Царевна (Не) Смеяна

Иногда меня раздражает одержимость Радко искусством.

Лучше бы он реализовал себя на рынке органов.

Внутренних.

Я решительно сорвала с себя окровавленный белый халат и сняла со стены топор, которым разрубала трупы, доставленные мне в светлицу в срочном порядке.

– Сестренка! И зачем тебе топор? – спросил Радко, сорвав по моему примеру со стены заточенную пилу.

– Вам.

– Что?

– К человеку с топором обращаются на «вы», – спокойно ответила я и крепко вцепилась в деревянную рукоять, настороженно прислушиваясь к далекому гулу шагов на лестнице. – Напомни-ка мне первой правило ножевого лекаря.

– Хм-хм, – прочистил горло Радко, кашлянув в кулак. – «Натуральная женская грудь должна помещаться в ладони, руки и ноги – в дорожной сумке. Голова – под мышкой, а туловище – в бочке», – с пылающим взглядом произнес он и торжественно взмахнул пилой.

Я недовольно покачала головой.

Неудивительно, что дядя Буеслав хочет передать свое подпольное дело мне, а не родному сыну.

Уверена, что Радко до сих пор считает, что процесс нанесения крема – это кремация.

– Скажу это в первый и последний раз: «Что написано пером, не вырубишь и топором», – мрачно произнесла я и вдруг с тенью легкой улыбки на бледных губах добавила, – но я попытаюсь это исправить.

– Эй! Палача сюда! – громко крикнул мужской голос за дверью. – И таран! При оказании сопротивления убейте в этой комнате всех! Белбог узнает своих!

Послышался дружный топот ног и грохот выламываемой деревянной колонны.

– Моя грозная тучка, это за тобой пришли? – спросил Радко и озорно хихикнул.

– Да. Я могла невольно обидеть того или иного палача. Все-таки мои изобретения лишают их работы, – хладнокровно отозвалась я. – Напомни, ты мертв официально?

– Конечно же, нет! – со смехом ответил двоюродный брат. – Я подделал свою смерть так же, как и твой приказ о помиловании!

– Неужели? – с каменным лицом спросила я. – Не похоже, что они пришли меня освободить, только если – от уз жизни.

– Проклятие! Сестренка! Ты будешь в ярости! Кажется, я по ошибке подделал приказ о помиловании Волха! Он лежал рядом на столе!

– Напротив, я очень рада, но больше всего мне нравится, что по твоему совету я когда-то перевесила дверь петлями наоборот. Эти бестолочи не скоро догадаются, что ее надо потянуть на себя, чтобы войти.

Жизнерадостный толстяк снова затрясся в громком смехе и внезапно застыл. Резко изменившимся голосом он надрывно спросил:

– Милая сестрица, что вы будете делать, если я сегодня по-настоящему… помру?

– Скорее всего, скрываться от правосудия, – угрюмо ответила я, хладнокровно наблюдая за тем, как глаза Радко наполняются жгучими слезами.

***

У меня врагов нет.

Совсем.

Был один, да и тот в итоге оказался поддельным колдуном и убивцем.

Стража вела меня и Радко в Судебную палату к старшему доведчику, который был уверен, что я до сих пор сижу в башне с политическими девами и вышиваю крестиком, хотя обычно я им зашиваю трупы.

Оказывается, пока я исследовала останки царя, убивец совершил новое нападение, а так как Волх все это время сидел в охраняемом остроге, за которым наблюдала дюжина стражников, то в этом очередном кровожадном убийстве, скорее всего, подозревают меня.

Наконец-то.

– Царевна Смеяна, просим прощения, что едва не убили вас в мертвецкой. Думали, это упыри восстали. Нам так мужики донесли, – виноватым тоном произнес один из сопровождающих. – Они, малахольные, как увидали, что княжич Радко воскрес, так сразу сюда и прибежали. Требовали сжечь башню. Токмо завалы дров у основания разгребли, как снова жуткая невидаль случилась. Гляньте-ка сюда, милости просим. В этом-то деле вы у нас больно знаткая…

Я перевела взгляд с белого, как молоко, лица стражника, на бледного и невозмутимого Глеба Моровича, который стоял возле накрытого черным плащом трупа.

Стражник поспешно отодвинул ткань.

– Волх! Братец! – вдруг завопил белугой Радко, с лицо которого мгновенно сошел румянец и целый поток горьких слез. – По что ты меня покинул, родненький! Как я матери твоей в глаза смотреть буду!

– Что это с ним? – спокойно поинтересовался старший доведчик, вместе со мной наблюдая за драматической сценой прощания с лучшим другом, достойной царских шутовских подмостков.

– Весеннее обострение. Фаза горемычности, – сухо ответила я. – Осенью пройдет.

– Это все объясняет. В таком случае обратите внимание на это тело, – сказал Глеб Морович и дал знак стражам, чтобы они оттащили в сторону княжича и напоили его водкой. – При обследовании места преступления были обнаружены: рука – 1 штука, нога – 2 штуки, уд мужской – 1 штука, труп без всего вышеперечисленного – 1 штука. Скажите, царевна Смеяна, это ваш, хм, бывший… жених?

– Нет, – коротко ответила я и пронзила старшего доведчика тяжелым пристальным и немигающим взглядом, который он, видимо, истолковал несколько превратно, потому как скулы его внезапно едва заметно порозовели.

– Как вы это определили? У него же нет головы. Кстати, это тоже надо внести в грамоту…

– А под другим плащом что?

Глеб Морович бросил взгляд на небольшой бугорок, покрытый пропитанный кровью черной тканью и едва заметно улыбнулся, сверкнув взглядом.

– Все верно. Это его голова.

– По ее форме с легкостью можно определить, что это не Волх, хотя, без сомнения, покушались именно на него. Убивец не знал, как он в точности выглядит, поэтому напал на кого-то внешне похожего на себя…

– Постойте, царевна Смеяна, вы хотите сказать, что преступник охотится за бывшим царским советником?

– Несомненно, – холодно подтвердила я, – ведь он присвоил себе личность убивца и забрал все его контракты на душегубство.

– Так это что получается, колдун у нас – не настоящий? – вдруг вмешался в нашу беседу один из стражников.

– Если все обстоит именно так, а в вашем таланте постигать души убивцев я ни капли не сомневаюсь, царевна Смеяна, – произнес старший доведчик и галантно склонил голову, – необходимо предупредить мирное население, в особенности ту его часть, которая внешне чем-то напоминает знаменитого колдуна-оборотня.

У меня возникла идея получше.

– Вывесите на деревянных щитах портрет бывшего царского советника и напишите: «Все, кто страдает манией преследования и похож на колдуна Волха, знайте, теперь вы не одиноки. Серийный убивец идет по вашему следу. Вы еще живы? Тогда он идет к вам», – холодно произнесла я и хищно улыбнулась.

Глава 20. Свадебная ловушка

Человек, который никогда не колеблется, является очень удобной мишенью, поэтому я стараюсь всегда быть в движении, даже если приходится мерить шагами крохотную светлицу в башне, в которую я себя заперла, чтобы стать приманкой для серийного убивца.

Назло своим ближним человек способен совершить любое чудо, даже выйти замуж.

Я решила провести свадебный турнир, наградой за победу в котором будет рука и сердце.

На столе я разложила целый набор отрубленных рук и вырезанных сердец, которыми буду одаривать женихов, чтобы напрочь отбить у них желание связываться со мной.

Трон Беледона мой.

И серийный убивец – тоже.

Я обязательно поймаю его и запру в остроге, чтобы поговорить по душам на языке пил, щипцов и клещей. Возможно, он даст совет, как улучшить мое пыточное оборудование.

Вдруг я услышала стук в дверь, которую тут же открыла.

Как говорится, стучитесь, и вас откопают.

На пороге стояла радостная Лепа в настолько отвратительно цветастом сарафане, что из моих глаз тут же брызнули слезы.

– Госпожа! – крикнула служанка и, раскрыв руки, бросилась мне на грудь. – Как же я по вас скучала!

Порой приходится обниматься с теми, кто тебе не нравится, чтобы знать, каких размеров яму копать на заднем дворе.

– Итак, расскажи мне что-нибудь о себе, – грозно потребовала я, планируя узнать все последние новости, сплетни и небылицы Беледонского царства.

– Меня сейчас стошнит, – ответила Лепа и, бросив взгляд на мою коллекцию на столе, распахнула окно и бурно извергнула содержимое души куда-то вниз.

У подножия свадебной башни стояла группа людей, среди которых был освобожденный из острога Волх, а также его хладнокровный, жестокий и предприимчивый оригинал, знаменитый колдун-оборотень.

Он, как мастер своего дела, должен закончить дело, за которое взялся его двойник, чтобы сохранить репутацию, поэтому он обязательно явится за мной, чтобы убить.

Мое сердце вдруг быстро и глухо забилось.

Странно.

Я коснулась бледной и холодной ладонью груди – не своей, а тети Сумерлы, которая вошла в светлицу следом за Лепой.

– Моя дорогая, – умирающим тоном произнесла тетя и ласково похлопала мою руку, – наконец-таки, ты вошла в тот определенный возраст, когда на уме у девиц только одно.

– Свадьба? – с опаской спросила служанка.

– Убийства, – ответила я.

– Именно поэтому твое сердечко бьется так часто, – замогильным голосом отозвалась княгиня Сумерла и закатила глаза. – Ты боишься, что не сможешь загнать в могилу мужа. Привяжешься к нему петлей висельника, полюбишь мучить его в подвале. Я прекрасно понимаю тебя, ведь сама была такой – несущей смерть.

– Я не носильщик, а сеятель. Предпочитаю сеять хаос и разрушение, – спокойно произнесла я. – Я не позволю любви к истязаниям взять вверх над расчленяющим разумом. Это свадебная ловушка расставлена для особо опасного убивца, который меняет личины, как перчатки.

– Опиши его, – попросила тетя.

– Кости, мясо, пять литров крови и, скорее всего, белесые рыбьи глаза.

– Госпожа, а что это здесь? – удивленным тоном перебила меня Лепа, указывая рукой куда-то вниз.

– Групповое самоубийство, – не глядя, ответила я. – Женихи приехали из разных царств-государств, чтобы покончить с собой на свежем воздухе. Они должны допрыгнуть до моей светлицы, чтобы поцеловать одну из моих рук, – сказала я, указывая на арсенал выложенных на столе конечностей. – У самого удачливого из них я самолично вырежу сердце, ведь им, скорее всего, окажется серийный убивец.

– О, боги. Тогда это все объясняет, – грустно произнесла княгиня и со вздохом опустилась на единственный стул, снабженный фиксирующими ремешками для ног, рук и головы, ведь, как известно, хорошо зафиксированный гость в обезболивающем не нуждается.

***

Вдруг на улице громко заиграла торжественная музыка. Свадебное испытание началось.

Мнение о том, что одновременная игра на гуслях, балалайке и барабанах вызывает в людях жестокость и неконтролируемую агрессию, легко опровергается одним ударом лопаты по голове.

Жаль, что тетя Сумерла не принесла с собой садовый инвентарь. Он бы пригодился.

Увы, но в этой светлице некуда прятать трупы.

Шучу.

На самом деле мест полно.

Женихи выстроились в очередь к чудовищному деревянному сооружению, похожему на катапульту, чтобы стать живыми снарядами и украсить башню алыми кровоподтеками.

В стороне от группы смертников стояли только двое мужчин: судя по горьким рыданиям – Радко, а по белесой голове – поддельный Волх.

Он швырял в башню мелкие камешки, видимо, в надежде, что я открою окно шире и тогда можно будет запустить в меня камнем побольше.

Или стрелой из лука.

– Боги светлые! Что делается! – надрывно запричитала Лепа, наблюдая за тем, как очередной жених пролетает мимо. – Неудачей закончился прыжок царевича Всеслава. Хотя, как – неудачей? Прыжок-то, в принципе, состоялся. По крайне мере, госпожа, он пытался произвести на вас впечатление.

– В основном люди производят только экскременты, – мрачно добавила я и подошла к служанке, чтобы на миг выглянуть в окно. – И кровь.

– Госпожа! Вы должны остановить это безумие! – воскликнула девушка и закрыла глаза, чтобы не смотреть на очередное кровавое пятно, расползшееся по стене башни. – Гибнут зря! Летят, глупые, как мотыльки на огонь! И ради чего? Что ими движет?

Я удовлетворенно хмыкнула.

– Вот именно, – с тенью легкой улыбкой подтвердила я. – Мотивированные люди – это причина всех мировых зол и бед. Среди них обычно мошенники, серийные убивцы, растлители малолетних, одержимые колдуны.

– Ни одному человеку не под силу допрыгнуть до вашего окна! – в отчаянии крикнула служанка, когда очередной жених с криком перелетел через башню и шлепнулся в дворцовый пруд, чему я была очень рада, ведь давно не кормила пираний.

– Я жду не человека, а колдуна-оборотня. Он может на лету превратиться в птицу или в любой другой предмет, и в таком виде попасть в башню, – терпеливо объяснила я и вдруг нахмурилась.

– Прямо в любой-любой? – в ужасе уточнила Лепа и испуганно осмотрелась.

– Да, в любой. Даже в тебя, – спокойно подтвердила я. – Но не беспокойся, у меня есть волшебный оберег, – добавила я и перевела взгляд на тетю Сумерлу, за спиной которой на стене висел охотничий лук с усиленной конструкцией.

– Значит, царевна Смеяна, вы… не умрете? – с надеждой добавила она.

– Разве что меня собьет пролетающий мимо жених. Тогда это точно судьба.

Я скрестила руки на груди и подошла к окну, пронзив тяжелым, немигающим и пристальным взглядом синюю линию горизонта.

– Дорогая, почему ты замерла у окна? – наконец подала голос тетя Сумерла, и звучал он так, будто она вещала откуда-то из могилы.

– Да, вот, думаю, прыгнуть или закрыть.

– Прыгай, я закрою, – вдруг бодро произнесла княгиня.

Я медленно обернулась, ощущая глубокое умиротворение, словно я наелась варенья и умерла, потому что зловещая бледность тети Сумерлы сменилась не менее пугающей бледностью колдуна-оборотня, высокого, худощавого и беловолосого, как я и предполагала, только глаза у него были не серыми, а голубыми.

– У вас знакомое лицо. Я никогда не угрожала вам расправой? – задумчиво спросила я.

– Нет, – с ухмылкой ответил он и снял со стены лук. – Я бы тогда вас точно запомнил.