скачать книгу бесплатно
В комнате витал сильный запах лекарств, а лунный свет свободно проникал через открытые окна, вырисовывая сидящий в кресле-каталке силуэт. Стоило к нему приблизиться, и Вэнь Шаньяо увидел откинувшуюся на спинку женщину, некогда способную одним взмахом обезглавить мана, а теперь коротающую свои дни взаперти.
Когда Вэнь Шаньяо в прошлых жизнях приходил убивать госпожу Бао и ее ребенка, те выглядели не лучше живых трупов: лишенные волос, до жути худые, с серой кожей и редким дыханием. Однако пока госпожа Бао не потеряла своего величия: живой, пылающий взгляд, подведенные киноварью глаза и золотые волосы, забранные в аккуратную косу, перекинутую на грудь. Перед ними сидела Свирепая Львица, и Вэнь Шаньяо мог поклясться, что если она захочет, то встанет на ноги.
– Ты пришел не один. Это и есть твой ученик? – оглядев Вэнь Шаньяо, заметила Бао Чжунши. И стоило ей почувствовать до сих пор витающий вокруг него запах алкоголя, как она вопросительно взглянула на Лу Чуньду: – Для чего ты его привел?
– Он вырос на Востоке в семье врачевателей. Ему приходилось иметь дело с ядами.
Бао Чжунши покачала головой, устало произнеся:
– Ни ты, ни Цаоцао не смогли меня вылечить, и думаешь, это сделает ребенок?
– Он лишь осмотрит вас, и все.
Она вздохнула, оценивающе взглянув на Вэнь Шаньяо, и с явной неохотой произнесла:
– Только ради вашего успокоения.
– Благодарю.
Вэнь Шаньяо шагнул навстречу, чувствуя, как Лу Чуньду едва ли не прожигает ему взглядом затылок.
– Вы помните, что делали до болезни?
– Посещала прием у императора вместе с другими главами, их женами и детьми, – устало произнесла та. – По возвращении в клан появились первые симптомы.
– Вы не думали, что вас могли отравить?
– Нет. Все пили и ели то же, что и я, и никто другой не пострадал, – весьма резко ответила госпожа Бао.
Вэнь Шаньяо кивнул и задал следующий вопрос:
– Какую боль вы испытываете?
– Чуньду, ты мог бы и сам ему все рассказать, – не выдержала Бао Чжунши.
– Услышать от вас лично симптомы лучше, чем из третьих уст, – возразил Вэнь Шаньяо.
Демон за его спиной кивнул, и женщина закатила глаза, но все же рассказала:
– Днем кровь кипит, ни сесть, ни лечь невозможно, и лишь ночью мне становится легче.
– Ночью или когда нет солнечного света? – уточнил Вэнь Шаньяо.
На несколько секунд Бао Чжунши замерла, обратившись в статую, а потом с уже большим интересом взглянула на Вэнь Шаньяо и ответила:
– Когда нет солнечного света.
– Кто из ваших родителей был демоном?
– Мать.
– Она, случайно, не жила в темных укромных местах, таких как пещеры или туннели под землей?
– Верно. И как же ты это понял?
Вэнь Шаньяо скромно улыбнулся и как ни в чем не бывало произнес:
– Многие забывают, что вы лишь наполовину человек, и не задают нужных вопросов. Есть несколько ядов, от которых кипит кровь, но она кипит всегда, а не только днем. Исключая их, можно сделать вывод, что этот яд влияет на душу, заставляя вашу демоническую часть пробуждаться сильнее. Так появляются инстинкты, передавшиеся от матери. Они пытаются вас защитить, но делают лишь хуже. Итак, мой следующий вопрос: где вы бываете днем?
– Окна плотно занавешивают, так что солнце не проникает сюда, – покачала головой Бао Чжунши.
– Мы не можем отправить ее в семейные пещеры клана, – послышался за спиной голос Лу Чуньду. – Светлая ци навредит душе и сделает только хуже.
– Когда как. Если не знать, как правильно направить поток ци, то он может быть губителен.
– Направить поток? – нахмурился Демон. – Это возможно только при передаче духовной энергии от одного человека к другому.
Вэнь Шаньяо не стал спорить, как и раскрывать секреты секты.
– Могу ли я взять вашу кровь?
Бао Чжунши кивнула и порезала заостренным ногтем подушечку пальца. Кровь полукровки была темно-бордового цвета. Вэнь Шаньяо поспешил собрать ее в твердый кровяной шарик, отчасти похожий на пилюлю, и спрятал в рукав.
– Если госпожа Бао не против, я мог бы дать вам несколько советов.
– Говори.
– В вашем теле должно быть равновесие темной и светлой ци, но первой из-за яда становится больше, отсюда и боли. Пока мы не выведем яд, я могу вам посоветовать есть как можно больше пищи, пропитанной светлой ци, дабы стабилизовать внутреннюю гармонию. Если же этим пренебречь, то вскоре под удар попадут не ноги, а меридианы. Как только почувствуете, что дневные боли утихли, попробуйте при помощи одного из мастеров вывести застоявшуюся в теле ци. Ее скопление также не приведет ни к чему хорошему. После этого вы почувствуете себя лучше.
– Ты готов нести ответственность, если мое состояние ухудшится?
– Да.
– Хорошо, я поступлю так, как ты говоришь. Если на этом мы закончили, то можете идти, – устало кивнула госпожа Бао, с нескрываемым интересом смотря на Вэнь Шаньяо.
Поклонившись, заклинатели покинули покои дочери демона.
– Мы ограничивали ее в еде, в которой содержится светлая ци, – негромко произнес Лу Чуньду, когда они оказались на улице.
– Госпожа Бао лишь наполовину демон. Темная и светлая ци в ее теле подобны инь и ян: всегда должен быть баланс. Полукровки не так хорошо изучены, как нам хотелось бы, и зачастую возникает заблуждение о том, что им нельзя взаимодействовать со светлой ци. Мол, та выжжет их темную сущность, но если этого не делать, то станет только хуже.
– Они существа гармонии.
– Верно. Если шифу не против, то я хотел бы проверить кровь и узнать, что за яд она скрывает.
Демон кивнул и молча проводил своего ученика в павильон Наказаний.
– Можешь брать все, что понадобится, – стоило им зайти в дом, произнес Лу Чуньду.
Со всех сторон к ним потянулись зеленые горошинки, обращаясь в маленьких пухлых человечков с листиками на голове. Они в ожидании уставились на своего хозяина, который нечитаемым взглядом смотрел на ученика.
– Я собираюсь отделить яд от крови.
– Будь это возможным, мы бы давно это сделали.
Вэнь Шаньяо не сдержал цыка, однако стоило ему вспомнить, что рядом находится Демон, как тело вмиг покрылось холодной испариной. То, что Лу Чуньду знает о его сущности, еще не значит, что будет терпеть все выходки. Ему стоит держать себя в руках.
– Я знаю, как это сделать, и хочу попросить шифу уйти.
В лиловых глазах Лу Чуньду мелькнул интерес и недоверие, но он молча развернулся и скрылся в соседней комнате. Доу не последовали за ним, а поспешили окружить Вэнь Шаньяо, забавно подняв головы и щуря черные точки глаз.
– Принесите мне истолченные белые чжи, настойки из трав белой ночи, черной зимы и красного листа, пепел от пера дафэна и слезы цилиня.
Переглянувшись, Доу разбежались в разные стороны, вскоре принеся ему на подносе нужные ингредиенты. Отчего-то Вэнь Шаньяо не сомневался, что все эти вещи были у Демона. Взяв кисть и чернила, он прямо на полу начертил иероглифы, известные одному ему, и положил на них плошки с настойками или порошком. Чтобы никто не отвлекал, Вэнь Шаньяо прогнал Доу, а затем взял шарик с кровью и подбросил его, заставив застыть в воздухе. Кровь забурлила, разлетевшись каплями над головой, прежде чем слиться в один поток. К нему устремились разложенные в плошках ингредиенты, знаки под которыми ярко вспыхнули. Стоявший до этого в воздухе запах крови сменился гарью, а на языке появился легкий солоноватый вкус.
Сосредоточившись на крови, как учила сестра, Вэнь Шаньяо аккуратно смешивал одни ингредиенты с другими, очищая кровь от примесей, противоядий и ци. И так до тех пор, пока не остался лишь яд – прозрачный, подобно воде, но при этом наполненный светлой ци. Сжав его до состояния жемчужины, Вэнь Шаньяо стер знаки на полу и поспешил к Лу Чуньду. Тот ожидал ученика в своей комнате с видом на пруд, смотря на медленно светлеющее небо и читая один из трактатов по ядам. Заметив Вэнь Шаньяо, Демон кивком головы велел ему говорить.
– Вот что получилось извлечь. – Он протянул ему сгусток яда, который Лу Чуньду весьма долго рассматривал.
– Этот яд переполнен светлой ци… не встречал подобного.
Заметив странный взгляд ученика, Демон спросил:
– Ты знаешь, что это?
– У меня есть предположение, но, боюсь, оно выставит мастеров Байсу Лу глупцами, – признался Вэнь Шаньяо.
– Говори.
Тот неуверенно почесал кончик носа, уже предвидя лица остальных мастеров.
– Это не яд.
Лу Чуньду с вопросом в глазах посмотрел на него.
– Скажите, возможно ли найти блюда, которые ела госпожа Бао на приеме у императора? Я полагаю, что в той еде было слишком большое количество светлой ци: людям она не вредит, но полукровки страдают.
– Значит, ее не отравили? – с легким удивлением уточнил Демон.
– Нет. Однако то, что она съела, содержало очень много светлой ци, и просто так вывести ее из организма будет трудно. Это могло быть все что угодно: как мясо, так и вино. Сейчас трудно однозначно сказать. Могу лишь предположить, что содержание светлой ци было настолько велико, что могло бы сжечь демона.
Лу Чуньду помрачнел, массируя виски и качая головой. Кажется, он что-то вспомнил.
– Императорская семья владеет вином, которое приготовлено из крови самого Цзинь Хуэя, – по крайней мере, так говорят. Оно подается только в редких случаях и на том приеме могло быть. Если это так… я оповещу главу клана. Он сможет достать образец того вина, и мы сравним, действительно ли оно в крови госпожи Бао.
– Если это правда, то, чтобы очистить ее тело, понадобятся редкие ингредиенты. Мы должны знать наверняка, что в тот день могла пить или есть госпожа Бао, иначе не сможем рассчитать дозу противоядия и все только усугубится…
– Остается только ждать, – пробормотал Лу Чуньду, с прищуром взглянув на Вэнь Шаньяо. – Недурно. Как появятся новости, я сообщу тебе. Считай, что ты уже на шаг ближе к своей свободе.
– От ваших слов моя душа готова вознестись.
– Переигрываешь, – цыкнул Демон. – Тебе не обязательно и дальше притворяться, особенно когда мы наедине. Говори сразу, чего ты хочешь и что тебя не устраивает.
– Тогда как насчет моей безопасности? – опустившись напротив Демона, спросил Вэнь Шаньяо. – Пока я не вылечу госпожу Бао и ее дочь, вы не подвергнете мою жизнь опасности, в том числе это касается ваших заданий на охоту.
Лу Чуньду поджал губы, все же сдержанно кивнув:
– Такого больше не повторится.
– Вы ведь знали, что даже заклинателям там не выжить, так зачем послали меня?
– Ты неплохо справлялся до третьей ночи, но я не думал, что станешь так упорствовать. Двух дней хватило бы.
– В следующий раз так и поступлю, – проворчал Вэнь Шаньяо. Выдохнув, он указал на свои татуировки и спросил: – Почему они не сошли? Я пытался покинуть клан, когда срезал кожу, но не смог.
Лу Чуньду усмехнулся, взяв у Доу наполненную пиалу с чаем:
– Будь ты адептом второй или третьей группы, смог бы сбежать. За адептами первой смотрят тщательней, и метка клана наносится не столько на тело, сколько на душу. Договор ты не читал, не так ли?
Вэнь Шаньяо с неохотой кивнул. Он и не думал, что договор у первой группы отличается от остальных, и подписал его не глядя. Кто же знал, что все так обернется?
– Возьми. – Демон положил на стол именной амулет. – Окажешься в неприятной ситуации – дотронься до него и позови меня.
– И шифу придет? – с недоверием спросил тот, надев медальон.
– Постараюсь.
Вэнь Шаньяо покинул Лу Чуньду до того, как взошло солнце, и устало побрел к себе. Ночью он толком не спал, а весь день только и делал, что пил. Пора передохнуть и уже на более трезвую голову осмыслить все, во что он ввязался.
У красной двери сыхэюаня, прислонившись к стене и закрыв глаза, стоял Лэн Шуан. Растущее поблизости дерево отбрасывало на него свою тень, не давая первым лучам солнца слепить глаза. Одежды казались не такими черными, как обычно, – темно-синяя ткань была до того плотной, что даже лезвием не порезать, на воротнике и сапогах красовались серебряные узоры, а на плече лежал черный мех, словно шкура волка. В волосах ярко сверкали серебряные кольца и бусины, а лицо казалось белее стены за спиной Лэн Шуана, и только голубые узоры и две родинки – под глазом и губой – портили облик.
– Меньше всего с утра пораньше я мечтаю увидеть северного пса.
Лэн Шуан с неохотой приоткрыл глаза и сверху вниз взглянул на Вэнь Шаньяо.
– Снова нарушаешь законы клана?
– Только и делаю, что этим занимаюсь. Зачем пришел?
– Хотел поговорить, – прямо ответил пес Лэн.
– Ну так говори.
На мгновение взгляд Лэн Шуана наполнился таким холодом, что он едва не обратил Вэнь Шаньяо в сосульку, но северный волк вовремя закрыл глаза, чтобы перевести дыхание.
– Может, пригласишь войти?
Как же Вэнь Шаньяо хотел отказать, съязвить, но слишком устал для этого, да и ноги уже подкашивались. Долго продержаться без отдыха это тело не могло, так что пришлось сдаться, и он угрюмо произнес:
