Вихрь

Наталия Московских

Вихрь

Вихрь

Первушину А.М. посвящается.

Ты был вдохновителем этой истории и останешься им всегда.

Пролог

САБИНА

Посреди просторной комнаты со стенами, выкрашенными в кирпично-красный цвет, возвышалась кушетка на полутораметровой стальной ножке. Тело мужчины, лежащее на холодной поверхности, вздрогнуло и снова замерло. На его смуглом лице, в которое словно въелся застарелый слой пыли, появилась испарина. Давний уродливый шрам, пересекающий левую щеку, побелел, а его контур, наоборот, налился кровью. Черные отросшие волосы с рваными концами прилипли ко лбу.

Плохо дело, – подумала Сабина. Хотелось вскочить и срочно начать что-то делать, но она обессиленно приросла к жесткому стулу. Собственное путешествие выбило ее из сил. Она не могла находиться в Вихре так долго, как ее ученик.

Тоже мне, медиум! Потерять ученика в Потоке! Насколько же нужно быть слабой? – ругал ее внутренний голос.

Сабина отмахнулась от него и попыталась взять себя в руки. Биополе медиумов быстро восстанавливалось. Может, она сможет отыскать ученика? Может, еще не поздно?

Прошло несколько минут. Ничего не происходило. Сабина все ждала, что ученик вот-вот откроет глаза и начнет хвастать ей своими успехами, но он оставался неподвижен и будто с каждой минутой становился все более напряжен. Вдруг его тело снова вздрогнуло – на этот раз резче. С губ сорвался тяжелый напряженный выдох.

Сабина с тихим стоном поднялась со стула и бросила на него обиженный взгляд. Спинка оставалась холодной, несмотря на то, сколько времени она грела ее своим телом. Впрочем, чего можно требовать от сваренной из обломков металла мебели, созданной местными мастеровыми на базаре зоны? Уж точно не уюта и тепла.

Первый шаг дался Сабине шатко и неуверенно, на втором сил прибавилось, и она подошла к кушетке.

– Эмиль! – позвала она. Голос от слабости все еще немного дрожал, но она надеялась, что это неважно. Ученик вошел в Вихрь, ведомый ее полем, она держала его за золотые нити потенциала. Этого должно было хватить, чтобы он услышал ее голос. – Эмиль, возвращайся! Слышишь меня?

Она нерешительно протянула руку и тронула мужчину за плечо. Видавший виды кожаный плащ в старых заплатках слегка съехал набок. На порванном в нескольких местах темно-сером свитере грубой вязки показались застарелые следы крови.

Это его или чужая? – невольно подумала Сабина.

Эмиль, конечно, пришел в ее квартиру не в лучшем состоянии, но следов ран она не видела, стало быть, кровь чужая. В лучшем случае Эмиль просто угодил в пьяную драку с кем-то в зоне и разбил противнику нос. Если у того он, конечно, вообще был. Но Сабина догадывалась, что эта история гораздо темнее. Она не так уж много знала о своем ученике, но род его деятельности не был тайной. Имя Эмиля Моргана было известно в зоне и принадлежало одному из самых опасных беглецов-одиночек. А те слыли первоклассными убийцами и могли лишить кого-то жизни как по заказу, так и в угоду собственным интересам. Посему, вероятно, того, в чьем теле прежде текла эта кровь, уже нет в живых.

Сабина не была моралисткой. В небезопасной зоне убийства происходили слишком часто, чтобы кого-то шокировать. Однако она переживала за Эмиля. Ей казалось, что он ходит по лезвию ножа и рано или поздно угодит в одну из смертельных пропастей по бокам.

На прикосновение медиума Эмиль не отреагировал. Сабина попыталась вновь погрузиться в Поток и проследовать за учеником, но сразу вернулась. Сил не хватало. К тому же золотые нити потенциала тянулись слишком далеко. А самое страшное, что они слабели.

С трудом устояв на ногах, Сабина проникла взглядом за границу видимой реальности и посмотрела на тело ученика. Вокруг него все еще роился свет потенциала, но он тускнел с каждой минутой. Нужно было что-то делать, но Сабина не могла. И дело было не в страхе потерять себя в Потоке. Если б так, она с готовностью отдала бы всю себя без остатка – ради Эмиля Моргана она была готова и не на такое, пусть и не признавалась в этом даже самой себе. Дело было в ее способностях. Поле медиумов отличалось от потенциала путешественников.

Это я виновата! – сокрушалась Сабина. – Он сейчас потеряет потенциал без остатка, и все из-за меня…

Если бы Сабина только обладала потенциалом сама! Но ей не посчастливилось быть и медиумом, и путешественником одновременно, хотя такие сочетания встречались нередко. У нее была только возможность провожать в Вихрь других, но собственный ее доступ был ограниченным, почти нулевым. Сейчас она была бессильна.

– Эмиль, возвращайся! – голос сорвался на отчаянный крик. – Ты теряешь потенциал, слышишь! Возвращайся, пока дорога еще открыта! Ты восстановишься! Где бы ты ни был и что бы ни делал, вернись ко мне!

Ничего.

Руки Сабины задрожали, она глубоко вздохнула, чтобы вернуть самообладание. Ее взгляд беспомощно поблуждал по комнате с кирпично-красными стенами, уставленными закрытыми металлическими шкафами. Окна на девятом этаже были укреплены изнутри ставнями с магнитным подъемником – вынужденная мера против уличных воришек на бустах с антигравитационными модулями. Самые отчаянные порой долетают и до двенадцатых этажей, хотя большинство орудует не выше шестого. Чтобы не видеть эти ставни каждый день, Сабина занавесила окна рабочей комнаты красными шторами и зажгла повсюду лампады с люминесцентным составом. С другими учениками в этой обстановке она чувствовала себя хозяйкой положения, забывая о мире за окном. Но Эмиль Морган словно возвращал ее на улицы города, в самое пекло небезопасной зоны, где обитал сам. Он напоминал Сабине, где ее место в иерархии, каждый раз, когда почти брезгливо произносил слово «прототипы». Иногда было трудно поверить, что такой сильный и нестандартный путешественник, как он, решил работать с простым прототипом, как она. Неужели не мог найти себе другого медиума? Сабина часто задавалась этим вопросом, но радовалась, что не получает на него ответ. Она не хотела знать правду. И не хотела лишний раз думать о том, насколько на разных ступенях находятся они с учеником.

– Эмиль! – снова позвала Сабина.

Никакой реакции. Комната вновь погрузилась в звенящую тишину, нарушаемую лишь тихим шипением лампад.

Сабина сжала кулаки и в нерешительности приблизилась к ученику. Обычно она избегала физического контакта с путешественниками, да и с обычными людьми тоже. Поле медиума было чувствительно к прикосновениям. Иногда оно служило тонким барьером, отталкивающим людей. Но Эмиля Сабина не хотела отталкивать. Она склонилась над его лицом, коснулась рукой огрубевшей кожи и прислонилась губами к его губам. На вкус они показались ей солеными. Вокруг них собралась испарина, хотя сами они были обветренными и пересохшими. Это должен был быть неприятный, безответный поцелуй, но Сабина никогда не испытывала ничего более волнующего. Осторожно распрямившись, она улыбнулась и провела рукой по его щеке, на которой пробивалась жесткая черная щетина. Чистым и гладким оставался только суровый шрам, историю которого Сабина не знала, но мечтала узнать.

– Пожалуйста, вернись ко мне… – прошептала она.

Тело Эмиля продолжало лежать неподвижно и напряженно. Потенциал угасал. Для путешественника, познавшего Вихрь, не было ничего страшнее полной потери потенциала. С помощью его энергии он получал доступ в коридор между мирами и мог перемещаться в тела своих прототипов в других реальностях. Этот опыт нельзя было сравнить ни с чем, и потеря доступа к нему приравнивалась к смерти души.

Впрочем, Сабина не знала, насколько ее мир еще верил в душу. Возможно, эта вера осталась только у медиумов, которые видели ее сияние воочию… да и то не у каждого.

Из всех миров, которые Сабина видела глазами учеников, ее собственный казался едва ли не самым страшным. Многие думали, что этот мир – мусорка, куда сбрасывают всех ненужных особей. На деле это было не так. Красному миру – как его называли среди путешественников – попросту не повезло испытать на себе последствия затяжной химической войны, обрекшей планету на медленное умирание. Огромный процент живых организмов, которые прежде обитали здесь, был уничтожен, другие мутировали и стали хищными. Множество уголков планеты превратилось в непроходимые полосы препятствий, где каждая кочка способна заглотить целиком непрошенного гостя.

То, что не уничтожила химическая война, позже уничтожило ядовитое солнце, от радиации которого планета почти потеряла свою защиту. Не один десяток лет ушел на то, чтобы создать искусственный защитный барьер, окрасивший облака в алый цвет и впрыснувший в воздух красную пыльцу, тоже положившую немало выживших. Эта пыльца до сих пор оставляла осадок на стенах домов и транспорте. Особенно на том, что бывало в контакте с ядовитым дождем.

Оставшиеся растения постепенно окрасились во многочисленные оттенки красного. Мир надел на себя кровавую маску и будто превратился в обиталище смерти.

Однако люди обладали поразительной способностью к выживанию. Они даже сумели сохранить и восстановить остатки технологий и цивилизации, пусть сами с каждым днем все больше походили на одичавших зверей. Уцелевшие города поделились на безопасные и небезопасные зоны. Вход в первые был открыт только элите общества, все остальные влачили свое существование во вторых.

Любой мечтал сбежать из Красного мира хоть ненадолго, и у путешественников эта возможность была. Только вот один из них – к несчастью, самый дорогой для Сабины – сейчас мог ее потерять. Мерцание потенциала вокруг тела Эмиля стало почти неразличимым. Сабина досадливо шмыгнула носом, упершись в кушетку обеими руками и потерев скулу, на которой темнело коричневое пигментное пятно. Здесь, в Красном мире, такие были практически у каждого из-за солнца и красной пыльцы в воздухе. И это был еще не худший из изъянов. Гниение глаз, отпадающие уши и носы, струпья или язвы были куда хуже, а встречались у многих обитателей зоны.

– Эмиль… – прошептала Сабина, но он снова не отозвался.

Прошло еще несколько минут. В отчаянных раздумьях Сабина принялась мерить шагами комнату. Она приказывала себе думать, но в голову не приходило ничего путного. Тот незначительный арсенал методов, что у нее был, она уже испробовала.

Во время одного из бесчисленных кругов по комнате Сабина обернулась на кушетку… но та оказалась пуста.

– Эмиль?

Тихий голос гулко разлетелся по комнате, после чего наступила зловещая тишина.

– Эмиль, ты здесь?

И снова тихо. Сабина постаралась успокоить себя тем, что он просто ушел. Ведь беглецы-одиночки умели перемещаться бесшумно. Верилось в это с трудом, однако с Эмилем Морганом было возможно что угодно.

Стоило моргнуть, и тело Эмиля вновь появилось на кушетке. Оно лежало все в той же позе, глаза оставались закрытыми.

– Не может этого быть… – зачарованно уставившись на тело ученика, прошептала Сабина. Выходит, Эмиль совершил прыжок, затянув в Вихрь собственную физическую оболочку. А после вернул ее обратно, оставив сознание в Вихре. Неслыханно… невероятно! Стало быть, Сабина не ошиблась, когда впервые увидела его и разглядела в нем потенциал не простого путешественника, но мастера. О мастерах ходили легенды, но мало кому доводилось видеть живьем путешественников такой силы. Во время занятий с Эмилем Сабина начинала сомневаться в своей догадке, ведь потенциал ученика вел себя странно. Он быстро расходовался и потом восстанавливался, вызывая недомогание, будто был враждебен своему носителю. Вдобавок, было странно, что, дожив до тридцати пяти лет – что в зоне считалось весьма почтенным возрастом – Эмиль так и не научился пользоваться своим потенциалом.

Это вызывало множество вопросов. Инстинкты подсказывали Сабине отказаться от такого ученика, разум вопил, что он принесет ей одни неприятности. Однако его увлечение Вихрем, путешествиями и потенциалом было столь велико, что заражало Сабину. Эмиль Морган будто становился пропуском из Красного мира для нее самой. И он обучался так искренне и так рьяно, что Сабина, не сдерживаясь, рассказывала ему все, что знала. Хотя не вся информация предназначалась для ушей путешественников.

Впрочем, сейчас все это было неважно. Сияние потенциала вокруг тела Эмиля несколько раз мигнуло и погасло. Сабина рванулась к кушетке и взяла ученика за руку. Только теперь она поняла, что даже потеря его потенциала не будет для нее самым страшным. Настоящим кошмаром станет то, что он сам навечно потеряется в Вихре.

– Эмиль! Ты слышишь меня? Возвращайся, прошу тебя!

Рука Эмиля вдруг дернулась и ухватила Сабину за предплечье, сжав его почти до боли. Она ахнула, но освободиться не попыталась. Напротив, она крепче сжала его правую руку, коснувшись обрубка безымянного пальца.

– Эмиль! – выдохнула она.

Он открыл глаза, с резким вдохом сев на высокой кушетке. Его взгляд растерянно заметался по комнате, по лицу стекали крупные капли пота.

Сабине хотелось проклинать его всеми известными ругательствами, однако в глубине души она была рада, что он вернулся.

– Эмиль! Я так испугалась… – Она опасливо посмотрела в его темные глаза. – Ты… меня узнаешь?

Эмиль продолжал держать ее за руку, отчего ее сердце стучало, как бешеное. Он, казалось, даже не понимал, что касается ее покалеченной рукой, хотя обычно избегал этого.

Сабина, затаившись, ждала ответа. Она не знала, как ведут себя те, кто растратил весь потенциал, а с Эмилем произошло именно это.

– Эмиль, – нетерпеливо позвала она.

– Сабина… – прохрипел он.

Она обессиленно уронила голову ему на колени, уже не думая о том, что нужно держать дистанцию. Он рассеянно погладил ее по черным пушистым волосам, и Сабина затрепетала от этого нежного прикосновения.

– Сабина, я потерялся, – тихо пробормотал Эмиль. Он был задумчив и на миг показался почти беззащитным. Так хотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо. – Меня вытолкнуло из Вихря.

Сабина всхлипнула и покачала головой.

– Эмиль, прости! Это моя вина. Я не смогла удержать нити твоего потенциала, ты улетел слишком далеко, и я не нашла туда доступ. Я заблудилась и, когда вернулась, моего поля не хватило, чтобы найти тебя. Ты остался там один… слишком надолго. Прости меня, умоляю!

Эмиль рассеянно помотал головой, будто сбрасывая с себя морок.

– О чем ты говоришь? – спросил он.

– Ты не чувствуешь? – удивилась Сабина. – Ты… Эмиль, мне так жаль. Твой потенциал полностью потерян. Это моя вина…

Она знала, о чем говорила. Сейчас, глядя на него через завесу реальности, она видела пустоту, как у самой себя. Никакого сияния. Так бывает, если смотришь на прототип – у них своего потенциала нет. У обычных людей есть лишь слабое биополе. Для выхода в Вихрь его не хватает, но оно хотя бы позволяет быть независимыми, а не служить ячейками для сознания оригинала.

С Эмилем все снова выходило странно. Сабина смотрела на него и видела пустоту, но сам он словно ничего не потерял. Он оставался таким же, каким она его знала. Будто утрата души в Вихре для него ничего не значила. Сабина не знала, бывает ли так при утрате. На своей практике она еще ни разу не сталкивалась ни с чем подобным.

Услышав новость, Эмиль нахмурился и вскочил с кушетки.

– Что? – грозно спросил он.

Сабина отступила, приготовившись защищаться. Эмиль обычно не бывал с нею груб, но она представляла, насколько он может быть агрессивен с теми, кто перешел ему дорогу. А ведь ее роковая ошибка стоила ему очень дорого.

– Твой потенциал… он пропал. Мне очень жаль. Прости меня… – пролепетала Сабина. – Я пыталась вовремя тебя вытащить, но у меня ничего не вышло, ты был слишком далеко.

Эмиль на миг будто и вправду вознамерился причинить Сабине вред, но остановился и взял себя в руки. Он опустил взгляд на собственное тело и приложил руку к груди.

– Я ничего не чувствую, – сказал он.

– Это странно, – кивнула Сабина. – Твой потенциал всегда вызывал у меня много вопросов. Но… боюсь, теперь мы никогда не найдем на них ответы. Я сожалею, Эмиль, но ты больше не путешественник. Я бы все сделала, чтобы тебе помочь, но это не в моих силах.

Эмиль поднял взгляд, и в его темных глазах загорелся опасный огонь.

– Если я ничего не чувствую, значит, смогу заниматься тем же, что и раньше. А значит, потеря потенциала не станет проблемой. – Его голос опустился до угрожающего полушепота. – Я знаю, как его можно получить.

Сабина ахнула. Это тоже было ее ошибкой. Когда-то она сама обмолвилась ему о переходе потенциала через кровь. Она только потом поняла, что сообщила об этом беглецу-одиночке, для которого убить кого-то – обычное дело. Но ведь прежде он не нарушал это правило, и Сабина поверила, что ему есть дело до постулатов, на которых держится баланс Вихря.

– Эмиль! Ты же не собираешься…

– Только не строй из себя моралистку, Сабина, – хищно улыбнулся он. – Ты знала, кто я такой, с самого начала. Тебя никогда не заботило, что я убивал людей. Какая разница, будут они путешественниками, или нет?

Сабина страдальчески поморщилась.

– Если ты станешь убивать ради потенциала, это нарушит баланс в Вихре. Я не должна допускать такого…

Эмиль приблизился к ней. Она сжалась, ожидая удара или захвата, однако он лишь прикоснулся к ее щеке. В его голосе зазвучала сладкая нотка.

– Ты беспокоишься за меня, за Вихрь или за путешественников, которых даже не знаешь? – улыбнулся он. – Я ведь говорил тебе, что однажды Вихрь будет только моим. Ты же не думаешь, что потеря потенциала мне в этом помешает?

Сабина поморщилась. Он говорил ужасные вещи, но она надеялась, что он просто провоцирует своего медиума. Эмиль любил это делать: бросать вызов, проверять на прочность. Возможно, он хочет понять, как далеко Сабина готова зайти. Будет ли она работать с ним, если он начнет красть потенциал? Сабина и сама не знала ответа на этот вопрос.

– Мне не стоило рассказывать тебе о переходе потенциала. – Она прикрыла глаза. – Эмиль, ты должен был вернуться, когда я говорила тебе. Должен был идти на мой голос. Почему ты не шел? Где ты был?

Взгляд Эмиля сделался еще более одержимым.

– Поверь, Сабина. То, что я сделал, того стоило.

– Я видела, что твое тело переместилось в пространстве. Как тебе удалось?

Эмиль хмыкнул.

– Ты же сама говорила, что видишь во мне мастера. Разве удивительно, что мастер перемещается в своем физическом теле?

Сабина склонила голову набок.

– Да, но не на излете потенциала. Это отняло у тебя все, что было…

– И я это верну, будь уверена, – доверительно сообщил он. – Твои правила нипочем самому Вихрю. Сегодня я убедился в этом окончательно.

Сабине не понравилось, как это прозвучало. Может, это не просто провокация?

– Эмиль, что ты сделал? – спросила она, тоже опустив голос до полушепота, как будто здесь, в ее обители, их мог кто-то услышать.

– Я создал прототип. В мире, куда мне не было доступа.

Сабина ахнула. Так вот, где он был! Вот почему нити потенциала терялись: доступа в этот мир не было, но он пробил его силой. Но… создать прототип?

– Это же…

– Невозможно? – усмехнулся Эмиль. – Я еще не раз сделаю невозможное, Сабина. Ради того, чтобы Вихрь стал моим, я сделаю что угодно.

Сабина покачала головой и на всякий случай отступила на шаг. Спина наткнулась на металлический шкаф у стены и даже через плотную вязаную темно-синюю кофту с небольшим шлейфом Сабина ощутила холодок. Внутри нее родилась паника: отступать больше некуда. Она надеялась, что Эмиль не станет вымещать на ней злость, которая могла вспыхнуть в нем в любой момент. С ним можно было ждать чего угодно.

– Это потеря потенциала на тебя так действует! Эмиль, твоя шутка может перерасти в настоящую одержимость, и ты начнешь убивать путешественников без разбора! Борись с этим! Послушай свой разум: Поток невозможно подчинить одному человеку! – с жаром заговорила Сабина, пытаясь вразумить его.

Эмиль подошел совсем близко и качнул головой.

– Сабина. Моя дорогая Сабина. Я не изменился, что бы ты себе ни думала. Во мне изменилась только уверенность в том, какой масштаб я могу покорить. Я создал прототип. Своими собственными руками совершил Акт Творения, доступный только самому Вихрю! Сделал то, чего до меня не совершал никто. Теперь я понимаю, что для меня нет ничего невозможного.

Сабина поморщилась. Она была уверена, что говорит не с ним, а с пустой оболочкой, и все дело в потере потенциала. Вот, значит, как она влияет на человека?

– Это моя вина… – сокрушенно прошептала Сабина. – Я должна была уследить. Должна была вытянуть тебя раньше…

Эмиль снова погладил ее по щеке.

– Ты так переживаешь за меня, что не осознаешь масштабов моего успеха – тихо сказал он. – Я думал, в нашем мире уже никто не способен переживать за другого. Это делает тебя… слабой, Сабина. Слабее, чем ты и так есть. Будь осторожнее со своими привязанностями. – Он отошел на шаг, и Сабина одновременно почувствовала и облегчение, и разочарование. Она боялась его, но хотела, чтобы он был к ней как можно ближе. – Мы с тобой похожи, Сабина, как бы я ни желал обратного, – задумчиво заметил Эмиль. – Никогда не думала присвоить себе чужой потенциал?

Сабина тихо ахнула.

– Нет! Я бы никогда…

Эмиль отмахнулся от ее речей, не услышав того, что хотел.

– А вот в этом мы разные. Ты скована правилами, а я привык выходить за их рамки. Ты бы тоже могла стать больше, чем ты есть. Но ты слишком боишься.

Сабина стыдливо опустила голову. Он не говорил о ней ничего плохого: медиумы должны были соблюдать правила. Однако его разочарование болезненно проходилось по ее сердцу. Сабине не хотелось разочаровывать Эмиля, ей хотелось вдохновлять и направлять его. Значить для него столько же, сколько он для нее. Хотя она и понимала, что это вряд ли когда-нибудь случится. Она погрузилась в свои переживания так глубоко, что и вправду позабыла о его революционном заявлении. Но, казалось, он не переживал об этом, ему хватало собственной гордости.

Эмиль не услышал от нее ответа и усмехнулся.

– Если уж говорить про правила, то теперь я для тебя не путешественник. А значит, не имею права находиться здесь, – заговорщицки сказал он.

Сабина встрепенулась.

– Что? Ты уходишь? Эмиль, не надо! После потери потенциала в зоне ты будешь в опасности! Без него ты будешь дезориентирован, тебе может стать плохо. Пожалуйста, останься!

– Но здесь я не найду потенциал, – возразил Эмиль.

– Я просто не хочу, чтобы ты пострадал, – тихо сказала Сабина, и он поморщился от ее слов, как будто она оскорбила его. Одернув плащ, он направился к двери.

– В зоне все в опасности, – хмыкнул он. – И я в меньшей степени, потому что знаю ее достаточно хорошо. Я буду в пустоши, Сабина. Не ходи за мной.

– Но…

– Тебе там гораздо опаснее, чем мне, – напомнил он и, пока она не успела опомниться, покинул ее квартиру.

Сабина съехала по холодному шкафу и уселась на пол, обхватив руками колени. Она почувствовала себя маленькой и беззащитной. Тревога говорила ей, что сегодня в ее обители случилось нечто непоправимое. И она сама была в этом виновата.

Часть первая. Потерянный

Глава 1

МАКСИМ

Москва, 2009 год

– Макс! – прозвучал сзади раздраженный полушепот. – Макс, просыпайся, раздолбай!

Максим Артемьев нахмурился и упрямо попытался глубже погрузиться в сон, больше напоминавший беспокойную полудрему. Он надеялся, что лекция по философии убаюкает его лучше любой колыбельной, но ошибся. Сон не шел, как и все эти несколько недель, словно мозг не желал отключаться от мира и держался за него из последних сил.

– Блин, Макс! – снова прошипела рыжеволосая подруга Настя, староста группы.

Максим плотнее сложил на парте руки, служившие ему неудобной подушкой, и спрятал в них лицо. Сидевшая на задней парте подруга потянулась к нему линейкой и больно ткнула под лопатку.

– Да хорош! Он заметит! – прошептала она, намекая на лектора Игоря Степановича.

Максим нехотя приподнялся и размял плечи. Лектор продолжал бубнить что-то у далекой доски большого Зала А – святая святых третьего учебного корпуса Московского Авиационного Института. Отсюда его было почти не слышно, и Максим не собирался вникать в суть лекции, половина которой прошла в тщетной борьбе с сонливостью.

– Мам, еще пять минут, – натянуто улыбнувшись, тихо протянул он.

Настя воровато оглядела зал и, пока Игорь Степанович отвернулся к доске, чтобы сделать очередную запись, перебежала с задней парты к Максиму, требовательно отпихнула его подальше и села с самого края длинного ряда зазубренных скамей. Благо, соседей у Максима не наблюдалось, и места было предостаточно. Народу в аудитории набралось немного: общепотоковые лекции по философии частенько пропускали, потому что они стояли в расписании перед большим перерывом. Второкурсники уже достаточно обнаглели, чтобы превращать этот перерыв в настоящее «окно». Да еще и сентябрь выдался такой теплый, что грех было не провести побольше времени на площади перед «трёшкой» под аккомпанемент гитары.