скачать книгу бесплатно
Она видела, что ему уже не до неё. И не стала его удерживать у себя.
Он еле дождался утра. Но пока не кончилось время завтрака, вызвать профессора Йорга не посмел.
… – Доброе утро, учитель!
– Отличное утро, Милан!
– Не совсем.
– Что-нибудь случилось?
– Да. Мне удалось узнать нечто важное: говорить?
– Лучше приезжай ко мне в лабораторию. Жду.
Когда Милан вошел, профессор глядел на включенный экран и не сразу оторвался от него.
– Ну, что ты хотел мне сообщить? – наконец спросил он Милана. И Милан рассказал то, что узнал ночью от Риты.
– Так! – профессор сжал кулак, стукнул им по пюпитру пульта. – Так! Значит, действительно – Лал. Мы так сразу и подумали.
– Что же будет?
– Боюсь, что ничего хорошего.
– Что же тогда намерен предпринять Совет воспроизводства?
– Смешно думать, что мы сможем сразу сейчас как-то исправить создавшееся положение. Именно теперь Дан в состоянии раздавить нас: на этот счет у нас не может быть никаких иллюзий.
– Значит, оставить всё, как есть? Ведь он нарушил установленный закон, обеспечивающий столько времени оптимальное воспроизводство людей. Закон обязателен для всех!
– А если он тогда поставит под вопрос правомерность этого закона?
– Что же: остается только молчать?
– Посмотрим. У меня ведь тоже новость. Кое-что в нашу пользу. Вот, смотри! – На настенном экране появилось схематическое изображение цепочки ДНК, длинной, сложной, со многими тысячами знаков. – Самый свежий результат. Вчерашний. Сейчас увидишь.
– Чья ДНК?
– Младшего сына Дана. Врачи, которым поручили выяснить причину его смерти, попросили меня выяснить, не связана ли она с какими-нибудь генетическими нарушениями. Повозился я немало.
– Неужели причина генетического характера?
– Ну, да. И совершенно, казалось бы, ничтожное нарушение: я еле нащупал его. Вот здесь. С первого взгляда, ничего похожего на нарушение. Но у меня был отдаленно похожий на этот случай, а то… Итак: израсходовал целиком свой месячный ресурс машинного времени суперкомпьютера.
Дальнейший разговор, довольно длинный, вряд ли был бы понятен специалисту не их профиля.
… – Это и явилось причиной его гибели?
– Да. С помощью диагноста они, конечно, не могли ничего обнаружить: случай слишком уж редкий. Само это отклонение без сочетания с рядом других факторов не могло неизбежно привести к смерти, – оно лишь давало предрасположение к нарушениям функций организма.
– Эти факторы появились как результат его пребывания в анабиозе?
– Да: в данном случае я могу утверждать это совершенно уверенно, хотя с анабиозом до сих пор слишком много неясного. Но достаточно такого вот мелкого отклонения в генах, чтобы человек не вышел из него.
– Значит, не используй они анабиоз, ребенок остался бы живым?
– В их случае – конечно, нет. Они остались без энергии – при медленном разгоне погибли бы все от удушья и голода, а форсированный разгон в обычном состоянии он бы не перенес.
– Но если бы полет проходил нормально – с ним ничего бы не произошло? Замеченное тобой отклонение не грозило ему больше ничем?
– Грозило, да ещё как! У него были все шансы начать отставать в умственном развитии. Семьдесят процентов вероятности. Но только до пяти лет, только: после пяти, если бы всё обошлось, оно уже ни на чем не могло бы отразиться.
– Всё же: имеет оно наследственный характер?
– Да! Это не мутация.
– Передано – Даном?
– Пока – да. Я сравнивал их гены, когда ты вошел. Вот, смотри оба. Видишь? Хотя у Дана отклонение несколько слабей.
– А Эя?
– Не успел: не знаю.
– Важно, что со стороны Дана. А что у старших детей?
– Тоже – ещё не смотрел. Но это неважно: у них давно прошел критический возраст. В любом случае это факт против тех, кто захочет воспользоваться примером друга Лала. Но положение тревожное – мы должны быть готовы ко всему.
– Что будем делать?
– Выжидать – только. Как начнут разворачиваться события. Ни в коем случае их не подталкивать. Единственное, что нужно делать – создавать максимальное количество сторонников отрицательного отношения к рождению детей полноценными женщинами. Кстати, ты этим уже и начал заниматься.
– Ты о Рите, учитель? Её мне убеждать не пришлось: это самая горячая сторонница закона воспроизводства. Не уступит нам.
– То, что она подтвердила: что рождение детей Эей и Даном – результат воздействия на них Лала – очень ценно. Но мы можем предположить, что Дан воспринял и другие идеи Лала.
– Ты хотел бы узнать об этом?
– Молодец, мой Милан: ты понял раньше, чем я сказал. Говорила Лейли ещё что-то, существенное для нас?
– Рита сказала, что нет.
– Не упустила ли она что-нибудь? Сейчас всё может оказаться важным.
– Давай свяжемся с ней, – Милан взялся за свой радиобраслет.
Рита попросила подождать до конца репетиции. Всего полчаса.
… – С тобой хочет говорить профессор Йорг, – сказал Милан, когда Рита появилась перед ними на настенном экране. Рита сложила руки перед грудью:
– Я слушаю тебя, сеньор.
– Хочу поблагодарить за то, что сообщил мне наш друг. Скажи, не говорила ли Лейли ещё о чем-то, что могло бы представлять для нас интерес, но что ты не передала, сочтя мало важным?
– Что именно?
– Например, о Лале.
– Только, что рождение детей – его заслуга. Упомянула, что ей рассказали, как родились и росли дети.
– М-да!
– Я поняла тебя: постараюсь узнать больше.
– И чем скорей, тем лучше.
– Ну, ясно! Попытаюсь поговорить с Лейли сегодня же.
– Желаю удачи! Я не сомневаюсь в твоих способностях.
44
Лейли предстояло трудное утро.
Придя на студию, она первым делом прошла в директорат и, поскольку там никого не застала, продиктовала в блок памяти свое заявление об отказе от руководства постановкой «Поиска». Потом, несмотря на предельно сильное нежелание, отправилась на репетицию его.
Через час в её репетиционный зал примчался один из директоров, Цой. Он молча уселся в заднем ряду и с полчаса наблюдал за ходом репетиции. Потом подошел к Лейли:
– Надо поговорить.
Она кивнула.
– Веди пока дальше сам, – сказала она своему ассистенту – и ушла с Цоем подальше от сцены.
– Дорогая моя, ну какая муха тебя укусила? Я же специально прибежал посмотреть.
– Мог бы просто включить свой экран.
– Не то: всё до тонкости чувствую только в зале.
– Ну, значит: ты прибежал…
– Да: и увидел, что у тебя всё здорово получается.
– Е-рун-да! Хорошо отработанные приемы. Только. Пьеса мне совсем не нравится. Отдайте её моему ассистенту, пусть он кончает постановку. Если надо будет, я ему помогу.
– Она ведь нравилась тебе!
– Да нет. Просто не казалась хуже других. Потом – когда мне её предложили, настроение было совсем дурацкое.
– Бывает. А сейчас у тебя прекрасное настроение?
– Если бы! Ещё более дурацкое. Но теперь мне не всё равно.
– Это что: внезапное прозрение?
– Не пытайся поддеть меня. Я говорю серьезно: мне теперь не всё равно.
– Причина?
– Былое вспомнила. Лала.
– Лал?
– Кроме того, узнала о нем кое-что новое: позавчера встретилась с Даном и Эей, они…
– Ну да? Расскажешь?
– Самым подробным образом. Но, подозреваю, не сейчас: у тебя, конечно, как всегда, нет времени.
– Ох! В несколько словах сейчас можешь?
– Они много говорили о Лале. Ты помнишь, я ведь столько сыграла в его фильмах.
– Ну, ещё бы!
– Какие вещи писал и ставил он: какой глубины и остроты!
– А как они многих бесили! Так они дали тебе что-нибудь из не поставленных его вещей?
– Нет.
– Будешь искать?
– Уже есть. То, что мне подходит: то, что собирается ставить Поль – «Бранд» Ибсена.
– Вдвоем с ним? Я думаю, он не откажется ставить её с тобой вдвоем: у вас когда-то это получилось. И играть в ней будешь?
– Обязательно.
– Значит, то?
– То: точно.
– Ну, тогда благословляю. А ассистент-то твой, действительно, справляется.
– Смотри, и актеры с ним чувствуют себя куда уверенней. Я их вчера просто задергала, – сама не знала, что мне надо.
