Последнее знамение

Конечно, в глазах Цаи это письмо не делало Бенедикта Колера лучше – на его руках слишком много крови, не только данталли, но и людей. Он убил родных Цаи… убил Жюскина… Он сотворил больше ужасного, чем любой другой житель Арреды. Однако его письмо некоему Киллиану Харту стало для Цаи шокирующим откровением. Казалось, Бенедикт Колер вложил в свое послание всю любовь, на которую был способен, и лист бумаги почти звенел от напряжения в руках Цаи. Что за человеком должен быть этот Киллиан Харт, если великий палач Арреды проникся к нему столь теплыми отцовскими чувствами?

За своими размышлениями Цая не услышала, как открылась дверь в хижину и по половицам застучали чьи-то стремительные шаги. Она опомнилась, лишь когда услышала суровый оклик хозяйки дома:

– Эй! – Аэлин Дэвери стояла на входе в комнату, ее рука замерла на рукояти паранга, висевшего на поясе. – Какого беса ты здесь делаешь?!

Цая вздрогнула и выронила письмо. Лист неспешно продрейфовал по воздуху и с тихим шелестом упал на пол. Цая беспомощно посмотрела на Аэлин – ей пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть охотницу, ведь она была одета в красное. Ее гнев ощущался почти физически. Цая даже подумала применить нити к ее сознанию, чтобы немного успокоить ее, однако отчего-то не стала этого делать.

– Прости меня, пожалуйста. – Она покорно опустила голову, готовая выслушать поток ругательств. – Я сама не знаю, что меня сюда потянуло. В лагере было суетливо, мне захотелось спрятаться, и я пришла сюда. Это получилось… само собой.

Аэлин заметила за спиной Цаи разложенный на кровати дорожный костюм из Малагории, а после опустила взгляд на окровавленное письмо Бенедикта Колера, которое она вытащила из его кармана после битвы в гратском дворце.

– А то, что ты рылась в моих вещах, тоже вышло само собой? – вновь одаривая Цаю злым взглядом, спросила Аэлин.

– Прости меня, – вновь попросила Цая. – Я увидела кусочек ткани в ящике и не смогла удержаться от любопытства. Мне очень хотелось посмотреть заморский костюм. – Она невинно улыбнулась. – Знаю, я зря сделала это без твоего разрешения. Сама не знаю, почему так поступила. – Она медленно наклонилась и подняла письмо, протянув его Аэлин. – В кармане зашелестело вот это. Я прочитала. Прости, пожалуйста. Я не должна была этого делать, мне просто не удалось удержаться.

Аэлин глубоко вздохнула. Как ни странно, Цае показалось, что злость охотницы пошла на убыль. Ее взгляд остановился на протянутом письме, в глазах замаячила тоска.

– Я тоже его читала, – тихо сказала Аэлин. – И, наверное, тоже не должна была. Это… очень личное письмо.

Цая удивленно посмотрела на Аэлин, услышав в ее голосе отзвук вины.

– Это письмо Бенедикта Колера… – произнесла она так, будто открывает охотнице большой секрет. Аэлин криво усмехнулась.

– Я знаю. Оно подписано.

– А кто такой этот Киллиан Харт? – спросила Цая.

Аэлин пожала плечами.

– Не знаю. Судя по всему, у Бенедикта был ученик, которому не дали поехать в Малагорию. Я так поняла, что Бенедикт остановил его силой, и это не давало ему покоя. – Она покачала головой. – Но я не встречала этого человека и понятия не имею, кто он такой. Вестимо, жрец Культа. Я почему-то думаю, что молодой. Вряд ли своего ровесника Бенедикт называл бы «сынок». Я забрала это письмо в день сражения в Грате. Нашла его случайно и прочитала. Зачем-то взяла с собой. Думала сжечь, но не стала. Сама не знаю, почему.

Цая внимательно вслушивалась в каждое слово Аэлин.

– Ты называешь его по имени так, будто знала его лично.

– Мы встречались. Недолгое время мне удавалось обманывать его, прикидываясь его союзницей против Мальстена. – Аэлин покивала, соглашаясь с собственными мыслями. – Он был страшным человеком. Но по-своему умным и вызывавшим некоторое уважение.

Цая изумленно вытаращилась на нее.

– Уважение? – переспросила она.

– Знаю, звучит дико, – отмахнулась Аэлин. – И, разумеется, я не одобряю ни то, что он делал, ни то, как он это делал. Просто, пообщавшись с ним, я смогла оценить кое-что из его качеств по достоинству. Назовем это так. – Она пронзительно посмотрела на Цаю, глаза вновь сделались злыми. – Впрочем, ты можешь осуждать меня за это, если хочешь. Я не намерена перед тобой оправдываться.

Цая растерянно покачала головой.

– Нет, я… наверное, даже могу это понять. Отчасти.

– Вот и умница. – Аэлин прищурилась. – А теперь покинь, пожалуйста, мой дом. Я надеюсь, я первый и последний раз застаю тебя с моими вещами.

Цая энергично закивала.

– Да, конечно! Еще раз… прости меня.

Не дожидаясь, пока Аэлин выставит ее грубее, Цая осторожно прошла мимо нее и выскользнула из хижины. Перед тем, как она ушла, до нее из жилой комнаты донесся тихий всхлип охотницы.

Глава 15

Шорра, Карринг

Десятый день Фертема, год 1490 с.д.п.

– Эй, девка! – заголосил грузный изрядно захмелевший посетитель трактира «Луч надежды», требовательно опустив на стол деревянную кружку с металлическим ободом. Его приятели зашлись хохотом, подбадривая одуревшего от выпивки смельчака.

– Ладно тебе, Дорт! Завязывай! – сквозь смех крикнули ему двое мужчин, опрокинув в себя остатки эля.

– А ну ша мне тут! – рявкнул Дорт, еще несколько раз постучав кружкой по столу. – Девка! Подь сюды, говорю!

Среди гомона толпы в разгар весеннего вечера эти выкрики почти не выделялись, однако одна из подавальщиц быстро подоспела к раздухарившимся посетителям и присела в легком реверансе.

– Чего изволим, господа? Эля повторить?

– Да не ты! – громогласно пробасил Дорт, оглядывая хмельным взглядом зал. – Где та, чернявая, что нам еды приносила? Зови ее сюдыть!

Подавальщица растерянно огляделась, но сохранила на лице дежурную улыбку.

– Поверьте, господа, я обслужу вас не хуже.

Посетители за столом снова разразились гоготом.

– Поглядите, Дорт запал на чернявую! – прыснул один из них.

– Ты глухая, или что? – крикнул ей Дорт. – Сказал тебе, тащи сюда ту девку! А сама скройся!

Русоволосая подавальщица слегка надула губки и отошла от стола.

– Кара! – крикнула она. – Тебя требует стол в центре зала. Давай мигом!

Кара едва успела вынести очередной заказ и устало оправила передник платья, который чуть не запачкала в суматохе. Этот день казался ей бесконечным, но смена должна была вот-вот закончиться. На ее место придет Лиззи и возьмет ее столы. Вот только Лиззи, как всегда, опаздывала.

Кара надеялась, что конец смены пройдет более-менее спокойно, но, как назло, сегодня зал был полон, и почти каждый посетитель требовал дополнительного внимания. Как будто все проснулись с приходом весны и решили показать свое рвение. Кара не удивилась бы, если б трактирщик Эрхольм сегодня заставил ее остаться допоздна вместе с Лиззи и Аннет.

Замечательно. Просто блеск, – процедила про себя Кара, понимая, что игнорировать истерические выкрики «Девка!» у нее уже не получится. Собрав волю в кулак, она постаралась заставить уголки своих губ чуть приподняться и направилась к столу в центре зала.

– Чего изволите, господа? – спросила она. Придать голосу дружественное настроение у нее так и не получилось, а тень улыбки невольно стерлась с ее губ, стоило ей приблизиться к обрюзгшим мужланам, то и дело отпускавшим в ее адрес сальные шуточки. Ей было не в новинку такое поведение – пока она была изгнанницей и перемещалась по Малагории, она навидалась всякого. Однако за время жизни во дворце Бэстифара она успела срастись со своим статусом и привыкнуть к определенному обращению. От этой привычки оказалось довольно трудно избавиться.

– Скажи-ка мне, девка, – слегка понизив голос, обратился к ней мужчина, которого друзья называли Дортом. Он протянул руку с пухлыми пальцами и обхватил тонкое запястье Кары, будто боялся, что она сбежит. – Как тут работается малагорской шлюхе?

Кара скривилась от отвращения и резко выдернула руку из хватки этого потного слизня.

– Заказывать будете? – приподняв подбородок спросила она. – У малагорской шлюхи работы невпроворот. Помимо вас тут еще три десятка столов жаждут моего внимания.

Дорт нахмурился и вновь потянулся к ней рукой, однако Кара успела быстро отпрянуть, что лишь разозлило посетителя.

– Куда же ты, пташка?

– Вам повторить эль или принести еще еды? – Отведя взгляд в сторону, чтобы не смотреть на этих противных увальней, спросила Кара, решив, что, если снова не получит от них заказ, просто уйдет. Эти четверо вот-вот разойдутся и начнут буянить. Пусть с этим разбирается Эрхольм.

Пока Кара смотрела в сторону, Дорт все-таки ухитрился вновь поймать ее за руку и притянуть поближе. В глазах отразился похотливый блеск.

– А правда, что у малагорок дырка расположена не как у материковых баб, а поперек? – спросил он, зайдясь в приступе кашляющего хохота.

Кара резко сбросила его руку и ожгла его взглядом.

– Правда, – прошипела она. – Как и то, что у малагорцев член вдвое длиннее, чем у мужиков с материка.

– Ах ты паскуда! – взревел Дорт. Друзья начали наперебой что-то кричать ему, однако тот оттолкнул скамью, задев ту, что стояла прямо позади него. Посетителям это не понравилось, и те повскакивали со своих мест для серьезного разговора. Начала завязываться потасовка.

Кара улучила момент и поспешила ретироваться. Тем временем склока начала притягивать все больше внимания от остальных столов. Гомон стал громче, выкрики слышались чаще.

Из-за стойки трактира вдруг вышел высокий крупный мужчина с выдающимся брюшком, держа в руке огромный тесак. Он уверенно прошагал мимо Кары, бросив ей на ходу:

– С тобой позже поговорим, – и проследовал прямо в центр потасовки.

У Эрхольма был главный талант материкового трактирщика: он умел остужать пыл таких потасовок быстро, грозно и авторитарно. Кара толком никогда не слышала, что именно он говорит своим посетителям, но это всегда срабатывало. Возможно, дело было в его облике: длинной растрепанной шевелюре угольно-черных волос, густой бороде, придающей ему более суровый вид, и огромном тесаке, который он неизменно брал с собой.

Дорт размахивал руками и гневно указывал в сторону Кары, до которой долетали лишь отдельные кусочки его реплик, состоявших в основном из ругательств. Эрхольм выслушивал его бесстрастно и спокойно, твердо держа тесак в правой руке. Его низкий голос звучал почти неслышно в общем гомоне, но каким-то образом ему быстро удавалось сбить с Дорта спесь, и теперь тот выглядел уже не разгневанным посетителем, а скорее нашкодившим мальчишкой.

– Сейчас их разгонят, – доверительно сообщила Аннет, привалившись спиной к стойке рядом с Карой. – Сильно они тебя достали?

Кара пожала плечами.

– Не сильнее, чем это бывает обычно, – бросила она в ответ.

Аннет закусила нижнюю губу и пристально уставилась на Кару, как будто ждала более развернутого ответа. Она, как и Лиззи, была охотницей до сплетен. Не перечесть, сколько раз они пытались разговорить Кару, чтобы она рассказала о произошедшем в Малагории. Им обеим было немного неловко говорить об этом, потому что в Шорре к военным беженцам сформировалось опасливо-трепетное отношение, однако они не могли пересилить себя и держать языки за зубами.

Кара подумала, что от сплетниц-подавальщиц, которые куда охотнее разговаривали с другими посетителями, можно получить много информации о том, что сейчас происходит за большим морем. Поэтому Кара рассказывала о нападении войск адмирала Греффе на Адес, пересказывала ужасы, услышанные от других беженцев, не уточняя, какая из рассказанных историй – ее собственная. Она никому не говорила о том, что бежала из Грата и была любовницей царя, решив, что на материке никому не нужно об этом знать. Как не нужно знать и того, где сейчас находится Бэстифар и в каком он состоянии…

К тому же Кара и сама не была уверена в том, что ее безумная затея увенчалась успехом. Ланкарт показался ей странным и даже немного чванливым, но эксперименты он однозначно любил и за затею Кары взялся с энтузиазмом. Он попросил ее уйти, так как не мог точно сказать, сколько времени отнимет процесс и что из этого в итоге получится. В скором времени Кара собиралась вернуться в деревню некроманта и лично вызнать, как там Бэстифар. Но пока…

– Аж стыд берет за материковых мужчин, – неловко посмеялась Аннет, прикрыв рукой маленький ротик. – Не все себя так ведут, поверь. Иногда сюда захаживают очень галантные…

– Галантность – не то, что местные будут проявлять к кому-то вроде меня, – перебила Кара, прикрыв глаза от усталости.

Аннет потупилась.

– Вовсе нет, – покачала головой она. Впрочем, казалось, она и сама мало верила в то, что говорила. – Попробуй просто не обращать на них внимания.

Кара хмыкнула, но ничего не ответила. Что ей было говорить, если Аннет дала ей самый избитый и бесполезный совет из возможных?

Тем временем Эрхольм отошел от компании гневно настроенных посетителей, которые в свою очередь начали рассаживаться по местам, а некоторые из них положили монеты на стол и направились в сторону выхода. Кара в очередной раз подивилась тому, как легко трактирщик разбирался с такими ситуациями, учитывая, что грубую силу ему применять не приходилось.

Завидев Эрхольма, Аннет быстро направилась в гущу зала собирать пожелания посетителей. Она не любила попадаться хозяину заведения на глаза в моменты, когда отдыхала. Кара же проследила за ней скучающим взглядом и дождалась, пока Эрхольм нависнет над ней грозовым облаком.

– Что-то частенько тебе агрессивные посетители попадаются, не находишь? – пробасил он. Кара глубоко вздохнула, бросив быстрый взгляд на тесак в его руке. Это не укрылось от его взгляда, и он убрал оружие на стойку.

– Мое происхождение многих провоцирует на агрессию, – пожала плечами Кара. – Шорра позиционирует себя как земля, радушная для беженцев из Малагории, однако люди ведут себя так же, как и везде. Нигде не любят чужаков. Но здесь проще найти работу.

Эрхольм приподнял одну бровь.

– Что-то мне подсказывает, что агрессии было бы меньше, веди ты себя поприветливее. У тебя на лице написано куда больше презрения, чем у любого из местных. Людей провоцируешь ты, а не твое происхождение.

Кара подняла на него гневный взгляд.

– Они зовут меня заморской девкой, лапают и пытаются выяснить, что у меня под юбкой, – прошипела она. – Мне надо вести себя приветливо, даже если они попробуют на практике проверить, насколько я отличаюсь от материковых женщин?

Эрхольм постарался не подать виду, однако немного смутился.

– Если происходит подобное, просто уходи от стола и зови меня, – строго сказал он. – А в остальном, – он помедлил, – старайся избегать таких ситуаций. Серьезно, Кара, чтобы такого больше не было.

Ответа Эрхольм не дождался. Кара стояла с непроницаемым лицом, глядя в неопределенную точку пространства сквозь своего работодателя. Ей было все равно, чего от нее требовал Эрхольм, его предупреждения никак на нее не влияли. Чего может стоить потеря работы в трактире с ироничным названием «Луч надежды», когда вся жизнь катится к бесам? Малагорию за считанные месяцы привели в запустение, а Совет Восемнадцати вместе с Амином Мала продолжают мародерствовать на том, что осталось от прежде величественного Независимого Царства. Вести из-за Большого моря то и дело доносились до Кары устами Аннет или Лиззи, но пока они не сулили ничего хорошего. Особенно если затея с воскрешением Бэстифара не увенчается успехом.

Я должна вернуться в деревню некроманта и выяснить, что с Бэстифаром, – думала Кара, пока Эрхольм на нее смотрел. От этой мысли внутри у нее образовывалась снедающая пустота: слишком уж она боялась наткнуться на очередные плохие вести. Если ничего не получилось, это можно считать концом. – В этом случае я доверила бы спасение Малагории и будущее правление Мальстену, – с горечью подумала Кара. – Он имеет отношение к Малагории куда больше, чем Амин Мала и другие братья-стервятники Бэстифара.

От последней мысли стало еще горше. Кара внутренне сжалась, хотя на ее лице не дрогнул ни один мускул. Однако проницательный Эрхольм углядел что-то в глубине ее глаз и внезапно сочувственно нахмурился.

– Иди отдыхать, Кара, – с тяжелым вздохом сказал он. Его взгляд переместился на входную дверь, через которую как раз проходила опоздавшая Лиззи, беззаботно помахавшая Эрхольму рукой.

Кара встрепенулась.

– Отдыхать? Разве сегодня не нужно будет поработать сверхурочно вместе с Лиззи и Аннет? – Она вовсе не горела желанием перерабатывать даже за дополнительную плату. Просто не верила, что Эрхольм так просто отпустит ее отдыхать.

– Иди. С тебя хватит. Твой мужчина, кстати, уже вернулся. – Правый уголок губ Эрхольма дернулся вверх. – Думаю, еще немного, и он заработает достаточно, чтобы забрать тебя у меня.

Кара попыталась выдавить из себя улыбку, но вышло натянуто. Все, кто видел, что Фатдир ночует в комнате Кары, считал, что у них с ней роман. Кара не стала никого в этом разубеждать – пусть думают, что хотят.

– Ладно. Тогда я пойду.

Кара попыталась протиснуться мимо Эрхольма к лестнице, ведущей на второй этаж, к жилым комнатам, однако трактирщик поймал ее за предплечье.

– Кара, – серьезно окликнул он, дождавшись, пока она воинственно на него посмотрит. – Не знаю, давно ли ты связалась с этим человеком, но, если он тебе противен, не нужно за него держаться. Понимаю, он твой земляк и хорошо устроился в городском совете, но в мире есть и другие мужчины…

– Эрхольм, – перебила Кара, мрачно посмотрев на трактирщика, – у нас с тобой достаточно хорошие отношения. Не порть их тем, что лезешь в мою жизнь.

Эрхольм вздохнул и кивнул. На счастье Кары, он был понятлив.

– Хорошо. Иди.

Он отпустил ее руку и позволил ей пройти. Кара поспешила наверх, подальше от суеты и гомона трапезного зала. Ей не понравилось то, что сейчас произошло. Мужчины никогда не станут говорить подобное просто так. Вот-вот покровительственно-нейтральное отношение Эрхольма может перерасти в ненужные ухаживания. И, скорее всего, они будут достаточно настойчивыми, а Кара не собиралась отвечать ему взаимностью или изображать влечение.

Нужно сматываться отсюда как можно скорее, – поняла она. Как ни странно, эта мысль внезапно вдохнула в нее жизнь.

Глава 16

Фатдир оторвался от чтения, когда дверь с легким скрипом приоткрылась. Он догадывался, кто вошел, но все равно вздрогнул. С момента своего бегства на материк он вообще начал вздрагивать от каждого шороха. И каждый приступ испуга переживался куда тяжелее, чем раньше, вытягивая из него по маленькой частичке души. Фатдир чувствовал себя сильно постаревшим и для своих пятидесяти шести лет казался самому себе дряхлым стариком.

– И как ты сидишь за чтением в таком полумраке? – спросила Кара, сладко потянувшись у входа в комнату. – Здесь же почти ничего не видно. Хоть бы лампу подкрутил ярче.

Фатдир откинулся на спинку стула, запрокинул голову и потер уставшие глаза.

– Здесь масло для ламп гораздо дороже. Надо экономить, – пробормотал он.

Кара подошла к нему сзади и опустила руки ему на плечи, начав немного разминать их умелыми руками. Фатдир глубоко вздохнул, чувствуя, как был до этого напряжен.

– Отдохни. Мне кажется, за это время ты и так доказал городскому совету свою полезность. Не нужно перетруждаться и читать документы впотьмах.

Фатдир поджал губы.

– Боюсь, работа в городском совете не заканчивается, когда ты уходишь домой, – сказал он. – Кстати, я видел, сколько народу сегодня в зале. Думал, вас с Лиззи и Аннет заставят работать втроем.

– Эрхольм отпустил меня. Ко мне в очередной раз пристали какие-то увальни.

Фатдир поморщился.

– Мерзость, – бросил он.

– Не то слово.

Кара обошла место Фатдира и присела прямо на стол. Темные волосы, заплетенные в длинную косу, она перекинула на грудь и погладила их. Она выглядела так странно в простом сером платье с темно-зеленым передником и с материковой прической. Фатдир помнил ее роскошные наряды в гратском дворце. Помнил, как светилась здоровым блеском ее кожа, как сияли ее глаза. Теперь же на лице этой прекрасной женщины виднелись следы постоянной усталости от работы, которую она ненавидела.

Великий Мала, что же стало со всеми нами? – с грустью подумал Фатдир.

Ему не хватало Малагории. Каждой клеточкой тела он скучал по ней, по запаху родного воздуха, по теплому приветливому климату, по помпезности и великолепию гратского дворца. Сложно было признать, но скучал он и по Бэстифару. В своей работе он понимал, что его «хозяева» – те, кому он должен служить верой и правдой, – могут сменяться, и не стоит привязываться к ним слишком сильно. Однако с Бэстифаром он ослушался здравого смысла. Взбалмошный аркал, богатый на безумные идеи и легко разбрасывающийся полномочиями, чем-то запал ему в душу, став ему близким другом.

Кара оставила в покое свою прическу и вдруг решительно посмотрела на Фатдира, чем отвлекла его от тоскливых раздумий.

– Послушай… этой ночью я подумываю уйти из Шорры, – серьезно сказала она. Фатдир встрепенулся и поднялся со стула.

– Уйти?

– Да, – кивнула Кара. – Хочу вернуться в Сонный лес, разузнать, как дела… ты сам знаешь, о чем я.

Фатдир сжал кулак и прижал его ко рту. Его захлестнуло волнение. Ему казалось, что почва уходит у него из-под ног, и что-то внутри него всеми силами хотело удержать все происходящее, как есть, не допускать никаких перемен. Пусть ему и совсем не нравилось то, как он сейчас жил, это было хотя бы понятно и стабильно. А там, в Сонном лесу, лежала неизвестность, которая могла столкнуть его лицом к лицу с новыми тяжелыми выборами. Ему не верилось, что некроманту удастся воскресить Бэстифара, который больше месяца пробыл мертвым. А даже если допустить такую безумную мысль, будет ли аркал похож на себя прежнего или станет послушной марионеткой колдуна? И что тогда будет с планами вернуть Малагорию?

Кара внимательно посмотрела на Фатдира, уловив его тревоги.

– Ты помрачнел, – заметила она. – Я думала, ты обрадуешься, когда я наконец сообщу, что отправляюсь в Сонный лес. Разве мы оба не ждали слишком долго, чтобы…

Фатдир прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Ждали. Да, ты права. Нужно пойти и разузнать, как там дела…

Плечи предательски дернулись в легкой судороге, пробежавшей по телу Фатдира от мысли о предстоящем путешествии. Он всем существом ощущал на себе пристальный взгляд Кары, способный пробуравить в нем дыру.

– Ты… не хочешь? – осторожно спросила она. – Почему?

Фатдир открыл глаза и энергично покачал головой.

– Нет-нет. Я этого хочу. Просто… я боюсь, Кара. Боюсь того, что будет после того, как мы придем в Сонный лес. Я только недавно обустроился здесь, наладил жизнь так, чтобы нам всего хватало. Я… не говорю, что это предел моих мечтаний! Я жажду вернуть Малагорию всей душой, просто…

На этот раз помрачнела Кара.

– Просто ты устал бегать и хочешь затаиться на какое-то время. Я слишком быстро прерываю стабильность, которую ты успел устроить.

Фатдир поморщился.

– Я знаю, что это звучит жалко. Мне самому от этого противно. Но я стар, Кара. По крайней мере, чувствую себя стариком. Но я не отказываюсь от нашего плана: мы обязательно должны узнать, что с Бэстифаром. Нельзя прятаться тут вечно.

Фатдир пытался воодушевить самого себя, но у него плохо это получалось. Кара видела его попытки и, как ни странно, относилась к ним с уважением. Однако видеть, как он мучается, вызывая у себя несуществующее мужество, отчего-то было очень тяжело.

– Ты должна презирать меня за малодушие, – сокрушенно сказал он.

Кара покачала головой.

– Я не презираю тебя. Никто из нас не был готов к тому, что случилось в Малагории, но у меня хотя бы был опыт изгнанницы. Я знала, каково ходить беспризорницей по земле без надежды где-либо обрести свое место. У тебя такого опыта никогда не было, и для человека, который привык жить в малагорской роскоши всю жизнь, ты отлично держишься. – Она улыбнулась и ободряюще погладила его по плечу. – Спасибо, что помог мне заработать на теплые вещи для похода. Дальше я справлюсь сама.

Фатдир ахнул.

– Что ты такое говоришь? Ты собираешься идти одна в логово…

– Тсс, – прервала его Кара. – И у стен есть уши. Да. Я собираюсь пойти туда одна. В случае чего-то непредвиденного я знаю, к кому обратиться. И, как бы я тебя ни уважала, ты ничего не сможешь сделать, чтобы помочь мне разобраться сам-знаешь-с-кем, если это потребуется. А Мальстен может. Если он, конечно, уже очнулся от своего сна.

Фатдир опустил голову. Ему все еще было стыдно перед этой смелой женщиной, однако в ее словах было много смысла. Он сам – ничто в возможной борьбе с некромантом. От него гораздо больше пользы здесь, в Шорре, в городском совете.