скачать книгу бесплатно
– Добрый день, синьоры. Готовы сделать заказ?
– Ты что будешь?
– Хм… наверное, что-нибудь горячее…
Танкреди поспешил ему посоветовать:
– Здесь делают отличные паккери[2 - Вид пасты.] с помидорами и моцареллой.
– Хорошо, тогда я буду их.
– А мне, пожалуйста, холодный салат с каракатицей. Принесите нам ещё хорошего белого холодного вина. Одно «Chablis Grand Cru Les Clos» 2005 года, пожалуйста.
Официант удалился.
– А потом можем взять жареного кальмара или сибаса, припущенного в лёгком бульоне. Рыба здесь наисвежайшая.
И они принялись ждать своего заказа. Такреди повернулся к парку. У входа в клуб стоял Грегорио Савини. Он, кажется, смотрел совсем в другую сторону. У него была короткая стрижка, одет он был в лёгкий костюм, а его непроницаемые чёрные глаза отвлечённо следили за людьми вокруг, замечая всё сразу и представляя себе все возможные события.
– Он всегда с тобой, верно?
Танкреди налил Давиде немного воды:
– Верно.
– Он знает о твоей семье всё, потому что уже долго работает у вас.
– Да. Я был ещё маленький, когда он появился. Но на самом деле мне даже иногда кажется, будто он был всегда.
Подошёл официант, разлил вино и удалился.
– Здорово быть знакомым с таким человеком. Нет ничего, чего бы он не знал. Сложно что-то от него скрыть, верно?
Танкреди сделал глоток воды. Он поставил бокал и направил взгляд вдаль:
– Точно. Это невозможно.
Давиде весело улыбнулся:
– Он знает об этой женщине? О Роберте?
– Это он мне нашёл её номер и снабдил всей информацией.
– Серьёзно?
– Конечно. От него у меня столько разных сведений о ней. Какие она носит украшения, какие любит цветы, какой посещает клуб… Иначе я бы не смог провернуть это всё в такой короткий срок.
– А что тебе пришлось сделать, чтобы попасть в этот клуб?
– Да понимаешь, это оказалось проще всего на свете. У них было несколько неоплаченных расходов, которые я помог им закрыть, купив больше акций.
В этот самый момент в дверях показался официант. Он осмотрел всех, а затем увидел того, кого искал.
Он пересёк газон, проворно лавируя между столиками.
Танкреди заметил его:
– Смотри не пропусти эту сцену.
Друг с любопытством взглянул на него. Он не понимал, о чём тот говорит.
Официант остановился у столика семьи Де Лука:
– Прошу прощения…
Фабрицио поднял взгляд от тарелки. Он никого не ждал.
Роберта тоже остановилась.
– Это для синьоры. – И он передал ей прекрасный цветок – дикую орхидею, пёструю, лежащую внутри завёрнутой в пакет шкатулки. К цветку была прикреплена записка. – А это вам, доктор Де Лука.
Фабрицио взял папку. С любопытством он повернул её, но никаких пометок на ней не было. В этот самый момент Роберта развернула записку: «Ты правда меня любишь?» Она быстро подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. Танкреди налил вина в бокал, уставился на Роберту, приподняв бокал, словно хотел издалека произнести тост, и сделал несколько глотков – идеально холодное.
– Это превосходное шабли.
За другим столиком Фабрицио Де Лука вдруг побледнел. Он открыл папку и не мог поверить своим глазам. Там лежали несколько фотографий, не оставлявших никаких сомнений, – это его жена Роберта, запечатлённая другим мужчиной в самых неистовых и раскованных позах. И указанием на то, что снимки были сделаны недавно, служила подвеска на её шее, которую он подарил ей на десятую годовщину их брака. Значит, всё это произошло буквально в последние пару недель, поскольку подарок был сделан всего месяц назад.
Фабрицио Де Лука показал фотографии жене, и, прежде чем она успела выйти из ступора, он с размаху ударил её по щеке. Роберта упала со стула. Джорджиа и Маттиа замолчали, боясь пошевелиться, а затем Джорджия разразилась плачем. Более сдержанный Маттиа просто оробел:
– Мама… мама…
Он не знал, что делать. Дети вместе бросились её поднимать. Фабрицио Де Лука взял несколько фото, которые, конечно, будут отличным свидетельством при бракоразводном процессе, а затем ушёл, провожаемый изумлёнными взглядами участников клуба.
Роберта попыталась успокоить Джорджию:
– Ну, солнышко, ничего страшного…
– Но почему папа это сделал? Почему он тебя ударил?
В эту секунду один снимок упал со стола. Джорджия подняла его.
– Мама… Это же ты!
Роберта отобрала фото у неё из рук и со слезами на глазах засунула фотографию в задний карман джинсов. Затем она подняла Джорджию, взяла Маттиа за руку и, пошатываясь, начала уходить под пристальными взглядами людей вокруг. Её щека горела красным, на коже остался отпечаток ладони. Дойдя до стола Танкреди, она остановилась.
Давиде готов был провалиться. Роберта встала перед ними. Она молчала. Слёзы без остановки продолжали катиться по её щекам.
Маттиа ничего не мог понять, он тянул её за руку:
– Мама, чего ты плачешь? Чего вы поссорились с папой? Что произошло?
– Я не знаю, любимый. – И она посмотрела на Танкреди. – Ты мне скажи.
Танкреди молчал. Он взял бокал и сделал глоток. Утёр губы салфеткой и медленно положил её обратно на колени:
– Кажется, тебе начало надоедать счастье. Когда обретёшь его снова, то будешь ценить его больше.
Глава третья
– Дорогая, это ты?
В ту секунду, как он произнёс эти слова, сердце Софии сжалось. Кто же ещё мог это быть? Куда бы она ушла? Да и каким образом? Ей показалось, что она слышит визг тормозов, а затем удар, разлетевшееся стекло, смятый металл – всё будто в замедленном действии.
Она поставила сумку с покупками на стол. Потрогала свой лоб – он был мокрый. Затем она упёрла руки в бока и огляделась вокруг. Жалкая кухня, не такие как прежде прозрачные стаканы, потёртое стекло. Она посмотрелась в зеркало и едва узнала себя: уставшее лицо, растрёпанные волосы, но самое главное – потухший взгляд. Вот чего уж ей точно не хватало, так это света. Её так часто воспеваемая красота, словно она была её единственным достоинством, всё ещё была на месте. София просто устала. Она поправила волосы. Затем сняла куртку, повесила её на стул и начала раскладывать покупки. Она поставила молоко в холодильник. С самого детства она боролась с этой красотой, она хотела, чтобы её любили за её страсть, за её невероятный талант, который она получила, за её любовь к музыке. Фортепиано было единственным смыслом её жизни, а ноты заполняли все её мысли. В шесть лет во время первых занятий она выбрала несколько классических произведений и попросила забрать их себе домой. Там она сделала аранжировку и обработала их по-новому, создав звуковую дорожку, саундтрек к своей жизни. Качалась ли она на качелях, бегала ли, плескалась в море или смотрела на закатное солнце – всё это было под звучавшие в её голове аккорды. Каждое мгновение её жизни сопровождалось музыкальным произведением, которое она точно знала, как можно улучшить.
Такова была София. А в качестве гимна своей любви она выбрала «По прочтении Данте» Ференца Листа.
Она решила, что исполнит это произведение только для того человека, которого она полюбит и который сделает её счастливой. Но этого так и не произошло, пока она не встретила Андреа, архитектора и регбиста. Спортивного и умного, как и она сама, страстного и рационального. Они встретились на какой-то вечеринке и начали встречаться. Впервые в жизни она почувствовала свободу, и тогда случилось то самое. Она влюбилась. Наконец она могла сыграть свой гимн любви. Сперва она много дней репетировала, потому что всё должно было быть идеально – так, как она хотела, как она чувствовала, так, как она сыграла бы для него, только для него, для её Андреа. И в тот вечер она была готова сделать это, но вот только…
Как только она ступила на порог дома, то услышала, что звонит телефон.
София закрыла дверь, поставила сумку и бросилась отвечать:
– Алло?
– Наконец! Где ты была?
– На уроке. Я только пришла.
– Хорошо, дорогая. Я везу тебе пиццу с помидорами и моцареллой…
– Но я же просила только с помидорами… помидоры, и всё!
– Дорогая, ты чего так кипятишься?
– Потому что ты никогда меня не слушаешь.
– Моцарелла остынет, когда я приеду, и её легко можно будет убрать. Останутся только помидоры, и всё, как ты и хочешь.
– Проблема не в пицце, а в том, что ты меня не слушаешь! Понимаешь ты или нет?
– Понял. Я еду.
– Я тебе не открою!
– Даже если я привезу тебе пиццу с помидорами и моцареллой?
– Я же сказала, только помидоры!
– Да-да… Я просто пошутил!
– Да, конечно, шутишь, ничего не слушаешь и думаешь, что я какая-то дурочка!
– Слушай, если ты хочешь сейчас поссориться, то ничего не выйдет.
– Ты прямо как моя мать! Я именно из-за этого и уехала из дому, как только мне исполнилось восемнадцать… И вот теперь я снова с тем, кто не слушает меня и вечно только насмехается надо мной.
И она бросила трубку. Андреа положил мобильник в куртку, встряхнул волосами, завёл мотоцикл и стал постепенно набирать скорость. От злости он бьш готов взорваться, ему хотелось ругаться дальше. Первая, вторая. «И что, мы всегда теперь будем ссориться? Какого чёрта! О’кей, забыл я, что она не хочет моцареллу, что теперь? Обязательно из мухи делать слона?» Третья, четвёртая, всё быстрее, всё яростнее, вниз по склону, снова прямо мимо той самой пиццерии. Восемьдесят, сто. Сто двадцать. Сто сорок. На высокой скорости казалось, что улица вытянулась. Его взгляд бьш затуманен гневом и слезами от ветра. Этого было достаточно, чтобы не увидеть остановившуюся на углу внизу спуска машину.
Кто-то включил поворотник, который мигнул раз-другой, и, уставши ждать, машина выехала вперёд из тьмы. Она выехала на дорогу как раз в тот момент, когда Андреа приближался на полной скорости. Всего мгновение. За рулём сидела пожилая синьора. Она испугалась, когда увидела резко приближающийся свет фар, и в ступоре застыла посреди дороги, не двигаясь ни вперёд, ни назад, утратив способность что-либо предпринять.
«Но…» – Андреа не успел вовремя свернуть, даже чуть притормозить. Он широко раскрыл глаза и рот. Ему казалось, что это машина несётся на него с бешеной скоростью.
Он не смог даже закричать, ничего, он просто потянул на себя руль и зажмурил глаза. Не было времени сделать что-то ещё, даже прочесть молитву, возникла только одна мысль: «Одну пиццу с помидорами, без моцареллы». Этого он больше не забудет. Никогда.
И он провалился в тьму.
Глава четвертая
– Я боюсь вас знакомить.
– Почему?
– Потому что он может тебе понравиться больше, чем я.
– Это невозможно. – Бенедетта засмеялась, прикрыв рукой рот. Она отпила немного принесённого «Биттера» и подняла плечи.
Джанфилиппо рассматривал её с любопытством:
– Почему невозможно? Он моложе… Красивее меня, а самое главное, он гораздо, гораздо богаче меня…
Бенедетта вдруг сделалась серьёзной:
– Ну тогда я просто с ума сойду.
Джанфилиппо поднял бровь:
– О!
– Да… особенно из-за того, что ты придурок. – Она по-настоящему разозлилась. – Ты серьёзно думаешь, что он может мне понравиться, потому что он богаче?
– Я же сказал гораздо, гораздо богаче.
– Тогда ты гораздо, гораздо больший придурок!
Джанфилиппо сделал глоток своего кампари. Затем улыбнулся и попытался оправдаться:
– Дорогая, с тобой и пошутить нельзя.
