Корсары Николая Первого. Через два океана

Обсуждали почти до ночи. С перерывом на то, чтобы отправить вестового к Гребешкову, а то прапорщик, оставшийся за старшего, человек резкий. Как бы в самом деле маленькую победоносную войну не учинил.

Стоит признать, торговались американцы получше иных евреев, но, в отличие от последних, четко знали, в какой момент стоит остановиться и сдать назад. В результате, несмотря на длительные и жаркие переговоры, временами готовые перейти в рукоприкладство, благо нравы здесь были простые, к общему знаменателю они все же пришли. Результат устроил всех. Заодно продали трофейные корабли вместе с грузами. Задешево, конечно, однако хватило и пополнить казну эскадры, опустошенную ремонтом, и дать командам отдохнуть на берегу, хорошенько встряхнув портовые бордели.

Следующие четыре месяца эскадра крейсировала вдоль восточного побережья Америки, то уходя в высокие широты, едва не до паковых льдов, то спускаясь в Карибское море и даже южнее. Однажды аж до Панамы дошли. Непуганые британские купцы, слегка разбавленные французскими коллегами, здесь встречались в изобилии. Да и то сказать, чего им было опасаться? Война где-то далеко, а здесь спокойные воды, которые охраняет могущественный британский флот. Тот очевидный факт, что сейчас практически все английские и французские корабли заняты в Европе, как-то проходил мимо их сознания. А потому вид крупного военного корабля под русским флагом, появившегося из-за горизонта, неизменно вгонял их в шок.

Стоит признать, не все купцы сдавались без сопротивления. Некоторые пытались уйти, а кое-кто, даже будучи взятым на абордаж, давал настоящий бой. Однако все это были напрасные потуги. Боевой корабль априори быстроходней и несет многочисленный, хорошо вооруженный, а главное, мотивированный на победу экипаж. Неудивительно, что уйти от русских никому не удавалось.

Самое интересное, что британские военные корабли не попадались им ни разу. А ведь их, несмотря на все международные нюансы, просто не могло здесь не быть. Однако удача покровительствует смелым, и это радовало – несмотря на то, что под началом Верховцева сейчас была достаточно сильная эскадра, в своей способности выдержать бой даже с одним английским линкором он сомневался. Тут ведь решают не только число кораблей и пушек, но и обученность экипажей. А в этом он себя равным британцам пока не считал.

Но если с английскими кораблями они не сталкивались, то американские им встречались дважды. И оба раза проявляли нездоровый интерес к эскадре. Правда, увидев линкор с открытыми орудийными портами, резко скучнели и уходили своей дорогой. Доверять янки русские не собирались, а потому меры предосторожности вроде готовности к бою принимали. Мало ли что на душе у этих умников.

Хотя пока что жаловаться не приходилось. Бостонские купцы оказались народом ушлым, и сейчас в любом порту на побережье эскадру Верховцева принимали без малейших вопросов. Проводили, если надо, ремонт, продавали все, что требовалось, по вполне пристойным ценам. Опять же, трофейные корабли и грузы выкупали без проволочек. Матвеев, подсчитывая прибыль, аж светился от удовольствия. Опять же, в портах сообщали, когда тот или иной корабль из Европы ожидается или выходит в море. Единственно, требовалось соблюдать нечто вроде правил хорошего тона. Проще говоря, корабль, вышедший из Ричмонда и перехваченный русскими, не стоило тут же гнать обратно. Требовалось отогнать его в Хьюстон. Или в тот же Бостон. А там уж – кто что докажет?

И лишь одно начинало все больше смущать Верховцева. В отличие от многих потрясателей морских просторов, в изобилии водившихся здесь раньше, он все же был всесторонне образованным человеком – в Корпусе учили на совесть. В том числе и истории. А она в данном случае говорила лишь об одном: удача не может длиться вечно.

Удачливых пиратов в истории хватало. И, случалось, они собирали целые эскадры, ни в чем не уступающие той, что сейчас шла за спиной Александра. А может, и превосходившие – пес его знает, что творилось в те, ставшие уже легендарными, времена золотых галеонов и конкистадоров. Тогда полтысячи человек могли сокрушить древнюю империю, а пиратские эскадры захватывали города. Неудивительно, что о них слагали легенды, саги, романы… Вот только был один нюанс, который обычно если и упоминался, то шепотом или парой строчек – финалы у этих историй были только двух типов.

Если пират умел вовремя остановиться, то он, сколотив какое-никакое состояние, уезжал в глушь и остаток жизни проедал накопленное. Или преумножал его законными способами, некоторые, вроде Моргана, даже ухитрялись занимать незначительные государственные посты. Но мало кому так везло. Большинство рано или поздно встречали противника не по силам, те же боевые корабли, и либо гибли в бою, либо украшали собой реи победителей. Их так удобно использовать вместо виселицы…

Александр дураком не был и понимал: воду они взбаламутили изрядно. Не столь уж велик урон, который нанесла их эскадра. В масштабах Британской империи захваченная добыча – капля в море. И ни одного корабля с войсками… Мелочь.

Но если материальные потери ничтожны, то репутационные – огромны. Империя, которая не может защитить свои, можно сказать, глубокие тылы и торговые пути, теряет самое главное – доверие собственных граждан и уважение, читай, страх окружающих. И реагировать на это британцам придется.

Сколь мог предположить Верховцев, реакция пойдет сразу по двум направлениям – отправка на перехват рейдеров боевых кораблей и дипломатическое давление на американцев. Лишить русскую эскадру баз – уже половина дела. Без места, где можно отдохнуть, пополнить припасы и быстро продать добычу, эффективность действий рейдеров падает очень сильно. Конечно, американцы вначале будут отнекиваться, затем саботировать, но вряд ли это продлится долго. Так что придется уходить, тем более что уже сам факт отправки сюда кораблей говорит о том, что свою задачу эскадра выполнила, часть сил врага от европейского театра, сиречь от России, отвлекла.

То, что британские корабли в этих водах все же появились, от пленных было известно, да и в американских городах о них рассказывали. Минимум два линейных корабля, это не шутки. А потому – отдохнуть перед дальним походом и на всех парусах убираться прочь отсюда. Карибское море грозилось в любой момент стать местом негостеприимным. Да и то сказать, «сливки» с этих вод русские уже сняли, торговые корабли встречались все реже. Так что лучше считать, что карманы набиты достаточно, и не дразнить судьбу.

Совет капитанов спорил по этому поводу долго, однако все же вынужден был согласиться с доводами командира. Точнее, Гребешков изначально был согласен, Матвеев немного поколебался и тоже решил, что незачем гусей дразнить, а вот Диего упирался до последнего. И недовольство свое демонстрировал еще несколько дней при каждом удобном случае, пока ему не напомнили, что он вроде бы собирался набрать в экипаж побольше соотечественников. Так чего же медлит?

Медлил Диего по одной простой причине – в американских городах испанцев оказалось до обидного мало, и в море они идти не жаждали. В порты Мексики русские не заходили – там чересчур сильно было французское влияние. Стало быть, русских встретят пушками, а драться без нужды не хотелось. Южнее же эскадра заходила всего единожды, да и то не по своей воле – подхваченные свирепым штормом корабли отнесло далеко на юг, и, убедившись, что британские купцы здесь не водятся, эскадра вернулась к побережью Северной Америки.

На самом деле, британские купцы там, конечно, ходили – они, как тараканы, живут везде, и черта с два их выведешь. Но – не срослось, а потому русские туда больше не заходили. Не успели, да и, честно говоря, не очень-то им этого и хотелось. Их и в Карибском море неплохо кормили.

Пожалуй, самым запоминающимся событием эпопеи оказалась свадьба. Александр был весьма удивлен, когда к нему пришли Куропаткин с Аленой и попросили разрешения связать себя узами брака. Смешно. Когда-то сам факт появления Алены в не таком уж и высшем свете Архангельска спровоцировал конфликт между Верховцевым и Куропаткиным, а сейчас они жениться хотят! Прихотливы бывают повороты судьбы.

Откровенно говоря, Александр был в некоторой обиде. Он-то подозревал, что девушка к нему неравнодушна. Может, к слову, так и было, но поморка смотрела на жизнь с истинно крестьянской прагматичностью. Будущего с морским офицером из старого и богатого рода у нее просто не могло быть. Родня не даст, окружающие. А короткий «романчик»… В самом лучшем случае это обойдется грустными воспоминаниями в будущем. Это если не будет последствий вроде детей. Нет, это для женщины был плохой вариант.

Иное дело – дворянин, недавние предки которого сами пахали землю. Правила куда менее строгие, а перспективы видимые. К тому же Верховцев по уши в делах – у командира в боевом походе их количество стремится к бесконечности. Куропаткин же – вот он, рядом… Словом, получилось то, что получилось, и отказать для Александра было глупо и, откровенно говоря, неприлично. Священники при эскадре были, а потому – совет да любовь. Хотя и неприятно, конечно.

Немного подумав, Александр перевел молодоженов на «Адмирала». И ему глаза не мозолят, и, главное, присмотрят за Диего. Не то чтобы Верховцев ему не доверял, но, если экипаж пополнят еще и другие иностранцы, возможны эксцессы. В этой ситуации мастер рукопашного боя и, безусловно, авторитетный офицер на линкоре явно лишним не будет. Это он и озвучил Куропаткину. Понял тот вторую подоплеку дела или нет, осталось вопросом открытым, но протестовать не стал. Так что молодожены переехали, а вот рысенок остался. Не захотел менять место жительства, так и прописавшись в капитанской каюте. Что же, Верховцев против ничего не имел. Он совершенно незаметно тоже привык к бесхвостому хищнику, с которым было как-то веселее.

К слову, число иностранцев на корабле и без того прибавилось. Среди американцев хватало сорвиголов, желающих попытать счастья в море. Конечно, больше всего их было среди обитателей городского «дна», считающих почему-то, что на боевом корабле заниматься им предстоит тем же, что и на суше. То есть грабежом слабых с быстрой ретирадой от сильных. Что же, их ждало жестокое разочарование, да и не стремились их, в общем-то, брать. В массе своей мелковаты, хиловаты – нормальное состояние для тех, кто плохо ест в детстве.

Впрочем, и выходцев из вполне респектабельных семей, желающих приобщиться к морскому ремеслу, хватало. Как-никак, осваивать новый континент шли изначально люди смелые и непоседливые, и кровь многих семейств не разжижилась со временем. Так что выбор был, и постепенно кое-кого набрали. Особенно из числа имеющих ирландские корни – те отличались высоким ростом, крепким сложением и органической, впитанной с материнским молоком, ненавистью к англичанам. Правда, и буйных среди них хватало, но тут достаточно было последовать рекомендации Гребешкова и раскидать их понемногу на все корабли. В окружении большого количества людей, не уступающих им ни силой, ни храбростью, ирландцы словно подрастворились и, несмотря на несколько эксцессов, в целом вели себя достаточно спокойно.

Вот такова была ситуация, когда русская эскадра пришла на Кубу. Сейчас корабли стояли в бухте, и вода вокруг была настолько спокойной и прозрачной, что напоминала одновременно гигантское зеркало и столь же гигантский аквариум. Правда, это великолепие то и дело портили местные лодки, снующие туда-сюда и режущие водную гладь подобно тупым ножницам в руках неопытного подмастерья. Ну и вид Гаваны не слишком радовал глаз. Вернее, радовал, но или издали, или в сумерках, когда не было видно, насколько обшарпан город. Все же времена, когда Испания была великой, а ее города могли служить эталоном архитектуры, давно прошли. Ныне это было так, воспоминание о былом статусе, обветшавшее и потрепанное.

– Вашбродь!

Голос вахтенного прервал тихонько опускающуюся полудрему и вырвал Александра обратно в реальность. Оно и к лучшему, если честно – спать днем, еще и на жаре, верный способ заработать головную боль. Александр лениво повернул голову и, не заостряя внимания на том, что к нему, по идее, в нынешнем звании обращаться надо иначе, лениво спросил:

– Что там опять?

– От губернатора посыльный. Говорит, срочно. Странный какой-то…

– Ладно, давай его сюда – поглядим, что за чудо.

Как ни странно, никаким чудом здесь не пахло. Обычный негр, просто одет по моде полувековой давности. Здесь на многое смотрели несколько… своеобразно. В том числе и на то, как должны одеваться слуги. И если работающие на плантациях зачастую ограничивались штанами да рубашками, то одежда домашних слуг ограничивалась разве что фантазией их владельцев. Откровенно говоря, в России какой-нибудь помещик мог обрядить своих крепостных, занятых работой по дому, еще хлеще – были бы деньги. Здесь же, скорее всего, просто воспользовались гардеробом, оставшимся от предков, – и выглядит прилично, и не стоит уже практически ничего.

– Что случилось?

Негр залопотал что-то по-испански. Александр на этом языке знал разве что несколько расхожих фраз и с полсотни слов – нахватался за последнее время. Однако аккуратно запечатанный конверт, перекочевавший в его руки, сомнений не оставлял. Жаль, ножа, созданного для многотрудных битв с такого рода бумажными изделиями, под рукой не было.

Распаковывать конверт Александру пришлось длинным и весьма зловещим на вид кинжалом, постоянно висевшим на поясе в качестве ножа на каждый день. Негр при виде холодно блеснувшей стали как-то странно дернулся, и взгляд его стал испуганным. Интересно даже, что за слухи обо мне ходят, подумал Александр, аккуратно вскрывая конверт и доставая письмо. Написанное, к счастью, на английском, хорошим каллиграфическим почерком. Все же губернатор был не дурак и понимал, что если с английским языком проблем не возникнет, то переводчика с испанского еще поискать надо будет.

Приглашает на аудиенцию… Ах, какой высокий стиль! Что же, придется сходить. Все же глава местной власти, не стоит зря ссориться. Александр поглядел на посланника, от чего беднягу передернуло, и встал:

– Передай – буду в четыре пополудни. Свободен.

Негр исчез, будто его и не было. Александр вздохнул – прогулки к местным начальникам, очень много о себе мнящим, он не любил. Дома тоже, но в том же Архангельске губернатор – адмирал Российской империи, умный и преданный делу человек. Здесь же – обычные чиновники, большей частью далеко не из лучших. И если тебя пригласили – значит, им надо что-то, скорее всего, для себя. Иначе как быть с тем, что их эскадра тут уже неделю, а командующим еще ни разу не заинтересовались. Даже переговоры об условиях стоянки вел Матвеев.

Ну что же, положение обязывает. Так что надеть мундир, обругав того, кто придумал этикет последними словами – в такую жару в черной, плотной, рассчитанной на совсем другой климат одежде, пытка. Скомандовать: «Мустафа, ты за старшего!» Ну а потом в шлюпку – и матросы лихо, так, что весла сгибались в дугу, отвезли своего командира на берег. Всё, отсюда пешком. Впрочем, тут и идти-то всего ничего.

В сопровождении двух матросов – для солидности здесь подобные жесты ценятся – Александр шел по улицам Гаваны. Запутаться по дороге ко дворцу губернатора сложно, да и, если откровенно, приморскую часть Верховцев изучил не хуже своих подчиненных. В бордель, конечно, не ходил – невместно, однако питейные заведения успел проинспектировать. Моряку нужен отдых, и, оказавшись на берегу после долгого похода, хотя бы раз напиться до положения риз просто необходимо. Мораль тут ни при чем, обычная усталость. И так уже отправился только на второй день, вначале дав отдохнуть подчиненным.

Дворец генеральных капитанов[5] не то чтоб поражал масштабами, но впечатление производил. Построенный в стиле барокко с непередаваемым колониальным колоритом, он был не только красив, но и функционален. Как минимум тем, что толстые стены надежно защищали его обитателей от удушающей жары. Впрочем, отделка, и внутри, и снаружи, тоже была хороша. Поразительно, как местные, далеко не блещущие достижениями мастера смогли такое построить[6].

Хосе Гутье́ррес де ла Ко́нча, генеральный капитан Гаваны, более всего напоминал грандов прошлого – тех, кто пинками выгонял из своей страны мавров и открывал новые континенты. С поправкой на моду нынешнего века, но и только. А так – подтянутый, уверенный в себе, с хищным взглядом. И Верховцева он встретил не по-испански деловито. Хотя вина, отменного, стоит признать, предложил, равно как и трапезу.

От еды Александр отказался, а вот вино употребил с удовольствием – после жары пить хотелось страшно. И сразу после этого губернатор перешел к делу, словно и не испанский чиновник, а янки какой-нибудь. Впрочем, Александра это не расстроило, долгих церемоний он терпеть не мог.

– Господин капитан, – начал губернатор, как только обязательные раскланивания закончились, – скажите, сколько ваша эскадра будет находиться в Гаване?

– Пока не надоедим, – шуткой ответил Александр. Сколь он мог понять, наличие здесь русских кораблей было воспринято местными с некоторой долей энтузиазма. Ибо многочисленные, сорящие деньгами русские матросы изрядно оживили сонную местную экономику. Бордели теперь, во всяком случае, работали даже во время сиесты.

– Тогда – уже, – развел руками губернатор.

– Вот как? – Александр удивленно приподнял брови. Учитывая, что ему приходилось теперь периодически общаться с облеченными толикой власти чиновниками, этот жест у него получался с каждым разом все более солидно. И, учитывая приснопамятные полторы сотни орудий, его удивление выглядело крайне весомо. Что он здесь и сейчас равных не имеет, Верховцев знал. Знал это и испанец. Заметно было, что он не в восторге от того, что может схлестнуться с русскими, однако и назад сдать у него не получалось.

– Мне крайне неприятно это сообщать, но ваше желание продолжать использовать нашу гавань может привести к серьезному конфликту, и мне крайне хотелось бы его избежать. Ибо я отвечаю за город, и мне крайне нежелательно, чтобы он был подвергнут бомбардировке.

Слово за слово, и Александру удалось вытрясти из него подоплеку ситуации. Довольно неприятную, к слову. Если совсем кратко, то сюда направлялась французская эскадра. Четыре фрегата и какое-то количество более легких кораблей, нюансов губернатор не знал. Его предупредили об этом – французы задержались в одном из портов, и быстроходный шлюп пришел в Гавану раньше. Кстати, его прибытие сегодня утром Александр наблюдал и был впечатлен отточенностью манёвров – испанские моряки свое дело знали. Властям же Испании совершенно не хотелось ссориться с французами.

Вечером капитаны собрались на «Миранде». Темная ночь, доносятся с берега звуки музыки, да играет свет фонарей на вине в хрустальных бокалах… В таких то ли пасторальных, то ли просто идиллических условиях решались, бывало, судьбы мира. Здесь и сейчас ставки были попроще – всего лишь их дальнейшая судьба. И, когда Верховцев обрисовал расклады, над палубой зависла тишина. Ничего вроде бы и не изменилось даже, но молчание словно заглушило окружающие звуки. Александр молчал. Молчали и его верные сподвижники. Очень уж туманными выглядели перспективы. И очень много зависело от их решения.

– Я считаю, надо драться, – первым нарушил молчание Диего. – Кого мы боимся? Французов?

– О, их стоит если не бояться, то опасаться. Драться они могут, – отозвался, неотрывно глядя в бокал, Гребешков. Смотрел так, будто густая, рубинового цвета жидкость навевала ему мысли о крови, которой прольется в бою очень много. – Четыре фрегата – это, как ни крути, четыре фрегата.

– Я возьму на себя любые два!

– При условии, что они не паровые, – меланхолично отозвался прапорщик, все так же не отрывая взгляд от бокала.

– Не горячись, Диего, – вмешался Матвеев. – В том, что ты не трус, никто не сомневается. Вопрос в другом – нужна ли нам эта драка?

– Не уверен, – отозвался Верховцев и щелкнул ногтем по краю своего бокала. Тот зазвенел на чистой, ровной ноте. Хорошо сделан, пережил и сражения, и шторма. – Наша задача – наносить противнику максимальный урон и делать это как можно дольше. Французов бояться нет смысла – полагаю, мы все же сильнее. Но в бою они успеют нанести нам повреждения, и это может поставить крест на дальнейшем походе.

– Не может, а поставит, – хмуро заметил Матвеев. – Длительный ремонт гарантирован, а там и англичане подтянутся. Янки же сдадут нас сразу, мы для них отработанный проект.

Диего фыркнул, но комментировать не стал. Лишь сказал, что остается при своем мнении, но приказ командира будет выполнять в любом случае. Некоторое время они еще обсуждали, как будут действовать, а потом отправились на свои корабли. Дел еще оставался непочатый край – рано утром эскадре предстояло выйти в открытое море.

Где там шлялись французы со своими фрегатами, Александр понятия не имел. Равно как и вообще, существовали они в природе, или кубинский губернатор таким образом избавился от чем-то мешающей ему русской эскадры. Но даже если и были, с ними удачно разминулись. Ибо если Верховцев что-то понимал в вопросах пиратства, так это крайнюю нежелательность открытого столкновения с военными кораблями. Даже если победишь, урона на рубль, а прибыли на копейку. Невыгодно.

Зато он понимал теперь, почему тот слуга испуганно на него косился. Проболтался-таки испанский кабальеро, опять же, случайно или намеренно. Оказывается, теперь Верховцева называли в этих местах не иначе как Мясник Галифакса. Это за якобы учиненную им резню и до основания разрушенный город. Учитывая, что русские никого особо не старались убивать, а тех, кто разбегался, не преследовали, да и в городе сожгли не так уж много, прозвище более пафосное, чем соответствующее реалиям. Но люди, что интересно, верили.

Да и пускай боятся. Александр усмехнулся собственным мыслям. Чем сильнее боятся, тем больше им придется вздрагивать от каждой тени на горизонте. Будут сидеть в портах и требовать от метрополии, чтоб она прислала корабли и защитила их от страшных русских пиратов. Ничего не добьются, разумеется, в британском Адмиралтействе сидят не дураки. Адмиралы хорошо понимают масштабы проблемы, а потому ловить эскадру Верховцева, конечно, будут, но вначале соберут для этого серьезный отряд. Все же для одиночного корабля, даже линейного, Александр со товарищи не по зубам. Так что паралич или хотя бы резкое снижение торговли и сопутствующие этому убытки русские уже обеспечили. Когда же за их поиски возьмутся всерьез, они будут уже далеко.

– Александр Александрович.

– Что случилось, Мустафа?

Сафин подошел, встал рядом.

– Барометр падает, вашбродь. Не случилось бы шторма.

– Может, и случится, – философски вздохнул капитан. – Что делать – все знают, а изменить погоду мы все равно не в состоянии. Над ветрами у нас власти нет.

– Это точно, – вздохнул Сафин. – Но все равно надеяться хочется…

– Надежда – последнее, что умирает в человеке[7], – хмыкнул Александр.

Кто из них сглазил, а кто накаркал, осталось вопросом открытым, но надежды на то, что шторм пройдет стороной, не оправдались. К вечеру небо затянуло тучами, и ветер завыл так, что Верховцеву срочно захотелось убить того, кто развязал мешок Эола[8]. Хорошо еще, что Диего, неплохо знавший эти воды, смог привести эскадру к одному из многочисленных островов, имеющему несомненное достоинство – удобную для стоянки и дающую неплохую защиту бухту. В нее корабли и нырнули, как мышь в щелку под порогом, буквально в последний момент. Памятуя о не самой лучшей мореходности «Адмирала», можно сказать, им повезло. А потом шторм разыгрался не на шутку, и даже в относительно защищенной бухте корабли изрядно раскачивало.

С качкой, правда, они уже давно примирились – чай, не первый день в море. Главное, что корабли не срывало с якорей, а значит, и быть выброшенными на берег не грозило. Конечно, затянувшаяся на три дня стоянка удручала, но, в конце концов, они были сами по себе, к срокам не привязаны, а потому могли и потерпеть. Тем более что уже к утру второго дня ветер поменял направление, дождь, изначально не такой уж и сильный, прекратился и волнение в бухте улеглось. Ближе к полудню часть экипажей высадилась на берег, где люди смогли разместиться с несколько большим комфортом. Ну и Александр не смог удержаться от искушения и прогулялся по самому настоящему дикому тропическому острову.

Стоило признать, мечты, принесенные из детства, лучше было там и оставить. Было бы нечто светлое, доброе, романтичное. Вживую же его тропический рай очень быстро разочаровал. Не красотами – здесь и впрямь было на что посмотреть. Орущие попугаи, экзотические цветы, с шумом падающие с трехсаженной высоты струи небольшого водопада… А к этому змеи, от укуса одной из которых его спасла толстая кожа высоких сапог, вонь тухлого мяса вперемешку с дерьмом, которую источали те самые прекрасные цветы, и куча мошкары, не столько кусающейся, сколько лезущей в глаза, уши, нос… Конечно, и под Архангельском, и в Петербурге этой дряни тоже хватало, но здесь ее было столько, что, казалось, она закрывала солнце. В общем, на голом упрямстве Александр погулял с полчаса и вернулся, решив, что с него на сегодня приключений хватит.