Целовать Бога в губы. Книга первая. Ника Шестикрылый Серафим

Так весело и непринужденно проходят наши вечера и ночи.

А по утрам и днем, малой сапой, мы едем-идём-бредём ничтоже сумняшеся.

Немного помятые и с тяжелой головой, спешим заработать на хлеб наш насущный, смутно припоминая вчерашнее застолье, которое закончилось под утром то ли в веселом караоке баре, то ли в сладострастном стрип клубе, то ли в клубах азарта за карточным столом.

И мы уже не помним, как стояли посреди улицы, махали руками и пытались остановить такси, хотя живем в соседнем дворе, и как более трезвые приятели нас запихивали в тачку, говоря при этом, «командир ты уж довези его до дома! Ну, там чтоб все норм было», и «командир» везет, и за щедрые чаевые любезно дотаскивает нас до квартиры.

Но наши мысли не об этом…

И тем более наши мысли не о себе как о душе, а думаем мы о земном, о том, где взять денег, на шубу подружке, себе на новую машину или ломаем голову, куда слетать на дни длинных новогодних каникул, и чтоб и на этот раз, после случайного секса по пьяни, нас снова обошли стороной венерические темы.

Вот и меня. Увлекла, закружила эта простая, но мне родная и понятная, мирская жизнь.

Прошли годы. И вот мне через год исполниться тридцать и в последнее время я стал свидетелем нескольких смертей. Были это друг, знакомая и еще другие, иногда вовсе чужие мне люди. И я, волею судеб, был близок к ним в дни их ухода из этого мира.

И меня эти смерти необыкновенно взволновали. Хотя я видел много смертей на войне, но здесь прям торкнуло, шаркнуло по сердцу.

Я помню, как в моем детстве, при смерти кого либо, ставилась крышка гроба у подъезда, потом шла церемония по улице с оркестром и похоронным маршем и плачущими по найму людьми. И все в округе знали, что колокол звонит и по ним. Так как в гробах несли и стариков, и молодых, и даже детей.

Но сейчас все по-другому. Благодаря расторопным ритуальным службам, мы почти не видим смерть. И уже не слышим похоронного набата. И нам кажется, что мы будем вечно молоды и темы смерти не для нас.

Мы настолько сосредоточены на себе, что не замечаем, как мимо нас на огромной скорости проносится наша же жизнь.

И вот, она, старуха Смерть, «здрасте – до свидания».

Блеснет в свете луны лезвие ее косы – вжик и мы уже видим себя на столе патологоанатома. И мы в смятении, раздражительности и недоумении.

Смерть не входит в наши планы, но она всегда планирует нас. Такое вселенское правило – все, кто родился, обязательно умрут. И мы с самого своего рождения, находимся в её, Смерти, списках и календарях.

Но говорят, что у Смерти есть свои обязанности, которыми она не может пренебречь, она, как и мы, узница Времени, и в страхе перед Ним обязана собирать и собирать свою жатву. Хочет того она или нет. Да, все мы, живые существа, похоже, живем здесь, как в тюрьме. Правда и условия зоны бывают разные, есть камеры с удобствами, а есть и без оных. Но всё равно, такое впечатление, что это все какая-то темница. Ну да ладно.

Так вот, из жизни уходили эти люди, и я был близок к ним в их этой кончине. Я увидел нечто или может даже мне это нечто показали специально. Я увидел, что те, которые жили свою жизнь нагло бесцеремонно жестко и эгоистично умирали в ужасе, воняя страхом и болью зло и отчаянно цепляясь за жизнь. А те, кто служил людям или Богу, умирали совсем по-другому. С просветленными лицами, улыбкой на лице и от них исходил аромат свежести, умиротворения и видения своего светлого будущего.

Тогда почему-то я странно осознал, что нет разницы между верующим и неверующим. Все следуют некому единому сверхразумному плану. И все верят в Бога. Все. Без исключения. Но у каждого, свое принятие Бога. У каждого в его сердце живет свой, и только свой Бог, свое личное понимание Его. Видим мы Его или наоборот, делаем вид что Его не замечаем. Но все – верим. И всегда будут нас проверять, я думаю даже не проверять, а замерять у каждого, его личный уровень любви. Точнее – уровень веры, надежды и любви.

И вся жизнь наша жизнь, это цепочка экзаменов и смерть как самый главный экзамен в жизни.

Может, мы рождаемся, только для того, чтобы просто достойно умереть? И возможно некоторые не верующие могут быть ближе к Богу, чем верующие?

По крайней мере, эти мои умозаключения, прекрасно оправдывали меня перед своей совестью, которая мне напоминала о том, что и я когда-то встал на свой духовный путь, а потом с легкостью от него отказался и даже почти всё забыл. И когда уколы в мое сердце бывают сильны, то я говорю совести – «Все следует Его путями, которые неисповедимы, и я тоже следую Его дорогами, которые рано или поздно, но приведут меня туда, откуда начинаются все пути для всех странников. И когда настанет мое время, я обязательно стану праведником или, может, даже святым и всего себя посвящу только Ему!» И совесть моя на время замолкает. Наверное, ей нравятся эти мои умозаключения. Поэтому, чтобы слышать это часто, моя совесть в последнее время все чаще и чаще колет мое сердце подобными терзаниями.

Вот такие эзотерические метаморфозы я стал подмечать в последнее время.

Ну, это если у меня не стали вдруг проявляться мои старые боевые друзья – какие-нибудь заболевания психики, которые успешно искажают мои восприятие реальности. И теперь, возможно, всякие там синдромы Фреголи или Капгра, мои постоянные спутники.

Хотя теорий мировых заговоров и вселенских двойниковых подмен я за собой не наблюдаю. Но мей би (всё может быть).

Так или иначе, эти реализации меня зацепили. Я задумался. Ко мне пришла уверенность, что я умру в этом году, не дожив до своего тридцатого Дня Рождения, и мне надо срочно меняться. Ну, чтоб достойно встретить смерть с улыбкой на лице, а не отчаянной злобной гримасой. Не то что бы я решил ходить в церковь и расшибить себе лоб в поклонах, молясь и каясь, а решил изменить свое сердце. Моё жестокое, порочное, твердое как камень сердце.

И еще эти сны.

Ко мне стали приходить необычные сны.

Сны как наваждения.

Сны как видения.

Сны изменили меня.

Глава 4

Я уже сплю. Под пледом мне уютно, тепло и хорошо. Справа где-то далеко за окошечком иллюминатора, проплывает внизу Гренландия. Нас тряхнуло. Воздушная яма. Или Время укололо свой палец спицей. Но я проснулся. Открыл глаза. Разносят, предлагают соки и воды. Вот и мой томатный сок. Ммм… Спасибо! Вкусно-то как. Охлажденный томатный сок на высоте почти 10 тыс. км.

Осмотрелся по сторонам. Старушки, моей соседки, вяжущей спицами, уже нет. Возможно, привиделась она мне во сне. Вот только я одно не могу пока понять. Зачем я решил всё так кардинально поменять в своей жизни. Жил то я хорошо. Даже – беззаботно. Пьяно и сытно. Но может у нас еще есть некие долги, долговые программы. За наше рождение, за землю и воду, за свет и за тьму, за воздух, облака, ветра, за горящие над головой звезды! И вот пришло время платить по долгам.

Но я же занимаюсь благотворительностью, соблюдаю церковные праздники, хожу на выборы депутатов и президента, чем занимаю активную гражданскую позицию.

Поэтому, откуда появились эти беспокойства в моем сердце.

Да, всего скорее, что всё началось со снов.

Кому как, а мне сны не снились. Никогда. Возможно, что сны сняться всем, и мне в том числе, и я просто не помню их поутру. Но, так или иначе, я считал, что сны мне не сняться.

А здесь прям наваждение. Стали сниться сны. И сны очень странные. Как видения. И вся проблема этих сновидений была в том, что они наполняют меня и наполняют. Какими-то новыми способностями, реализациями, возможностями. Иногда один и тот же сон снится и снится. В разных интерпретациях, но снится почти одно и тоже.

Как наше дыхание наполняет маленький воздушный шарик, и он раздувается и раздувается, и даже может лопнуть от чрезмерного внутри его давления воздуха.

Вот так и сны, как ночное дыхание, входили в меня, и оставались во мне. Вздох есть, а выдоха нет. И с каждым новым сновидением, я как будто бы стал наполняться эти снами, стал раздуваться. Прям как воздушный шарик. Мне бы научиться стравливать это повышающееся ментальное психическое эмоциональное давление внутри себя, но я, поначалу, этого делать еще не умел.

И вот сны стали жить во мне как новые реальности, а я жил в них. Как множественное расщепление личности. Точнее – я одна и та же личность, но стал жить в параллельных бытиях. Сначала проблем не было. Но потом, наполнив меня до краев, сны стали меня распирать. Мои тонкие тела, стали испытывать болезненные ощущения. И это стало переноситься на мое грубое физическое тело, на его клетки, ткани, органы и я забеспокоился.

Но ни алкоголь, ни секс, ни наркотики мне не помогали.

И вот я стал искать выход этим снам. Искал и нашел. Я стал писать книги. Ну, сначала просто начал писать страничку за страничкой. Вот какие темы мне сны навевают, о чём они мне говорят, я переношу в свои рассказы, главы, романы.

И как только я стал писать, мне стало легче. При этом, если я очень много работаю над своими текстами, то мне реально не хватает энергетики снов. Если снов нет, то я перестаю творить – не пишется, и упорно жду снов как вдохновение. Но они подолгу могут мне и не являться. Но потом всё равно приходят и я, когда пробуждаюсь, снова и снова пишу, как заправский писатель.

Начинал, повторюсь, не с романов.

Первый литературный опыт был рассказ. Приснился мне сон про мою интернет любовь. Ольгу. И я его записал. «Ольга». Вот так называется мой первый рассказ.

Я его опубликовал в интернете и на меня вышло издательство с предложением о сотрудничестве. Заказали книгу. Я написал роман. Мне заплатили и роман был издан и даже стал, немного так, популярным чтивом.

Меня приняли в творческий союз литераторов и это, вроде как, стало моей официальной профессией.

Вот так я стал писателем.

Мной написано и издано уже два романа. И эти романы стали мне как жизненная дорожная карта, но карта зашифрованная. И у меня, появилось четкое понимание того, что моя новая жизнь заключается в следовании уже написанным или еще только создающимися, но моим же книгам. И следовать я должен не букве, а духу произведения. Так мне нашептывает моя судьба.

В настоящее время я работаю над третьим романом. Назвал «Ника Шестикрылый Серафим». Ярко, очень ярко, приснилась красивая девушка, которая лежит на больших причудливых корнях огромного с шестью ветвями дуба. Она лежит вся такая красивая, и вроде, как и не умерла, а просто уснула, вот как спящая красавица, а я к ней подхожу, беру ее на руки, а вот что дальше происходит не сниться.

Поэтому-то, я пока всего лишь написал первую главу, и книга встала.

Не пишется. Сны перестали ко мне являться.

В последнее время снов нет и, как следствие этого, я пока как-то подзастрял в написании своего нового романа. Даже настойчивые звонки и долгие разговоры моего издателя со мной, не плодотворны. Снов нет. И Муза моя молчит.

Не пишется. А может мне просто лень. И эта лень как защитная реакция моей психики на то, что я чувствую, что я всё-таки неуспешный, неталантливый писатель.

И как следствие того, что я не могу и не хочу себе в этом признаваться, честно принять и серьезно проработать всё это, я ушел в упорное тяжелое отрицание, поэтому-то, наверное, в последнее время я начал задыхаться на уровне своих тонких энергетических потоков. Как будто не хватает мне жизненной силы, праны, эмоций, сил и вкуса жить дальше.

Не пишется. Ко мне пришло время отсутствия жизненных смыслов. Время-штиль. Я растерян. Я не знаю, как мне на это все реагировать. У меня случился жизненный застой.

И даже мои функции ума, памяти, мышления, явно подослабли, и сердце, мое сердце, иногда стало сбиваться с ритма. Аритмия! И вообще я выпал из ритма своей жизни. Жизненная аритмия случилась со мной.

И я всё думаю, размышляю, переживаю – писатель ли я! Может это все блажь?!

Юрист и государственный служащий – профессии согласно двум моим высшим образованиям. Но я ими не стал. А стал я промоутером и продолжительное время занимался шоу бизнесом, организацией концертов и туров звезд зарубежной эстрады. Заработал на этом вполне хорошие деньги. И очень хорошие связи, включая дружбу с мировыми звездами.

Но вскоре, мои музыкальные развлекательные бизнес проекты стали разваливаться. Без каких-либо объяснимых и логически обоснованных причин все стало рассыпаться как карточный домик. А я все продолжал цепляться за шоу-биз и даже перешел на поприще продюсирования музыки, а потом и кино. В этих делах я оказался конченной лошарой и все денежки свои профукал, даже залез в небольшие долги. Ну не более полумиллиона долларов. Не много, конечно, но чувствительно.

Отучился на брокера. Успешно отработал все свои долги на рынке ценных бумаг. Долги отдал и ушел от этой работы. Не мое. Горю я там и чую, что сгорю быстро. Слишком много азарта и тяжелых энергий, денежных махинаций, на этих фондовых и финансовых рынках. Живешь день, а сгорает год твоей жизни. Много зарабатываешь, но и теряешь много. Зарабатываешь деньги, а теряешь судьбу.

И вот теперь я писатель. Прошу – любить меня и жаловать! Шучу.

Ну я понимаю, что я, пока, говно-писатель, который пишет говно-романы, но меня это кормит, поэтому это моё.

Если кого кормит быть палачом, то что тут скажешь?!

Это – его!!!

Кто-то говно-палач, а кто-то, говно-писатель.

У всего и каждого есть свое место в жизни.

И я уже смирился с тем, какой я писатель. И вообще – нет у меня авторитетов в этом мире, нет. Ну, почти нет. Я знаю кто здесь настоящий писатель. И настоящий палач. Может даже писатель и палач в одном флаконе. А все остальные, писатели и палачи, это так, фикция, фиглярство и так далее. Простите меня те, кого из писателей и палачей, я этой своей реализацией обидел, это я так, всё образно, и это просто мои мысли, которыми я не поделюсь ни с кем.

И вот я понимаю, что, не ахти какой я писатель, но я все-таки надеюсь, что явится ко мне, войдет в мою жизнь девушка, которая осветит мою серую никчемную жизнь, своей чистотой и любовью ко мне, и оплодотворит она меня ментально, и я начну в своем сознании вынашивать прекрасные идеи, и на их основе буду писать не менее прекрасные книги, а люди, читающие мои романы, почувствуют себя чуточку счастливее.

Так прекрасно, это людское счастье! Меня греет чужое счастье!

Своего-то счастья у меня нет. Так хоть порадоваться за других.

И стану я в литературе как Толстой или Достоевский.

Но, нет у меня музы, как нет и прекрасных романов, а есть всего лишь моя почти пошлая бульварная беллетристика.

Рефлексирую?! Возможно!

И вот на сегодня в личном я не дореализован, и от того чувствую в сердце своем, щемящее одиночество. Никого не хочу, не ищу и, даже, если появляются возможности или предложения от девчонок, то я отказываюсь. Все не то и не так.

Такой период целибата в моей жизни. Может поэтому и задыхаюсь. Тяжело мужской энергии без женской – нет стимула для развития.

Женщины дают нам, мужчинам, вдохновения, смыслы и вкусы жизни.

А мне, с моим жизненным подходом на сегодня, только что и остается, дальше быть ментально бесплодным, и жить в печали-тоске и писать свои говно-книги.

О… тоскливые говно книги!

А я ведь пишу о любви.

О любви, о которой мне ничего не ведомо.

Материалы для романа беру из своего дневника. Я вел дневник со старших классов. Вот как вошел в мою жизнь секс, так и стал всех своих подружек записывать.

И к двадцать девятому году у меня в жизни было 499 любовницы, подружки или случайных партнеров по сексу.

Хорошее число чтоб остановится.

499

Вот я и остановился. Год назад. Решил, как бы начать жизнь заново, с чистого лица. Отказался от сигарет, алкоголя, мяса и решил, что секс у меня будет только в браке. Пока держусь, но всё не просто. Пришла безвкусная жизнь, а моими подружками стали мои книги и книгам своим я не изменяю. У меня любовный роман с моими романами.

Пишу и сдаю тексты издателю. Мне немного платят, но на жизнь хватает. И я планирую. Допишу эту книгу. Издам. И займусь чем-нибудь другим. Так как, положа руку на сердце, я, в глубинах своего сознание, считаю свое писательство – ментальной мастурбацией.

Но пока пишу, на сегодня – я писатель, а роман не идет. Пишется очень трудно, и многое в нем, мне кажется, спорным, неуместным и явно слабым.

Да и мне самому не нравится мой новый роман.

Пишу про девушку и дерево. Ну и что?! Великие же писали, например, про старика и море. И всем нравится. И даже очень. А вот у меня в романе – дерево. Не море конечно. Просто дерево. До моря мне еще далеко. Но зато вместо старика у меня прекрасная девушка.

Но всё не клеится. Что-то я упускаю. Чего-то не догоняю. Я раздражен на себя и обижен.

И в этих сомнениях и некоем бессилии я понял. Я решил. Мне надо срочно вылететь в Нью-Йорк.

Я обожаю Нью-Йорк! Люблю этот город.

Люблю, а долго там находиться не могу.

Я больше года в нем не выдерживаю, но Нью-Йорк мне всегда давал эмоциональные и творческие силы, он всегда подпитывал меня необычными разворотами своей городской разнообразной и насыщенной жизни, яркой событийностью, которая нескончаемым чередом происходит со мной в этом мегаполисе.

А самое главное: в мою жизнь приходят новые потрясающие люди, которые сразу становятся мне или близкими друзьями, или страстными моими возлюбленными.

Жизнь моя как бы помещается в этот огромный котёл городской, нью-йоркской, уже во всю бурлящей жизни, и я надеюсь, что в этом-то вареве что-нибудь да сварится для моего нового романа.

Ну ладно… пока еще говно-романа.

Но может в этот-то раз я за хеменгуэю немного, и потянет от меня и моих творческих произведений – морем, старостью и рыбой!

Это я смеюсь над собой и над своей завистью к всемирно почитаемым литературным классикам.

Но мне стало не только смешно, но и грустно. Ибо последний раз я был в Нью-Йорке, когда улетал с похорон своего друга и очень известного в мире музыкального продюсера.

Что попусту грустить?!

Решил так решил. Вот чего мне не хватало, чтоб начать жизнь с чистого листа. Улетаю. Навсегда.

Паспорт и виза выправлены.

Денежки есть. Моя будущая книга зовет меня в дорогу.

Взял билеты, со всеми своими попрощался, и вылетел в Нью-Йорк.

Глава 5

Перелет был легкий, а не много сложностей досталось в самом аэропорту Нью-Йорка по нашему прилету. Рейс задержали с высадкой часа на два. Как потом выяснилось, с нами летел Сноуден-старший, отец известного в США беглеца и диссидента. Поэтому в самом аэропорту чувствовалось некая нервозность, которую создавали СМИ и сотрудники спецслужб.

Я прошел паспортный миграционный контроль, получил все необходимые отметки и отправился к выходу. Взял такси и поехал с ветерком к новому своему жилью, о котором мало что знал.

В шоу бизнесе у меня остались хорошие связи. Одна моя знакомая, по имени Лана, предложила помощь пристроить меня по аренде комнаты в Нью-Йорке. Кто в этой теме тот знает, что самому найти хорошее жилье и недорого без знания специфики нью-йоркской аренды квартир и комнат, это сделать почти невозможно.

Лана сказала, что есть прекрасный коттедж, который снимают парни, модели мира моды и они, эти парни, немножечко геи, и что у них есть одна комната, но нужен хороший человек по рекомендации. И что она за меня готова поручиться.

Спасибо Лана, я не раз спасал и тебя и твою большую красивую кардашьяновскую попу от многих невзгод промоутерской деятельности, ну хоть поручишься ты за меня – и то шерсти клок.

Кстати, попа у Ланы, очень даже ничего. И я часто, ей, Лане, делал комплименты касательно её великолепной фигуры. Может за эти почти пошлые комплименты Лана мне и помогла, а может за одну случайность.

Эта случайность произошла несколько лет назад, когда у её компании, которая у нас в стране, представляла деловые интересы некоторых мировых звезд эстрады, я купил, пару концертов этих самых некоторых звезд. И это были легенды рока – старинные Deep Purple. Смог над водой… Не знаю про какой смог у них в песне поётся, но я с ними, после второго концерта, попускал дымок.

Дело было так…

Эти концерты для меня оказались успешными, как по финансовой моей прибыли, так и по организационной составляющей. Зритель и артисты были в восторге. Особенно на втором концерте. Крытый супер современный стадион, одна из лучших ледовых арен в Европе, прекрасный звук, хороший свет, 16 тысяч зрителей и крутые легенды рока на сцене. Что может быть лучше живого звука из далеких 70-х годов прошлого века!!!

Шоу было потрясающее. Бывает же такое, что всё сложилось успешно. И за два концерта я заработал более 100 тысяч долларов США чистыми. Довольные и уставшие я и группа, приехали в гостиницу, хорошо поужинали, и все артисты разошлись по номерам. Я расположился внизу гостиницы. Ну, так. На всякий случай. Типа дежурю.

После полуночи в лобби бар, что располагается в фае, подтянулись фанаты. Дяденьки за 50 и 60 лет с сыновьями и может даже с совершеннолетними внуками. С гитарами, перевязанными лентами в волосах… повеяло рок-н-рольными темами.

Они сначала расположились на диванах, взяли алкоголь и стали обсуждать концерт, молодость и жизнь. Незаметно бизнесмены, политики, рабочие и просто байкеры-романтики без дома и профессий, люди разных возрастов и социальных статусов, за короткое время стали как бы лучшими старинными друзьями.

Вот уже снята обувь, расстелен на полу, директором гостиницы любезно предоставленный ковер, все чинно на него расселись и тихо зазвучали первые аккорды.

И тут… спустились в лобби-бар наши легенды, Иэн Гиллан и вся команда, Deep Purple, явились взору своих фанатов. Компания фанов была небольшая, не более 20 человек, и вот в нее влились Deep Purple.

Кто-то разлил по стаканам виски, кто-то раскурил и пустил по кругу странно пахнущие явно веселящие самокрутки и дружеское, почти родственное, общение, наполненное акустической музыкой, продолжалось до самого утра.

За большими витражными стеклами, глубокая ночь и моросит холодный осенний дождь, а мы все уютно утонули в теплоте дружеских переживаний чьей-то далекой молодости и прекрасных мелодиях того старого чистого и стоящего, что было, но уже никогда не вернется в этот мир.

Но это всё произошло три месяца спустя. А сейчас я должен уже запускать рекламную кампанию, но у меня ещё нет подписанного контракта, так как к контракту прилагается райдер, а его просто забыли при интернет пересылке прикрепить к основным документам.

Звоню я Лане в пятницу, в конце рабочего дня раскалённого лета. Говоря честно – рабочий день уже закончился. И все нормальные люди в это время или едут домой, или к себе за город на выходные. А я Лану отвлекаю от уже почти выходных удушающего своей жарой летнего дня. И я начал с извинений.

Канючу в трубку, что контракт я получил, а райдера нет. Не дошел. Может, забыли прикрепить к контракту.

А райдер на этих артистов 68 страниц, и он этот райдер будет не слабее самого контракта, его условий.

Прошу ее, «Ланочка, солнышко, выручи, высылай райдер, а то выходные и праздники, вылетит еще дней пять, а это для нас как катастрофа!»

Она, конечно, снова открыла офис, включила компы и всё мне выслала, фыркнула в трубку, что я ее задержал на 10 минут.

И Лана отбила связь.

А меня от прерывистых гудков, законченного с ней телефонного разговора, прям обдало паром. Я понял, что Лана на меня ну очень сильно раздражена.

Да если честно, положа руку на сердце, я мог подождать и до следующего рабочего дня. Я и сам не знаю, зачем я позвонил ей и напрягал её с этим райдером. Как, блин, затмение, подавай мне этот райдер и всё! Типа принцип – «Что так плохо работаете?! Я вам предоплату уже отдал, а вы мне что?! Даже документы не можете нормально выслать!».

Но вот мне все и довыслали. И за одно и меня подпослали. Ну что же – сам виноват, напросился!

И вот наша прекрасная Лана, повиливая своей не менее прекрасной попой, вся такая модная и с планами на выходные подходит к подземному переходу в метро. А в этом переходе, есть её любимый магазинчик, где она себе покупает покушать на вечер, и уже с любимой едой, Лана едет дальше к своему милому дому, вся такая уставшая, но молодая красивая женщина, почти ещё девушка, которая очень любит вкусненько покушать на ночь.

И вот подходит она к переходу, и только бы ей спуститься в подземку, но под землей раздается хлопок и снизу ей в лицо повалил дым.

От ужаса, она так и присела на ступеньки.

Еще минута и из перехода на Лану, как в фильмах катастроф, начинают выползать окровавленные, контуженные, обгоревшие люди.

Теракт.

Мало кто в переходе выжил в тот раз. И если бы я Лану не отвлек на эти 10 минут, она оказалась бы еще одной жертвой этого и так очень печального события. Эпицентром того подрыва как раз и стал её любимый магазинчик.

И теперь на месте этого магазинчика в переходе располагается небольшой мемориал. И люди несут сюда горящие свечи и живые цветы. И висит там список погибших, и Ланы в том списке нет. И, слава Богу, что это так!