Лед и пепел

Тэссия вздрогнула – не от голоса, а от внезапно открывшегося вида. Чужого. Враждебного. Сердце рванулось назад, в зелень лесов, к шуму ручья у дома, к брату, который угасал без целебного корня… Мысль обожгла, как крапива. Нет. Пути назад не было.

– Край надежды, Роан, – прошептала она. Голос не дрогнул. – Только там… у кристаллов…

Она не договорила. Здесь каждое лишнее слово могло стоить жизни.

Роан кивнул. Шагнул вперед первым, двигаясь бесшумно, как лесной кот. Тэссия последовала, цепляясь за выступы камней. Холод пробирал даже сквозь подошвы. Каждый шаг отдавался дрожью в коленях – не только от высоты. От предчувствия.

Лес остался позади. Здесь царила тишина, прерываемая лишь свистом ветра в расщелинах. Ни птиц, ни насекомых. Будто сама жизнь избегала этого места.

До Долины Ледяных Кристаллов – еще три дня.

На ночь укрылись в пещере, прижавшись к валунам у входа. Костёр не разводили – дым мог выдать их. Тэссия отпила из фляги травяной отвар, согревающий уставшее тело.

Внезапно она почувствовала чей-то взгляд. Огромный снежный барс стоял в нескольких шагах. Хозяин этих земель. Священный зверь Греймарков.

– Миленький… Я невкусная… Почему решила, что он понимает?

Но хищник не нападал. Тогда она запела – детскую считалочку, которую любила в детстве:

Кот усатый, кот полосатый

Свернулся клубочком…

Краем глаза заметила, как Роан бесшумно взялся за меч.

Барс издал низкое рычание – звук, от которого кровь стыла в жилах, – медленно повернулся и исчез во тьме, будто растворившись в камнях.

Спать резко расхотелось и Тэссии, и Роану. До рассвета было еще долго. Прислонившись спиной к камню, Тэсса просто закрыла глаза. Не надо думать, просто идти.

Утром они спустились на каменистую равнину. Тень от утеса накрыла их, холодная, как саван. Вокруг – только камни, колючки и серый песок.

– Держись ближе. Тень – друг. Открытое место – враг, – прошептал Роан. – Иди след в след. Камни помнят шаги.

Он двигался вдоль скалы. Тэссия повторяла его движения. Сердце колотилось в горле. Каждый шорох казался шагом врага.

Солнце садилось, заливая долину багровым светом. Еще один день пути, и они будут на месте.

Внезапно Роан замер. Поднял сжатый кулак – знак опасности.

– Патруль, – его шепот едва различим. – Двое. Конные.

Холодный ужас сжал низ живота Тэссии. Солдаты короля. Те, что могли носить "Клык Теней". Каждый ядовитый клинок был зубчатым, неровным, словно выкованным не кузнецом, а самой ночью – чтобы рвать плоть, а не резать. Рукояти, обтянутые шкурой снежного барса, хранили холод древних пещер, а синеватый огонь в камнях на эфесе отслеживал каждый шаг врага. Клинки были покрыты сероватой патиной – верным признаком яда, который мгновенно впитывался в рану. Когда гвардейцы Греймарка двигались, их оружие не звенело – лишь шелестело, как ветер над мертвой землей. И если такой клинок оставлял на коже шрам, а разъедающую язву.

– Что делать, Роан?

– Ждать. Или… – он кивнул к узкой расщелине между скал. – Там тесно. Темно. Но ближе к цели. Попробуем.

Тэссия посмотрела в чёрный провал, каменную пасть. – Если сдамся сейчас – Миррель умрет, – подумала она, стиснув зубы. – Нет. Не могу.

– Идём.

Роан шагнул первым. Тэссия вздохнула и последовала.

Последнее, что она увидела – спину Роана, исчезающую в черноте. Потом тьма сомкнулась над ней, холодная и беззвучная, как могила.

Глава 5.

Они прошли почти целый день в темноте, и вот давящая чернота ущелья ушла, оставив лишь глухой стук сердца в ушах и запахи древних камней. Следующее, что увидела Тэссия – простор. И лед.

Они стояли на краю котловины, зажатой меж острых скал, словно в каменной ладони великана. В центре, будто слеза, застывшая в вечном холоде, лежало озеро. Не вода – лед. Толстый, мутный, испещренный трещинами, как стекло, по которому ударили молотом.

Тэссия замерла.

Астраал зеркальнолистный. Растение, о котором говорил Мерриль, когда учил её узнавать травы и коренья.

Оно не цвело. Не тянулось к солнцу. Оно пряталось.

Из-под ледяной корки пробивались стебли – тонкие, почти прозрачные, будто сплетенные из паутины. Листья, мелкие и жесткие, отражали свет, как полированное серебро. А под ними, в мерзлой земле, скрывалось главное – корень. Тот самый, что мог спасти Мирреля.

– Быстрее, дитя, – прошептал Роан.

Он стоял спиной к ней, взгляд метался по скалам, рука на рукояти меча. Напряжение висело в воздухе, как туго натянутая тетива.

Тэссия кивнула. Подошла к самому краю льда. Холод обжигал кожу, но она не отступила. Присела, провела пальцами по листьям – они были холодные, как сам лед, и шершавые, будто покрытые инеем.

Потом начала копать.

Грунт не поддавался. Казалось, земля здесь не хотела отдавать свои тайны. Каждый ком – как камень. Каждый корень – будто врос намертво.

Но она копала.

Ногти сломались. Пальцы онемели.

– Почти… почти…собрала.

Лязг доспехов. Резкий звук – металл о камень.

Тэссия вздрогнула, чуть не выронив корень из рук. Обернулась.

На другом краю котловины, там, где скалы расступались, стояли всадники.

Не двое. Десять.

В темных латах, с опасными и пугающими клинками “Клык теней” у пояса, которые сверкали как серебристая полная луна. Лошади, тяжелые, с горящими в полумраке глазами, перебирали копытами.

И впереди – всадник. Высокий. Несокрушимый и при этом изящный. Можно было обмануться, что перед вами не сильный воин. Но в его движениях и взгляде сквозило сущность настоящего хищника. Прекрасный как снежный барс и смертоносный как клыки и когти этого удивительного зверя.

Светлые волосы, будто выкованные из бледного серебра, практически платиновые, резко контрастировали с черным металлом доспехов. Глаза – серые. Слишком серые. Бездонные, как сама Долина.

– Ведьма не соврала. Действительно в Долине чужаки, – его голос прозвучал тихо, но отчетливо. – Кто же вы?

Взгляд Александра скользнул мимо Роана, будто того не существовало, и уперся прямо в Тэссию. Она почувствовала, как кровь стынет в жилах.

Роан бросился вперед. Бежать некуда, только драться.

Меч рассек воздух. Первый всадник рухнул с коня. Тэссия мигом вскинула лук и пыталась прицелиться. Но их было слишком много.

Удар сзади. Роан упал на колени. Его скрутили.

– Роан! – крикнула Тэссия, роняя из рук лук.

Один из всадников, очевидно главный в группе, шагнул к ней.

Каждый его шаг – как приближение к высшей цели, за которой он гонится всю жизнь.

Всадник остановился в двух шагах от Тэссии. Его тень накрыла ее целиком. Слишком близко. Хрупкой, невысокой девушке пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы рассмотреть мужчину.

– Дай угадаю. Милашка из Вечнолесья? – голос Александра звучал холодно и насмешливо, словно удар хлыста по обнаженной коже.

Его гвардейцы засмеялись – короткими, глухими звуками, больше похожими на лай сторожевых псов.

Тэссия втянула голову в плечи, но затем медленно подняла подбородок. Её пальцы судорожно сжали край куртки.

– Я… я просто собирала коренья, – прошептала она, но тут же стиснула зубы, ненавидя дрожь в своем голосе.

Александр сделал шаг еще ближе, и она невольно отступила, споткнувшись о камень.

– Коренья? – он бросил взгляд на ее сумку. – В Долине Ледяных Кристаллов? Смешно.

Один из гвардейцев грубо схватил Роана и грубо ударил его в живот:

– Говори, старый пес, что вы здесь делаете?

Тэссия ахнула, увидев, как Роан корчится от удара. Ее зеленые глаза вспыхнули – не страхом, а яростной, живой болью.

– Нельзя так! – ее голос прозвучал резко, нарушая ледяную тишину зала. – Он же не сопротивлялся! Разве нельзя просто…

Она рванулась вперед, тонкая, как тростинка на ветру, но внезапно железная хватка сомкнулась вокруг ее запястья.

Александр держал ее как пойманную птицу – не сильно, но так, что каждый мускул в его руке говорил: «Шагнешь – сломаю».

– Ты что, собираешься учить меня милосердию? – его голос был тихим, почти ласковым, но в нем сквозило что-то опасное. – Или, может, думаешь, что твои лесные сказки работают в моем королевстве?

Тэссия не отводила взгляда. Дышала часто, но не дрожала.

– Милосердие – не слабость, – прошептала она. – А боль – не аргумент.

Король усмехнулся – и вдруг резко дернул ее ближе, так что они оказались в сантиметрах друг от друга.

– Собираешь астраал зеркальнолистный, – пробормотал он. – Для чего, дикарка? Отвечай!

Тэссия резко подняла глаза, и в них мелькнул испуг.

– Это… Это лекарство для брата! – вырвалось у неё, и она тут же закусила губу, поняв, что сказала лишнее.

В глазах Александра вспыхнул интерес. Он наклонился и медленно нагнулся к ее лицу.

– Кто же умирает у тебя? – его голос внезапно стал мягким, почти нежным.

Тэссия отвернулась, чувствуя, как слёзы гнева жгли глаза, но она не позволила им упасть. Она знала, что не должна говорить. Но усталость, холод и страх сделали своё дело.

– Для брата, Мирреля – едва слышно прошептала она. – Он умирает.

Роан рванулся вперед, но клинки гвардейцев мгновенно сомкнулись у его горла. Он смог только сказать:

– Молчи, девочка. Они нелюди.

Александр замер на мгновение и сильно ударил по лицу старого Роана. А потом выдохнул, резко поднял голову и выпустил ее руку.

– Неужели ко мне в гости пожаловала сестра Мирреля Де Лиса. Занятно. Пришла спасать племянника короля Вечнолесья? И кто же его отравил?

Тэссия сразу же поняла кто перед ней – его осанка, облик. Осознание накрыло девушку. Сам король Александр Греймарк. Возможный убийца ее брата. Недолго думая, Тэсса просто взяла и плюнула ему в лицо.

Теплая капля ударила ему в щеку. И тишина. Даже гвардейцы застыли, будто пораженные молнией.

– Монстр… – прошипела Тэссия, её голос дрожал, но не от страха. От ненависти. – Убийца. Ты даже не человек – ты просто… кусок льда.

Александр не двинулся. Не смахнул. Только глаза… Лед в них треснул.

– Очень смелая, – прошептал он. – И очень глупая.

Он резко дёрнул её за руку, заставив вскрикнуть от боли, и притянул так близко, что она почувствовала его дыхание на своих губах.

– Знаешь, что я делаю с теми, кто смеет плевать в лицо королю? – его шепот был тише змеиного шипения, но каждое слово обжигало.

Тэссия не отводила взгляда.

– Убиваешь? – выдохнула она. – Так сделай это. Докажи, что я права.

Пауза.

Александр вдруг рассмеялся – резко, беззвучно, почти безумно.

– Нет… – он отпустил её запястье, но схватил за подбородок, заставив смотреть в свои стальные глаза. – Я оставлю тебя жить. Чтобы ты запомнила этот день.

Дыхание коснулось ее уха:

– Теперь ты моя, глупенькая дикарка.

Осознание провала накрыло Тэссию с головой. Она вдруг поняла, что наделала. Её взгляд метнулся к Роану – старому другу, почти что дяде, который теперь лежал на полу, зажимая разбитый нос.

– Ваше Величество… – голос её дрогнул, но она выпрямила спину. – Можете забрать меня. Делайте что угодно. Но отпустите дядю Роана. Прошу вас…

Она замолчала, губы её дрожали.

– Умоляю…

Александр медленно повернулся, его ледяные глаза скользнули по Тэссии с ног до головы, будто взвешивая, сколько стоит эта мольба. В уголке губ дрогнула едва заметная усмешка.

– Просишь? Умоляешь? – Его голос стал тише, интимнее, будто они были одни в этой каменной пустоши. – Интересно… А что ты готова отдать взамен, маленькая травница? Ты ведь понимаешь – милость короля стоит дорого.

Он сделал шаг ближе, намеренно нарушая границы ее личного пространства. Его рука в перчатке грубо приподняла ее подбородок, заставляя смотреть в глаза.

– Твое тело? Твое послушание? Или, может быть… твое унижение? – Он провел рукой по ее щеке, наблюдая, как она содрогается от прикосновения. – Я мог бы заставить тебя встать на колени прямо здесь, перед всеми. Заставить просить об этом громче. Чтобы каждый мой воин услышал, как дрожит голос девки из Вечнолесья.

Тэссия замерла, губы ее слегка дрожали, но взгляд не опускала. Александр ухмыльнулся.

– Ах, да… Ты ведь для брата это терпишь? Как трогательно.

Его пальцы впились в ее подбородок чуть сильнее.

Тэссия ахнула, прикосновение Александра обжигало словно провалился под лед и миллионы иголочек холодной воды кольнули кожу.

– Хорошо. Пусть твой старик уходит. Пусть везет свой жалкий корень. Но запомни, глупая… с этого момента ты – моя пленница. И когда я приду за тобой, ты будешь благодарна, что я просто не приказал раздеть тебя здесь, на этом льду, и не наказал за непочтение королю.

Александр еще ниже склонился к лицу девушки и ощутил знакомые нотки запаха – лаванда, весенний ветерок, запах медового разнотравья. Запах… как в замке до пожара. Не может быть. Почти похожий, но другой. Еще мягче, еще волнительнее.

Он резко отпустил ее, пошатнувшись, будто касался чего-то личного.

– Убирайся, старик, и расскажи в Вечнолесье, что случилось с их травницей. Страх – лучший союзник. – бросил он через плечо Роану. – Пока я не передумал.

А затем, уже тише, только для Тэссии:

– А ты… приготовься. Твой брат получит свое лекарство. Но твой долг – куда больше, моя маленькая птичка из Вечнолесья.

И в его глазах вспыхнуло что-то темное, обещающее что-то, от чего сердце Тэссии сжалось, как в ледяном капкане.

Глава 6

Темнота Долины сомкнулась за ними. За несколько дней пути к Дарнхольду Александр не удостоил Тэссию ни словом, но его взгляд – тяжелый и изучающий – преследовал её постоянно.

Теперь она сидела перед ним в седле, его рука стальным обручем сжимала её талию. Каждый шаг коня отдавался болью в изможденным теле, но она держалась прямо, избегая даже случайного прикосновения к нему.

Дарнхольд возник из ночи как кошмар: чёрные башни с кинжальными шпилями, мост над пропастью, скрипящий под копытами. Тэссия сжалась, чувствуя, как каменные стены смыкаются за ней навсегда.

– Нравится твой новый дом, дикарка? – дыхание Александра обожгло шею. – Твои лесные уловки здесь бесполезны.

Во дворе он сбросил ее с коня как мешок. Она едва устояла на подкошенных ногах.

– Приведите её в порядок, – бросил он камергеру. – Но не слишком. Дикость в ней… забавляет.

Комната, в которую ее привели, была слишком роскошной, чтобы быть тюрьмой, и слишком холодной, чтобы быть домом. Шелковые покрывала, серебряный умывальник, окно с решеткой… Позолоченная клетка.

Через мгновение пришла служанка. Женщина избегала глаз Тэссии – будто стыдилась своего участия:

– Надо раздеться и идти в купальню. Там новые вещи для вас.

Когда Тэссия замешкалась, служанка тяжело вздохнула:

– Или позову гвардейцев?

С дрожащими руками Тэсса сбросила одежду – последнюю связь с прежней жизнью. В купальне пар ласкал кожу, но успокоения не принёс.

– Роан доберется. Миррель спасён. А я… вырвусь, – прошептала Тэссия, сжимая кулаки под водой.

Новое платье оказалось предательством: полупрозрачный шёлк обрисовывал каждый изгиб. Она закрыла глаза, ощущая ткань на коже как пощёчину.

Вечером служанка прошептала:

– Король придет. Не разочаруй его.

У окна Тэссия молила солнце не заходить. Напрасно.

Шаги в коридоре. Медленные. Роковые.

Дверь распахнулась без стука. Александр заполнил проём, в руке – серебряный кубок, наполненный вином.

– Белый цвет тебе к лицу, Тэсса, – он сделал глоток вина, глаза блуждали по её телу. – Особенно когда дрожишь.

– Меня так зовут только близкие, – отрезала она, пряча дрожь в кулаках.

Он рассмеялся:

– Гордыня? Мило. Завтра начнём твоё… перевоспитание. А сегодня…

Его пальцы впились в её подбородок. Он вдруг глубже вдохнул запах её волос – лаванду, луговые травы. Слишком знакомо.

– Сними платье, – приказ прозвучал как удар кинжалом.

– Нет.

– Сними. Сама.

Он развернул её к зеркалу. В отражении она видела свою бледность и его тень за спиной – тень хищника.

– Видишь? Выбора нет.

– Я не стану…

– Станешь! – он схватил ее запястья, прижал к стене. Больно. – Ты моя собственность, дикарка. Моя пленница. Моя игрушка.

Но что-то дрогнуло в нём. Её глаза – широкие, зеленые, полные ненависти и отчаяния – напомнили ему другие глаза. Материнские глаза в то последнее утро.

– На колени, – выдохнул он, отпуская.

Тэссия не двинулась.

Он сжал её запястье до хруста костей:

– Не заставляй повторять.

Она опустилась, но подняла взгляд. В зеленых глазах горел не страх – вызов.

– Ненавидишь? – спросил он, запрокидывая ее голову.

– Больше всего на свете.

– Искренне, – он отпустил её, будто обжегся. – Завтра научишься быть моей.

У двери обернулся:

– Запомни: даже если твой народ придёт за тобой – ты увидишь, как они умрут. А теперь… спи. Нам обоим нужны силы.

Дверь не захлопнулась. Незапертая – страшнее любой клетки.

Ночью он вернулся. Она спала, свернувшись калачиком, рубашка приподнялась, открывая синяк на бедре, который жёг его совесть – досадный след слабости.

– Ключ… – прошептал он, поправляя прядь на её лбу. – К чему? К моей погибели? Или…

Его пальцы дрогнули. Запах лаванды сбивал дыхание.

– Нет. Просто трофей, – прошипел он, отступая. Но в груди что-то ёкнуло – теплое и назойливое, как укол совести.

Глава 7.

Тишину комнаты разрезал скрип двери. Тэссия вздрогнула, инстинктивно вжимаясь в одеяло, словно эта преграда могла стать щитом от его присутствия. Александр стоял на пороге, темно-синий камзол безупречно облегал мощные плечи, подчеркивая узкую талию. Утренний свет из единственного окна выхватывал золотистые нити в его светлых волосах – холодное сияние, противоречащее угрозе в его позе.

– Доброе утро, пленница, – громко прозвучал его голос, разбивая хрупкую тишину на осколки.

Тэссия приподнялась на локте. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать.

– Раз вы пришли, оно не слишком доброе, – слова вырвались прежде, чем успела их обуздать. Острые, дерзкие, они повисли в воздухе, как вызов.

Александр вздернул бровь. Один шаг – и его тень накрыла ее целиком. Холодные, оценивающие глаза скользнули по очертаниям, угадываемым под простыней.

– Одного синяка тебе мало? – спросил он тихо, но в тишине фраза прозвучала как удар хлыста. – Хочется позлить меня сильнее, девочка? Или проверить, где кончается мое терпение?

Гордость кричала внутри Тэссии, но холодный, рациональный страх пригвоздил ее к постели. Молчать. Усмирить язык.

– Молчишь? – Усмешка искривила его губы, не неся и капли тепла. – Хороший выбор. Но молчание – лишь начало. Вставай.

Последнее слово было брошено с ледяной резкостью, пробежавшей по ее коже жутким холодом. Она отбросила одеяло, чувствуя себя беззащитной в тонкой сорочке. Не глядя на него, встала. Босые ступни коснулись холодного камня пола – прикосновение реальности.

На кровать упал сверток ткани. Тэссия развернула его механически. Платье. Не вчерашний позор полупрозрачного шелка, а темно-зеленое, как хвоя в сумерках. Плотная, бархатистая ткань, высокий ворот. Платье, закрывающее ключицы, без декольте, с длинными рукавами. Было… красивым. И безопасным. Облегчение было мимолетным, как вздох.

– Я пойду в купальню переодеться… – начала говорить она, не поднимая глаз.

– Тэссия. – король перебил ее, его голос стал тише, но обрел опасную твердость закаленной стали. – Ты наденешь его здесь. При мне. И запомни первый урок сегодняшнего утра: я не повторяю приказы дважды.

Сердце сжалось в ледяной комок. Усыпить бдительность. Не дерзить. Выжить. Мысленно она прошипела: «Да, Сир Ледышка. Как скажете, ваше отмороженное высочество», но лицо осталось неподвижной маской покорности.

Краснея до корней волос, она отвернулась к стене, сбросила ночную сорочку. Воздух комнаты обжег обнаженную кожу. Дрожащими руками надела платье через голову. Ткань оказалась удивительно мягкой, почти ласкающей, но каждый шов, каждое движение напоминало: его выбор. Его контроль.

Проблема была сзади. Завязки. Темно-золотые шнурки нужно было протянуть через петли и затянуть. Пальцы путались от волнения и спешки, шнурки выскальзывали. Она чувствовала его взгляд на спине, ощущала, как пламя стыда разливается под кожей.

– Помогите, пожалуйста, – вырвалось тихо, почти мольбой, когда очередная попытка провалилась.

Шаги. Медленные. Уверенные. Он подошел вплотную. Тепло от его тела, запах – мужской, с едва уловимой ноткой морозной свежести. Он молчал. Просто стоял, наблюдая за ее беспомощной борьбой с капризным шнурком.

Тэссия не выдержала. Обернулась, готовая к насмешке, к новому унижению. Выбрав самый невинный, почти детский тон, какой только смогла изобразить, сказала:

– Ваше величество, будьте так любезны, помогите вашей глупой пленнице из Вечнолесья. Я просто дикарка, не знаю, как надеть это великолепное платье. Чтоб его лисы съели.

Мгновение тишины. Потом… он засмеялся.

Настоящим, низким, мужским смехом, который, казалось, разорвал ледяной панцирь комнаты. Звук был непривычным, глубоким, пугающе притягательным. Тэссия, пораженная, услышала, как ее собственный смех – легкий, нервный – отозвался ему. Машинально сдула непослушную прядь со лба, обернувшись к нему с невольной, растерянной улыбкой.

Их взгляды встретились. В его серых глазах, вечных льдинах, светилось что-то живое, почти теплое – удивление, мимолетная искренность. Она замерла. Он наклонился. Губы оказались так близко к ее шее, что она почувствовала легкое движение воздуха от его дыхания. Он замер. Не поцеловал. Не укусил. Просто… задержался на грани.

Затем, будто спохватившись, Александр резко отступил. Маска снова сомкнулась на лице, но в уголках губ еще дрожали отзвуки смеха.

– Вечером, – бросил он отрывисто, уже поворачиваясь к двери. Голос вернул ледяную твердость, но теперь в нем чувствовалась странная напряженность. – Придешь в мою спальню. А пока… можешь гулять по замку. Твоя служанка Линара покажет границы дозволенного.

Дверь закрылась за ним с глухим, но не громким стуком. Не щелчок замка. Просто закрылась.

Тэссия осталась стоять посреди комнаты в темно-зеленом платье, сидевшем теперь идеально, зашнурованном его рукой. Дрожь в теле была странной – не только от страха. От эха его смеха. От близости его дыхания. От непрочитанного выражения в глазах.

Она медленно подошла к зеркалу. Лицо раскрасневшееся, глаза блестели непривычным блеском. Пальцы коснулись места на шее, куда почти коснулись его губы. Кожа горела.

– Чудовище умеет смеяться? – прошептала она отражению. В голосе звучало не только недоумение, но и капля чего-то, похожего на… победу? Или начало чего-то куда более опасного, чем ненависть.

Ночь в его спальне. Слова повисли в воздухе, неся обещание чего-то ужасного. А она думала о его смехе. Она и правда сходит с ума.

********************************

Королевская спальня напоминала огромный каменный грот, оживающий лишь от трепета огня в камине. Тяжелые гобелены поглощали свет, массивная кровать с балдахином из темно-синего бархата казалась островом в море теней. Тэсса знала, зачем ее привели. Слова Линары, шепотом сказанные в коридоре, звучали в ушах: «Король требует вас к ночи… Не дерзите, слушайтесь… Не вы первая…»

Страх сжимал горло. Но мысль о дяде Роане – Александр, скрипя сердцем, отпустил его в Вечнолесье к Миррелю! – пронзила лед страха теплой иглой благодарности. Он мог убить. Не дать спасти брата. Но отпустил. Почему?

Стук в дверь.

– Войдите.

Александр стоял у камина с бокалом вина. Без коронационных регалий – в простых светлых штанах и белой рубашке, расстегнутой на груди. Босые ступни утопали в пушистом ковре. От него пахло вином и прохладной морозной свежестью. Он выглядел… домашним. Такой контраст с его сущностью сжал сердце Тэссы. Его глаза, цвета грозовой тучи, нашли ее мгновенно. Ни желания, ни привычной ненависти. Только усталость, презрение и… решимость. Как у палача перед тем, как опустить топор.

Линара быстро поклонилась и исчезла. Тэсса замерла у двери, не в силах сделать шаг. Хотелось сбежать, раствориться в камнях стен.

– Подойди. Или тебе нужен пергамент с королевской печатью? – Голос был низким, ровным, лишенным интонаций.

Тэсса заставила ноги двигаться. Каждый шаг гулко отдавался в черепе, словно она шла на эшафот. Остановилась в двух шагах, опустив голову, глядя на его босые ноги на ковре.

Приказ прозвучал как гром среди ясного неба.

– Разденься. Я не люблю рвать ткань. Хотя для тебя могу сделать исключение.

Мысль о том, что она почувствует себя совершенно беззащитной, вызвала в нем знакомый, острый трепет власти.