скачать книгу бесплатно
– Я – за! – радостно вскрикивает Евдокия Александровна.
– Гармонь не отдам! – на полном серьёзе парирует Павел Николаевич. – Нашто она им, для гарнитуру?.. Я откуплюсь деньгами.
Комкая деньги, Павел Николаевич поочерёдно выгребает их из разных карманов, складывает кучей на блюдо. Хоть мелкими купюрами, но много.
– Сколько их у тебя?
– А я почём знаю?..
– Вон, ещё из того кармана забыл выгорнуть, – подсказывают со стороны.
– Где ж ты таких мятых набрал, небось по вагонам «Дуню» играл? – смеются вокруг.
– Это ишо не всё… – освободив карманы, говорит Павел Николаевич. – Ишо дарю молодым козу…
– Павел Николаевич, где ж мы возьмём козу ту? – всплёскивает руками Евдокия Александровна.
Но тот лишь отмахивается от неё.
– Не спорь! – говорит он жене.
– Дарю вам, дорогие, козу!.. На чужом базу… Будет нужда – заберёте…
К ночи Жека дошёл до кондиции.
– Ну-ка, дядя, врежь «Сабачиху»! – кричит Павлу Николаевичу.
И едва лишь тот развернул меха, пошёл в пляс, да так, что лавки стали улетать под столы.
Туман яром при долине,
Туман яром при долине, —
раскачивая чубом, ревёт Павел Николаевич.
С диким посвистом Жека выкидывает на присядках свои ножищи 47-го размера. Не стой рядом – зашибёт!
На широкой на горе,
На широкой на горе…
Снова за стол, снова «горько».
– Саня… – бодает меня головой Жека. – Не нравятся мне эти… в галстуках… – кивает на работников районной администрации. – Пора пятаки им чистить…
– И за что ж ты собрался им начищать пятаки?
– Долго, что ли, причину найти?.. Вон тот, рыжий, с моей Людкой любезничал…
– И что с твоей Людкой сталось?
– Да с ей, конечно, ничего не станется. И мне её не дюже жалко, но с чего-то ж надо начать… – приподнимаясь, говорит Жека.
– Жека, не дури!.. – крепко сжимаю его локоть.
– Ну как хочешь… – машет тот свободной рукой. – Ах, какой случай упускаем – карточки им подровнять… Когда ещё так посчастливит… Ну всё, всё, атаман, понял… Что ты меня щупаешь, как бабу… Пусти, давай выпьем за несбывшиеся мечты…
– Это другое дело – наливай!
На следующее утро распахнутые ворота загораживают столом. На столе закуска, у стола ряженые. Светлана Кудинова надела разноцветную юбку, подвязала волосы цветастой косынкой, напомадила щёки, выделила тушью брови, лихо кружит перед подходившими гостями.
– Вам чего, люди добрые? – гудит нарядившийся цыганом Бармалей.
Одна беда – цыган из него никудышний, плясать не умеет, топчется, как медведь, только Светлане мешает.
– Нам бы здоровье поправить, – говорят гости.
– Это можно, – отвечает «цыган». – Вон и доктор с микстурой, – кивает на Людмилу, которая с трудом удерживает полный графин.
Людмила надела свой старый больничный халат, на голову повязала белую косынку, и, чтоб никто не усомнился, что она «доктор», прицепила на руку повязку, на которой губной помадой был жирно нарисован красный крест.
– Ну, так плесни микстурки!
– Сейчас медицина платная.
– Сколько?
– Рубль!
– Вот рубль – наливайте.
– Куда наливать? Стопку с собой взяли?
– Так у вас же вон стопка стоит.
– Рубль!
– А закусить?
– Рубль!.. Да без разницы, хоть огурец, хоть курица – рубль!
– А можно вилочку?..
– Рубль!
– Там по хутору натуральные цыгане ходят, глядите не перепутайтесь с ними, а то не поймём, где кто есть – наладим всех скопом!..
«Этих не перепутаешь…» – Кудин, не скрывая усмешки, смотрит на ряженых, как те, изображая цыган, неуклюже отплясывают у ворот. – «Эх, нет тут Натахи, а то б она всех этих цыганей за пояс заткнула…» – с горечью думает он, но вслух произносит лишь мало кому понятное:
– Эх…
Пока гости пробивались к шатру, ряженые для молодых капитал сколотили.
Начали с ухи. Горячая, с перцем, так и просится к ней водочка! Налили, выпили. Ожили, засветились глаза. Только тут заметили, что молодых-то нет за столом.
– А где ж наши суженые? Не пора ли будить их?
– Беда с сужеными… – трагическим голосом объявляет Кудин. – Не будет сегодня молодых…
– И что ж с ними сталось? – щурится в усмешке Павел Николаевич.
– А сталось такое дело: гостей, как видите, много собралось, ночевали все в тесноте, а молодым место на печи досталось, у боровка… Измазались они сажей. Утром кинулись умываться, а мыла в доме нет… Так что, гости дорогие, выручим молодых, скинемся на мыло, а кто подушевней – может и на полотенце кинуть.
Идёт Кудин меж столов, падает со звоном в его блюдо мелочь, пока до края дошёл, насыпали и на «мыло» и на добрый рукомойник.
Наконец все в сборе, – и молодые умытые, и гости счастливые.
– А мы глянули – нет. Думали, с утра пораньше кто-то невесту украл, – смеется тётка Зойка.
– Вот же придумала!.. – гудит Павел Николаевич. – Кому ж она после ночи нужна? Раньше уводить надо было!
Вдруг у столов настоящий цыганёнок появился – мальчонка лет пяти-шести. Цыганки испытывать судьбу не стали, остались у ворот – малого прислали.
– Дяденьки-тётеньки, дайте на пропитание, – просит малец.
– Э-э, так дело не пойдёт! – говорит Кудин. – Что значит «дайте-подайте» – заработать надо!
– Я заработаю.
– А что ты умеешь?
– Могу петь, могу танцевать и на жопе, и на пузе…
– Это дело! А какой гонорар?
– Картуз яиц насыпете?
– Свахи, что у нас с яйцами?
– Пусть даёт номер – расплатимся, – обещают свахи.
– Тогда пляши! – Кудин даёт добро.
Цыганёнок лихо крутанулся на месте и давай выдавать кренделя, да так, что пыль выше шатра и уже не понять, где у него голова, где ноги… С диким гиком несётся вдоль столов. Не забывает и о припевках:
Эх, Наташа-Наточка, не ходи на улицу,
Оторвали тебе сиськи, оторвут и курицу!..
Пришло время расплачиваться. Стали класть в его картуз яйца, сколько не кладут – не наполняется. Как гармошка, под весом растягивается подкладка – в аккурат ведро яиц и вместилось.
– Договор был, дяденька, – на всякий случай напоминает цыганенок.
– Договор – дороже денег, никуда не денешься… – качает головой Кудин и тут же торжественно смотрит на свою Светлану.
– Поняла? Это тебе не юбкой цветной вертеть!
Ах, наливайте, ах, наливайте
Стаканы полные вина,
Сегодня свадьба, сегодня свадьба,
Сегодня свадьба у меня! —
подбадривает гостей Павел Николаевич. Он, было, завёл и свою хуторянскую, известную своими ядрёными оборотами, но Евдокия Александровна показала ему кулак.
Лучше не ругай ты меня, подружка,
А не то укушу тебя за ушко… —
подмигивая жене, меняет он песню.
Время перевалило за полдень, многие устали сидеть за столом, – самое время ноги размять.
– Не пора ли нам свах покатать, добрым людям показать? – спрашивает Кудин.
– Тачка всего одна, и та не смазана…
– Эх, хозяин-хозяин… Загодя колёса не смазал. Придётся с «музыкой» ехать…
– Так коней нет…
– Тут кони! – в один голос орут Кубане?ц с Жекой.
Выкатили тачку, запрягли «коней». Грозно молотят те «копытами».
– Ой, страшно! – сокрушается тёща, которая благоразумно успела переодеться в будничное.
– Не бойся, – влезает к ней в тачку сваха, – со мной они не шибко повзбрыкивают – полтора центнера тянуть – не три пуда… Поедем, как барыни!
Барыня-барыня, сударыня-барыня!
А барыня употела – много сахару поела.
Барыня-барыня, сударыня-барыня…
Не умолкает гармонь в руках Павла Николаевича.
– Но! Пошли!
– Какой «но»? – Кони не поены…
Вынесли графин, «коней» напоили, и те резво затрусили рысцой, так, что пешие едва поспевали за ними. Центральной улицей доскакали до магазина, где было много народа. На полном скаку лихо развернулись – свахи едва не улетели в кювет.
– Тпру, нечистая сила!
– О бабы окаянные – загонят!.. Поите «коней», пока не пали…
