
Полная версия:
Эпоха второсортных злодеев
– Ну, тут есть варианты, дорогуша. Либо он отправился путешествовать по миру, чтобы найти себя…
– Либо?
– Либо я зарубила его топором меньше, чем через час после твоего зачатия.
Конечно, я надеялась, что это ребенок Реджи, но математика была против этой версии. Задержка случилась слишком рано, если считать от нашей с ним первой после перерыва ночи, так что присутствовала некоторая вероятность, что Джеремайя Питерс таки успел сделать свое дело, пока я была под воздействием наркотиков и не совсем адекватно воспринимала реальность.
Жаль, что ни одного из них не было под рукой, и я не оставила себе на память ничего, что могло бы помочь в проведении генетического анализа.
Может, я так никогда и не узнаю наверняка.
Может, это и к лучшему.
Мне за тридцать, моложе я не становлюсь, часики, как говорится, тикают, а достойных претендентов на горизонте как-то не наблюдается. Так что можно наплевать на личность отца и попытаться хоть что-то в этой жизни сделать хорошо.
– Мама, а откуда у нас в доме этот старый пожарный топор?
– Дедушка подарил.
Папа Бэзил, черт бы тебя подрал. Почему на этот раз ты не пришел ко мне на помощь? Или я за эти два года ни разу тебя не позвала? Мне хотелось надеяться, что это так.
Другой вариант был слишком плохим. Если я все-таки его позвала, а он не пришел, это могло означать только одно.
Что он мертв.
В мирах бесконечной войны у бога мести должно быть много врагов…
* * *Естественно, я заснула в этом чертовом кресле, а когда проснулась, на улице было уже светло, а на часах – почти восемь утра, скоро идти на работу. Тело затекло, и при попытке встать я едва не рухнула на четвереньки, но в последний момент сумела удержаться, ухватившись рукой за стол.
На этот раз мне удалось даже не перепутать руку.
Ковыляя, как кляча, которую уже давно пора пристрелить просто из милосердия, я отперла дверь и вошла в дом. Приняла душ, почистила зубы, надела чистую одежду. Времени было еще с запасом, хоть и небольшим.
Есть не хотелось, да, по правде говоря, было и нечего, и я решила, что перехвачу что-нибудь на работе. Солнце уже начало припекать, так что волосы почти просохли естественным путем, я привычно собрала их в хвост и отправилась открывать лавку.
Первый покупатель объявился только спустя полчаса после открытия. Молодой мужчина в линялых шортах, белой футболке и мокасинах, он был настолько черен от загара, что издалека его можно было принять за местного. Но вблизи стало видно его европеоидные черты лица и голубые глаза.
– Коробку сигар, прекрасная синьорита, – попросил он. – Продайте мне коробочку сигар.
– Каких?
– А какие у вас самые дорогие?
– Кубинские, – сказала я.
– Это те самые, которые молодые кубинские женщины крутят на своих смуглых упругих бедрах?
– Наверняка, – сказала я и вытащила из-под прилавка коробку «кохиб». – Двадцать долларов за штуку, четыреста долларов за коробку.
Он взял одну сигару и поводил ею у себя под носом, втягивая ноздрями воздух.
– Контрабандная.
– Скорее всего.
– Не скорее всего, а точно, – сказал он. – Они напоминают мне жаркие кубинские ночи. О, это было прекрасно, жаль только, что мне пришлось покинуть Остров Свободы в некоторой спешке, а пограничники пытались обстрелять наш катер.
– Вы тоже контрабандист?
– О, нет, – сказал он. – Я Холден. Генри Холден. Я – британский шпион.
– А я – Боб, – сказала я. – Богиня хаоса и разрушения.
– Прямо как моя бывшая жена, – улыбнулся он.
Зубы у него были белые и безупречно ровные. Видимо, в Интеллидженс Сервис хорошая стоматологическая страховка.
– Угу, – у меня не было настроения соревноваться с ним в остроумии.
– Сегодня вечером я буду пить и курить сигары в компании резидента ЦРУ и одного подозрительного русского, – сказал Холден. – Думаю, что он из КГБ. А на следующей неделе я собираюсь полезть в джунгли в поисках странного.
– Отличный план.
– И в связи со всем этим у меня к вам вопрос, Боб, – сказал он. – Что вы делаете завтра вечером?
– Торгую сигарами.
– А после работы?
– За мной пытается ухаживать один парикмахер, – сказала я. – У него есть опасная бритва.
– А у меня есть пистолет и лицензия на убийство, – сказал Холден. – Правда, я оставил все это в других штанах.
– Тогда приходите, когда переоденете штаны.
– Заметано, – он вытащил из кармана четыре мятые сотенные купюры, положил их на прилавок, сунул коробку с сигарами под мышку и ушел.
Сразу после него явился Карлос и стал настойчиво вопрошать, что это за гринго.
– Просто гринго, – сказала я.
– Когда он проходил мимо парикмахерской, странно на меня посмотрел.
– Возможно, он просто хотел постричься, но у него не было денег, – сказала я.
– Думаешь?
– Конечно.
– У гринго всегда есть деньги, – сказал Карлос.
– Не всегда. Я, например, тоже гринго.
– Ты уже своя, Боб, – сказал Карлос. – Чего от тебя хотели эти парни из отеля?
– Просто один старый знакомый попросил о встрече, – сказала я.
Карлос нахмурился. Не знаю, что ему больше не понравилось, сам факт наличия у меня старого знакомого или его связь с «Континенталем».
– Здесь не принято о таком спрашивать, и я никогда не задавал тебе этого вопроса, Боб, – сказал Карлос. – Но любопытство гложет меня изнутри, как сотня голодных хорьков, и я надеюсь, что ты не обидишься…
Он замялся.
– Ты, наверное, хочешь спросить, чем я занималась до этого, – предположила я.
– Ну… да.
– Я была копом, – сказала я.
– Копом? Ты работала в полиции?
– В убойном отделе.
– А потом…
– А потом что-то случилось, – сказала я. – И теперь я пытаюсь стать другим человеком. А тот старый знакомый из отеля – это всего лишь отголосок моей прошлой жизни.
– О, – сказал он. – Ясно.
Тут к Карлосу пришла клиентка, и он отправился творить красоту, а я осталась в одиночестве и подумала, кого я пытаюсь обмануть. Я ведь вовсе не стремилась стать другим человеком, это для меня был бы слишком амбициозный план. Все, что я пыталась сделать, это не развалиться на части, и получалось у меня так себе.
Бывали, конечно, хорошие дни, но бывали и плохие.
Часов в одиннадцать утра на улицу пришел индеец. Это было настоящее дитя леса, не тронутое цивилизацией, грязный, нечесаный, в набедренной повязке и с коротким кривым копьем в руках. Единственным штрихом, по которому его можно было охарактеризовать, как героя нашего времени, был фитнес-браслет. Правда, носил он его не на руке, а использовал в качестве серьги в правом ухе.
Индеец уселся на противоположной стороне улицы, прямо напротив входа в магазинчик Гарсии, прислонился спиной к стене, положил на колени свое нелепое копье и пристально уставился на витрину с трубками и сигарами.
Необычное явление. Эти парни не любят города и предпочитают не соваться в них без крайней необходимости. Должно быть, они считают, что здесь слишком мало природы…
Явление стало еще более необычным через полчаса, когда к нему присоединился его коллега. Этот был без копья, зато на поясе у него висело здоровенное ржавое мачете. Я вышла поинтересоваться, не могу ли чем-то им помочь в этих каменных джунглях, но они никак не реагировали на мои обращения. Возможно, они просто не говорили ни по-английски, ни по-испански.
К полудню (что очень для него нетипично) в лавку заявился Гарсия и с порога заявил, что повышает мне зарплату (что для него было еще более нетипично).
Сама понимаешь, дела отнюдь не шли в гору, и я опасалась, что вскоре он вообще не сможет позволить себе моих услуг.
– Лишняя сотня песо мне не повредит, – сказала я. – Но с чего этот аттракцион невиданной щедрости?
– Сотня песо? – переспросил он. – К черту сотню песо, Боб. Я собираюсь поднять твое жалованье в два раза. Ведь ты этого достойна.
С последним его утверждением я спорить не стала, но все остальное вызывало законные сомнения.
– Дай угадаю, – сказала я. – Тебе приснилась мадонна, которая сказала, что ты слишком мало мне платишь… Нет, вот версия получше. С тобой связался недавно приехавший в город гринго и попросил повысить мне зарплату, пообещав взять на себя все дополнительные расходы?
Гарсия потупился, и я поняла, что угадала. Впрочем, это была не очень сложная загадка.
Первым моим порывом было позвонить в «Континенталь» и высказать сукину сыну Кларку все, что я думаю о его попытках влезть в мою жизнь, но потом я передумала. В конце концов, я была уверена, что Кларк скоро объявится здесь собственной персоной.
Это было вполне в его стиле.
– Это хорошее предложение, Боб, – сказал Гарсия. – Только дурак бы от него отказался. А я не дурак, я бизнесмен, и если я вижу способ сократить накладные расходы…
– К тебе никаких претензий, – заверила я.
– Хоть с этим разобрались, – сказал он. – А что делают все эти индейцы на той стороне улицы?
– Понятия не имею, – я посмотрела наружу, их там было уже четверо. – Со мной они не разговаривают.
– Попробую я спросить, – сказал Гарсия и направился к ним.
Возможно, тут сыграл свою роль тот факт, что Гарсия был мужчиной, а возможно, он просто знал несколько слов из их языка, но индейцы с ним заговорили и принялись что-то объяснять, отчаянно жестикулируя. Их диалог продолжался минут десять (за это время я успела продать две пачки сигарет местным работягам), а потом Гарсия вернулся ко мне, изрядно озадаченный.
– Это какая-то очень странная история, но похоже, что они здесь из-за тебя, Боб.
Что ж, в моей жизни уже было несколько странных историй, и, думаю, я готова была узнать еще одну, не слишком удивляясь.
– Для странного ритуала, от которого зависит жизнь всего племени, им нужен мой скальп?
– Нет, они не по этой части, – сказал Гарсия. – Просто они считают, что ты – Тласолтеотль.
– Будь здоров.
– Нет, я не… ты издеваешься, да?
– Просто я немного в шоке, – сказала я. – Что такое Тласолтеотль?
– Богиня ацтекского пантеона, – объяснил он. – Эти парни считают, что ты – ее земное воплощение.
И хотя это был уже не первый культ имени меня, я все еще не представляла, что мне с этим делать и как относиться.
– И чего они от меня хотят?
– Тут я не очень понял, – сказал Гарсия. – В целом, они хотят получить твое благословение, наверное. Но я не могу точно сказать, в чем именно оно заключается.
– Любопытно, – сказала я. – А чего именно это богиня?
– Э… – он замялся. – Ну, как тебе сказать…
– Еще любопытнее, – констатировала я. – Скажи, пожалуй, как есть.
– Э… Тласолтеотль – богиня порока, греха, похоти, грязи, очищения, покровительница прелюбодеев и паровых бань.
И главное, что все логично, подумала я. Даже паровые бани.
Мамочкино наследие, не иначе, и сейчас я говорю не о добропорядочной маме Кэррингтон, а о моей биологической матери, которая принесла меня в приют, и которую я вообще ни черта не помню. Но насколько мне известно, в местах, откуда она родом, она занималась примерно вот этим вот, за исключением, разве что, паровых бань. Ну, и еще про войну там что-то было…
Я вздохнула.
– Помимо прочего, считается, что Тласолтеотль приходит к умирающим и очищает их от грехов, поедая их грязь, – зачем-то добавил Гарсия.
– Передай им, что я не собираюсь поедать никакую грязь, – сказала я.
– Думаю, что они пришли сюда не за этим.
– Да, они не похожи на умирающих, – сказала я. – Ты можешь как-нибудь спровадить их отсюда?
– Как? У нас свободная страна, и они ничего не нарушают.
– Как насчет ношения оружия?
– Копы не любят с такими связываться, – потому что с них нечего взять. – Они скажут, что это не оружие, а этнические сувениры.
– И сколько, по-твоему, они будут там сидеть?
– Не знаю, – сказал Гарсия. – Они странные.
Угу.
На самом деле я понимала, что индейцы и их странности здесь ни при чем. Они служат всего лишь инструментами для той силы, что управляет этой реальностью. Силы, которая не может оставить меня в покое и в очередной раз норовит затянуть меня в какой-нибудь сюжет. Думаю, что и английский шпион Холден из той же категории, не просто же так он объявился именно сегодня.
Местное мироздание меня к чему-то подталкивало, но я так и не научилась читать его знаки. Возможно, оно хотело, чтобы я отправилась с Кларком, возможно, разными способами пыталось этому помешать, и лучшее, что я могла сделать со всеми этими получаемыми от вселенной сигналами – это попросту их игнорировать.
Пусть эти индейцы тут хоть до посинения сидят, притворяться еще и их богиней я не собираюсь.
– Возможно, к вечеру они уйдут, – сказал Гарсия.
– Возможно, мне и самой потребуется уйти пораньше, – сказала я. – Подменишь меня на пару часов, если что?
– Конечно, куда же я денусь, – вздохнул он. – Позвони мне, как соберешься уходить.
– Угу, – сказала я.
Глава 5
Когда Гарсия ушел, Карлос попытался спровадить индейцев под тем предлогом, что они мешают его бизнесу, но гордые дети леса проигнорировали его, словно он был назойливым насекомым. Никто из них даже головы в его сторону не повернул. Карлос собрался уже было снова зайти ко мне, но в парикмахерскую вошла очередная клиентка, и он сокрушенно развел руки. Я улыбнулась и пожала плечами.
Карлос – хороший парень, но он просто не понимает, во что лезет.
Ну и, если по-честному, он явно не герой моего романа.
Кларк заявился ближе к двум. На нем был легкий парусиновый костюм, туфли из натуральной кожи, и пистолет он с собой прихватил всего один, ясно давая понять окружающим, что он в отпуске и неприятностей не ищет.
– Dos cigarros, por favor.
– Твой испанский стал еще отвратительнее.
– Но все меня понимают, – он пожал плечами. – Мы вчера как-то странно расстались, Боб, и я решил навестить тебя в твоей теперешней среде обитания.
– И как тебе среда?
– Тут мило, – сказал он.
– Зачем ты подбивал Гарсию повысить мне жалованье?
– Просто хотел проверить, умею ли я до сих пор ладить с людьми, – сказал Кларк, не попытавшись отпираться даже для вида. – Хочешь, я куплю тебе этот магазин, и ты будешь его единственной и полновластной владелицей?
– Зачем это тебе?
– Я просто беспокоюсь о тебе, Боб, и хочу, чтобы все у тебя было хорошо, даже если ты не согласишься поехать со мной.
– Значит, ты пришел не для того, чтобы меня уговаривать?
– Как будто эти уговоры мне помогут, – Кларк подошел к витрине и стал рассматривать трубки. Это был дешевый китайский новодел, который мы выдавали за товары производства времен чуть ли не конкистадоров. – Что это за обнаженная делегация там на улице?
– Это индейцы, – объяснила я.
– Я заметил, – сказал Кларк. – Но что эти индейцы здесь делают? Или у вас такое в порядке вещей?
– Они думают, что я воплощение их богини, – я не стала вдаваться в подробности насчет греха, похоти и паровых бань.
– И чего они хотят?
– На данный момент они просто созерцают.
– Могу их понять, – сказал Кларк. – Ты чудесно выглядишь, Боб.
– Что, правда?
На самом деле, я понятия не имела, как я выгляжу. У меня дома не было зеркал, а вне дома я предпочитала не смотреться в отражающие поверхности. И даже если бы я в них смотрелась, это бы все равно ничего мне не дало, потому что отражалась в них совсем не та я, которую видели окружающие.
Так что я просто умывалась, собирала волосы в хвост и надеялась на лучшее.
– В таких случаях принято говорить, что ты вся светишься изнутри, – хмыкнул Кларк.
– Меня сейчас стошнит.
– Это токсикоз?
– Нет, просто меня мутит от твоего выбора фраз.
– Извини, – сказал Кларк.
– Полагаю, мне стоит к этому привыкнуть, – сказала я. – Пройдет совсем немного времени, прежде чем абсолютно все станут нести при мне эту благостную чушь.
– Скорее всего, – согласился Кларк. – Слушай, я не хотел на тебя давить, Боб. Я как-нибудь перебьюсь и без этого контракта, а ты сделай так, как считаешь нужным и лучшим для себя.
– Это ты, типа, сейчас не давишь?
– Абсолютно.
– Я не хочу снова во все это лезть, Джон.
– Понимаю.
– Прошлый раз обошелся мне слишком дорого.
– Здесь я мог бы заметить, что сейчас тебе как раз представилась возможность выставить счет.
– Я больше не жажду мести.
– А чего ты хочешь?
– Чтобы меня просто оставили в покое.
– Что ж, это вполне законное желание, учитывая обстоятельства, – сказал он. – И я уверен, что в ближайшее время ТАКС вряд ли будет тебя беспокоить.
– Но, – сказала я. – Эта реплика подразумевает, что за ней последует какое-то «но».
– Это чудесное место и оно идеально для того, кто хочет, чтобы его оставили в покое, – сказал Джон. – Но оно слишком маленькое для тебя, Боб. Слишком тесное. И возможно, что оно станет таким же тесным и для твоего ребенка.
– Это ты все еще не давишь?
– Я улечу отсюда в восемь вечера, – сказал Кларк. – С тобой или без тебя. Кстати, мое предложение насчет магазина все еще в силе.
– Бизнес-джет?
– Ну да, – сказал он. – Плачу-то за него не я, а министерство финансов.
– А я думала, ты станешь мне рассказывать, каких ужасов может натворить этот Черный Блокнот, если попадет не в те руки.
– А зачем мне это делать, Боб? Ты – коп, и сама все понимаешь.
– Бывший коп.
– Бывших копов не бывает, – сказал он. – Кстати, могу я задать тебе один, возможно, неприятный, но до сих пор смущающий мой разум вопрос?
– Попробуй.
– Йеллоу-Парк, – сказал он. – Я видел… последствия. Как они сумели тебя остановить? Но если не хочешь, то не отвечай…
– Дело не в том, что я не хочу, – сказала я. – Я не могу. С определенного момента я практически не помню события того дня. И последовавших за ним двух лет. Какие-то неясные фрагменты, обрывки… Все, как в тумане, Джон. И я не уверена, что так уж хочу это вспоминать.
Я знала, что в Йеллоу-Парке произошла бойня, и в роли мясника выступала я. Конечно, тогдашнее руководство ТАКС сделало все, чтобы эта бойня случилась, но с меня это ответственности все равно не снимало. Я не знала, сколько агентов там погибло, но, скорее всего, много.
Включая и директора Доу, которого с тех пор так никто и не видел даже мертвым.
И так, в общем-то, случается каждый раз, когда я беру в руки топор. Во время инцидента в Алабаме Джеремайя Питерс был не единственной моей жертвой.
А о том, у какого количества тяжело и неизлечимо больных, которых спасали его регулярные проповеди, случились рецидивы, я старалась не думать.
– Похоже, что я все-таки испортил тебе настроение, – сказал Кларк.
– Не бери в голову, оно последнее время и так неважное, – сказала я. – Ты же в курсе о той ситуации в Алабаме, Джон?
– Да, – осторожно сказал он.
– Там были люди, – сказала я. – В общине. Люди, которых он исцелил… Что с ними случилось после того, как я его убила? Болезни вернулись?
– К кому-то вернулись, к кому-то нет…
– И каков процент выживших?
– Я не следил за развитием, – сказал Кларк.
– Точно?
– В Алабаме ты все сделала правильно, Боб, – сказал Кларк. – Да, может быть, временами он казался не слишком значительной угрозой, но ты сбила его на взлете, Боб. И кто знает, каких дел он мог бы натворить, если бы сумел набрать высоту.
– История не знает сослагательного наклонения.
– То есть, молодого Гитлера ты бы тоже убивать не стала?
– Я не знаю, Джон, – сказала я. – Это зависит…
– Вот именно, – сказал Кларк. – Меня там не было, а ты была. И ты приняла решение, находясь в той ситуации, решение, которое та ситуация тебе продиктовала.
– Но я все равно не уверена…
– В таких делах редко можно быть уверенным до конца, – сказал Кларк. – Абсолютное зло в наше время почти никогда уже не встречается. Всегда есть зло большее, зло меньшее, главное, распознать и правильно оценить, которое из них где. Я согласен с тем, что Питерс не был абсолютным злом. И директор Смит таковым тоже скорее всего не является. Но это совершенно не значит, что они не заслужили пинка под зад. Еще как заслужили.
– Угу, – сказала я.
– Конечно, гораздо проще во всем этом ориентироваться, если зло разит молниями из-под черного капюшона или сидит в Мордоре и светит с башни единственным глазом, – сказал Кларк. – Но те времена ушли, Боб. Мы живем в эпоху второсортных злодеев. Иногда даже неочевидных.
– Видимо, второсортным злодеям должны противостоять так себе герои, – сказала я.
– Нельзя быть героем все время, – сказал Кларк. – Даже Мыш приходит домой, снимает маску и плащ, садится в кресло и превращается… Ладно, это плохой пример, потому что я понятия не имею, в кого он там превращается, но я думаю, что ты уловила мою мысль.
– В общих чертах.
– Питерса надо было убрать, – сказал Кларк. – Жаль, что это пришлось сделать тебе, но, как я понимаю, никто другой бы просто не смог.
– Угу.
Вообще, это не слишком весело осознавать, что твой главный талант – быть смертельным оружием, способным смести с игровой доски кого угодно. В детстве я надеялась на что-то более созидательное.
Никто не растет с мечтами о том, что станет универсальным убийцей. Конечно, послужной список у меня гораздо короче, чем у Кларка, но какие мои годы…
Может быть, мы и живем в эпоху второсортных злодеев, но что делать с мыслью о том, что я сама могу быть злодеем первого сорта? Меня не оставят в покое. Если не ТАКС, то какие-нибудь другие ребята. Да вот те же индейцы, кто знает, сколько времени им потребуется, чтобы перейти от созерцания к действиям, и кто знает, чего именно они от меня могут захотеть?
Карлос еще этот…
Как ни прискорбно это признавать, но похоже, что мой отпуск подходит к концу.
– Зря я сюда прилетел, наверное, – сказал Кларк. – Только взбудоражил тебя.
Мы живем в литературоцентричном мире, и я по каким-то неизвестным мне причинам обладаю всеми параметрами главной героини. И законы, которые правят этим мирозданием, все время пытаются подобрать для меня какую-то историю, совершенно не заботясь о моих чувствах и желаниях. И если я не соглашусь на историю Кларка, то вполне может начаться какой-нибудь очередной кровавый триллер или шпионский боевик.
Холден ведь тоже не случайно с самого утра именно ко мне за сигарами пришел. Это был такой анонс.
Тизер-трейлер.
Но решающим фактором, наверное, все же стали мои родители. Если я снова вернусь на легальное положение в Городе, то смогу подать им весточку, что я жива.
Я соскучилась по своим родителям. И, в конце концов, они имели право знать, что скоро станут бабушкой и дедушкой.
– Ладно, Джон, давай договоримся на берегу, – сказала я. – Ты гарантируешь, что в этом деле нет никаких сюрпризов и подводных камней?
– Насколько это вообще можно гарантировать в такого рода делах.
– И мы не будем терять время, – сказала я. – Бизнес-джет, аэропорт и машина, которая отправится оттуда прямо в резиденцию министра финансов. Согласуй с ним чертов график, чтобы не получилось, что мы приедем, а у него встреча или совещание или он на пикник с новой любовницей укатил.
– Согласую, – пообещал Кларк. – Думаю, что ради такого дела совещание он перенесет. Что насчет твоего гонорара?
– Финансовая сторона меня устраивает, – сказала я. – Что касается другой его части, я думаю, стоит обсудить это на месте с тем, кто может принимать такие решения.
– Разумно, – согласился Кларк.
– Какая в городе погода?
– Прохладно.
Значит, перед отъездом мне придется пройтись по магазинам. Здесь-то жара, поэтому у меня нет вещей на прохладную погоду. По крайней мере, таких вещей, в которые я еще могу влезть.
У меня было отложено немного денег на период «сразу после», и, учитывая новые обстоятельства, можно было перестать экономить.
Наверное.
– Пришли за мной машину часам к шести, – попросила я. Уточнять адрес я не стала, я была уверена, что Кларк прекрасно знает, где я живу.
Он кивнул.
– Буду рад снова с тобой поработать, Боб.
– Надеюсь, дело действительно будет недолгим.
Кларк ушел, а я позвонила Гарсии и попросила меня подменить. Гарсия сказал, что он занят (наверняка ухлестывал за какой-нибудь богатой старушкой из туристов) и сказал, что я могу просто закрыть магазин пораньше. Настолько раньше, насколько я захочу.
Наверное, Кларк уже ему что-то заплатил…
Я как раз опускала защитные жалюзи, когда рядом нарисовался любопытный Карлос.
– Уже закрываешься? Так рано? – спросил он. – Из-за этого гринго? Что он тебе сказал?
– Я уезжаю, Карлос.
– С этим гринго? Кто он вообще такой?
– Старый друг.
– Я вижу, что старый, – сказал Карлос. – Не слишком ли он для тебя старый?
– Мы просто друзья.
– И что же вас связывает?