожащей рукой:

“Не заходи, если не знаешь, как выйти”

В этот момент я ловлю взгляд Элрис – она стоит чуть в стороне, фамильяр её становится особенно ярким, почти фосфоресцирует в полумраке.

Я хочу подойти, спросить, не кажется ли ей всё странным, но ловлю себя на мысли: не хочу говорить об этом вслух.

Вдруг это не просто совпадения.

В этот вечер Академия кажется другой: стены будто ближе, воздух тяжелее, фамильяры – тревожнее.

Я впервые ощущаю, что привычные вещи больше не дают покоя.

Фрагмент 2. Разговор с Элрис и Норисом

от лица Рем Синтари

Суть фрагмента:

Рем встречается с Элрис и Норисом в уединённом уголке Академии.

Ведут разговор о странных исчезновениях, необычных событиях, тревожном поведении фамильяров.

Каждый делится тем, что заметил, – но чем больше деталей, тем меньше “цельной картины”: появляется ощущение, что кто-то или что-то специально сбивает их с толку.

Между героями – не только растущее доверие, но и тревожная догадка: возможно, опасность уже ближе, чем кажется.

Мы сидим в старой кладовой на втором этаже, где всегда пахнет известью и высохшими травами.

Здесь редко кто бывает – слишком холодно и темно даже для фамильяров, только свет Элрис едва подсвечивает стены.

– Вы тоже замечали странности? – спрашиваю, и мой голос почему-то звучит тише, чем хотелось бы.

Элрис кивает, у неё под глазами лёгкие тени – как будто она не спала.

– Я думаю, что да. Последние ночи мои сны стали будто не моими. Фамильяр тревожится – иногда просыпаюсь от того, что он дрожит у меня на плече.

Она замолкает, глядя на тёмный угол кладовой.

Норис появляется как будто из воздуха – не сразу замечаю, как он садится у стены, его кошка сливается с тенью.

– Я проследил вчера за одним наставником, – говорит он негромко. – Он вошёл в кабинет, который был закрыт, и вышел только через час. А потом я заметил, что у него на руке – знак, которого раньше не было.

Элрис напрягается:

– Какой знак?

– Что-то вроде перевёрнутого треугольника, – отвечает Норис. – Уверен, это не часть формы.

Он чуть улыбается:

– Когда я спросил у старших, они сказали “не твоё дело”, а один вообще сделал вид, что меня не слышит.

Я рассказываю о пропаже Арвина, странных надписях на доске, исчезающих уроках, своём ощущении – будто всё чуть “съехало” с прежнего рельса.

– А у тебя? – спрашиваю у Элрис.

Она медлит:

– Мне кажется, я видела кого-то в южном крыле ночью. Не уверена, человек ли это был. Фамильяр там сразу исчез – как будто испугался, а потом ещё полдня был “потухшим”.

Молчим.

За дверью кто-то проходит – мы замираем, только свет фамильяра Элрис чуть дрожит.

– Может, это испытание? – пробую отшутиться.

Норис смотрит в пол:

– Если это испытание, оно слишком хорошо устроено. У меня такое чувство, что кто-то наблюдает. Не только за фамильярами, но и за нами.

Элрис тихо добавляет:

– Иногда я думаю, что Академия сама стала другой. Как будто она – тоже фамильяр. Живая. Злая, если надо.

– Ты думаешь, это кто-то из наставников? – спрашиваю у Нориса.

Он качает головой:

– Я думаю, что у них тоже есть свои страхи. Но если что-то случится, они не станут нас защищать. Скорее – спрячутся за своими тайнами.

За окном шумит дождь – будто специально, чтобы нам труднее было слышать друг друга.

– Так что будем делать? – спрашивает Элрис.

Я смотрю на неё, потом на Нориса.

– Я не хочу больше просто ждать. Давайте хотя бы попробуем следить друг за другом. Если кто-то исчезнет – остальные должны знать, где искать.

– Договорились, – кивает Норис. – И если увидите знак или услышите что-то странное – сообщайте сразу.

Между нами появляется новая, острая связь: не дружба, не союз, а скорее общий страх, который наконец-то нашёл слова.

Кажется, что теперь опасность чуть ближе, чем раньше – но хотя бы теперь мы не одни.

Фрагмент 3. Внутренний конфликт Рема

от лица Рем Синтари

Суть фрагмента:

После разговора с Элрис и Норисом Рем остаётся наедине со своими мыслями.

Все тревоги и странности усиливают внутренний конфликт: он не уверен, боится ли больше исчезающих людей – или того, что может узнать правду о себе и Академии.

Фамильяр отражает это состояние: то исчезает, то появляется слишком явно.

Внутри – борьба между желанием “залечь на дно” и навязчивым поиском истины.

Из кладовой я вышел последним – и только тогда почувствовал, как воздух в коридоре становится липким, вязким, будто дышать вдруг сложнее.

Стены будто сдвинулись ближе, свет ламп – желтоватый, пульсирующий, как сердце, которое пытается ускользнуть от собственного ритма.

Поначалу я просто шёл вперёд, но каждый шаг давался тяжелее: будто не только ноги, а сам коридор сопротивлялся моему движению.

Фамильяр показывается то рядом, то исчезает, словно тень, которая не хочет быть пойманной. Иногда его нет совсем, и я почти чувствую: вот сейчас бы он мог подсказать, куда идти, или хотя бы просто быть.

Я думаю: а что, если исчезну я?

Останется ли от меня что-нибудь здесь, в этих коридорах? Или всё – и фамильяр, и мысли, и страхи – исчезнут так, как исчезли те, о ком теперь шепчутся на кухне?

В памяти всплывают истории – старшие всегда рассказывают их как шутки, но теперь мне не до смеха: девочка, которая заглянула не в тот кабинет и неделю молчала, её фамильяр потом менял цвет каждую ночь парень, который проснулся в подвале, а потом никто не смог вспомнить, как его зовут тот странный наставник, который исчез “в командировку”, а его фамильяр ещё месяц выходил в столовую без хозяина…

Я вслушиваюсь в свои шаги – они слишком громкие, будто кто-то идёт сразу за мной.

Разворачиваюсь – никого.

“Может, это всё просто усталость”, – говорю себе, но голос внутренний звучит слабо.

Я вспоминаю слова Элрис: “Иногда мне кажется, Академия сама стала фамильяром”.

Это слишком похоже на правду, чтобы успокоиться.

На мгновение представляю: а если бы исчез не Арвин, а я? Кто стал бы искать? Элрис – возможно. Норис? Вряд ли. Остальные… Я ведь сам не знаю, как бы поступил, если бы на их месте был кто-то другой.

В груди крутится тревога – не простая, а вязкая, как сгущённая тьма.

Внутри спорят два голоса:

– Не лезь, не задавай вопросов, не ходи туда, где пахнет чужой тайной.

– Если не спросишь сейчас, потом уже не узнаешь, кто ты.

Я пробую говорить с фамильяром:

– Ты ведь не исчезнешь?

В ответ – тишина, только лёгкое дрожание где-то в пальцах. Иногда мне кажется, что он слышит всё, но не может говорить.

Может быть, в Академии это и есть настоящая ловушка: никто не умеет говорить о страхах вслух.

Я иду к окну, облокачиваюсь на холодный подоконник.

За стеклом – только дождь, тусклый свет фонаря, длинные полосы теней, в которых можно потерять себя навсегда.

Смотрю на мутное отражение – своё, не своё, может быть, уже не только моё.

Мне хочется просто заснуть – и проснуться в другом месте.

Но всё, что у меня есть – эта ночь, фамильяр, который уже не чужой, и длинная вереница вопросов, на которые страшно получить ответ.

В глубине души появляется странное желание: пусть лучше правда будет страшной, чем никакой.

Сегодня я, пожалуй, боюсь не исчезнуть.

Я боюсь стать незамеченным.

Фрагмент 4. Встреча с загадочным наставником

от лица Рем Синтари

Суть фрагмента:

Рем сталкивается с наставником (или персонажем, которого не помнит по имени), в необычном месте – коридор, лестница, библиотека.

Разговор складывается из странных фраз, вопросов-ловушек, магических образов.

Наставник как будто “видит” фамильяра Рема насквозь, намекает на опасность, оставляет какой-то предмет/знак, исчезает так же внезапно, как появляется.

У Рема возникает ощущение, что его только что “проверили” или поставили на заметку.

Ни одна из тревог не уходит – появляется только больше вопросов.

Ночь.

В Академии темно – лампы горят только через одну, на лестницах скользят чужие шаги, но самих людей почти не видно.

Я не сплю: бессонница сегодня не “болезнь”, а единственный способ не раствориться в тревоге.

Блуждаю по коридору, пытаясь избавиться от чувства, будто стены сдвигаются ближе.

Здесь, на третьем этаже, обычно тихо, только теперь – в воздухе стойкий запах выжженной бумаги, сырого железа и какого-то незнакомого пряного дыма.

Вдруг дверь в конец коридора – та, что всегда была заперта – оказывается приоткрытой.

Я тянусь заглянуть внутрь.

В темноте – чьё-то движение, едва заметное.

Сердце сжимается, фамильяр выскакивает наружу и застывает у моей ноги.

– Бессонница? – голос наставника звучит будто неоткуда, бархатный, с хрипотцой.