скачать книгу бесплатно
– А если чужие, так что?… – И еще громче крикнула: – Тю-ю-ю!
– Тпррр!.. – дружно раздалось невдалеке. Христя хотела уже передразнить, но слова застряли в горле.
Вскоре эти звуки повторились настойчивей. Большая ватага хлопцев в белых тулупах, серых шапках показалась на улице; они двигались лавой, поскрипывая сапогами по снегу. Девчата пустились врассыпную.
– Лови! Лови! – закричали хлопцы.
Поднялся крик и беготня. Хлопцы ловили девчат, здоровались, шутили… Это были все знакомые – свои: Тимофей, Иван, Грыцько, Онисько, Федор. Последний так и бросился к Христе.
– Ты куда разогнался, разиня? – вскрикнула та.
– За тобой. А ты куда убегаешь?
– Зачем мне убегать? Разве ты такой же, как твой отец? Пришли к нему колядовать, а он собак науськивает… Богатей, мироед!
– Христя! Не вспоминай о нем. Разве ты его не знаешь? – умоляюще сказал Федор.
– А что он обо мне говорит? И не грех такое плести?
– Ну и пусть говорит! За язык не удержишь!
– А совесть есть? Фу, постылый! – крикнула Христя и побежала к подругам. Федор, насупившись, пошел за ней.
Девчата мирно беседовали с хлопцами, шутили, смеялись.
– Так пойдем вместе колядовать? – спрашивали хлопцы.
– Не надо, не нужны вы нам. Вы кричите больно, – отнекивались девчата.
– А вы не кричите?
– Все же не так, как вы.
– Да ну! Смотрите, только не перекричите нас!
– Все равно, мы не хотим идти с вами.
– А мы хотим! Куда вы – туда и мы.
– Мы убежим.
– А мы догоним!
– Не удастся. Запутаетесь в полах тулупов и упадете.
– Посмотрим!
Немного еще поспорили, потом поладили. Споры эти были больше для виду; девчата были рады, что хлопцы с ними, – и веселей, и сподручней: пьяный ли пристанет, собака ли набросится – есть кому защитить.
Все вместе двинулись дальше, но отделились и парочки. Ивга словно прилипла к Тимофею, хотя тот больше говорил с другими девчатами. Федор мрачно шагал за Христей. Так и ходили по всему селу, не пропуская почти ни одного двора.
Уже повсюду затихли колядки, уже и в редкой хате виден свет, а наши колядники все еще бегали да выискивали, кому бы поколядовать.
– А вы были, девчата, у матери?
– Были.
– А мы не были.
– Хороши!
– Верно, она еще не спит. Пойдем!
– А пойдем, в самом деле, – сказала Горпына.
– Поздно будет. Вот уж луна заходит, – сказала Христя.
– Пусть заходит. И без нее дорогу видать. А если боишься, проводим домой, – поддержали хлопцы.
Христя отказывалась, отступая.
– Если Христя не пойдет, то и мы не хотим, – уперлись девчата.
Два хлопца подбежали к Христе и, взяв ее за руки, повели вперед.
Месяц совсем спустился к горизонту и лежал над землею, точно каравай; из ярко-серебристого он стал мутно-багровым, на небе мигали потускневшие звезды, да земля светилась своим белоснежным покровом. Не слышно людских голосов, угомонились собаки, только на улицах, где проходили колядники, стоял еще собачий лай и нарушал тишину.
Пока подошли к хате Вовчихи, месяц совсем скрылся, и в хате было темно и тихо.
– Видите, я сказала – не надо идти, мать уже спит, – сказала Христя.
– Разве ее нельзя разбудить? – спросил Тимофей, направляясь во двор.
– Тимофей, Тимофей! – вскричали девчата. – Не буди! Вернись!
Тимофей остановился. Хлопцы настаивали – разбудить мать, девчата говорили – не надо.
– Пусть старуха хоть в праздник выспится. Мы ей и так не даем спать, – доказывали девчата.
Хлопцы согласились, но неохотно.
– Хватит, пора домой, – сказала Ивга. – Идешь, Тимофей?
Тимофей молчал.
– Разве Тимофею с тобой по дороге? – спросила Приська, дальняя родственница Тимофея.
– А тебе какой дело? – заметила Ивга.
– Я Христю провожу, – сказал Тимофей.
– Я не хочу с тобой. Иди с Ивгой, – сказала Христя.
– С Ивгой! – поддержали ее девчата.
– Да, да! – загомонили хлопцы. – Тимофей проводит Ивгу, Грыцько – Марусю, Онисько – Горпыну, Федор – Христю.
– Становись, братцы!
И хлопцы, подойдя к своим девушкам, разошлись в разные стороны, кто – влево, кто – вправо, кто – прямо. Горпына и Христя до церкви шли вместе, а оттуда Христе оставалось еще немалое расстояние до дому. Компания разбилась, пары разошлись в разные стороны.
Горпына и Христя идут рядом, а справа и слева – хлопцы. Онисько, небольшой, в своем длинном тулупе, чуть не волочившемся по земле, смешил девчат: то шутку ввернет, то коленце выкинет. Хохот и шутливый говор не умолкают. А Федор, понурившись, молча шагает рядом с Христей. Ему и приятно идти с ней, и вместе с тем боязно; он тоже хочет поговорить, посмешить девчат, но пока собирается, гляди, Онисько уж рассмешил их. И Федору досадно, что он такой робкий и нерешительный. Недаром отец его считает глупым. «Глупый и есть», – думает он, молча плетясь.
Вот и церковь показалась; она чернеет в ночном сумраке. Вокруг тихо, безлюдно.
– Страшно мне, – вздрогнув, сказала Христя. – Ты вот уже дома, Горпына, а мне еще по пустырю сколько идти. Может, ты меня проводишь?
– Э, нет, сестричка, мне уже спать хочется. Да тебя же Федор и Онисько отведут домой.
– Чего там Онисько, я и один! – сказал Федор.
Девчата простились. За церковью Онисько остановился.
– Так что, Федор, один пойдешь?
– А что ж!
– Так прощайте! Доброй ночи!
– Прощайте. Спокойной ночи!
Христя и Федор остались вдвоем. Некоторое время шли молча. Федор придумывал, что бы такое сказать Христе. Она шла молча, время от времени вздрагивая.
– Ты прозябла, Христя? – спросил Федор.
– И сама не знаю, что со мной, словно лихорадка трясет.
– Если хочешь… – несмело начал Федор, – у меня кожух добрый…
– Так ты его снимешь? А сам в рубахе останешься?
– Я в свитке. А хочешь, полой прикрою – они у меня широкие.
И торопливо расстегнул тулуп.
Христя усмехнулась. Федор увидел, как у нее блеснули глаза. Его сердце екнуло. Он и не помнит, как Христя прикрылась полой и прижалась к нему. Ему так хорошо, тепло, радостно. Оба шагают молча.
– Что, если бы твой отец нас сейчас увидел? – смеясь, спросила Христя.
– Христя! – и Федор притянул ее к себе.
– Не души меня, – ласково сказала Христя.
Федор вздрогнул.
– Пока солнце светит, – сказал он, – пока земля стоит… пока не умру, не забуду я этого, Христя.
Христя звонко расхохоталась.
– Почему же? – спросила она.
У Федора дух захватило, опалило жаром.
– Ты смеешься, Христя… Тебе все равно, – снова заговорил он, – а я?… Отец меня ругает, глупым называет. Я сам чувствую, что сдурел. А тебе все равно, ты смеешься… Голубка моя! – тихо прошептал Федор и крепко прижал Христю к груди.
Она чувствовала, как отчаянно билось его сердце, как жгло ей щеку его горячее дыхание.
– Не балуй, Федор, – строго сказала она.
– Без тебя мне свет не мил и все ни к чему! – сказал он горячо. – Я не знаю, почему ты моему отцу не нравишься. Но кто ему по душе? Все или дурные, или враги… И родятся же такие на свете!
Христя тяжело вздохнула… Видно, Федор в самом деле любит ее, искренне любит. Грешно было бы сказать, что он непутевый. Кроме того, он красивый и добрый, думала Христя. В эту минуту откликнулось и сердце Христи. Горячие и страстные слова Федора дошли до нее. Молча они шли еще некоторое время. Она чувствовала, как рука Федора все сильнее обвивается вокруг ее стана. И не противилась. Ее плечо прикасалось к его плечу, она чувствовала биение его сердца.
– Так бы всегда быть с тобой, – шептал он. – И умереть так…
Они остановились. Христя молчала.
– Вот уж и двор твой! – грустно произнес Федор. – Господи, как быстро!
Вздохнув, она откинула полу тулупа. Федор увидел ее побледневшее опечаленное лицо.
– Спасибо тебе, Федор, – тихо сказала она. – Прощай! – И пошла к калитке.
– Христя! – окликнул ее Федор.
Она оглянулась. Федор бросился к ней:
– Скажи хоть одно слово… Люба моя, милая моя!
Он обнял ее и хотел поцеловать. Христя стремглав метнулась прочь и в одно мгновение очутилась за калиткой. Она сама не знала, отчего ей стало смешно.
Раздался тихий смех.
– Ты смеешься, Христя? Смеешься? – спрашивал Федор, весь дрожа.
– Иди уж, – сказала Христя.
– Господь с тобой, – промолвил Федор и, словно пьяный, побрел обратно по безлюдному пустырю.
