Целовать Бога в губы. Книга первая. Ника Шестикрылый Серафим

Да, на сайтах активно работают их администраторы, которые отслеживают и читают даже закрытую переписку и устраняют все нарушения в работе сайтов. За предложения о личных встречах наказывают – штрафуют, блокируют, как модель, так и пользователя.

Жаль, что пропаганду терроризма, расизма, наркомании, педофилию и им подобные явления не блокируют подолгу. Годами.

Наверное, здесь сайтам не выгодно реагировать быстро и принципиально. Ну да ладно, это их дело, не моё. Моё дело следовать правилам сайта, а не нарушать эти правила.

И вот мы с Алисией стали очень близки. Точнее сказать – дружны. И почти исчерпали весь запас общения в рамках сайта. Вот здесь-то я и хотел ей сделать предложение руки и сердца. Даже начал было говорить. И Алисия это поняла. Нет. Она не отказала мне. Прямо не отказала. Просто попросила остаться, типа, друзьями и так как она мне доверяет, предложила посмотреть шоу, её шоу, которое она редко кому показывает.

И это очень крутое, настоящее шоу. Но очень дорогое шоу.

Ну что ж, я в прошлом шоумен, и я обожаю крутые настоящие шоу. Притом в любви мне отказали, так хоть на прощание шоу посмотреть. Так, скажем, поставить жирную точку в наших с Алисией отношениях.

Я заплачу за это шоу любые деньги. Мне не было жаль денег. Я хотел Алисию в жёны, мечтал отдать ей самого себя и всё что у меня есть. И я, на моё почти предложение руки и сердца, в принципе, получил вежливый отказ. И предложение. Остаться друзьями?! Нет. Остаться в отношениях – мембор и вебкам модель. Ну что ж. Я согласен. А какой еще у меня выбор?

И так. В условленное время мы встретились в её чате. Вошли в полный приват. Это значит только она и я. И больше никого.

Я ей перевел на счет сумму токенов какую она попросила. Я перевел сумму токенов равную пяти тысячам долларов. Половину у неё заберёт сайт, еще 15% она потеряет на выводе денег, и ей останется только 35% от той суммы, что я ей перевел. Я знал, что она теряет 75%, но, повторюсь, выбора у меня не было.

Перевод большой суммы, необходимо согласовывать с сайтом. Когда формальности были улажены, я перевел токены и они поступили на её счёт.

И Алисия стала мне показывать свое шоу.

Она была девственницей. Нет, она не лишила себя девственности в прямом онлайн эфире. Она всегда говорила, что её мечта свою девственность отдать свою мужу в первую брачную ночь.

Но всё же её шоу было очень и очень впечатляющее.

Точнее сказать, её шоу было для меня полностью неожиданным.

Я не был готов к такому развороту событий.

Алисия вся разделась, танцевала, мастурбировала, раскрывала близко и на камеру свою киску, показала мне свою девственную плеву, даже засунула туда мизинчик на чуть-чуть, а в конце шоу, повернулась ко мне спиной, приподняла правую ногу и поставила её на стул, раскрыв мне свою попу и писю, Алисия, обильно смазала анальное отверстие маслом, вставила туда – один, два, три, а потом и четыре пальца и как следует промассировала свою эту дырочку.

Несколько минут – и испытала оргазм. Возможно, с имитировала. Если это и так, то она сделала это очень правдоподобно.

Алисия вскрикнула и исполнила сквирт. Её маленькая вагина обильно брызнула, и почти невидимая струйка любовного сока потекла по её красивой тонкой стройной ножке, по её бархатистой нежной коже прекрасной блондинки.

Она посмотрела мне в камеру глазами с поволокой и спросила: – «Милый ты кончил? Я вот кончила!»

Наверное, ей предполагалось, что я во время её шоу должен был неистово мастурбировать.

Я улыбнулся. И, думаю, улыбнулся криво.

Я отключил чат и даже не попрощался.

Я до сих пор не могу передать, рассказать, даже сформулировать те слова, которые передавали бы мои эмоции и чувства, которые я испытывал в эти мгновения.

Меня замутило. У меня потемнело в глазах. Холодный пот выступил на моём теле.

Я опустился на колени, на пол и начал блевать.

Время шло, а я все блевал и блевал. И уже было не чем, а я всё тужился и тужился. Мне просто хотелось всего себя выблевать. Вывернуть всё своё нутро наизнанку.

Мне так хотелось освободиться от того яда, который я накопил за всю свою эту никчемную жизнь.

Выплеснуть все свои вздорные переживания, обиды, огорчения, разочарования, свои ошибки и предательства. Весь негатив, который я накопил в своем сердце, в своей душе.

Но разве сердце может блевать? Сердце может только плакать.

И я это тогда понял.

И я, обессиленный, полностью живьем выпотрошенный, просто лёг в свою же блевотину. Лицом. Вот так щекой и посреди тёплой вонючей лужи.

Слёзы, горькие слёзы, текли ручейками по моим щекам – так блевало моё сердце. Оно хотело освободиться от этого всего яда.

Глупое, глупое, моё сердце…

А моё сердце…

А в моём сердце Ангелов Любви…

Они были пойманы и всех, кто из них был согласен, инициировали в Демонов, а кто из Ангелов был против…

Их позорно распяли на крестах и были их сердца вскрыты, и, во мне, желание любви, простой человеческой любви, было уничтожено, выжжено, абортировано.

И Сердце моё превратилось в грязное кровавое капище жертвоприношений.

Я умер для любви, а значит, умер и для жизни. Теперь мне надо найти достойное дело, ради которого и умирать телом не жалко.

Мне уже никогда не понять, что мы мужчины сделали в этом мире не то и не так и что такое происходит с нашими женщинами. Я никогда не найду вопрос на этот ответ. Я ответ и не ищу. Он мне и не нужен.

Я встал. Вымыл пол. Отправился в душ. Стоял под струями воды и всё лил, и лил, и лил на себя, на свое тело, ароматные гели для тела. Пять флаконов уже закончились. На всю ванную и квартиру распространился стойкий, уже почти едкий, аромат парфюма, а я всё под душем: натираю своё тело и смываю, натираю и смываю…

Можно отмыть тело, но как отмыть душу?

И меня больше не было на этих сайтах. Вот так я ушёл с них. Соскочил. И, конечно, я перестал общаться с Алисией. Вообще перестал.

Прошло время.

Как-то, на одном из интернет-форумов я искал нужную мне информацию и увидел следующее объявление – «Легионы объединяйтесь: мочим веб шлюху Алисию!» и далее шла информация, за что и как предлагалось легионам объединиться и мочить…

Да! Да! Да!

Предлагалось мочить мою любовь, мою Алисию.

Её фото и видео прилагалось!

Оказывается, она соотечественником не показывала себя голой, а заморским буржуинам – показывала. И видео с её шоу, примерно такое же, что она единожды продемонстрировала мне, это её видео прилагалось. Во времена моего общения с Алисисей, я жил в Нью-Йорке. Месторасположение пользователя у модели высвечивается и Алисия видела, что я нахожусь в США. И общались мы на английском. Я на чистом английском, а она на ломаном.

Она мне говорила, что ей 18 лет, и что общение со мной для неё очень ценно: так она практикует иностранные языки – её мечта, читать и изучать английскую классическую литературу в подлинниках. Она же будущий филолог.

Поэтому она и не догадывалась, что я тоже её соотечественник и исполнила мне своё шоу, по полной.

Думаю, что она остерегалась, показывать своё откровенное шоу своим соотечественникам.

Она, как и все вебкам модели, знала, что мемборы записывают на видео самые интимные вебкам порно шоу, и потом распространяют эти записи по интернету. Иногда, они эти видео продают, а иногда, просто массово вирусно, и везде, раскидывают записи, так, ради прикола, чтобы немножко поиздеваться над какой-нибудь молоденькой красивой девушкой, которая еще только «входит» в порно вебкам бизнес, и вот так, ей делают здесь, в этой пониженной социально ответственной сфере жизни, своеобразную «прописку». Как говориться – любишь медок, люби и холодок!

И вот Алисия приговорена легионами к смерти.

Из той информации, что прилагалась, было понятно, что у Алисии имя Алена, и учится она на последнем курсе медицинского училища, колледжа, и много какой еще личной информации сообщалось.

И вот эта красивая, юная девушка, которая немого запуталась в жизни, в свои почти-восемнадцать, была поймана, связана как животное, и её уже вытащили на эшафот. И палач в виде конченных сексуально-озабоченных подонков, умственно отсталых дебилов и просто жестоких идиотов, занес над ней свой топор.

Я в шоке!

Я не стал до конца вникать, как её хотят мочить, а проще говоря, довести до самоубийства.

Как потом выяснилось, эти легионы, массово атаковали ее личные, а также ее родных, друзей, близких и знакомых людей, страницы в социальных сетях. Отправили туда ее видео и фото с вебкама. Снабдили всю эту наглядную информацию своими жестокими и унизительными комментариями. Написали руководству её колледжа и в больницу, где Алисия-Алёна, проходила практику.

Они очень старались.

Долбаные эмоциональные уроды! Эти легионы.

Они старались, а я не знал, что делать мне. Как мне поступить.

И я сразу включил сайт, в поисковике нашёл её комнату, ещё мгновение и я у неё.

Я видел её минуты две. Такую красивую, стройную девушку-блондинку.

А в её чат слали сотни ужасных, унизительных, пропитанных смертельным ядом жестокости и не совместимых с прекрасным образом Алисии, сообщений.

Думаю, что ей писали всё те же, в недалеком прошлом, влюбленные в Алисию, романтики.

Она сидела, смотрела в монитор, в веб камеру, в наши глаза и не видела их, а в её глазах, прекрасных синих, как небо глазах, стояли слёзы. И было понятно, что скоро произойдет нечто. И она как бы хотела, чтобы мы, мужчины, которые её так добивают, чтобы мы её запомнили именно вот такой.

Очень юной, очень красивой…, но уже сломленной.

Растоптанной нами всеми.

Она горько улыбнулась и навсегда отключила свой аккаунт.

Так Алисия ушла с вебкам сайтов.

Ушла навсегда.

Молодая девушка. Почти еще девчонка.

Студентка медицинского колледжа. Пришла на сайты заработать денег. Денег на свою жизнь и на жизнь мамы, чтобы её мама выжила.

Её мама болела и требовалось шунтирование сердца. Деньги на операцию и реабилитацию мамы Алисия заработала на этих сайтах.

И всё бы хорошо, но травля легионами дошла и до её мамы.

Вся эта ситуация убила её маму.

Сердце матери просто не выдержало, когда она узнала, откуда взялись деньги. Мама умерла. Алисия похоронила свою маму.

Алисия тогда при мне навсегда отключила свой аккаунт.

Это был 9-й день со дня смерти её мамы.

В этот день…

Молодая красивая девушка, отключила свой акк, набрала ванную горячей воды, легла в неё и как будущая операционная медицинская сестра хирургического отделения, профессионально вскрыла себе вены.

Алисия ушла с сайтов.

И ушла из жизни.

Алисии уже нет с нами, но её это порно видео с вебкама, видео, которое рассылали по её родным и близким, это видео, которое убило Алисию и её маму, до сих пор можно найти на страницах интернета.

И вот тогда, когда известие о смерти студентки, о её «беспричинном» самоубийстве, дошло и до меня, я всё понял. Ещё на подсознании, я понял, что, я.., я просто обязан умереть, я должен также заплатить своей жизнью за весь этот беспредел, что произошёл с Алисией.

Я буду мочить эти сайты как могу и сколько могу. Я знаю, что это высокодоходный, возможно криминальный бизнес, и, возможно, его покрывают высокопоставленные чиновники, но выбора у меня нет.

И кто-то говорит, что выбор всегда есть. Но быть на стороне подонков – это что за выбор?!

Я хочу… Я очень хочу, чтобы эти сайты убили и меня. Ровно так, как они убили мою любовь, мою Алисию. Но самоубийство не для меня.

Я засыпаю.

Алкоголь и таблетки делают своё дело.

Мысли и мотивации мои уже импульсивны и бессвязны.

И я уже не выбираю между добром и злом, между ангелами и демонами, я действую через бездействие – двойственность исчезла.

Но почему-то я снова вспомнил БАС. Мою службу. И как мы вошли в кишлаки исламистов. Всего три маленьких кишлака в затерянном ущелье. Их родные дома. И как мы, всех кто остался в живых, исламских фанатиков террористов, как мы всех их связали и перед ними устроили показательную казнь. Вот как они вырезали чужих для себя женщин и детей, вот так и мы, на их глазах, всё тоже самое проделали с их близкими.

А они смотрели на всё это и улыбались. Они знали, что и мы уже не люди. Что и мы, как и они, уже нелюди.

Закончив с гражданскими, мы вкололи наркотики боевикам, чтобы те быстро не умерли от болевого шока. И стали мы кусочками и понемногу, отрезать от них плоть. По чуть-чуть. Вот тогда нас и накрыла войсковая операция.

Но к этому времени террористов уже не осталось. Ни одного. Что задумали, мы исполнили. Вокруг только окровавленные ошмётки того, что ещё несколько часов назад называлось человеческими телами.

И почему нас тогда не расстреляли? Может именно тогда я умер, а смерть Алисии мне просто про это напомнила?

И в последние секунды перед провалом в бездну, я помню, очень хорошо вижу всю мою борьбу с этими сайтами и как моя мечта сбылась, сайты стали блокировать по всему миру, а они меня вычислили и прислали «чёрную метку» – весточку о том, что я ими приговорён к смерти.

Они такие смешные! Убить хотят давно уже мертвого!

Подонки! Да пошли вы, на х…й, уроды конченные!

Да и я дурак. Зачем я с ними боролся? Я же не против них.

Но Алисия…

Моя любовь Алисия…

Всё. Я сплю. Меня жёстко накрыло чёрной тяжёлой пеленой.       Сон.

И снится мне странный сон:

Стою я на сцене жизни. А может это сцена смерти.

Простирается надо мной огромное дерево. Причудливое. Корни его растут вверх, а ветви вниз. Корни его – это мои прошлые поступки, ствол его – моё стремление к счастью, а ветви его – мои желания. И вроде я сам и есть это дерево. И я отдельно от него стою. Здесь же. Рядом.

Стою и держу на руках Алисию. А она уже не дышит. Лицо её бледное, но всё также прекрасное. И глаза. Её огромные и, как небо, синие глаза, широко раскрыты и застыли в немом вопросе.

И в этом её вопросе, в этом предсмертном вопросе, как раз и заключается то, что я, то есть моё сознание, навсегда сокрыло от меня и выдает мне небольшими абстрактными темами про Нику в главах моего романа.

А спрашивает меня Алисия всего об одном: почему я её тогда не спас от самоубийства. Почему я тогда её не защитил. Почему я от неё отказался и прервал с ней общение. Я же понял, я тогда узнал свою квартиру, из которой Алисия вела трансляцию на вебкам сайт. Это была моя квартира. И эту мою квартиру чисто за символическую плату, сдала в аренду моя мама этой девушке-студентке. И я бы мог приехать и признаться Алисии в любви. Даже пусть я был бы отвергнут ей. Но мог бы её защитить от этих долбанных легионов. Помочь хоть чем-то ей или её маме. Да просто быть рядом…

Алисия мне отказала в любви, но она не отказывала мне в дружбе. А я решил, что просто посмотрю, как Алисию накажет судьба. Я потирал руки. Мне очень хотелось, чтобы она, за свой отказ мне, пострадала.

Ну почему я такое жестокосердное чмо?! Почему???

Я же полюбил эту девочку. И это значит, я должен был позаботиться о ней. Да и я чувствовал, что Алисия ко мне относится с симпатией, но не могла переступить через рамки сайтовского общения. Или не хотела. Это её право.

Про это всё я узнал немного позже: и про её жизнь, и про её смерть. Квартиру свою, в которой жила и ушла из жизни Алисия, я, конечно же, продал. Ездил к ней домой, в небольшой поселок рядом с городом, в принципе, от моего до её дома на машине минут 15 езды.

Говорил с её друзьями. Все сказали, что Алисия, Алена, была прекрасным человеком и очень красивой. И так как она погибла девственницей, её хоронили в платье невесты. Я ездил к ней на кладбище. Купил огромную охапку белых роз и пошёл к ней на могилу.

Так они и лежат вместе: мама и дочь, а над ними, мы им поставили памятник. Два белых Ангела Любви. Это были мои последние два Ангела Любви. Два Ангела, которые каким-то чудом уцелели в моем сердце. И я их отдал Алисии и её маме. Спите спокойно, а Ангелы пусть охраняют ваш покой.

Получается, что Ангелов я своих не сохранил. Демонов – не победил. Зачем тогда вообще жить. Для чего?!

Кого бы спросить!

Смотрю – стоит ко мне спиной Фрэнк Синатра, а далее тысячи и тысячи людей перед ним, как бы чуть поодаль и немного внизу. Мы же с ним на сцене.

И поёт он свою прекрасную песню «Мой путь».

А я подхожу нему. Положил свою руку ему на плечо и прошу помочь мне, прошу посоветовать: что же мне делать? И поворачивается ко мне Фрэнк Синатра.

Только это вовсе не он, а Крис Ри.

Смотрит мне в глаза Крис Ри, и слышу я слова его песни:

«В огнях магистрали у обочины темной

я увидел знакомую фигуру, и это была моя покойная мама.

Сынок, куда ты идешь? – спросила она

Мама, я иду в край богатых, ведь там я могу себя продать подороже.

Знай сынок – заплакав, сказала мне мама, – это твоя дорога в ад…»

И далее его легендарный музыкальный проигрыш.

И это всего лишь мой сон. Мой сон как моя реальная жизнь.

Только я и мой бесконечный проигрыш…

Глава 26

И зачем, ну зачем, я шучу со смертью, в её самых конченных проявлениях. А что Смерть? Она сама на эшафоте, она сама приговорена. Даже если ей и не хочется выполнять своё предназначение, Смерть всё равно вынуждена в страхе перед Временем собирать и собирать свою жатву. Да и её черёд настанет. И она про это знает. Она уже заняла за мной свою очередь.

Время, ты, Время – мой нежный палач!

Спасибо тебе, Господи! Наконец-то, наконец, пришёл и мой час. И вот я на площади полной зевак, и вот он – эшафот, и вот она – плаха.

Милый, добрый, трогательный палач, прошу тебя: очень деликатно так, отсеки мне мою голову! Да, да. Вот так! Со всего маха. Наотмашь! Опусти остро отточенный топор на мою уже вытянутую, в предвкушении казни, шею. Вжик!!! Шлёп. Вот и моя голова покатилась по помосту. Держите её! Берите. Не брезгуйте. Струйки крови вот-вот перестанут марать свежевыструганные доски помоста. Простите меня за эту кровавую неурядицу и пачкотню.

Да. Вот так. Ну можно и за волосы. Берите и перенесите голову в корзину для овощей. Аккуратненько так положите. Да не кидайте! И сначала выньте из корзины, два кочана капусты. Вы что не видите – корзина занята? Ну негоже моей отрубленной голове лежать среди овощей.

Вот так. Всё правильно. Да. И теперь голову туда. Хорошо. Несите всё в телегу. Голову и тело. Отдельно всё теперь. До чего же потешно болтаются руки и ноги!

Вот вы только посмотрите, до чего доводит реализация собственных стремлений к навязчивому повторению травматического опыта. Материальные воплощения – это мои Я и Моё, рождение и смерть – это мои вечные игры и развлечения. И когда же мне это всё надоест?

Да. Ну что ж делать. Провинился я, наверное. Вот и казнили. А вы что думали?! Все, кто родился – будет казнён. Временем. Рано или поздно. И, как правило – рано. Не переживайте вы так. И воскресят вас снова. И это – всего лишь сон. Что?! Ну, так ваша проблема, что вы верите снам. Да не плачьте вы так, не стенайте. Не сожалейте по себе. Не жалейте и полюбите вы себя. Возлюби ближнего своего. Ну, зачем же зачем, всю свою жизнь, как опустившегося родственника-неудачника, мы отвергаем свое второе, но на самом деле, первое истинное и единственное, вечное, духовное – Я?

Может этот мир – мир потерь? И, возможно, самое главное для чего нам дана жизнь здесь – это научиться терять. Не приобретать или приумножать, сохранять, развивать и всё такое. А именно научиться терять. Но нам эти мысли ещё непреходяще чужды. И как больно меня бьют по голове. Как больно!

Что-то не так?

Да все не так!

Палач – сволочь: промазал. И всё лупит, и лупит топором по моей башке. Всмятку голова, уже одно месиво, а не голова. Да и не топор это, а молот, и не на плахе моя голова, а на наковальне. И как больно эти удары отдаются в моей голове! Как там у Есенина:

«Друг мой, друг мой, я очень и очень болен,

сам не знаю, откуда взялась эта боль.

То ли ветер свистит над пустым и безлюдным полем,

то ль, как рощу в сентябрь, осыпает мозги алкоголь!»

Алкоголь, сигара, потом ещё сигареты, блин – травка, ой и таблетки… Блин, ну что же я так вчера набухался… Набухался я.

Я сплю, а меня кто-то бьёт по голове. Во сне не разобрать, а я проснуться не могу. Я как бы и проснулся уже, но нет сил открыть глаза, даже прийти в сознание сил нет. Вчерашние события, еда и алкоголь на ночь – дали о себе знать. Да и таблетки. Всё из-за них. Но кто так меня больно бьет? А – это стук. Стук в дверь. Ну и за чем так долбятся? Я проснулся. Один в комнате. Светло. Утро или день. Не понять. Я как чумной.

Черный человек ломится ко мне. Похмелье. И как мне фигово!

Стук и крик – «Николас, это Катя, открой срочно, у нас беда!»

О боги!!! Что еще?!

Я вскочил, открыл дверь, вошла Катя и за ней двое полицейских.

– Слушай, здесь такое дело, Ника погибла ночью. У себя во флигеле. К ней приходил её Алекс, её парень и он её убил. Жестоко… Выколол глаза, порезал всю, пытался отрезать ей голову, но это у него не получилось и сам он повесился. Там же. Я прихожу к ней утром с тортиком, а этот: висит – сука, весь в её крови и покачивается! Гад, гад, подонок – всю жизнь ей изгадил и убил её! Сука!

И Катя впала в истерику. Вбежали медики со «скорой». Что-то вкололи ей. Катю вывели из моей комнаты.

И мне заодно сделали укольчик. По моей просьбе. А то и я поплыл. Честно говоря – почувствовал, что умираю.

Да. Вот полиция, будут задавать вопросы.

Все хорошо. Я могу отвечать. Я собрался силами, как перед спортивным стартом.

Минут через двадцать полицейские ушли. Мне велели не уезжать из города и быть на связи.

Я лег и вырубился. Засыпал в слезах и всё крутилось в моей голове: «Ника, сакральная жертва ее рода, девятое колено, сакральная жертва, сакральная жертва, сакральная жертва…».

Часа два ещё проспал.

Снова пришла Катя. Разбудила. Вот – выпей. Здесь в стакане успокоительное. Я выпил, и теперь мне стало реально легче.

– Коктейль из антидепрессантов, витаминов, энергетиков? – спросил я.

– А ты очень догадлив! – грустно улыбнулась Катя. – Ты кушать хочешь?

– Пока нет. Может кофе выпью по позже, – будто в стену сказа я. Во рту я почувствовал неприятный привкус вчерашнего пьяного веселья. «Какой, ужасный и отвратительный запах у меня изо рта» – подумалось мне.

– Наверное, съедешь?

– Не знаю. Может быть. А куда?

– Понятно. Хорошо. Но если что, то я уже звонила по поводу тебя. Говорила. Мои друзья, они знали Нику и любили её, супружеская пара, они завтра заедут сюда помочь организовать прощание. У них дом на берегу океана, и они, если что, тебе за недорого сдадут квартиру, ну если ты решишь съехать. Там у них никак здесь, там у них просторно, целый этаж для тебя, комнаты три, кухня, два санузла, балконы, виды на океан. Целый этаж коттеджа пустует. Если хочешь, давай к ним. Они хорошие добрые люди. Я здесь и дальше буду одна справляться со всеми делами.

– Ну да. Как-то лихо все закружилось, точнее, будет, сказать – закрутилось, – говорю я Кате, а сам уже в ванной комнате вовсю чищу свои зубы, – Смерч! Я даже пока не могу понять, как и что мне дальше думать и поступать. Но за заботу, Кать, спасибо, конечно. Познакомлюсь с ними, твоими друзьями, латифундистами, и там всё и решим, – говорю я, вытираясь полотенцем, и выходя из ванной.

– Фёдор и Елена. Имена моих друзей латифундистов, как ты их называешь.

– Класс. Фёдор и Елена – есть у меня в романе такие персонажи, и у них живет герой романа, в доме на океане.

– Вот может тебе и в самом деле к ним и съехать? Я вчера на вечеринке почему-то почувствовала, что у тебя негативное отношение к сайтам и к нашей работе. Это для нас проблема. Сайты – наша жизнь, работа, наш образ жизни. Понимаешь? Мы любим сайты и нам нравиться на них работать. Или я ошибаюсь по поводу тебя и твоего отношения к сайтам?

–Да. Сайты… Мне и в правду не очень нравится идея этих сайтов. Я их любил и зависал на них сутками. И я их ненавидел. Сейчас я почти равнодушен к их деятельности. Но, знаешь, не хочу больше соприкасаться с этим явлением. У меня есть свои личные истории, связанные с вебкамом и поэтому я считаю, что имею право судить, что к чему, хотя сказано – да не судите!

– Ты верующий!

– Совпадение и случайность, мои придуманные божества, – ответил я.

Ну вот. И Катя, как и Ника, вот так, невзначай, стала склонять наш разговор в сторону религиозных тем и смыслов. Ну уж нет. Ещё раз не поведусь. Давай-ка, Катенька, Катюша, уйдем в сторону от тем Бога. Не сегодня. Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. Какое-то грустное продолжения эти откровения имеют в этом доме. Смерть Ники, как отсеченная голова Иоанна предтечи. Довольно. Еще, одной смерти здесь – я не перенесу. И я продолжал. Но вначале не мог не помянуть Его всуе.