Графиня на арене

– Пятый и седьмой[3] на его стороне – и даже Ней[4] который как-то сказал, что Бонапарта надо бы провезти по Парижу в клетке – не из-за того, что наобещал, но просто потому, что нам всем довелось пожить под властью бурбонского труса. – Это сказала Арлетт, протягивая миску недоеденного мяса своему мужу Этьену, здоровяку, который постоянно что-то ел, но никак не мог насытиться.

– Что скажешь, Смити? – спросил Этьен Эллиота, который методично опустошал вторую миску. Он тоже невероятно много ел, но это никак не отражалось на жилистом теле. – Бонапарт исполнит обещания?

Прежде, чем ответить, Эллиот отер рот рукавом.

– Возможно, но сейчас у людей много чего другого на уме. Ему придется сосредоточить усилия и на этом, прежде чем он сможет поменять что-то внутри страны.

Жан Луи кивнул.

– Трусливый бурбонец почти не оставил ему войск, так что придется прежде всего сколачивать армию. Обещания реформы не более чем подачка для народа.

Годами Джо доводилось работать с агентами, не только с Жаном Луи, Арлетт и Моник. По долгу службы Джо и Мунго бывали и далеко на западе, в Лиссабоне, и, однажды, даже в Москве. Ее отец создал хорошо подготовленную агентурную сеть от одного конца Европы до другого, и Джо унаследовала большинство его связей.

Конечно, с ходом войны многое изменилось. Многие пропали без вести, кто-то погиб или присоединился к той или иной армии – часто против воли – и со многими знакомыми ее отца связь прервалась. С огромной радостью она узнала, что эти четверо – ее любимчики – живы, здоровы и готовы сотрудничать.

Джо поднесла ко рту последнюю ложку тушеного мяса и уже подумывала о добавке, когда к ней на бревно подсел Эллиот.

Она вопросительно взглянула на него, и он так тихо, что она едва расслышала, сказал:

– Может, пройдемся? Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.

Дискуссия между остальными все больше накалялась, и они, кажется, позабыли про Джо и Эллиота.

Джо кивнула и поднялась на ноги. Ангус, до этого дремавший на высохшем дереве неподалеку, встрепенулся, черные глазки блеснули в свете костра: ворон ждал знака следовать за хозяйкой, – а когда его не позвали, опять сунул голову под крыло и уснул.

Вороны от природы дневные птицы, но Ангус понемногу привык к распорядку сна своей хозяйки, особенно после того, как она стала работать в цирке, и часто засиживался допоздна в отличие от диких птиц, но даже они, случается, просыпаются по ночам.

Правда, то, что Ангус считал важным, не всегда казалось таковым Джо. Однажды кошка забралась на дерево, где он спал. Ангус проснулся, каким-то образом учуяв хищника. Спящая птица стала бы легкой добычей для обычной домашней кошки, но бодрствующий ворон – да еще и под два фунта весом – наводил страх даже на самых крупных кошек.

Для незадачливой хищницы это наверняка была самая долгая и злосчастная ночь в жизни: Ангус безжалостно гонял ее вверх-вниз по дереву и с ветки на ветку, не давая возможности слезть и улизнуть.

Конечно, Джо могла бы его остановить, но кто она такая, чтобы мешать Ангусу, если тот решил кого-то проучить.

Следом за Эллиотом она пошла от костра к тому месту у речушки, скорее даже ручья, где они привязали лошадей.

– Ты не против, если я покурю? – спросил он, поднося к губам небольшую темную сигару.

– Не против, – ответила Джо, присаживаясь на пенек и наблюдая, как он вынимает из кармана кремень и огниво.

Мунго тоже любил «подымить», как он это называл. Это вошло у него в привычку, когда он работал в Америке.

Эллиот запрокинул голову, на мгновение блаженно прикрыл глаза и, медленно выдохнув прозрачную струйку серебристого дыма, смущенно улыбнулся.

– Прости, я так давно об этом мечтал.

– Мой дядя тоже обожал покурить, – сказала Джо, поражаясь собственной болтливости.

«Просто ты не хочешь с ним расставаться».

Джо хотела бы сама себе возразить, но знала, что это правда.

– Вот как? – Он прислонился спиной к дереву, и тонкий месяц освещал серебристо-голубым светом только половину его лица. – Твой дядя был военным?

– С чего ты взял?

– Догадался. Это он тебя вырастил?

Джо знала, что Эллиот наверняка изучил ее биографию вдоль и поперек, так же как она в Лондоне изучила его собственную.

– Думаю, тебе все прекрасно известно.

Ленточка дыма подплыла к ее лицу, и она сделала глубокий вдох, наслаждаясь ароматом, сразу вспомнив Мунго.

Эллиот сверкнул зубами.

– Я знаю официальную версию – ту, что прочел в твоем досье.

С минуту Джо размышляла над его откровением. Зачем он признался, что все про нее знает, что его правительство расследовало ее прошлое? Хочет заручиться ее доверием? Предупредить? Ради чего?

– С чего ты взял, что есть неофициальная версия?

– Просто профессиональное чутье.

– Любопытно: какова официальная версия? – спросила Джо.

– Почему бы тебе самой мне не рассказать?

Джо, невольно улыбнувшись в ответ на его скрытность, солгала:

– Я знаю только одну версию, правдивую. Я родилась на ферме в Йоркшире и жила там, пока мне не исполнилось двенадцать. Ферма сгорела дотла, на пожаре погибли мои родители, братья и сестры – все, кроме меня. Я спаслась, потому что в тот день тайком убежала посмотреть на новорожденного жеребенка. Мой дядя Мунго Браун – единственный родственник, не считая стареньких бабушки и дедушки, – был недавно уволен из армии и взял на себя заботы обо мне. Он работал то там, то сям, и нам часто приходилось переезжать с места на место.

Эллиот медленно кивнул, снова глубоко затягиваясь.

– Да, это и есть официальная версия.

– Но? – поторопила его Джо.

– Но она не объясняет, где ты научилась так, э-э, умело обращаться с ножами.

Было неудивительно, что Эллиот знает эту версию: все-таки агент правительства, – не удивило ее и то, что он раскусил наспех состряпанную историю, которую Мунго – ее отец, а не дядя – по своим причинам сочинил много лет назад.

Джо всегда казалось, что отец слишком осторожничает. За несколько месяцев до его смерти, когда они только-только переехали в Англию, их обоих вызвали на допрос в какую-то контору под эгидой министерства внутренних дел. Причиной послужила работа, которую они выполняли для британского флота тремя годами раньше. Джо поразило, что чиновники даже не подозревали, на кого тогда работали Джо и Мунго. Мунго часто упоминал, что правительство до раздражения не любит делиться информацией, но только после того допроса – а он был не из приятных и продолжался больше двух недель – осознала, насколько верно выражение, что левая рука не знает, что творит правая.

К счастью, расследование заглохло за недостаточностью информации и улик. Джо знала, что если дело примет серьезный оборот – если правительство решит предъявить им с Мунго обвинения, а не просто задержать, – ждать помощи от адмирала, на которого они работали, не стоит. Берясь за работу, они знали, что адмирал станет отрицать любую связь с ними и их заданием. Если их привлекут к ответу, им никто не поможет.

Хотя Джо не нравилось, что Эллиот считает ее таким же расчетливым наемником, как тот, на кого они охотились – Доминик Стрикленд, – она ничем не могла доказать, что на его стороне и не предательница.

Впрочем, Джо привыкла, что ее работу видят в самом неприглядном свете.

Эллиот носком сапога что-то начертил на земле.

– Официальная версия не дает ответа на вопрос, как вы с… дядей завязали знакомство с наемниками вроде тех, что сейчас сидят у костра, если он вырастил тебя в Англии.

Неудивительно, что он отнесся скептически к этой наспех придуманной истории.

– К чему все эти вопросы?

– Помимо того, что мне любопытно узнать о тебе правду?

– Что тебе с нее?

– Хочу понять, с кем связался.

– Тебя здесь никто не держит.

– Я не хочу уходить. И не думай, что я тебя в чем-то… подозреваю.

– А что, разве нет? – спросила Джо, не скрывая раздражения. – Мы рисковали жизнью, спасая тебя от Бруссара. Разве этого недостаточно, чтобы понять, что я не такая злодейка, какой меня считают твои коллеги из спецподразделения министерства внутренних дел?

Было слишком темно, чтобы понять, покраснел ли Эллиот от ее слов, но она заметила тень сожаления на обычно спокойном лице.

– Я читал твое досье, Джо. Я знаю об уликах, указывающих на то, что ты сделала в Париже в восемьсот двенадцатом году. Они…

– Убийственны.

– Вот именно. Я не хочу им верить.

– Ты о государственной измене? – фыркнула Джо и продолжила прежде, чем он успел ответить: – Ты поверишь мне на слово, Эллиот?

– Да.

Ее и обрадовало и удивило, как быстро он ответил.

– Серьезно? Поверишь, если я скажу, что не предавала?

– Поверю.

– Не могу сказать, что не продавала информацию людям в правительстве Франции.

Лицо Эллиота посуровело.

– Но могу тебя заверить, что это никак не повредило нашим солдатам.

В замешательстве Эллиот нахмурился, и Джо могла его понять. К сожалению, у нее не было возможности разрешить его сомнения.

– Почему ты именно сейчас об этом заговорил?

– Есть причины.

– Полагаю, главная причина в том, что ты собираешься передать своему начальству какую-то информацию, но опасаешься, что я тебе помешаю. Не доверяешь мне?

– Да, что-то вроде того.

Джо постаралась не обращать внимания на боль, которую причинили эти слова.

– Если ищешь посыльного, могу посоветовать кое-кого в Меце.

Эллиот приоткрыл рот и уставился на нее в полумраке, потом наконец кивнул:

– Спасибо, непременно воспользуюсь.

– Еще что-нибудь? – спросила Джо, поднимаясь на ноги.

– По правде говоря, да.

Никогда прежде Эллиоту не доводилось смотреть в глаза тому, кого он так мало понимал, как Джозефину Браун – или как там ее звали на самом деле, – самую загадочную личность из всех, что когда-нибудь знал.

Это должно было бы внушить ему серьезные подозрения в том, что она предала свою страну, но почему-то он ей верил, сколько бы доказательств обратного ни приводилось в ее досье. Конечно, всему причиной могло быть то, что он думал не головой, а кое-чем другим, потому что доверять Джо стал еще до того, как она дала ему слово, и даже до того, как спасла от пыток и неминуемой гибели.

Эллиот доверял ей и отчаянно нуждался в ее доверии.

– Я хочу знать, каков план.

– План? – повторила Джо.

Это был знакомый прием: притвориться озадаченной и повторить слова собеседника, чтобы заставить его сдаться и отступить или выдать информацию, которой не собирался делиться. Эллиот знал об этом: уже несколько раз видел, как Джо недооценивают и считают туповатой или слишком странной, чтобы понять.

– Да, план насчет Марианны, – объяснил Эллиот, хотя и знал, что Джо сразу поняла, о чем он. – Почему мы тащимся за остальными вот уже несколько дней, хотя давно могли их нагнать? Если твоя задача – ее защищать, то почему ты не с ней? Если известно, что Бруссар выслеживает Марианну, почему бы не предупредить ее и остальных? Син и Гай помогли бы нам захватить Бруссара.

На губах Джо мелькнула улыбка, но такая мимолетная, что Эллиот не был уверен, действительно ли видел ее.

– Думаю, я могу с тобой поделиться, по крайней мере той частью плана, которая касается тебя и твоих друзей. Может, расскажешь о них?

Эллиот фыркнул.

– Сдается мне, ты уже знаешь всю их подноготную.

– Я знаю, что Стонтон намерен встретиться с Домиником Стриклендом, потому что уверен, что барон держит в заложниках его брата.

– Да, так и есть, – кивнул Эллиот. – Это Марианна тебе рассказала?

– Нет.

Эллиот хотел было спросить, откуда она в таком случае все узнала, но сейчас это было не так уж и важно, поэтому спросил другое:

– Раз ты уже так много знаешь, скажи, Бенджамин правда в руках у Стрикленда?

На смену глумливому выражению ее лица пришло что-то похожее на сожаление.

– Как и сообщали власти, брат Стонтона погиб в той прошлогодней стычке, хотя тела так и не нашли.

– Как давно ты об этом знаешь? – спросил Эллиот с нотками недоверия в голосе.

– Какое-то время, – призналась Джо.

– И тебе не пришло в голову сказать Сину, что его брат мертв?

Джо пожала плечами.

– У меня нет доказательств. Ты ведь не думаешь, что он поверил бы на слово малознакомой женщине?

– Может, и поверил бы, будь ты достаточно убедительна. И тогда ему вообще не пришлось бы ехать во Францию, а Марианне встречаться с бывшим любовником.

– Насчет второго сомнительно. Стрикленд пустил бы в ход все возможные средства, чтобы наложить лапы на Марианну. Просто так случилось, что таким средством стал твой друг.

– Что возвращает нас к первому пункту, – упрямо сказал Эллиот. – Что тебе стоило удержать Сина от этого опасного путешествия и избавить от лишних терзаний?

– Прости, но мне за такое не платят.

– Это было бы милосердно.

Какое-то время Джо молча смотрела на него, и только когда он уже решил, что ответа не будет, она сказала:

– Если бы это не мешало моей работе, рассказала бы, но я не могла, не подставив нанимателя. Барон Стрикленд мог догадаться, что кому-то известно о его намерениях. Человек, который мне заплатил, хочет раздобыть компрометирующие документы, которые есть у Стрикленда. Если до него дойдут слухи о том, что мы делаем, он может залечь на дно, и тогда мы не доберемся до нужной информации.

– Что это за документы?

– Не беспокойся, они не имеют отношения к шпионажу или торговле секретной информацией. – Джо помолчала, прежде чем продолжить. – Ты работаешь на правительство в щекотливых ситуациях и знаешь, что порой приходится делать не самые приятные вещи, чтобы добиться результата.

– Цель оправдывает средства.

– Именно, – сказала Джо. – Ну а что касается нашего промедления… Стрикленд нанял Бруссара с его бандой не только для того, чтобы захватить тебя в плен, но и для охраны: ему зачем-то понадобилось личное войско. Похоже, платит он прилично, потому что Бруссар выбирает лучших из лучших в своем деле – и, конечно, самых жестоких и беспринципных.

– Так почему не остановить его сейчас, пока он не набрал головорезов?

– Остановим, не сомневайся, но если поспешим, о наших планах может узнать Стрикленд, и тогда…

– Заляжет на дно, и мы не доберемся до нужных нам документов, – закончил за нее Эллиот.

– Именно.

Он потушил сигару в ручье, так что в воздухе мелькнули искры и раздалось шипение.

– То есть мы наблюдаем и выжидаем, а тем временем бандит Бруссар набирает для охоты на наших друзей чуть ли не целое войско.

– Да.

Эллиот невесело рассмеялся.

– Стоит ли говорить, что ты затеяла опасную игру, Джо?

– Не стоит. – Она отлипла от дерева, к которому прислонялась спиной, и подошла ближе, прежде чем продолжить. – Во-первых, для меня это не игра: я этим зарабатываю на хлеб, – а во-вторых, – она ослепительно улыбнулась, показав все зубы, – я опаснее Бруссара и Стрикленда вместе взятых.

Глава 4

Эллиот, глядя, как припустила девушка в мужской одежде, с которой Джо только что его познакомила, заметил:

– Она же еще ребенок!

– Ей двадцать, – возразила Джо.

– У нее даже башмаков нет, да и одета в лохмотья.

Джо рассмеялась, и Эллиот ошеломленно уставился на нее.

– Ни разу не слышал, чтобы ты смеялась.

– Ну вот теперь услышал, верно? – бросила Джо в ответ.

Эллиот фыркнул и пошел за ней следом обратно в деревню. Жана Луи они оставили в единственной гостинице, которой могла похвастаться эта деревенька, а остальные ушли несколько дней назад и до сих пор не вернулись. Эллиот знал, что лучше не спрашивать Джо, чем занимаются ее подчиненные: ответа не будет.

– Ну что, утром отправимся в Мец?

Время летело быстро, и до встречи между Домиником Стриклендом, Марианной и Сином оставались считаные дни.

– Нет, это я отправлюсь утром в Мец, – сказала Джо, – а ты поедешь с Жаном Луи и по пути присоединишься к Этьену, Арлетт и Моник.

– По пути куда?

– Стрикленд окопался в замке Химмель-хаус, расположенном в полутора днях езды от назначенного места встречи.

– Ты все это время знала, где он? – спросил Эллиот, не скрывая раздражения.

– Не все время. Это выяснил Этьен во время своей последней вылазки, когда перехватил посыльного, которого Бруссар послал к Стрикленду.

– Разве Доминик не заметит, что с ответом запаздывают?

– Не переживай: Стрикленду доставили сообщение, просто не то, что послал Бруссар. И посыльный был уже другой.

Эллиоту не хотелось спрашивать, что сталось с первым посыльным после встречи с Этьеном. В ту ночь, когда Джо спасла его, он уже видел свидетельство ее жестокости.

– Ты сказала, что это я встречусь с остальными. Но ты ведь поедешь с нами, разве нет?

– Нет, мне надо сперва разобраться с Бруссаром, а потом я поеду на место встречи Марианны и Сина с Домиником.

– Ты что, одна поедешь? И как ты будешь разбираться с Бруссаром?

Джо раздраженно выдохнула.

– Просто делай как я сказала: отправляйся к Жану Луи.

Эллиот потянулся рукой к ее плечу, просто для того, чтобы она остановилась и поговорила с ним лицом к лицу, и в следующее мгновение вдруг ощутил прикосновение кончика ножа к шее.

– Прекрати, – прошипел он сквозь стиснутые зубы, не рискуя открыть рот, чтобы не напороться на сталь, и поднял руки, на всем известном языке давая ей понять, что сдается.

Джо смотрела на него совершенно отрешенно, потом пришла в себя и, кажется, осознала, что произошло.

На ее лице промелькнула досада, и она опустила руку с ножом.

– Никогда больше не пытайся застать меня врасплох.

Эллиот понял, что все еще держит руки поднятыми, и опустил – медленно.

– Чего ты хотел? – спросила Джо, силой всаживая нож в пришитые к штанам кожаные ножны. И как только не пропорола насквозь!

– Я хотел спросить, почему ты отправляешься в одиночку.

– Потому.

– Потому, – ровно повторил Эллиот.

– Да, потому. Командир у вас я, и я решаю, кто когда и куда поедет. А ты, как мой подчиненный, должен выполнять мои приказы.

– Но ты мне не платишь.

Между бровями Джо пролегла складка, но Эллиот не дал ей времени обдумать ответ.

– Ты в одиночку отправишься разбираться с Бруссаром и его бандой головорезов, а потом туда, где Стрикленд – всем известный изменник, которого подозревают в убийстве, – будет встречаться с остальными.

– Да.

– Нет. – Эллиот скрестил руки на груди.

Джо высоко подняла бледные, цвета гусиного пуха, брови:

– Прошу прощения?

– Я сказал «нет». Я на тебя не работаю и не обязан выполнять твои приказы, поэтому поеду с тобой. Хочешь – верь, хочешь – нет, но тебе может понадобиться помощь, если ты собираешься встретиться с тремя десятками французских наемников, а то и больше.

– Не думаю – от силы с дюжиной.

– Ну, это меняет дело! – усмехнулся Эллиот, покачав головой и на мгновение возведя очи горе. – Я еду с тобой.

Джо медленно втянула носом воздух, всем своим видом показывая, что нет предела мужской глупости, резко выдохнула и сказала:

– Ладно.

Эллиот моргнул.

– Э-э, что?

– Я сказала «ладно».

– Что «ладно»?

– Ладно, можешь ехать со мной. На этом все?

Он едва успел произнести «да», как она развернулась и решительно зашагала вперед.

– Я тебе разрешила пойти со мной, но сейчас жди здесь, – прошептала Джо, не глядя на Эллиота.

Она осматривала загородный дом, в котором устроился на ночлег Бруссар с тремя своими людьми и женщинами.

Это были ее первые слова за несколько часов, и когда Эллиот не ответил, она обернулась к нему, приподняв бровь. По тому, как он сжал челюсти и губы, было ясно, что он не согласен с ней, но спорить не стал – только молча кивнул.

Джо оставила его у раскидистой оливы, а сама прокралась на задворки, к нужнику и сараю, где наемники разместили своих кляч.

За последние годы Джо и Мунго раз десять видели Бруссара – с безопасного расстояния, – и ей доводилось слышать, какой разгром учинял он со своими людьми в селениях, оказавшихся у них на пути.

Впервые получив задание, напрямую связанное с Бруссаром, она обрадовалась и принялась следить за ним, выжидая возможность обезглавить эту змею.

Бруссар и его люди совершенно не заботились о своих лошадях, так что их состояние оставляло желать лучшего. Кроме того, большинство бандитов слишком много ели и пили, чтобы пройти больше четверти мили, не запыхавшись, или – как Бруссар, – напротив, дошли до истощения от распутной жизни.

Пожалуй, Джо со своей небольшой группой могла бы успешно разделаться со всеми бандитами, когда они соберутся в Химмель-хаусе, но сделать это до того, как они успеют нанести удар, было бы надежнее и к тому же не дало бы основным силам наемников приблизиться к Марианне.

Ее ожидание продолжалось не больше четверти часа, когда наконец один из вояк вышел по нужде. Такая же свинья, как и остальные бандиты, он не дошел до сортира, а просто развязал штаны и помочился на стену дома.

Когда Джо уже протянула к нему руку, у нее под ногой хрустнул сучок, и она мысленно выругалась, поняв, что поспешила и двигалась не слишком осторожно. Если бы он просто развернулся, а не стал возиться со штанами, то мог бы оказать сопротивление, но так уж вышло, что его замешательство позволило ей спокойно заткнуть ему одной рукой рот, а второй располосовать шею еще до того, как он успел издать хоть звук, лишь пару раз дернулся.

Он был слишком тяжел, чтобы Джо могла его удержать, поэтому просто дала ему упасть на землю, глядя сверху вниз, как жизнь покидает его широко распахнутые удивленные глаза. Он открыл было рот, но рана не позволила ему издать ни звука. Джо дождалась, пока его движения станут вялыми, и, ухватив под мышки, поволокла было в сторону, но успела оттащить всего на несколько футов, когда возник Эллиот и, не дожидаясь ее реакции, ухватил труп за щиколотки, вдвое облегчив ей задачу, потом спросил шепотом:

– Куда его?

Джо жестом указала в сторону дровяного сарая близ конюшни. Она по опыту знала, что лошади могут заволноваться, почуяв кровь.

Уложив тело за кучей дров, Джо вернулась на свой наблюдательный пост за нужником, а Эллиот крадучись последовал за ней. Она с трудом поборола искушение приказать ему возвращаться в лес, ведь он действительно мог ей пригодиться. Придется забыть о гордости.

Джо прислонилась к стене небольшой каменной хозяйственной пристройки, и они принялись ждать.

– Ты их всех собираешься отправить вслед за этим – даже женщин? – напряженным голосом спросил Эллиот через пару минут.

– Нет, женщин я отправлю пешком в деревню – тут всего-то пару миль, да и погода сегодня хорошая. Что касается бандитов – да, их я собираюсь поубивать всех до единого. Если тебе что-то не нравится, лучше сразу уходи.

Эллиот открыл было рот, но передумал говорить.

Луна хорошо освещала его лицо, и Джо охватила ярость от его осуждающего взгляда.

– Эти отморозки в деревне недалеко от Камбре сожгли шесть домов просто за то, что местные жители отказались платить им за так называемую крышу. Когда люди попытались выбраться из огня, эти выродки пулями загнали мужчин и детей обратно, выпустив только женщин. К тому времени как они поняли, что их мужья и отцы оказались в ловушке, и попытались вернуться, было уже поздно. Я думаю, тебе не надо объяснять, как эти женщины провели ночь в обществе бандитов. Их насиловали до утра, а потом убили. Вместе со взрослыми той ночью погибли семнадцать детей. Так что ты все правильно понял: я буду их убивать до тех пор, пока смогу. Жаль только, у меня нет времени как следует их помучить.

Эллиот как раз вернулся после того, как проводил одну из женщин до дороги: она вышла из дома после второго мужчины, который вывалился искать первого, – когда задняя дверь отворилась и во дворе показался сам Бруссар.

По тому, как нетвердо француз держался на ногах, было ясно, что он в дымину пьян.

– Эй вы, придурки, вы что, в дыру провалились? – раздался его грубый хохот. Проковыляв еще пару шагов, он всмотрелся в темноту. – Оливер? Галли?..

Едва заметный посвист в воздухе, блеснувшее серебром лезвие, и вот нож уже вошел с влажным звуком Бруссару в грудь. Он лишь тихонько пискнул, ну чисто цыпленок, и непроизвольно схватился за сердце. Рука задела клинок, и Бруссар вскрикнул.

За первым ножом мгновенно последовали еще два, и последний пригвоздил руку бандита к груди.

Свет за распахнутой дверью дрогнул, когда последний из мужчин выбежал на крик главаря, без рубахи, цепляясь одной рукой за спадающие штаны, а в другой зажав пистолет. Голова его моталась из стороны в сторону, так же как зажатый в руке пистолет.

– Бруссар!

Бандит свалился на него, и в тот самый миг, когда еще один нож вылетел из тени за нужником, раздался выстрел. Нож вонзился в последнего бандита с такой силой, что тот пошатнулся и отступил на шаг.