Послезавтра героя

До террориста оставалось примерно 10 метров по прямой. Он сидел в начале последнего ряда третьего сектора и внимательно смотрел на то место, где, по его мнению, странный психолог должен был завязывать шнурки, согнувшись в три погибели. А этот психолог, как ни в чем не бывало, вальяжно приближался к нему, уже находясь слева позади в слепой зоне.

Но в интуиции моему визави отказать было нельзя. Когда до рокового удара было уже меньше четырех метров, он начал медленно поворачивать голову в мою сторону. Чем дальше поворачивалась голова, тем медленнее он двигался, тем медленнее происходило все вокруг. Пришло осознание того, что организм в очередной раз в момент смертельной опасности сам запустил механизм «замедления времени». Оставалось только подчиниться инстинктам и надеяться на достаточную тренировку. Короткий и точный удар привел террориста в бессознательное состояние, он обмяк и выронил телефон, на котором успел нажать цифру «7», но не смог сделать быстрый вызов.

В такие мгновения кажется, что время словно пружина скручивается и сжимается. Затем время, словно разжимаясь, пролетает мимо. Ты здесь все воспринимаешь и осознаешь, но сделать ничего не можешь. Еще это похоже на маятник сначала скорость времени качается в одну сторону, а потом в другую. А по итогу колебания выравниваются и время течет нормально, оставляя гулкий шум в «пустой» голове и ноющую боль в каждой мышце, каждом суставе, которыми ты хоть что-то делал.

Но в этот раз шум не был оглушающим, и мышцы с суставами не выворачивало, а просто кололо.

Возможно, организм наконец-то адаптировался к сверхнагрузкам, а, может, подействовала пилюля или эликсир, или все вместе.

– Сереж, помоги. Тут человеку плохо! – позвал я Кувалдина.

– Еще бы ему плохо не было, – раздался участливый голос сбоку, – он уже почти сутки так сидит с телефоном. То уставится в него, то молится. Я думала он с ума сошел. Спрошу его о чем-нибудь. Он встрепенется, ответит. Немного поговорит и опять «проваливается». Ну, я же пониманию, каждый свое горе по-своему переживает…

Сердобольная дама продолжала причитать пока мы с Серегой, собрав его вещи, потащили безжизненное тело к выходу.

– Куда Вы его?

– К доктору, конечно. Сейчас наши врачи его быстренько в порядок приведут. Потом отдохнет и все будет хорошо!

– Спасибо Вам, ребятки! Только Вы уж с ним поаккуратнее!

– Да-да, уважаемая. Все будет хорошо…

А в это время террорист вошел в туалет, не обращая никакого внимания на тщательно моющего руки человека. Задирая на ходу куртку, он слегка споткнулся за порог и увидел ослепительно яркий свят. Этот свет окутал и поглотил все его сознание. Последняя вспышка сознания была похожа на крик: «Вот я и свободен!» это же прошептали его непослушные губы.

– В каком-то смысле «Да», но в целом наоборот. – ответил ему Тимур, схватив выпущенную из рук сумку и плавно опуская обмякшее тело на кафель, – Влад, он будет в отключке минут двадцать, но у тебя всего три, пока его дружки не спохватятся. Я пока никого не пускаю в помещение.

До взрывного устройства Владислав добрался меньше чем за минуту. Осмотрел его и скомандовал: «В окно его!»

– Что? Все так плохо? – взяв шахида за руку и за ногу осведомился Тимур.

– Датчики на нарушение конструкции, остановку сердца и еще три взрывателя. Все через микросхему. Без вариантов.

– Ладно, ребята, пакуйте его.

Тело через окно уложили и надежно зафиксировали все его конечности в специальной ванне с песком, которая стояла в многослойном контейнере на платформе маленького грузовичка. Четыре двери плотно закрылись одна за другой. Теперь дистанционно его не подорвут, и сам он пошевелиться не сможет.

Закончив свою часть операции, Тимур и Владислав вышли в коридор и нос к носу столкнулись с нами.

– Это Вы кого куда тащите?

– Второй.

– Как узнали?

– А он по телефону с первым говорил.

– И что с ним дальше?

– Сейчас в медблок. Там примотаем к носилкам и отправим к вашим.

Так все и сделали. Телефоны отдали специалистам. Они определили шесть номеров быстрого набора. Начался оперативный пеленг контактных телефонных аппаратов. Все были уже выключены, но удалось зафиксировать их последние места нахождения. Один находился в ДК, захваченном террористами. Один – на периметре оцепления. Четыре – в зале с родственниками заложников.

Получалось, что источник дал точную информацию о трех пособниках террористов в зале с родственниками заложников. Но как найти последнего? Эти размышления мучили каждого, кто находился в штабе, когда Николай Александрович подводил итоги операции.

– … Главный итог: угроза подрыва – устранена. Два террориста обезврежены. Среди родственников заложников остался один невооруженный пособник террористов, которому в последнем сообщении был отдан приказ: «По возможности дестабилизировать ситуацию, работать по второму сценарию». По мнению наших экспертов, второй сценарий – это несанкционированный митинг или призыв к массовым беспорядкам. В любом случае с текущими задачами Вы справитесь имеющими силами. Мы убываем в распоряжение нашего руководства. Вопросы?

– …

– Если нет вопросов, товарищ полковник, мне нужно будет пообщаться с вашими стажерами. Отпустите их на 9 минут?

– Хоть на 10.

– Мы вышли в коридор. Николай Александрович подождал, пока мы не остались втроем.

– Парни, у меня совсем нет времени. Я знаю, что вы можете. Вычислите эту последнюю гниду. Когда гарантировано определите кто он или она, сообщайте. Сразу приедем и обезвредим.

– Все сами сделаем. Упакуем и доставим в лучшем виде. Только адресок черкните, не на Лубянку ведь везти.

– …

– Ну, на Лубянку, так на Лубянку…

– Если, конечно, Вы добро даете, в смысле, санкционируете наши действия, товарищ полковник – без тени юмора закончил я фразу Кувалдина.

– Давайте, сынки, не подведите.

Он ушел, а мы стояли как вкопанные.

– Я не понял это значит «Да» или как?

– Сам не понял, значит, будем действовать по обстоятельствам.

Мы вошли обратно в штаб. Там остались Александр Иванович и командир группы немедленного реагирования. Все уселись вокруг стола, на котором как карта района боевых действий лежала схема спортивного зала, где разместились родственники заложников.

– Парни, вы как? – начал издалека Александр Иванович, – еще одну операцию выдержите? Да мы тоже не дремали. Вычислили последнюю террористку.

Говорить не хотелось. А по большому счету и сказать было нечего. И осознание того, что выбора тоже нет, было предельно очевидно. Мы, не сговариваясь, кивнули и присели за стол. К нашему удивлению первым заговорил майор.

– Разрешите, товарищ полковник? Мы с ребятами видели, как Вы сегодня работали, но сейчас, прошу прощения, Александр Иванович, Вы предлагает какой-то фантастический план. Вокруг объекта находятся 14 гражданских, которые смотрят ей в рот и слушают каждое ее слово. Как Вы хотите ее обезвредить, не вызвав всеобщей агрессии, не понимаю?

– А вот эти двое сейчас нам об этом и расскажут. – улыбнулся Александр Иванович.

У Кувалдина прямо загорелись глаза. Он был похож на отличника, который знает правильный ответ на самый сложный вопрос учителя. Он оглядел всех, как бы предлагая сказать. Получил всеобщее одобрение и начал.

– Мы уже все продумали…

– Кто это мы?

– Ну, мы с ним, – он кивнул на меня, а я скорчил в ответ удивленную рожу, – точнее, он подбрасывал идеи, а я спланировал. Вот.

Он изложил схему, по которой от группы активистов отделяли агента влияния, а затем, выведя ее из психологического равновесия и дезориентировав, выводили из помещения. Все выглядело очень логично и продумано. Повторили маневры на «карте» с раскладкой по времени. «Паззлы сложились» идеально. Серега, довольный как мартовский кот, вновь осмотрел всех.

– Так и сделаем. Кувалдин работает по террористу, а Сергей отвлекает на себя всю почтеннейшую публику. Готовность через полчаса.

Мы встали и вышли. А старшие офицеры начали обсуждать детали, нас не касающиеся.

– А почему не наоборот? – спросил майор. – Кувалдин отвлекает, а этот «выносит мозг» пособнице террористов. Он же – крутой «мозгоправ». Круче?!

– Потому что, как Вы выразились, «мозг вынести» они могут с одинаковым успехом тот и другой. А вот привлечь и удержать внимание 14-ти гражданских так, чтобы они не помешали операции, нужен не просто крутой «мозгоправ», нужен конкретный «выносильщик мозгов». В вашей терминологии. Короче, часто самые трудновыполнимые задачи достаются незаметным игрокам второй линии. Они совершают подвиги, о которых, кроме посвященных, никто и никогда не узнает. Обрати внимание, как он это сделает, и сразу все поймешь.

– Да. Я понимаю, что обеспечение операции, надежный тыл – это больше 50% успеха операции. Теперь абсолютно согласен с Вашим решением, товарищ полковник.

– Разрешите последний вопрос, товарищ полковник?

–…

– Почему все время они? В нашем ведомстве есть много других экспертов.

– … Конечно, есть достаточное количество и более сильных экспертов, но… Во-первых, они здесь с самого начала и сроднились с родственниками. Им доверяют. Во– вторых, квалификации их более чем достаточно, но не в избытке, чтобы они могли действовать. Излишние знания останавливают от активного действия. Ну, и в-третьих, посмотри на их ресурс. Они вторые сутки без сна и отдыха постоянно в бешенном ритме. Много у тебя знакомых, способных на такое?

– Есть, но не много… – с сомнением проговорил

майор.

В отличие от хаоса и полной неопределенности

первой операции сейчас мы разыгрывали практически спектакль. Отрепетированное, расписанное по секундам действие.

Было раннее утро, и группа из пятнадцати человек о чем-то оживленно спорила. В центре стояла огромная барышня в белых одеяниях: длиннополое пальто, белый брючный костюм, белые сапоги. Она настаивала на выступлении на красной площади. Будучи на полголовы выше своего оппонента и почти в три раза больше, она нависла над ним. А он, готовый сдаться, бросил несколько призывных взглядов на собеседников… И тут неожиданно возникает психолог и выводит всех из неудобного положения абсолютно неуместной фразой.

– Извините, может, телевизор сделать потише?

–…

– Телевизор не мешает общаться?

– А! Нет, все нормально.

– Вы хотели ехать на Красную площадь? Давайте я уточню возможность доставки Вас туда автобусом?

– Разве такое возможно?

– Вполне. Сейчас уточню по телефону… Але, товарищ полковник, родственники заложников выразили желание отправиться на Красную площадь, высказать требования правительству. Можем организовать доставку на автобусе?.. Сколько Вас будет?

– Человек тридцать.

– Говорят тридцать человек… Хорошо… Ждем. – люди обступили меня плотным кольцом.

– Что? Нужно подождать? – начала язвить женщина в белом. Все обернулись к ней. Но никто не обратил внимания, что позади нее на переднем ряду уже сидели СОБРовцы в штатском с Кувалдиным во главе.

– Конечно. Семь минут. И будет конкретный ответ. Если вопрос решится положительно, то вы доберетесь туда за полчаса.

– Ладно, подождем.

– Я слышал, у Вас было несколько вопросов и предложений. Но Вы ничего не написали. Лучше написать. Пойдемте за стол, – указывая на ближайший стол, я сделал к нему движение всем телом. И все, кто стоял рядом, инстинктивно двинулись в том направлении. Я плавным движением откатился назад и занял позицию, преграждая путь пособнице террористов.

На месте между мной и ней остались три человека. Женщина в белом беспомощно озиралась. Глаза ее переходили то на стоящих рядом трех человек, то на меня, то на уходящую группу. Не дав ей опомниться, начал обработку оставшихся гражданских.

– Правильно. Там стульев на всех не хватит. Возьмите, пожалуйста, с собой. Вот, у второго столика есть свободные, – вновь повторенный маневр действовал безотказно. Все трое ринулись к другому столу. Женщина в белом, не понимая, как она потеряла контроль над всеми в одно мгновение, попыталась двинуться за тремя оставшимися. По ее решительному порыву было видно, что она поняла свой просчет и знает, как его исправить.

Но было уже слишком поздно. Пути к отступлению «отрезали» три крупногабаритных бойца, а на ее пути встал Кувалдин. Внутри все сжалось от его тихого и всепроникающего голоса.

– Что же Вы, Антонина Васильевна, всех обманываете. Ваша племянница в больнице с аппендицитом. Пройдемте.

На лице бедной женщины сменяя друг друга

«пробежали» все возможные эмоции от панического страха до ненависти и ярости. Интонации, расстановка слов, паузы, даже тембр голоса были четко выверены. Он – молодец. Все правильно рассчитал. Учел околопороговое психическое напряжение противника, безвыходность ее положения и страх перед раскрытием правды. Ударил сразу в двух направлениях, пресекая попытки хитроплетения паутины лжи вокруг родственников заложников и лжи на личном уровне. Получив эффект диссонанса и дезориентации на что отвечать, от чего защищаться она была на развилке у двух обрывов. А дальше дело техники. Шаблонный императив без единого шанса к возражению.

Еще две минуты назад казавшаяся несокрушимой и всех подавляющей дама в белом поникла и медленно побрела к выходу вслед за Серегой в сопровождении трех крепких молодцов. В холле мы передали ее с рук на руки сотрудникам ФСБ. Так что никуда не пришлось ехать. Откуда они там появились, для меня до сих пор остается загадкой.

– А что будем делать с оставшейся группой активистов выдвижения к Кремлю? – спросил Серега у Александра Ивановича, когда мы остались втроем.

– Автобуса точно не будет. Просили «замять» на местном уровне, если сможем. Я думаю, лучше потянуть время. Пусть хоть чем-то будут заняты. Это – лучше, чем сидеть и накручивать себя и окружающих.

– А если подвезти местный телеканал или пресс– центр ГУВД?

– Попробуем согласовать. Пока идите к народу. Cнимите вопрос о том, куда делась Антонина.

Ну, мы и сняли вопрос, сказав практически правду:

– Сотрудники ФСБ повезли ее к племяннице. Та сейчас в больнице, но с племянницей все будет хорошо.

Больше у людей вопросов не было. Все немного и очень по-доброму позавидовали Антонине. Только мы стояли с пониманием, что заблуждение во благо – сейчас лучшее решение.

Через пару часов тележурналисты взяли интервью у оставшихся восьми активистов. Об этом событии что– то сказали на новостных каналах. Так и закончилась история с последним пособником террористов среди родственников заложников.

Нас с Серегой Александр Иванович изгнал со словами: «Отдохнуть и привести себя в порядок. До вечера не возвращаться». Мы не нашли ничего лучше, как прийти в министерство, чтобы по телефону успокоить родных, сочинив истории о том, как просиживаем штаны в кабинетах, пока наши старшие товарищи противостоят террористам. Потом договорились встретиться через 2 часа на ближайшей к месту теракта станции метро.

Так все и получилось. Времени хватило на помыться, побриться и выпить кофе. Все это время я был один в номере. Ни дедушки Ашота, ни его вещей в номере не было. Я поблагодарил мир за эти сорок минут тишины. Звенящей, наполняющей все вокруг, приятно резонирующей мелодией тишины. Очищающей и возрождающей тишины.

Вернулись мы, как положено, вместе. По дороге в штаб узнали все новости и текущее положение дел из первоисточников. Говорили со всеми быстро и по существу. В штаб вошли в полной боевой готовности. О нашем трехчасовом отсутствии говорили только отглаженные костюмы, чистые рубашки и cвежевыбритые физиономии.

На наше счастье, Александр Иванович сдал смену Дмитрию Васильевичу, который подменял его на непродолжительные промежутки времени.

– Наконец-то! Вы где ходите, я уже полчаса въезжаю, а все еще ощущение, что чего-то недопонимаю. Давайте, излагайте обстановку.

Мы, как и в предыдущие разы, лаконично изложили положение дел и разошлись на свои участки. Каждый пытался сделать все, что мог и умел, чтобы все родственники дождались освобождения заложников живыми и здоровыми. Конечно, и у нас были свои потери. Не выдержали два родительских сердца и с периодичностью в час мы отправили на скорой помощи двух человек с обширными инфарктами миокарда. Еще через час Татьяна вовремя среагировала на предынсультную симптоматику, и наши доктора предотвратили на месте непоправимые последствия. Получилось, что еще через час мы отправили на скорой третьего человека.

Окончания четвертого часа все ждали с содроганием. Минуты медленно текли и ничего не происходило. Только через полчаса все немного выдохнули. Но не тут-то было. Серега «маякнул» мне с противоположного конца зала, указывая на сидящего спиной ко мне мужчину. Он не отрываясь смотрел в телевизор и кивал.

Дойти до него было делом двадцати секунд, но это были одни из самых длинных двадцати секунд в моей жизни. Было ясно, что в любое мгновение у него может начаться истерика. А принимая во внимание ритмичность его движений и дыхания, мгновенно рисовалась картина массовой истерии. Последние шаги были сделаны в такт движениям его головы. Все клетки моего организма ощущали каждый его вдох и выдох, которым вторили уже несколько сидящих рядом человек. Еще несколько секунд, и начнутся всхлипы, тогда будет уже поздно. Никто не сможет остановить рвущийся за этим крик.

А Серега опять был молодец. Он все сделал вовремя. Дал мне эти несколько секунд. И мой глубокий и громкий вдох вывел «эпицентр» и всех окружающих из аутогипнотического состояния.

– Тщщ, тише-тише… Меня зовут Сергей, а тебя?

– Арсений… – было видно, как с первыми произнесенными словами он возвращается в сознание, глаза проясняются, – что это было?

– Уже все прошло. Сейчас нам нужно идти.

Мы медленно шли в сторону выхода и, казалось, что с сидевших рядом с Арсением людей словно слетает морок. Их глаза проясняются. Они все начинают дышать в своем ритме. Как будто оживают. У одной женщины покатилась слеза, но она только грустно улыбнулась и закрыла лицо руками.

– Сереж, прикрывай, смотри, чтобы они нормально вышли.

– Все – норм. Выводи эпицентр. Здесь мы разберемся. – обменялись репликами мы на противоходе. Он уже занял мое место.

Так, ни на мгновение, не теряя бдительности, курсировали мы по залу. Мгновения складывались в секунды, секунды – в минуты, минуты – в часы…

Выстрелы штурма застали меня в коридоре во время сопровождения семейной пары к комнате отдыха. А в зале через все динамики звучал глубокий и ровный голос Александра Ивановича: «Просьба сохранять спокойствие… Оставайтесь на своих местах…»

Когда семейная чета, осознав происходящее, попыталась совершить рывок к выходу, они замерли от неожиданности, потому что увидели меня с распростертыми объятиями.

– Как Вы здесь оказались? Ведь Вы были там. – неуверенно проговорил муж, указывая большим пальцем назад. В это время его жена также неуверенно оглядывалась.

Мне ничего не оставалось, кроме как ввести их в транс, подстроившись к их движениям и темпу речи. Плавно разогнаться в речитативе логичных и убедительных доводов довести скорость до уровня за порогом восприятия. Они вздрагивали при каждом выстреле, но продолжали слушать меня, видимо, это была их единственная возможность не сойти с ума от безысходности.

Когда звуки выстрелов прекратились мы все прошли в помещение для ожидания. А дальше самые томительные, но наполненные надеждой минуты ожидания… И объявление: «Операция по освобождению заложников прошла успешно. Все террористы уничтожены. Заложникам оказывается медицинская помощь. Просьба оставаться в здании и следить за информацией о медицинских учреждениях, куда направлены Ваши родственники». Эти слова звучали как сводка СовИнформБюро в мае 1945 г.

Вот она – долгожданная Победа. Невозможно сравнить горе и страдания страны в той великой войне с тем, что пережили мы за эти два дня, но многие здесь прожили целую жизнь, а для кого-то она просто закончилась.

Многие мои современники по-доброму или немного сдержанно улыбаются, глядя на кадры кинохроники, когда после объявления Великой Победы в 1945 г. наши дедушки и бабушки ликовали. А я каждый раз вспоминаю слезы своего деда, железного майора– штурмовика. Только сейчас мне стали понятны его чувства, человека, прошедшего три войны, дважды научившегося заново ходить после парализаций, которого точно ничем не сломишь. Теперь у нас была своя Победа. И мне хотелось петь и кричать во все горло, но еще было не время.

Мне навстречу направлялась чета – Геннадий и Анастасия, которые встретились в этом месте после года раздельной жизни. И он начал сбивчиво и эмоционально благодарить за то, что им была оказана помощь, сказаны правильные слова…

– Знаете, Сергей, мы решили снова жить вместе. Сейчас заберем Лизу из больницы, и переедем ко мне. Вы помните, я расстался со своей «новой», когда она так… так повела себя… когда…

– Да, Вы уже говорили мне об этом. – еле сдерживая себя выговорил я, глядя на фотографию его дочери, которую он держал в руках.

Было видно, что девочка не жива. На хороших фотографиях всегда видно, жив человек или нет. У неживого глаза «пустые», «потухшие». Тут же вспомнилась фраза одного из отважных героев, ходившего к террористам для переговоров «сейчас нужно освободить максимальное количество детей, видимо, химия, которую будут применять, смертельно опасна для них». Отдельная информация от медиков скорой помощи других ответственных товарищей как паззлы сложилась в цельную картинку. Я пытался отогнать накрывшие меня мысли. Слова Геннадия вырвали меня из страшных размышлений.

– Извините, Вы, наверное, устали тут с нами!

– Нет, все нормально. Это наша работа,– само вырвалось у меня. И так еще в следующие семь или восемь раз. Фраза – щит, за которой можно скрыть все свои переживания и избавить людей от ощущения обязанности. Надежда спрятаться за этим щитом от осознания того, что ждет Геннадия и Анастасию после того, как они приедут в больницу и узнают о смерти дочери, не просто не ушли, они легли тяжелым камнем на душу каждого из нас. Мне нужно было как-то подготовить их к этому. – Не расслабляйтесь. Нужно быть сильными. Вы знаете, где находится больница?

– Да… – неуверенно проговорил Геннадий. – одна пересадка на метро.

– Вот и хорошо! Езжайте туда скорее. И будьте готовы ко всему.

– Вы что-то знаете? – с тревогой спросила Анастасия. – Ей может потребоваться какая-то особенная помощь?

– Дорогая, в больницу просто так не увозят. Не волнуйся. Пойдем. – Геннадий потянул жену, но та стояла как вкопанная. Он посмотрел на меня с надеждой.

Мне оставалось пожать плечами и ответить, что здесь уже никто ничего доподлинно ей не сможет сказать. Лучше ехать в больницу. Услышав предельно разумные доводы, она взглянула на меня таким взглядом, который никогда не забудешь.

– Зачем ты это сделал? – послышался сзади голос Сереги. Мне ничего не оставалось сделать, кроме как пожать плечами или вздохнуть. – Наверное, ты – прав.

Еще больше часа мы помогали родственникам сориентироваться, пока все не покинули помещение. Только тогда мы смогли подняться в штаб нашей супер сплоченной командой. Там нас, как обычно встретил Александр Иванович. Он был лаконичен, но каждому сказал какие-то очень важные слова и завершил свое выступление словами: «Родина Вас не забудет!», на что сразу по-семейному получил ответ, «но при случае и не вспомнит.»

Родина, безусловно, помнит всех своих героев, но большинство героев – скромны, им не нужны почести и слава. Сознание выполненного долга – лучшая награда для них.

Глава 3. Сегодня, становящееся завтра

Когда я вернулся в номер, он был пуст, и, чтобы не ожидать нового подселения, я предложил Сереге переехать ко мне. Он долго не раздумывал. И этот вечер мы отметили бурными возлияниями по всем случаям сразу.

Эту ночь все мы спали как младенцы. А утром гладко выбритые и подтянутые заходили в министерство. Серега задержался с милой барышней из канцелярии.

– Вот это как раз тот… начальник отделения психологического обеспечения, с которым мы вместе, там… – он так забавно водил бровями, что сразу появилось ощущение третьего лишнего. – его тоже зовут Сергей. А это – Надежда.

– Очень приятно! С Вашего позволения честь имею откланяться. Нужно до оперативки заскочить к Василию Ивановичу. – кивнув, я пошел в сторону лестницы, не хотелось ему мешать. И он не растерялся.

– Тогда чтобы загадать желание придется пообщаться вечерком.

– Какое желание? – заулыбалась Надежда.

– Как какое? Встать, а лучше сесть между двумя Сергеями… – потерялись его слова на втором пролете лестницы. Выходя с лестничного пролета на втором этаже? пришлось пережить дежавю. Как в первый день лицом к лицу столкнулись с генералом Волкодавовым.

– Здравствуй, старлей! Ко мне… в волкодавы пойдешь?

– …

– Со всем моим уважением лично к Вам, товарищ генерал, у меня сейчас полковничья должность и полное понимание с вашими подчиненными на месте, надеюсь дослужиться до полковника, а в…