Чёрные Воды

–Это много маленьких хреновин из разных металлов. Чем больше их у тебя есть, тем лучше.

–Не понимаю…

–Тем не менее, у нас это работает так.

–А ты его видел хоть раз? Зигфрида.

–Ни разу.

–Зачем он делает это?– Маргарита нахмурилась ещё сильнее,– Зачем он силой берёт женщин? Неужели, за те же деньги он не может взять кого-то, согласного на это?

–Боже, Марго!– грустно усмехнулся Роберт,– Ты слишком быстро всё схватываешь! Я не успеваю за тобой, но вопрос поставлен верно. Скорее всего, ему нравится сам процесс насилия. Что он причиняет боль и несёт смерть. Если бы ему это не нравилось, он бы не занимался этим, к тому же он совершает групповое изнасилование, а это… У меня просто слов нет. Групповое, понимаешь? То есть… С ним ещё толпа мужиков это делает!..

–Ему нравится убивать?!– голос сирены дрогнул. Мужчина кивнул. Маргарита задумчиво опустила голову,– Я думала, что сбежала от этого.

–О чём ты?– парень сел рядом и взял девушку за руку, сжимая длинные пальчики.

–Мы убивали людей ради удовольствия в еде,– сирена всё-таки решилась сказать это,– Я так не хотела. Не хотела так жить. Я думала, что люди выше этого, но теперь вижу кое-что похуже, чем то, что делали мы. Люди убивают не нас. Люди убивают самих себя… И не едят.

–Мне жаль, Марго,– шёпот,– Но я здесь ничего не могу изменить. По меркам людей, у которых есть власть, я стою не дороже, чем моё пальто. В смысле, моя жизнь – пустое место для них.

–Потому что у тебя нет денег?

–Да,– Роберт медленно кивнул,– У меня нет денег.

–И теперь мне придётся сидеть дома и прятаться от Зигфрида?– она посмотрела на окно. В её глазах Роберт прочитал очень сильную душевную боль и растерянность.

–Он же не один делает это, Марго,– Роберт поднял руку и нежно погладил девушку по волосам,– Их там целая свора. Это действительно опасно для тебя…

–Я не хочу жить и бояться…– она резко повернулась к юноше. В голосе была слышна нарастающая злоба.

–Здесь тебе бояться нечего,– Роберт покачал головой,– Пока ты в доме, вы с Зигфридом не встретитесь.

–Я не хочу быть в доме!– Маргарита снова нахмурилась и ударила кулаком по столу, будто бы винила Роберта в произошедшем,– Я хочу выходить! Я люблю ходить! Я люблю снег! Я люблю воду! Я люблю море!..

–Я знаю, но…

Сирена резко встала, вырвав свою руку из рук мужчины. Парень просто смотрел, ничего более не говоря. Маргарита подошла к окну, всматриваясь в лес вокруг. Теперь даже деревья казались слишком враждебными. Небо было враждебным. Роберт был… Абсолютно всё повернулось к Маргарите спиной. Так она думала. Она не ощущала никакой уверенности в окружающих её людях, да и даже в завтрашнем дне. Снова пришла пустота.

–Моя микара в детстве мне говорила, что на чужую территорию нельзя плавать,– Марго коснулась пальцами мокрого от конденсата стекла,– Что там монстры водятся. Значит, здесь так же?

–Почти,– грустная усмешка,– Только здесь монстры могут прийти к тебе домой, если захотят. Зигфрид имеет право творить, что угодно, но, если он придёт сюда, я буду вынужден принять бой, чтобы защитить тебя и Ганса. В первую очередь тебя…

–И нет места, куда бежать?– обернулась,– Где прятаться?

–Нет денег, чтобы бежать,– Роберт пожал плечами,– Я бы давно бежал. С тобой.

–В чужих водах всегда вода чище,– Маргарита задумчиво прикрыла глаза,– Так микара говорила. Но всё же… Говоришь, чтобы бежать, нужны деньги?

–И немало,– Роберт кивнул,– Я хотел уехать за границу. Туда, где люди говорят на другом языке, где никто не знает, за что на меня охотятся, ибо вся эта чертовщина, судя по всему, будет преследовать меня до конца моих дней, если я останусь на территории Германии. Не знаю, в курсе ты или нет, но в своё время я узнал тайну, из-за которой меня не оставят в покое никогда. По крайней мере, пока жив мой враг.

–Где можно достать деньги?

Роберт засмеялся, посмотрев на сирену. Маргарита прищурилась. Она не понимала, что смешного мужчина нашёл в её словах.

–Марго, это глупо!– фыркнул он,– Не говори мне, что собираешься найти работу! В городе прям жить не могут без русалок, плохо говорящих по-немецки!

–Значит, у меня есть шанс!– девушка через силу улыбнулась.

–Марго, это был сарказм,– Роберт нахмурился,– Несмешная шутка. Я это говорил несерьёзно. Русалка в городе никому не нужна. Да и куда ты собралась бежать? От чего? От Зигфрида? У меня есть причина бежать, но у тебя её нет. Пойми, Марго, теперь ты на суше, среди людей. Сбежишь от Зигфрида, так в другом месте будет какой-нибудь другой Зигфрид, и так далее! Мир уродами полон. Если ты так сильно боишься его…

–Я его не боюсь,– девушка скрестила руки на груди,– Это ты запрещаешь мне ходить на улицу!..

–…Значит, просто держись рядом со мной,– Роберт всё же договорил, хоть Марго и перебила его,– Я смогу защитить тебя, если потребуется.

–Дело же не в этом, Роберт…– она отошла от окна и снова села за стол,– В море на нашу территорию никогда не заплывали хищники. Наша стая живёт в пещерах, и мы очень трепетно относимся к дому. Теперь я живу здесь, а рядом свирепствует хищник, убивающий и издевающийся над теми, кого даже не ест. Как я могу теперь спокойно спать, позволяя ему охотиться здесь? Ведь это МОЯ территория! Это МОЙ лес!..

–Марго. Ты больше не в море. Здесь нет ТВОЕЙ территории. Есть принц, у которого куча денег, а есть ты. У которой нет НИЧЕГО.

Маргарита лишь тяжело вздохнула. Парень подвинул стул поближе к ней и сел рядом, обнимая любимую за плечи.

–Всё не так плохо, Марго,– шёпот,– Ещё пара лет, и мы уедем отсюда. И сможем жить в городе и не прятаться…

–И Ганс?

–И Ганс,– Роберт нехотя кивнул,– Если захочет, конечно. Ты пойми, я пока скрываюсь… Если бы я мог…

–Я понимаю…

–Вот и хорошо. Я несколько лет скитался в попытке уехать без денег, но ничего не вышло. Я не хочу таскать тебя по таким неприятностям за собой. Только не с тобой! Ты заслуживаешь покоя и мирной жизни.

–Теперь это всё мне только сниться будет…

Лёгкий поцелуй в висок. Маргарита не обратила на него внимания. В голове крутились давно забытые желания. Как бы ни было больно осознавать, но сирена думала о человеческой плоти. Хотелось пролить кровь садиста, терроризирующего эти земли, но Маргарита понимала, что этого делать категорически нельзя. Она поклялась больше никогда не вкушать нобилиса, более того, это обернулось бы неминуемым превращением в русалку. Тем не менее, кровь взывала к крови. Даже в объятиях Роберта Маргарита чувствовала холод из глубин своей души. Жестокость порождала жестокость. Перед глазами всплывали картины растерзанной самки человека. Запах трупа. Роберт уже совершенно забыл, кто находился рядом с ним, Маргарита же не забыла о своей сущности хищника. Теперь весь смысл перевоплощения Маргариты в человека был под сомнением. Она хотела присоединиться к миру, полному существ высокой расы, а в результате пришла туда же, откуда и начала свой путь – в мир жестокости и бессмысленного насилия. Теперь в душе Маргариты поселились сомнения. Однако, несмотря на новые обстоятельства, возвращаться в море она не хотела. Она сделала свой выбор, и теперь нужно было справляться с последствиями и приспосабливаться. Нет лёгкого пути. Есть лишь обстоятельства и условия. Обстоятельства же Маргариты были таковы – жить и бояться, чтобы этот мерзкий сын вароша однажды так же, как и всех этих девушек, не растерзал и её.

–Я не стану его бояться,– прошептала русалка на ухо Роберту, принимая объятие,– Я пойду на бой.

–Конечно, не станешь бояться,– мужчина лишь крепче обнял её,– Бояться его и не нужно. Нужно лишь остерегаться…

–Я не трус!

–Я тоже, но… Держись подальше от этого человека.

С тех пор, как и говорил Ганс, начался сезон охоты Зигфрида. Время от времени Роберт и рыбак уходили, чтобы похоронить очередную жертву, а Маргарита почти всё лето просидела дома, выходя к морю лишь в сопровождении своего мужчины. Даже купание не доставляло особого удовольствия в таких напряжённых условиях. Маргарите казалось, что даже во время жизни в море ей было свободнее. Не ради этого она стала человеком! Не ради того, чтобы её держали в клетке, словно питомца. Конечно, Маргарита не обижалась на Роберта за его страх за её жизнь, она была переполнена злостью на принца, из-за которого нельзя было спокойно выдохнуть. Девушка смотрела на бьющиеся о далёкие скалы волны и вспоминала сестёр. По крайней мере, в лагуне Маргарите было не страшно за завтрашний день. Она скучала по рутине, в которой всегда присутствовала уверенность в однообразном будущем.

Девушка никак не отреагировала, когда сзади подошёл Роберт и сел ей за спину. Его руки осторожно обвили Маргариту, заключая в тёплые объятия. Кажется, сегодня он хотел любви, но не такой, как всегда. В его движениях не было похоти. Марго научилась отличать одно от другого.

–Свобода…– прошептала она, сидя с любимым на сухом приятном песке,– Я хочу свободы…

–Твои потребности растут,– тихо произнёс парень, поглаживая её по мягким чёрным волосам,– Ещё недавно ты была счастлива, просто находясь рядом со мной. Или мне казалось…

–Я была счастлива с тобой, Роберт…– Маргарита опечаленно посмотрела в его глаза, обернувшись через плечо,– Я и сейчас счастлива с тобой. Но Зигфрид… Он не даёт мне покоя.

–Это чудовище, Марго…– мужчина нахмурился,– Зачем ты о нём вообще думаешь? Просто наслаждайся вечером, как раньше, ведь я рядом…

–Я тоже чудовище!– девушка, даже не замечая этого, повысила голос,– Я хищник! Я хочу принять бой и отстоять мою территорию!.. Мне нужна моя свобода и уверенность в завтрашнем дне!..

–Марго, ты больше не русалка… Что ты можешь сделать против группы его головорезов?

–Это моя территория,– прошипела она сквозь острые зубы,– Я не буду бояться выходить из дома! Это моя территория!..

–Успокойся…– Роберт снова нежно провёл рукой по её волосам,– Скоро осень, и он угомонится, а потом и твоя любимая зима. Горы снега, помнишь? Ещё немного. Мы снова будем сидеть у горячей печи и, попивая чай, слушать байки Ганса. Ты же любишь это!

–Роберт, я хочу убить Зигфрида,– продолжала она, игнорируя слова мужчины,– Я поймаю его и…

–Марго, прошу тебя,– заботливый тон,– Успокойся, любимая!..

–Это – моя территория…– продолжала повторять Маргарита, дрожа всем телом от переполнявших эмоций, но постепенно успокаиваясь от ласк любимого,– Моя…

Поздняя ночь. Маргарита проснулась, ощущая какую-то необъяснимую тревогу. Она посмотрела в потолок, затем перевела взгляд на Роберта. Мужчина крепко спал, напряжённо сомкнув губы. Сирена тихо встала на ноги, стараясь не разбудить ни Ганса, ни возлюбленного. Босыми ногами она осторожно обошла скрипящие половицы, затем выглянула в окно. Гробовая тишина. Маргарита нахмурилась. Что-то определённо было неспокойно. В груди, подобно паутине, разрасталось пьянящее ощущение морального голода. Что-то там, за окном, звало сирену, и Маргарита, не обуваясь и не набрасывая на плечи шаль, вышла на улицу в одной ночнушке почти до пола. Будто бы даже холодный ветер пасмурной ночи после дождя и мокрая земля не заставляли Маргариту мёрзнуть. Когда внутри просыпался хищник, девушка не ощущала холод. Это напоминало об истинной природе, хотя сирена предпочла бы отказаться от своих инстинктов, чтобы стать полноценной человеческой женщиной. Именно из-за этих инстинктов хищника и потребности в защите своей территории Марго всю весну и лето промучилась, не в состоянии даже заснуть нормально. Ей просто надоело это. Она решила в кое-то веки проверить, куда её вело чутьё.

Глаза человека не столь хорошо видели в темноте, как глаза русалки, которые у Маргариты когда-то были, но уши остались столь же чуткими. Девушка уловила людские голоса и странное фырканье какого-то существа. Здравый смысл подсказывал вернуться в дом, но понимание того, что наконец-то Маргарита сможет увидеть своего врага в лицо, не позволяло сделать это. Медленно ступая по мокрой колючей траве, русалка направилась на встречу с тем, кого не знала, но всей душой ненавидела. Подол ночнушки совсем промок, но девушка не обращала на это никакого внимания. Всем её рассудком завладела жажда крови нарушителей её священных границ.

–Дай сигару!– требовательно обратился Люк к стоявшему рядом с лошадью Томасу,– Надоело стоять уже.

–Скоро остальные приедут,– фыркнул мужчина, открывая подсигар,– Хотя да, сегодня они что-то долго.

–Может, проблемы какие?

–Какие могут быть проблемы! Разве что Крауз решил опять поставить палки в колёса. Сам он как-то слишком резко передумал трахаться с мясом.

–Да у него давно уже сдали нервы. Только и ищет способ, как потихоньку сбежать.

–Может, на него самого кто-то давит? Раньше он таким не был.

–Не только на него. Я на следующей неделе и сам выхожу. У меня недавно сын родился, в конце-то концов. Пора завязывать с этой дрянью. Жена начинает подозревать что-то, я боюсь, что она уйдёт от меня. Тяжело мне ходить с ней в церковь, слушать все эти псалмы… Хватит с меня уже! Мне и самому надоело это грязное дело. Не знаю только, что скажет Зигфрид…

–Не думаю, что ему это понравится. Мы все в какой-то степени теперь повязаны кровью, хотя даже Мюллер уже говорит, что вся эта чертовщина себя изжила. Когда мы только начинали, это казалось весело, теперь утекло слишком много воды. Ты же вроде был на нашей первой встрече?

–Да был я, Томас… Я всё помню…

–Я и сам не знал, что так увязнем! Я думал, мы ту девку трахнем, да разойдёмся, а Зигфрид ей горло распорол. Я до сих пор не могу к этому привыкнуть.

–Однако участвуешь.

–Раньше Зигфрид был осторожнее, а сейчас страх потерял. Горожанам это уже совсем не нравится, а о родителях сучек я вообще молчу.

–Я хочу выйти, пока не началось горяченькое…

–Пора кончать, но Зигфриду это не скажешь. В прошлый раз он воткнул нож в лоб того новичка… Как его там звали… Лаки. Мерзкий был пацан, я всегда был за то, чтобы он ебал последним. Выглядел он как-то странно… Как будто подцепил что-то.

–Ну да! Лаки. Придурок. Где только Зигфрид его откопал… Сам, похоже, пожалел сто раз. Но Зигу-то наплевать, он, если брать в расчёт все встречи, на которых я был, ни разу не засаживал жертве. Он всегда стоит в стороне и смотрит так, как будто грёбаный палач. Ждёт, когда мы закончим, а потом только добивает то, что осталось… Я как-то обернулся, когда он смотрел на меня во время моей очереди… У меня всё опало разом. Я насильник, но от этого взгляда Зигфрида я порой готов обделаться от страха! Зиг в восторге от всего этого дерьма, и лишить его удовольствия, значит пойти на эшафот. Хоть он и мой друг, но я его боюсь… Мне кажется, что однажды он перестанет различать, где я, а где жертва, и отрежет мне голову. В последнее время он странно себя ведёт… В глазах у него что-то такое, как будто бешенство подцепил… Озверел, можно сказать, да и припадки участились. Раньше он и так не отличался сдержанностью, но сейчас совсем повернулся. Глаза горят, чуть что – хватается за оружие. Мне кажется, тут два варианта – либо он совсем помешался с этим мясом, либо почувствовал, что начинает пахнуть жаренным.

–Вроде как Мюллер говорил, что Зиг влюбился.

–А он разве умеет любить кого-то, кроме себя?

–Будь это крестьянская девка, всё давно бы решилось. Засадил разок и угомонился. Но нет же, он психует, потому что дочка придворной фифы, Триуды, ему не даёт. Он уже ей кучу подарков из отцовского кошеля сделал, а она ломается и нос воротит.

–Откуда ты знаешь такие подробности?

–Побудешь в рядах элитной защиты Зигфрида, и не такого наслушаешься. При дворе вечно чувствуешь себя бабой на базаре! Все о чём-то сплетничают, даже мы сейчас обсуждаем какую-то бабу и хрен в штанах Зига.

–Так что там за дочка Триуды? Чего он по ней сохнет? Красавица, что ли, какая?

–Да обычная целка, решившая, что даже член принца не достоин её дырки. Это не точно, но вроде как она поставила Зигу какое-то условие. Что-то вроде принеси то, не знаю что, тогда врата свои нефритовые отворит для его кавалерии. А у него уже из ушей льётся, как именно эту бабу хочет. Он мерзкий подкаблучник, оказывается, хотя уж на кого, а на него я бы никогда не подумал.

–Интересно, чего ей надо…

–Этого я вообще не знаю. Говорили они тихо, а ближе было не подойти. Я, если честно, не понимаю, что Зиг в ней нашёл. Доска доской, а самомнение выше небес. Не удивлюсь, если высосет из богатого идиота максимум, а потом трахнется с каким-нибудь слугой. Помяни моё слово, когда эту сучку выебет пол дворца, прежде чем она ляжет под принца! Но у Зига типа любовь большая, он хранит таинство, однако всю свою неудовлетворённость выплёскивает на шлюх и экзекуции. Сейчас самое последнее, что он хочет слышать, так это то, что его банда разваливается. Ему же надо куда-то девать свою чёртову садистскую энергию.

–Мне кажется, здесь не в этой бабе дело. По-моему, он боится. По улицам ходят слухи, что в похищениях девок виноват Зигфрид. Раньше это кое-как утаивалось, но теперь лезет наружу, как дерьмо. Отчасти, поэтому я хочу выйти. Не хочу стоять рядом с вулканом, который вот-вот извергнется.

–Ну, не знаю. Зиг не из тех, кто боится. Мне кажется, как бы ни было парадоксально, он самый храбрый из нас.

–Тем не менее обстановка накаляется. Мне не нравится перспектива быть насаженным на кол, когда люди всё-таки взбунтуются. У них кончается терпение, я это вижу. Пока что нас прикрывает Зигфрид…

–Пока. А потом что, по-твоему?

–Мы получим по заслугам, я думаю. Если только…

Маргарита осторожно подкралась к дереву поодаль от мужчин. Она выглянула из-за ствола, сверля незнакомцев и их лошадей пронзительным взглядом. Девушка слышала лишь окончание разговора, но даже из него поняла, что среди этих двоих Зигфрида не было. Сирена обхватила руками кору дерева и даже сама не заметила, как загнала несколько заноз под короткие аккуратные ноготки. Из глубин души сущность хищника взывала к плоти, но Маргарита знала, что риск был неоправданным. Кратковременное удовольствие от поедания мяса и утоления желания убить врагов закончится навечно запертыми для неё вратами в мир людей. Сирена сглотнула, поборов свою жажду расплаты за все свои муки от затворничества, и осталась стоять в стороне.

–А вот и наш принц!– Люк театрально распростёр объятия, когда из глубин лесной чащи вырвалась лошадь. Конь резко остановился перед мужчиной, встав на дыбы, после чего наездник в доспехах без шлема недовольно сморщил нос и молча спрыгнул с животного. Маргарита подметила, что этот мужчина обладал очень красивым лицом в купе с пышной шевелюрой, это можно было различить даже в тусклом свете факела, издалека. Сирена отвлеклась от мыслей о ненависти, подумав, как такое прекрасное создание способно творить столь ужасные вещи, как прислуживание этому чёртову Зигфриду и участие в расправах над несчастными женщинами?!

–Что-то не так?– обратился Томас, когда из чащи показалось ещё пять лошадей с наездниками,– Где девка?

–Всё не так, ёбаный в рот!– выругался тот, который приехал первым. Он был одет в железную одежду в отличие от остальных, а на груди красовался какой-то символ, незнакомый Маргарите. Неприкрытой металлом оставалась лишь голова парня, отчего короткие, но пышные блондинистые волосы развевались на ветру. В одной руке юноша держал горящий факел, из-за которого Марго и смогла разглядеть его лицо. Сирена нахмурилась, пытаясь уловить суть происходящего. Сегодня у банды что-то явно пошло не по плану.

–В чём проблема?– Томас обратился к остальным наездникам, спрыгивающим со своих коней.

–Отец послал меня к чёрту!– огрызнулся рыцарь,– Теперь мы сами по себе.

–В смысле?– Люк широко раскрыл глаза.

–Ты тупой, Люк!?– парень схватил мужчину за грудки свободной рукой, но тут же отпустил, словно просто не знал, как вести себя в этой ситуации, и окончательно растерялся,– В каждом доме во всём Шохтэнге только и говорят, что о бесконечных изнасилованиях и похищениях малолеток! Перед тем как я собрался на нашу встречу, мне доложили, что на западе города как свинью прирезали Крауза! Люди знают, что это наших рук дело! Папаша сказал, что, если начнётся горяченькое, а оно точно начнётся, то он ничего не знает! Ему важнее усидеть жопой на уже насиженном тёплом местечке, чем прикрывать меня. Это конец, уважаемые! Нам всем пиздец! Собирайте вещи, мы переезжаем в сточную канаву!..

–Погоди, но…– Томас непонимающе прищурился.

–Нет никаких но!– Зигфрид снова повысил голос и ударил себя по лбу ладонью, чтобы хоть как-то сдержаться от злости,– Или мы сваливаем, как можно дальше и как можно скорее, или нас самих в лесу трахнут по кругу… Моргенштерном!

–Я что-то не понял…– обратился один из тех, что приехали последними,– Ты не мог сказать это ещё в Шохтэнге?!

–У тебя есть желание оставаться там на лишние три минуты!?– снова вспылил рыцарь,– Оттуда надо было бежать, сломя голову!

–Не пойдёт так…– вступил ещё один из наездников,– У меня семья в Шохтэнге. Мать, сестра… Если бы ты сказал сразу, я бы хоть предупредил их…

–Никого не волнует, что у нас, кто и сколько,– принц после короткой паузы заговорил тише, но напряжение от этого не развеялось,– Если папаша решил закрыть глаза и пустить всё на самотёк, даже за вещами и провизией в Шохтэнг возвращаться опасно. Утром о том, что королю насрать на его сына, будет трубить весь город и окрестности, достаточно лишь одной бабе это услышать, а всё это слышала папашина шалава! А это двойной пиздец!

–Ты обещал защиту…– к Зигфриду подошёл один из парней.

–Уж извини, Карл, я и сам в этом говне по уши увяз!– Маргарита уже не видела парня, которого заслонил круг из его головорезов,– Нам бежать надо, сломя голову, как можно дальше, иначе…

–Хочешь сказать, что мне придётся бросить всё и уехать?

–Заткнись, Люк!– яростный крик,– Ты не единственная жертва! Когда засаживал очередной бабе, привязанной к дереву, ты должен был понимать, что это понесёт за собой последствия! Умеешь довольствоваться, учись и платить!

–Чёрта с два!– рыкнул Томас,– Ты же говорил, что мы…

–Вы думаете, мне нравится перспектива бросить все свои деньги, пост и свою девушку и прятаться в захолустьях от разъярённой толпы?! Меня батя даже в замок не пустит! Он обоссался от страха, когда его мразота напела ему про то, что народ на грани бунта!

–А ведь толпа будет искать именно ТЕБЯ!– Томас нахмурился,– Кто знает, с кем ты это всё творил?!

–Даже не думай, сука! Если сдашь меня, вы все пойдёте за мной!..

«Похоже, всё решается без меня»,– подумала Маргарита, не отводя взгляда от толпы,– «Судя по всему, Зигфрида ждёт расправа. Может, теперь я смогу спокойно выходить из дома в кое-то веки…».

–Не думайте, что так просто выйдете сухими из воды!– закричал Зигфрид,– Если начнётся пожарище, вас тоже повяжут! Отвечать будут все, я вам клянусь!

–Не угрожай нам, малыш. Ты больной ублюдок. Тебе НИКТО не поверит.

Маргарита вздрогнула, когда Зигфрид, неожиданно бросившийся на кольцо из убийц, взмахнул горящим факелом и, когда несколько парней отступили, растолкал мужчин и побежал прочь, прекрасно понимая, что на коня запрыгнуть не успеет. Сирена взволнованно смотрела, как несколько человек бегом направились за ним, втоптав брошенный факел в грязь, а остальная банда вскочила на лошадей и начала своё преследование. Сказать, что Зигфрид застал своих друзей врасплох – это сильно преуменьшить, потому что пешие преследователи отстали сразу, так как были ослеплены факелом, а наездники потратили какое-то время, седлая лошадей.

Сбивая ноги и спотыкаясь в неудобной обуви, Зигфрид бежал, сломя голову, по пути срывая с себя наплечники. От лошадей убежать невозможно, он это понимал, но надеялся, что животные переломают себе ноги по дороге, ведь земля была ужасно скользкой. Нужно освободиться от тяжёлой брони, но раздеваться и в то же время быстро бежать оказалось непосильной задачей.

–Не уйдёт!

–Ты всё равно сдохнешь!

–Я убью тебя, мразь!

–Лови урода!

Маргарита, даже не до конца понимая все слова на людском языке, понимала иронию ситуации. Все эти омерзительные твари вместе терзали несчастных жертв, но очень лихо перебросили ответственность на одного. Когда смерть смотрит в глаза, начинаешь торговаться. Жизнь одного за жизнь всей банды… Было ли это зрелище прекрасным? Нет. Зигфрид напоминал овцу, которую гонят на верную гибель волки. Увы, нужно признать, что лидер крепко держался за свою жизнь. Ему на руку сыграло то, что побежал он в аккурат к морю, а в низине после дождя было очень скользко от грязи. Несколько лошадей остановились, некоторые попадали, одна полетела кубарем и сломала ногу, поджав под себя орущего от боли наездника. Зигфрид, задыхаясь, скрылся в темноте и упал в ближайший овраг, перевернувшись несколько раз кубарем, подобно лошади, и набрав полный рот грязи, но даже не ойкнул. Недолго же длился его побег.

–Сука!– Люк едва смог вытащить ногу из-под упавшей лошади. Теперь кобыла была бесполезна для погони. На лице мужчины можно было прочесть радость от того, что животное не переломало ему его собственную ногу своим весом.