Зеркало Странствий (Начало)

Поверх двери шелестя на ветру, болталась надорванная бумажка с размытой после дождя надписью «опечатано» и чернильной печатью отделения милиции.

Я открыл не запертую дверь, едва не занозив себе палец. Возле дверного замка я заметил след взлома. Ее явно отжимали если не топором, то гвоздодером, это точно.

На самой двери, где находился врезной замок, сохранился след взлома, сбитая коричневая краска, светлое расщепление размочаленного дерева. Над ним сохранились и обычные ржавые петли для висячего замка, но судя по сильному налету ржавчины, им пользовались очень-очень давно.

Я демонстративно распахнул дверь, мельком бросил взгляд на друзей. Они стояли перед крыльцом и потомна небо, на котором появилась полная луна, которую стало затягивать темными тучами.

«Кажется, дождь будет» подумал я и вошел в полутемную комнату. Вечерние сумерки, проникавшие через окна отбрасывая на пол два светлых прямоугольника чуть зауженных внизу и чуточку расширявшихся вверху. Тень перекрестия рамы, с чёткими, слегка искривленными границами, расходилась в разные стороны. Я осмотрелся, все вроде бы стояло на своих местах, будто хозяйка не умерла, а просто вышла из дома. На улице стремительно смеркалось. Потом я услышал скрип половицы, и за моей спиной приоткрылась входная дверь, вырисовывая на полу новый длинный прямоугольник с темным человеческим силуэтом.

– Все в порядке? – спросил Вовка, заглядывая через дверь в дом Пелагеи Петровны.

– Да все в полном порядке! – как можно бодрее постарался ответить я, будто каждую ночь ночевал в заброшенных домах, и в домах ведьм и колдунов. А у самого все поджилки трясутся, и в душе противно скребут кошки.

Следом за Вовкой в дверь втиснулся Дениска и Серега.

– Короче «Староста», сейчас мы закроем дверь, а в замочные петли, я самолично вставлю палочку метку и, если утром она будет цела, ты выиграл спор! если нет, то я буду делать тоже, что ты говорил, только у себя дома.

–Нет проблем! – ответил я, а сам сглотнул подкативший к горлу ком, от которого мне было как-то гадко.

–Ну не пуха тебе!» произнес Денис и отошёл от двери.

–А к черту! – выдавил я из себя.

–А я тебе с утра припру какую-нибудь булку! – произнес Вовка, и спрыгнул с крыльца сразу после Дениски.

–Счастливо тебе проиграть! – съязвил Серега, пятясь назад из комнаты и прикрывая за собой дверь.

–И тебе того же! – крикнул я в след хлопнувшей двери.

За дверью слышался шорох и поскрипывание досок крыльца.

Это Сережка вставлял в замочные петли, палочку «Заметку». Потом я услышал бухтеж моих друзей. Потом в окне появилось наглое лицо Сереги;

– Да забыл предупредить! Труп бабки так и не нашли, и я слышал, что его могли спрятать в доме хи-хи!»

– Да вали уже! – с явным раздражением в голосе произнес я, когда исчезла Серегина физиономия. С улицы послышались смешки и пожелания «передать привет усопшей», после чего я выругался по-взрослому, а Серега что-то сказал в ответ, но его голос утонул в приближавшемся к нам раскате грома и, внезапно зашумевшем сильном порывистом ветре.

Меня все время возмущало одно обстоятельство; «у него всегда все было лучше, чем у меня, Володьки или Валерки, ну Денис – это отдельная история у него много на таблетки уходит. Ну, где справедливость? если нам покупали машинки, то у Сереги самая редкая самая дорогая, которую ни Маме, ни Папе достать не удавалось.

Мой папа, ну он бывает молодец, может что-то добыть, если сильно и долго упрашивать, но чаще всего все заканчивалось в пользу выпивки. Сколько раз из-за неё треклятой, с моей мамой ссорились. Ну что поделать питает слабость он к этому делу.

Если, к примеру, нужен велосипед, то мой папа может собрать его из чего угодно, а у ребят может от родственников что-то перепадет, а у этого болтуна все равно появляется, новенький блестящий велик. Ну, где справедливость то?

Когда у меня появился окрашенный в цвет морской волны с наклонной серебристой надписью «школьник» то у Серёги тут же появилась вишневая «Десна» с вогнутой рамой и высокими колёсами, на котором он меня легко обгонял. Просто на его велике колеса больше, вот и получается, педали крутить меньше, а скорость больше.

Если бы мы с Вовкой по весне не нашли клад в старухиной кровати, я до сих пор, наверное, на самокате катался.

Я ничего не говорю, парень он вроде не плохой, только бывает, заносит его до неприличия, или по дурости. И с родителями ему повезло, Папа "Начальник плодоовощной базы", мама директор «Гастронома», ну и что? Я, правда, был пару раз у него в квартире, неплохо так живёт, и мебель сплошь современная и диковин всевозможных много.

Моя Мама тоже может быть директором только она почему-то в качестве директора работать не хочет. А то, наверное, тоже и мебель была бы крутая, а у меня своя собственная коллекция машинок. Ну, правда, у его родителей кроме Серёги больше никого нет, не брата не сестры. Это в нашей семье нас двое, старший брат и я»– размышлял я, когда к порывам сильного ветра еще добавился и шум дождя.

Я даже услышал, как тяжелые капли дождя загрохотали по крыше, а плохо закрепленные кровельные жестяные листы, противно заскрипели под сильным напором разгулявшегося свирепого ветра. Их рвало и терзало, словно неведомая рука, хотела их оторвать от чердачных *стропил, вместе с гвоздями.

Примечание – Стропило – это один из наклонных конструктивных элементов, таких как стальные балки, которые проходят от конька или ската до стенной плиты, нижнего периметра или карниза и предназначены для поддержки кровельной черепицы, настила крыши, кровельного покрытия и связанных с ними нагрузок. 

И еще я услышал, как с громким противным лязгом на землю что-то упало прямо с соседнего дома, что стоял напротив. Судя по характерному звуку, ветром сорвало приличный кусок кровельного железа. Я посмотрел в окно, в полумраке между экскаватором и бульдозером привезенных строителями для сноса старых зданий, и поблескивавших мокрыми боками в отсветах молнии, покоился крупный кусок кровельного листа, вывернутого в какую-то замысловатую рогульку.

Понаблюдав в окно на серую пелену дождя примерно с минуту, пробормотал:

– Вот строителям сюрприз будет – потом подумал о Сереге Солтыкове: «Ничего! Ничего, посмотрим, кто из нас будет смеяться последним, спор был при свидетелях, ты теперь не отвертишься. Главное я в сухом укрытии, под крышей, ну или почти сухом – пробормотал я, услышав, как потекли ручейки воды с потолка, и звонко забарабанили по какой-то железной посуде, отбивая незамысловатую дробь о половую доску. Видимо, что крыша была не столь безупречная как выглядела с внешней стороны.

Я достал из карманов спички, и белую хозяйственную свечу.

«Хорошо, что в дом до начало грозы зашел» подумал я, а пацанов наверняка застигло на полпути к дому. Ну и ладно. Надо было, какую-нибудь книгу, что ли припереть, чтобы ночь скоротать.

Не догадался, а зря», чиркнул спичкой, и в воздухе запахло жженой серой и слегка уловимый запах жженый древесины.

Полутемную комнату осветил слабо дрожащий огонек, на стенах и полу запрыгали замысловатые тени, где-то в стороне что-то блеснуло, отражая свет свечи.

Я увидел уже знакомую мне скамью, стоявшую возле двери. Постоял и тихо почти шепотом произнёс: «ну и как мне провести ночь в пустом доме, и выиграть без каких-либо хлопот наш спор».

По крыше дома громко барабанил дождь. За окном блеснуло и гулко грохнуло уже где-то в стороне.

Я выглянул в окно.

Дождь безжалостно хлестал по стеклам окна, и вода струйками стекала вниз, и также нещадно долбил по веткам огромного шиповника, ветки которого гнулись и вздрагивали под каждой тяжёлой каплей. Я решил осмотреть комнату. Но, несмотря на закрытое помещение, всё время откуда-то задувал ветер, заставляя дрожать на ветерке язычок пламени, местами рискуя даже потухнуть. Хотя и были плотно закрытыми окна, и даже дверь.

Ну да, наступила осень, дождливая и промозглая.

Прохладный влажный ветер все равно умудрялся продувать давно не топленый дом, хотя в нём стояла совершенно целая печка. Её кажется, венгеркой называли, хотя почему бы и нет, я в печах не разбираюсь, может в своё время венгры, хитрые печные дымоходы придумали, вот по этой причине, скорее всего так и назвали.

Сильный проливной дождь беспощадно барабанил по крыше и козырькам, время от времени подсвечивая своё буйство отблесками молний и резкими, гулкими раскатами грома, словно досылая его вдогонку сверкающим молниям.

Старший брат как-то рассказывал: "что во время грозы, случается наползание одной тучи на другую. Верхняя туча обладает положительным электрическим зарядом, а нижняя отрицательным, и если эти тучи оказываются очень близко друг к другу, тогда, между тучами происходит что-то вроде короткого замыкания. Гром и молния возникает одновременно, он даже показывал, как это случается. На примере электрического провода, и вбитого в землю огромного гвоздя. Потом ещё говорил, что скорость у них разная, что скорость света на много выше скорости звука. И поэтому мы сперва видим вспышку, и только потом, до нас доходит ее звук.

Ну, он вообще у нас в семье очень умный, школу закончил с золотой медалью, и даже в техникум поступил с первого раза. Я тоже учусь, но мы этого ещё не проходили.

– Вот зараза! – вырвалось у меня, когда что-то очень сильно обожгло мою руку и также стремительно стало стягивать кожу. Я даже подпрыгнул на месте несколько от боли, сколько от неожиданности.

–Черт-Черт! – и схватился за руку, почувствовав пальцами гладкий, но все ещё мягкий теплый воск.

– Вот теперь болеть будет» потирая руку, сказал я; «надо найти какую-нибудь, подставку, а то без рук останешься».

Я посмотрел в сторону кухни, как бы угадывая, где может находиться подсвечник, или какой-нибудь стакан, в который я мог бы поставить свою свечу. Где на своём прежнем месте стояла темная, запыленная и закопчённая газовая плита. Потом я вдруг почувствовал сладковатый аромат горячих яблочных пирожков, и невольно посмотрел в сторону газовой плитки. Я стоял в залитой солнцем комнате, всюду чистота и порядок, ни пылинки не соринки, возле плиты стоит живая бабушка Пелагея, которая открыла духовку плиты, и вынула из неё горячие пирожки, я даже огоньки увидел в глубине духовки. Потом она положила пирожки в керамическое блюдо, смазала противень маслом, которое слегка зашипело, и над противнем взвился слабый пар. Она уложила на противень новые пирожки, и сунула его в духовку, аккуратно закрыла её дверку, приложив не много усилия, чтобы дверка как можно плотнее закрылась. И это было таким отчётливым и ярким, что я невольно посмотрел через плечо в сторону входной двери, и также чётко увидел себя, маленького сидящего на скамье в мятой и перепачканной одежде, с моим бессменным револьвером на поясе.

– Какого чёрта тут творится – пробормотал я, а потом всё это исчезло, оставив перед взором пыльную скамью и тёмную кухню, по которой плясали тёмные тени от освещённых свечами предметов.

Это что сейчас было? – сорвалось у меня с языка с недоумением, осматривая помещение; «Это что тут, только что, мне привиделось?» мотнул головой, прогоняя наваждение; «так, что я хотел?» подумал я, остановив взгляд на печке. Усмехнулся про себя: «ну точно не печку топить».

В нашем районе часто случались перебои с электроэнергией. То подстанция даст сбой, то провода оборвет во время сильной грозы, или сильного ветра. Всякое бывало, вот и держали у себя дома аварийный запас свечек, и подсвечников.

– Точно! я какую-нибудь подставку для свечки искал – и осторожно направился к кухонным полкам, подсвечивая себе путь, внимательно осматривая полки. Порывшись на полках среди пыльной посуды, я нашел, средних размеров подсвечник, на три свечки и рядом с ним нащупал упаковку белых хозяйственных свечей.

– Вот это очень хорошо, сэкономлю наши! – подумал я, поставил его на небольшой квадратный стол, укрытый клетчатой скатертью с изображёнными на нём всевозможными фруктами, тоже покрытой слоем пыли, как и всё в этом доме.

Это был добротный, старинный, трехрожковый бронзовый подсвечник, если судить по его цвету и весу. Вставил в него две свечи из найденной упаковки и зажёг их от своей домашней свечи и воткнул её рядом с остальными.

–Три свечи лучше, чем одна, но хуже, чем электрическая лампа – пробормотал я вслух, и мне даже показалось, что это сказал вовсе не я. Когда моя рука как бы сама собой нащупала в кармане электрический фонарик «Жук». И тут же подумал: «ну это на крайний случай».

За окном бушевала непогода, гремя и звеня с внешней стороны дома. Ветром трепало болтающиеся желёзки, и скрежеща и царапая ими по кровле дома и его стенам. Потом стали слышны звуки новых капель звеневшей по незримой звонкой посуде и даже новыми струйками воды растекаясь тёмными кляксами на пыльном полу, где отпечатались следы подошв от моей обуви. «В этот дом точно давно не заходили», лишний раз, отметил я про себя.

Я знал, что дома в этой части давно выселены и от всего отключены.

И я решил просто побродить по дому, чтобы хоть чем-то себя занять.

Снаружи не утихал дождь, а сильные порывы осеннего ветра продолжали трепать болтающиеся доски и громыхать старыми кровельными листами железа, от чего дом наполнился жуткими скрипами стуками и громыханием, и какими-то шлепками.

Мне стало жутковато до мурашек, когда я вспомнил страшные истории о привидениях, что рассказывали в Пионерском лагере, мне вовсе не хотелось встретиться нос к носу с привидением Бабки Пелагеи и тем более с нечистой силой, поселившейся в этом доме. К счастью, никого из них я не встретил, но спокойствия от этого мне все равно не прибавилось.

Но и сидеть на одном месте я тоже не мог.

«Может, зря я повёлся?» размышлял я, обходя большую комнату, и заглянул во вторую, там стояла огромная кованная двуспальная кровать, с шарообразными навершиями на её ножках. Я даже потянул вверх одно из них, но они оказались не съёмными. «Может зря я согласился на спор? Черт с ней с этой моделькой «ЗИМа», но с другой стороны, что здесь такого, у меня ведь есть топор и ножик», и ещё я почему-то захотел есть. Я вернулся в большую комнату, протер со скамейки пыль, попавшейся мне под руку тряпкой. Подставил руки под струйку дождя, протекавшую прямо с потолка в дом, ополоснул их, разбрызгивая капли воды оставлявшие тёмные пятна на пыльном полу.

Вытер руки об себя, просто мокрыми руками кушать неудобно, и откупорил «газировку Буратино». Слегка отпил, потом запустил руку в пакетик с бутербродами, продолжая размышлять;

«А моделька все-таки редкостная, мне мама с папой вряд ли когда смогут её купить». Надкусил бутерброд.

«Да и с подарком шоколадных конфет «Мишка на севере» я тоже расставаться не хотел, уж очень я любил их покушать. Прикончив один бутерброд, я подумал о судьбе второго: «сразу его съесть? или на потом оставить?» но потом решил; «что можно и оставить». Чтобы не уронить бутылку и случайно не раздавить в кармане последний бутерброд я разместил всё это на подоконнике окна, через который было видно, как гнёт и колотит дождем ветки шиповника.

Сидя в полумраке, я старался вспомнить, чем по рассказам о привидениях, защищались герои страшилок?

«Чесноком! Нет, чеснок это против вампиров, против привидений он не годился, хотя, когда папа закусывал маринованным чесноком, из кухни сбегали даже живые, и я в том числе. Что там было ещё из противопривиденьческой защиты?»

Но в голову что-то больше ничего не шло.

Но что-то еще нужно было взять? А вспомнил, что нужен серебряный крест, а где я его найду, ну я ношу маленький церковный, но он алюминиевый, а не серебряный.

Дождь расходился не на шутку, гулко барабаня по железной крыше дома, что меня почему-то успокаивало.

И, кроме того, сегодня не полнолуние, а вообще конечно непонятно. За окном дождь, и луну не видно. Хотя перед дождём я что-то такое видел, но это не точно. Ну, единственное в чем я был уверен, это то, что, сегодня нечисть, не должна появится, «что она дура, что ли в такую погоду по лужам шастать.

И вообще ведь она появляется только в полнолуние, или это оборотни появляются в полнолуние? А ну их всех!» решил Я и посмотрел в окно.

В отблесках молнии освещались размытые контуры разрушенных домов и замершими возле них тракторами и экскаваторами, и подумал; «Да не один черт суда не пойдет, только копыта переломает. Тем более в такую погоду».

Через другое окно я увидел край яблони, и усмехнулся: «Конспираторы! Яблоню из окна видно!» И я видел, как под ударами сильного дождя и ветра, падают на землю яблоки с той самой знаменитой яблони Бабы Пелагеи.

Мне стало скучно, и я решил побродить по дому может, что интересненькое попадется, рас уж я здесь. Гулкий раскат грома ухнул где-то над головой и так низко, что мне показалось, что содрогнулся весь дом.

«Ну и ночка досталась!» подумал я, потеряв чувство дремоты. Где-то полились очередные струйки воды и звонко забарабанили по невидимым кастрюлькам и тазам, дополнительно выстукивая по доскам барабанную дробь.

«Странно, днем небо было совершенно чистым, а тут дождь начался» и Гидрометцентр ничего не обещал, ну ладно похожу, поброжу, может, чего найду» – пробормотал я, и поднялся со скамейки, посмотрев еще раз в окно.

Ночная темнота, словно мокрым бархатом скрыла все, что за ним было, только мое отражение с подсвечником искрилось и переливалось в капельках воды дрожащими струйками, стекающими по оконному стеклу.

Глава пятая, Старое зеркало

Я прошел вглубь комнаты, не торопясь, заглядывая во все углы, когда наткнулся на висевшую, на стене тряпку, из-под которой выглядывала золоченая рама.

Чуть отдернув, я увидел запыленный, и сильно потертый узор переплетающихся цветов и скачущих над ними странных птиц с длинными павлиньими хвостами, и острыми как язычки пламени перьями.

Тяжёлая тряпка с шелестом соскользнула с зеркала и обрушилась на меня с такой силой, что выбила из рук подсвечник, одновременно затушив все свечи, засыпав меня слоем пыли. После чего на меня такой чих напал, что я чихал минут пять, без остановки.

Как следует, прочихавшись, я пошарил по карманам и извлек коробок спичек. Нащупал свечи, собрал их и в полной темноте, всунул в подсвечник. Чиркнул спичкой, и зажёг сначала одну свечку, а потом и остальные.

Комната наполнилась жёлтым, дрожащим светом, заставив вновь заиграть теням свой странный танец, а сказочным зверям вновь заплясать на золоченой раме.

Я слышал от взрослых, что, когда человек умирает, в его доме занавешивают зеркала.

Честно говоря, мне было непонятно зачем?

Взрослые, конечно, пытались объяснить, что это для того, чтобы душа человека в момент смерти, не могла попасть на ту сторону зеркала, и не отражалась в зеркале после его смерти, и не пугала родных.

Я в это не верил, но и не спорил, взрослые почему-то всегда знают больше детей, и меня это страшно злило. Ну почему нельзя все делать так, как хочется, а не так, как велят.

Прочихавшись окончательно, я поднял глаза и осмотрелся.

Я сидел на грязном полу на грязной тряпке весь перемазанной пылью одежде; «Вот чёрт! опять отругают за то, что перемазался, только сегодня всё чистое одел. Хотя на мне и была одета прошлогодняя школьная форма, но все равно жалко, хорошо, что галстук не испачкал».

Комната освещалась дрожащим жёлтым светом, играя бликами на зеркальной поверхности и переливаясь, отражалась от света свечи искорками на резьбе золочёной рамы.

Поднявшись на ноги, отпихнул пыльную тряпку, в сторону отряхнулся и посмотрел на себя в зеркало, вид у меня был забавный. Взяв в руку свой подсвечник, я продолжил изучение узорчатой рамы. Насколько мне хватало роста, я разглядывал, и проводил рукой по изображениям золотой рамы, испытывая удивительно приятные ощущения.

«Ну, надо же! Целое! даже никто не украл».

Я даже попробовал её пошатать. Рама даже не дрогнула. «Наверно её крепко приделали поэтому, и не украли».

«Все-таки странные здесь звери» подумал Я, отпихивая ногой тяжёлую и пыльную тряпку.

– Но очень тонкая работа – произнёс я, разглядывая с какой точностью, были вырезанные детали диковинных зверей, выглядевших как живые, я проводил кончиками пальцев по их гладким спинам, чувствуя рельеф каждого листочка, каждого цветочка, сотворенных в этой раме время от времени стряхивая с них осевшую пыль.

Первым моё внимание привлёк конь, у которого прямо из спины росли крылья; «вот если он действительно умеет летать, это так здорово, куда хочешь, лети, хочешь в деревню, хочешь к крестной. Вот бы мне такого коня, я бы на нём в школу летал, жаль, что у нас здесь такие не водятся» с грустью пробормотал я – проводя рукой по его пышной гриве, а дальше рука как-то сама собой коснулась спины и его чудесных крыльев. Я словно чувствовал каждый волосок, каждое пёрышко этого создания, и меня это приводило в какой-то приятный трепет. Мне даже показалось, что он мне подмигнул.

Взгляд скользнул по жар-птице с расправленными крыльями.

Я гладил каждое перышко, искусно вырезанное таинственным мастером.

Мне казалось, что я перебирал каждое перышко живой птички, крыльев и её длинного пышного хвоста, мне даже на мгновение показалось, что резные перья прогибаются под моими касаниями. Под жар-птицей, у подножия дерева, на котором она сидела, я увидел невероятно противное существо, с ухмылкой на получеловеческом лице.

–*Гиббон, ну и рожа у тебя и нос как у бабы Яги – произнёс я, рассматривая заросшее шерстью горбатое существо, щелкнул его по носу. Мне на мгновение даже показалось, что он поморщился.

Хотя при свете свечей, что угодно может померещиться.

Примечание – Гиббоны (лат). (Hylobates) – род человекообразных приматов, обитающих в Юго-Восточной Азии.

Потом мой взгляд остановился на огромной летучей мыши. Я видел летучих мышей в телепередаче «В мире животных», и даже пару раз в небе над нашими домами, говорили, что они любят на чердаках, селится. Но вот так близко её рассмотреть не получалось. Она, конечно, не живая, а только резная, но моя рука сама потянулась погладить её кожаные крылья, и острые клыки. Они действительно были острые, я даже уколол палец, насколько они были острыми. Не сильно, но неприятно.

«Ой, а это кто? с телом льва, а головой орла, тоже крылатый», – я коснулся клюва, – «фу какой ты не симпатичный и крылья у тебя какие-то грубые». Произнес я, проведя подушечками пальцев по перьям крыла невиданного зверя, или птицы, непонятно. Он, или оно, как-то очень уж выбивалась из общепринятых понятий, так же как и пегас. Просто пегас выглядел, как мне кажется попривычнее что ли, чем это существо.

Это было так странно, но словно какая-то неведомая сила меня тянула к этому зеркалу, я не удержался и коснулся стекла, и мне в какой-то момент даже показалось, что моя рука прошла сквозь него, а само стекло, засветилось едва заметным голубым светом, исходящим от моих пальцев. Я отдернул руку назад и посмотрел на неё.

Рука как рука ничего странного с ней не случилось, даже ссадина на том же пальце, что была вчера.

Это странное чувство как появилось, так и пропало. Но мое ощущение было таким, словно я сидел на работающем трансформаторе, тело как будто гудело, и это было странным и приятным одновременно.

«Вот чертовщина какая-то», вырвалось у меня с языка, когда я убрал свою руку с поверхности холодного зеркала. Постояв с минуту пытаясь разобраться с ощущениями, снова посмотрел на зеркало.

Вновь коснулся его поверхности, когда почувствовал кончиками пальцев прохладу от стекла, растекающуюся по всему телу, путая мысли и ощущения.

Поверхность зеркала вновь засветилась странным приятным голубоватым светом, каким-то очаровывающим меня и манящим.

Под моей ногой скрипнула половая доска, напугав меня. Неприятный морозец пробежал по спине и ногам.

Вот тут-то я и увидел, что в моем отражении что-то не то, подсвечник вроде тот. Свечки вроде тоже те, а вот одежда? Одежда не та, длинная как плащ совершенно черная и с какой-то цепочкой на шее, на которой висело тоже что-то не понятное.

Я хотел подойти поближе к зеркалу, чтобы разглядеть, «Что это? игра света и тени или какой-то обман зрения?»

Вспышка молнии и внезапный раскат грома, грохнувший прямо над крышей дома заставил содрогнуться даже стенам, в отраженном за спиной окне посыпались искры.

– Мамочка родная, молния в дом попала!

С полок что-то посыпалось и со звоном разбилось.

– Тикать надо из этого дома! К чёрту ЗИМ! к черту конфеты! домой и только домой! – я резко развернулся на месте, и шагнул в сторону двери, но сброшенная мной с зеркала, серая пыльная тряпка, зацепилась за ногу, а гадкая скрипучая половица оказалась подгнившей и проломилась под моим весом. Я беспомощно взмахнул руками, хватаясь за воздух, теряя равновесие, повалился в сторону зеркала.