Путь голема

Сверкает за спиной Хрустальный город – памятник нашей былой жизни, уменьшенная копия некогда великой столицы некогда великого мира. Все в прошлом… Нет больше того мира. Нет былого величия. Нет великолепия Хрустального города, накрывавшего сверкающей паутиной целый континент… Лишь память хранит его величественную красоту и грацию. Есть лишь его жалкая тень, наше последнее пристанище, крепость, вобравшая в себя остатки великой расы не знавшей себе равных. Расы, накрывшей своим разумом, силой и добром множество миров. Миров, которым мы дали прогресс, знание и мир. Миров, где правила справедливость и порядок. Миров, где забыли о ненависти и зле. Миров, которым мы подарили Любовь.

Остатки… Как же мало нас осталось… С каждым сражением тают наши ряды, а врагам нет числа. Ни наша сила, ни знания не способны противостоять черной орде. Им нет числа…

Наши дни сочтены. Приближается время последней битвы. Битвы, которая поставит точку в нашей длинной летописи. Останется лишь этот город и недолгая память. Не думаю, что люди будут помнить о нас вечно. Их память так же коротка, как и жизнь. Пройдет время и даже легенды о богах в золотых доспехах будут забыты. Нет ничего сильнее времени. Оно стирает следы некогда великих империй и ужасных войн. Сотрет и это…

Звякнули мечи, покидая ножны.

Враг впереди. Сомкнутые ряды черных силуэтов до самого горизонта. Им нет числа.

Время пришло.

Сотня фигур, закованных в золотые доспехи, застыла у ворот города. Жалкая крупинка света в окружении тьмы. Прощальные взгляды обласкали хрустальные стены.

– Прощай, – шепнули губы. Опустились забрала.

Вперед.

– Время, ты за нас, – метнулся в небо воинственный клич и сотня мечей, сверкающими золотом молниями обрушилась на застывшего врага.

Память о себе мы продлим этим сражением.

Очнулся я от резкого запаха. Возле меня суетился сгорбленный старичок с кожаным чемоданчиком. Оттолкнув сухощавую руку, с вернувшим меня в сознание пузырьком, я поднялся на ноги. На меня насмешливо поглядывают солдаты, перекидываясь короткими фразами. Даже на лицах карателей привычные улыбки сменились на гримасы презрения. А они не так уж и красивы.

– Смейтесь, смейтесь, – пробормотал я, поправляя одежду и расчесывая волосы пятерней. – Думаете, от страха перед вашим владыкой сознание потерял и в штаны наложил. Ошибаетесь. Это вы у меня наложите.

Жаль мой наряд не совсем соответствует предстоящей процедуре. Рваный джинсовый костюм и грубые башмаки выглядят неподобающе событию. А еще бы умыться и зубы почистить…

И снова видения дают мне подсказку. Теперь я знаю что делать. Остались лишь два вопроса. Хватит ли мне смелости на подобный поступок и к чему он приведет?

Двери распахнулись, и в сопровождении карателей я вошел в тронный зал. Солдаты остались за беззвучно закрывшейся дверью.

У меня даже нет слов, чтобы достойно описать труд богов-архитекторов. Сквозь фасетчатый, как глаз пчелы, купол льется тысячами лучей свет. Колоны-исполины выгнулись дугой под тяжестью наклонившихся внутрь прозрачных стен. Сквозь их незримую толщу открывается все великолепие Хрустального города с высоты птичьего полета.

Судя по всему, я на вершине центральной башни города. Ничего не понимаю. Нас заперли в подвале. Когда меня сопровождали сюда, то по пути не было ни одной ступеньки, и пол был горизонтален. Я оглянулся назад и увидел извивающуюся вдали за городской стеной реку и неторопливо ползущие по ней баржи. Дверей и в помине не было.

На возвышении, в центре зала, на монументальном троне из черного камня, явно не имеющему к Хрустальному городу никакого отношения, вольготно развалился крупный мужчина в черной мантии. Длинный подол обвивает подножие трона, навевающего мысль о кладбищенских надгробьях. Лишь оградки и цветочков не хватает. Там, дома в дикие девяностые, период хаоса, дележа власти и беспеределья бритоголовых, лишенных шеи молодых людей в спортивных костюмах такие произведения кладбищенского искусства были в моде. Золотом на черном мраморе переливались надписи «Коляну от братвы», «Пацаны тебя не забудут».

Длинные с проседью волосы спускаются на широкие плечи. Традиционно черные доспехи лишены каких либо украшений. Такая защита больше подходит для сражения, чем для тронного зала.

Император излучает такую мощь, что я чувствую себя гвоздем, который вот-вот одним небрежным движением засадят по самую шляпку в пол. С трудом сдерживаюсь, чтобы не распластаться ниц перед покоряющим могуществом. Император еще даже рот не раскрыл, а меня уже разрывает от чувства, что стоит ему лишь молвить, и я без раздумий умру за него. Буду голыми руками рвать глотки его врагов и штабелем складывать их головы у его ног. Буду лизать его сапоги, подобно псу в ожидании ласкового слова.

Каратели выстроились за моей спиной и, опустившись на одно колено, склонили головы. Император вяло махнул облаченной в металлическую перчатку рукой и девушки поднялись. Красивые личика портит тень страха. Какая же силища кроется в Императоре если даже каратели испытывают перед ним страх? Что уж мне тогда говорить. Джинсы пока сухие, и то хорошо.

– Ну, привет, свадебный генерал, – сказал император по-русски без малейшего акцента и хитро улыбнулся. – Или будет правильнее сказать – пушечное мясо.

Давление на мое сознание тут же спало, и я увидел перед собой всего лишь уставшего пожилого мужчину с грубым лицом, испещренным глубокими морщинами. Такой фейс подошел бы заядлому пропойце, а никак не аристократической личности. Подол мантии в пыли. На одном из сапог каблук неправильно стерт, что говорит о том, что с походкой у хозяина не все хорошо. На доспехах царапины. Костяшки на правой перчатке примяты. Интересно, кому это он так влепил? В общем, передо мной никакой не апогей могущества, как мне казалось ранее, а всего лишь человек, наделенный немерянной властью и необычными способностями.

От таких мыслей сразу стало легче, и я малость осмелел.

– Хорошо владеете русским, – говорю, стараясь выглядеть невозмутимым. – Гостили в наших краях?

– Бывало.

Я нервно сглотнул:

– Надолго к нам собираетесь? Зачем вам это? Мы же ничего вам не сделали? Или повод не нужен? Ну да, зачем повод саранче уничтожающей поля одно за другим. Ведь вы именно саранча. Голодная, ненасытная…

– Примерно так и есть. Любая экспансия первый шаг для империи. А империя это сила и порядок. Придет и ваш черед.

– Вам тоже скучно?

– С чего ты взял? – взгляд Императора превратил меня в рентгеновский снимок моей души. Покопавшись в ее содержимом и по-видимому не найдя ничего достойного его внимания он перевел взгляд на реку.

– Довелось недавно пообщаться с еще более могучим властелином, – заметил я, и вытер пот со лба. Интересно, за такие слова меня прирежут сразу, или поэтапно. Нервное дыхание девочек за спиной обещает длинное и неприятное общение. Похоже, они не привыкли, чтобы с монаршей особой разговаривали подобным образом.

– Ты забавен, – улыбнулся собеседник, не глядя на меня. – Ты даже сумел заинтриговать меня. О ком речь?

– Конечно он могущественнее вас лишь в переделах своего мира… очень ограниченного… Но, должен заметить, что в нем он был практически богом. Мир в прямом смысле был у его ног.

– Я тебя понял. Ты говоришь о древнем духе, навеки запертом в камне. Даже я не смогу его одолеть в его владениях.

– Ну, это уже в прошлом, – осмелился я перебить Императора. – Я освободил его.

– Забавно, – сказал Император после небольшой паузы. – Хочешь сказать, что победил его в его же мире?

– Угу.

– Не верю. Мир камня жил по его законам.

– Вы совершенно правы. Правда, мне помогали его игрушки, часть его мира. Он оказался нехорошим кукловодом. Арлекины, мальвины и пьеро в финальном действии оказались не на его стороне.

– Чем ты купил их? Свободой?

Я кивнул в ответ.

– Молодец, – одобрительно кивнул император. – Хороший ход. Но ты сказал мне лишь часть правды. Даже миллиарды игрушек только безвольные куклы в руках правителя. Их воля и желания – ничто. Было что-то еще. Я не разочарован в тебе. С момента прихода в мой мир ты становишься все интереснее, не смотря на роль свадебного генерала.

– Вы во второй раз меня так называете. Что бы это значило?

Император тяжело встал с трона и, спустившись по ступеням, присел на последней и указал мне на место рядом с собой. Лица карателей, так и не шелохнувшихся за все это время, не выразили ни капли удивления, в отличие от моего. Только пышные груди под доспехами стали вздыматься чуть чаще.

– Это значит, что тот, кого ты зовешь Ильичем лгун, использующий тебя в своих целях.

– Мне тоже так кажется, – заметил я, невольно отодвинувшись от собеседника.

– Не кусаюсь, – чуть улыбнулся он краешками губ. От него пахло старостью и горечью полыни. – Между прочим, фляга еще с тобой?

Его вопрос прозвучал как ответ. Я кивнул и, вытащив из заднего кармана джинсов плоский сосуд, протянул Императору.

Побултыхав он отвинтил крышку и влил содержимое в рот. Погоняв жидкость во рту, словно смакуя, он скривился и сплюнул под ноги.

– Бренди… по старому семейному рецепту… на травах… рецепт, наверное, секретный… Гадость?

Император кивнул и тыльной стороной перчатки вытер губы:

– Гадость. Тебе самому-то нравится?

– Не очень.

– А пил зачем? – И снова я почувствовал себя под рентгеновским аппаратом. И инструменты невидимого хирурга вонзились в мой мозг в поисках правды. Желание соврать или уклониться от вопроса отпало само собой.

– И так все знаете, – хмуро сказал я, невольно сжав ладонями виски.

– В бога захотелось поиграть? – ухмыльнулся он и отечески похлопал меня по плечу. – Эх, молодость, бесшабашность и бездумность. Напиток удачу приносил. Силы добавлял. И видения могущества… – Император с прищуром хитро посмотрел на меня. – Было такое?

– Угу.

– Приятно было почувствовать себя богом? Слово сказал, рукой махнул, и чудо случилось.

– Угу.

– Да что ты как филин угукаешь. Язык родной забыл?

И тут меня прорвало.

– Не забыл! – вскрикнул я, вскакивая на ноги. – Что ж вы меня вопросами мучаете? Сами все знаете. Я ведь чувствую, как вы мой мозг препарируете. Да пил. Да понял, что эта бормотуха помогает. Не сразу, но понял. Думаю, что ваш гвардеец без нее меня бы в капусту…

– Правильно думаешь, – император взглядом остановился дернувшихся ко мне карателей. – А у тебя не возникало вопроса – зачем?

– Зачем что? – с опаской глянул я на девушек, прячущих в ножны мечи. Раскосые глаза отслеживают каждое мое движение. Им дай только повод…

– Зачем тебя ним поили.

Император жестом указал на место рядом с собой. Я присел на веющий холодом камень ступеней.

– Тебя использовали, – зазвучала сталь в его голосе. – Твой Ильич применил зелье, чтобы отвести внимание от тех, кто мне нужен. Ему это почти удалось. Расчет был правильным. Приближенный отправился на поиски прежних господ, переродившихся в человеческих телах. Впрочем, чего еще можно было ожидать от трусливых собак, нарекшими себя богами. Даже я, себе такого не позволяю. Ильич понимал, что пересечение граней миров не останется незамеченным и подсунул мне тебя опоенным зельем. По всем признакам – мой старый враг, медленно возвращающий себе силы и память после перерождения.

– Ага, – глубокомысленно сказал я, значить мое происхождение снова становится рабоче-крестьянским, а никак не божественным.

Император развел руками:

– Выходит, что так. Поначалу я даже не понял твоей роли. Не то обманка, не то туз в рукаве. С остальными спутниками все ясно – приближенный в твоем мире насобирал недобитые остатки перерожденных божков и тащит обратно, надеясь на чудо которого не будет. Ты никак не вписывался в эту компанию. И тут неожиданно ты становишься героем. Тебе море по колено и гвардейцы по плечу.

– Не верю.

– Понимаю. Неприятно из героя почти где-то бога превратится в обывателя под допингом.

– Фигня. Глупость и фигня полная. Если все обстоит так как вы говорите, то Ильич полный придурок. Зачем, спрашивается, одновременно тащить истинных богов и обманку? Куда разумнее подсунуть обманку, то есть меня, и пока вы будете разбираться втихую провести остальных окольными путями.

– Маладец, – похлопал меня по плечу император. – Мыслитель. Семь пядей во лбу…

– Ну, это лучше чем девять грамм в виске.

– Да еще и остряк. Но…

– Но? – я чуть подвинулся в сторону, чем заслужил насмешливый взгляд.

– Слабый свет свечи хорошо виден в темноте, но практически незаметен при ярком свете.

– Значит, я был этим самым светом.

Император кивнул и щелкнул пальцами. Рядом со мной из воздуха материализовался мягкий стул.

– Присаживайся, ступени холодные, а геморрой, знал бы ты какая злая болячка.

– Везде-то вы были, все-то вы знаете, – невольно вспомнился бородатый анекдот.

– Знаешь, Димыч, я все никак не пойму, ты такой глупый или такой храбрый, – нахмурившись, император поднялся. Почувствовав перемену настроения повелителя, каратели сделали шаг вперед. Шесть воплощений мужской мечты.

– Я злой, – крикнул я, отправляя стул в голову императора. – Время, ты за нас!

Рванувшиеся вперед каратели на мгновение замедлились, словно кто-то снизил скорость воспроизведения в плеере. Медленно ползут из ножен мечи. Медленно расплываются на лицах улыбки.

Удар и улыбка ближайшей девушки окрасились кровью, а у меня в руках оказался меч. Ну, все, теперь мое сверху.

– Капец вам! – буркнул я, переполняясь рвущейся изнутри силой. – Покрошу как капусту.

– Все-таки глупый, – раздался голос у меня за спиной. – Быстрый, но глупый.

Император сидел на том самом стуле, которое должно было разбиться в щепки о его голову, и покачивал сапогом. Тем самым, со стертым каблуком.

– Но как? – я в растерянности. Ожидался несколько другой ход событий. Я что-то сделал не так?

– Каком к верху. Девочки, он ваш.

В одно мгновение я оказался в кольце карателей. Более ярких улыбок в жизни не видел. Что там говорили по этому поводу? Кажется, чем шире улыбка, тем ближе финиш. Хреново! История с кабаком повторяется. Эх, была не была.

Выставив оружие вперед, я сказал:

– Ну что, девочки, давайте только по одной. Так честно будет.

В ответ на взгляды карателей император кивнул:

– Позабавьтесь. По очереди. И мне хоть какое-то развлечение будет. Жаль короткое… Секунд десять протянешь – будешь героем.

– А если больше?

– Минута! И если ты жив, что вряд ли, иди на все четыре стороны.

– А сели я всех уделаю?

– Про глупость я уже говорил? – император запахнул плащ. – Ну, так и быть. Чего хочешь?

– Всех отпустишь!

– Глупый нахал, нет страшнее смеси. И не думай. И не тыкай. Попытка огреть меня стулом по голове не дает тебе повода перейти на ты. Между прочим, безуспешная попытка.

– А если?

– Ну ты нудный. Неужели ты думаешь, что я отпущу тех, кого столько времени ловил? Ну не глупость?

– Неужели ты… кхмм, вы думаете, что я смогу одолеть шесть карателей? Ну не глупость ли?

Император расхохотался.

– Ну, ты фрукт! Я помню твои успехи на арене с гвардейцами. Но!

– Но?

– Гвардейцы даже дышать перестают при виде карателей.

– А вдруг?

– Хорошо.

– Хорошо, в смысле да?

– Ну, ты нудный. Да! Победишь шестерых и вся ваша компания свободна.

– Точно?

– Не забывайся! – зазвенел металл в его голосе. Ты разговариваешь с императором. Уже это честь для тебя. И чтобы другим наглецам было неповадно, бой будет видеть весь город. В том числе твои спутники. Они смогут в деталях рассмотреть содержимое твоего вспоротого живота и цвет крови. А вольнодумцы, шепчущиеся по углам про заговор, получат наглядный урок. Устраивает?

– Цивилизация, телевидение, – буркнул я под нос. – И на кой черт я это делаю. Публичная смерть… всю жизнь мечтал умереть у ног прекрасной женщины… публично. Супер. Насчет дурака, он прав. На что я рассчитываю? Чудо? Чудеса закончились на стуле. Оно должно было оказаться на голове императора, а не под его задом. Не сработало. Что-то не так. Понять бы что.

– Устраивает? – вырвал меня из раздумий монарший голос. – Или ты от страха впал в оцепенение?

– Да.

– У тебя что-то с голосом? Ангина? Ты стал тихо говорить. Повтори, чтобы слышал весь город. Чтобы самая последняя собака знала, ради чего ты сейчас умрешь.

– У вас тут все полиглоты? И квакающие аборигены и собаки? И русский второй национальный язык?

Император озадаченно почесал кончик носа, скорчил недовольную мину и махнул карателям.

– А привет передать можно? – Император вытаращился на меня как на идиота. – Ну у нас так в шоу принято. И тюбетейку подарить… Ну, ладно. – Я вяло помахал несуществующим камерам.

– Кольцо расширилось, и я оказался один на один с великолепной девушкой. Даже окровавленные губы были не в состоянии испортить ее красоту. В голову полезли истинно мужские мысли. Что-то там про подножку и на раскладушку и вопящие за стеной соседи о том, что ночью спать нужно, а не непотребством заниматься.

Тряхнув пышной гривой, она неторопливо двинулась ко мне. Такой походкой модели по подиуму ходят… Ради такой походки мужики на показы мод и ходят. Ну не ради же тряпок. От бедра… и этими самыми бедрами так покачивая…УХ!

– Ты будешь пялиться, или сражаться, – отрезвил голос императора. – Не глянцевый журнал листаешь.

Главное не повторить ошибки таверны. Они быстры, очень быстры.

Удар!

Я еле успел остановить ее меч у… В общем ударила как типичная женщина. Почему-то сразу вспомнилась Дайла, поражение в таверне и слова «плевать на тебя надо».

Удар.

Сталь встретила сталь у самого лба. Ну да куда же еще бить мужика. Если не в одну голову та в другую.

Мы застыли, пытаясь задавить силой друг друга. Как перетягивание каната, только наоборот и с мечами. Под натиском пол заскользил под моими ногами, и я начал изображать из себя хоккеиста медленно скользящего по льду назад под натиском противника. Как же она сильна. Тепловоз с сиськами.

Плевок.

Девушка явно не ожидала от меня такой гадости. Воспользовавшись секундным замешательством, я вклеил ей ногой в пах и головой в лицо. У меня побежали круги перед глазами, а вокруг головы нимбом запорхали галдящие канарейки. В кино это выглядит круто, а в реальности больно.

Удар.

Меч ничем не отличается от бейсбольной биты, если бить плашмя. В лоб. Улыбка погасла как сгоревшая лампочка, и каратель опустилась на пол. В последнее мгновение я поддержал ее голову ботинком, и нежно опустил на пол. Красота требует жертв.

– Вы время не засекали? – поинтересовался я у императора, ставшего темнее ночи. – Мне кажется секунд девять.

– Восемь, – мрачно произнес он.

– Значит, я свободен?

– Угу.

– И могу идти на все четыре стороны, и никто меня не тронет?

– Угу.

– Вы такую птицу как филин хоть раз видели? Ладно. Ладно. Шучу.

– Вали, – буркнул император и отвернулся.

– Я требую продолжения банкета.

– Фантасмагория какая-то. Тебе и так повезло. В основном за счет использования необычных приемов. Так что вали отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели.

В моей голове созрел дикий план.

– Я продолжаю, – я перехватил покрепче меч.

Каратель переступила через вяло шевелящее тело коллеги, и двинулась вперед. Узкая сталь лихо выписывает восьмерки и совсем незнакомые мне финты. Боюсь, что школа верблюда мне уже не поможет.

– Время, ты за нас, – шепчу я. Шеренга воинов в золотых доспехах раскаленным утюгом оставляет оплавленный след на черном покрывале. Я не знаю кто вы были… Я не знаю кто я есть… Но своих мы не бросаем! – Поехали!

Эта девушка куда осторожнее. Никаких лобовых атак. Сплошные обманные выпады и уклоны. Раза за разом она прощупывает мою оборону в поисках уязвимых мест. Мечи плетут причудливый узор, словно ткут восточный ковер. Темп ускоряется с каждой секундой. Удар. Блок. Уххх, сталь лизнула по правому боку. Больно. И обидно. Баба же. Удар. Блок. Выпад в грудь.

Каратель шарахнулась назад. Проведя рукой по груди, она удивленно посмотрела на окровавленные пальцы. Слизнув кровь, она подмигнула.

У императора побелели губы, а глаза… Лучше бы я их не видел. Чувствуешь себя полевкой, мечущейся в траве под неусыпным взглядом коршуна, который вот-вот…

Я на мгновение расслабился и тут…

На меня обрушился шторм. Шторм стали. Ее меч был везде и одновременно. Забыв обо всем, я угрем вертелся, пытаясь уйти от разящей стали. Но девушка была неутомима. Я видел лишь две вещи: улыбку, предвещающую скорую победу и меч, все ближе и ближе подбирающийся к моему тельцу.

Когда-то давно, в детстве, я ходил в музыкальную школу. Сам пошел, без натиска родителей. Или захотелось или худрук на уроке так красочно расписывала… Не важно. Пошел я в школу баяна. И слух был и баян. И сольфеджио, будь оно проклято, одолевал худо-бедно. Моим бичом был метроном. Точнее не метроном, а Лидия Михайловна. «Играем Димочка, играем. А теперь ускоряемся». И цок ноготком по грузику вниз. И побежало время быстрее. «Еще быстрее». А пальчонки-то по кнопочкам не успевают… В общем бросил я музыкалку…

Стоило мне вспомнить Лидию Михайловну, как все сразу встало на свои места. Все просто, Димыч. Все просто. Перед тобой метроном, под который ты должен подстроиться. И получишь пятерку. Может даже с плюсом.

Блок. Блок. Удар. Блок. Блок.

Раз, два, три. Раз, два, три. Димыч, держи ритм.

Шаг назад, разворот, шаг назад, уклон, шаг назад. Удар. Удар. Да хрен с ним, с метрономом. Падаем на пол и ножницы ногами. И лезвие к горлу.

– Сдаешься? – тяжело прохрипел я. Недешево бой дался.

– Она тебя не понимает,– мрачно заметил император.

– Ну, так скажи ей, что если шевельнется, я ей башку отрежу.

Мы лежим на полу, в вполне выгодной для меня позиции – ноги женщины зажаты между моими, она лицом вниз, ее меч в стороне, а мой под ее горлом.

– Думай быстрее император, – рявкнул я. – Иначе все подданные увидят как я на твоих глазах твоему же холую… Холуйке… Холу… В общем, сам понимаешь… Слухи пойдут… Смута. Мол, император уже не тот, что раньше. Прогибается. А прогиб и нагиб синонимы.

– Ты можешь уходить, – с трудом сдерживаясь, и стараясь не терять монаршего лица, величественно произнес император, гуляя желваками. И что-то добавил на непонятном языке.

Каратель рванулась шеей на мой меч. Хорошо, что мне хватило ума не инстинктивно дернуть его на себя, а просто развернуть плашмя.

– Живи красавица, – погладил я ее по пышным волосам. – Ты конечно стерва редкостная, но слишком красива чтобы вот так умереть. И хозяин твой редкостный…

– Ты по-прежнему готов сражаться ради своих спутников? Даже после того как они тебе врали, бросали в беде, предавали.

– Поехали, – сказал я, зажимая рукой кровоточащий бок. – Осталось всего четверо.

– Еще четверо, – поправил император. – И условия меняются. Четверо против одного.

– Но ты, же обещал! И подданные это слышали. Лжецом будешь…

– Полиглотов у нас мало. Это ты верно заметил. Так же как и знатоков русского. Так что все законно. Или сражайся или уходи. Мое слово…

– Дерьмо твое слово, – плюнул я под ноги императору. – Впрочем, как и ты. Надеюсь ваши неполиглоты хоть зрячие.

– Да ты!.. – поднялся в полный рост повелитель.

– Поехали, – рявкнул я. – Все четверо.

И поманил их к себе. Ох не пережить мне четыре обворожительные улыбки. И кровушка потихоньку уходит. Скоро слабость навалится. Ох, не вовремя.

Вскинув меч перед собой, я одарил девушек самой яркой улыбкой, на которую был способен. Я бы предпочел, чтобы она досталась Дайлушке, но обстоятельства вынуждают. Они улыбаются, выражая радость предстоящего боя, а я чем хуже.

Вокруг меня образовался квадрат, вершинами которого являются лучшие в мире профессиональные убийцы. Две предыдущие победы оправдываются… Случайностью, удачей и черт его знает чем.

Бездонные глаза, в которых любой нормальный мужик утонул бы вместе с кошельком, настороженно ощупывают меня. Что, девочки, не прошли уроки даром. Не привыкли по мордасам?

Но что же мне с вами делать? Четыре сразу… Ох, шестеро!

Поверженные девушки приподнялись и, переглянувшись, рванули ко мне.

Ставки меняются сильно не в мою пользу. Если против четверых мне был полный капец, то против шести…

Выполнив странный маневр, девушки оказались у меня в тылу и тут же вскинув мечи, повернулись спинами ко мне.

– Это чего? – поинтересовался я, теряясь в догадках.

– Ты их победун, – мрачно изрек император и плюхнулся в кресло. – Ну что за день. Яичница подгоревшая, ванная холодная, девка фригидная, пиво теплое… и ты туда же… с бабами этими.