Корсары Николая Первого. Через два океана

Однако же стол был сервирован по всем правилам. Все же Алена, даром что родом из глухой деревни, с такими нюансами освоилась быстро. Хорошо еще, ложки с вилками положила обычные, а то как-то по незнанию, а может, из врожденной вредности, достала особый комплект.

Воспоминания невольно вызвали у Александра еще одну улыбку. Тот комплект достался ему, в числе прочего, во время грабежа Галифакса. Сам Верховцев в этом не участвовал, разумеется, честь русского офицера и все такое… Хотя британцы подобным не брезгуют. Только вот стоит ли им уподобляться?

Так вот, сам не участвовал, но людям своим прибирать к рукам понравившиеся мелочи не запрещал. И те воспользовались его закрытыми глазами на всю катушку. Что за дома они успели обнести, Александр понятия не имел, но явно не самые простые. Во всяком случае, кое-что, случайно виденное им, было отнюдь не дешевеньким. Команды явно входили во вкус пиратства.

Но, стоит отдать морякам должное, своих командиров они не забыли. На «Миранде», к примеру, штурману достался целый сундук карт, приборов и прочей узкопрофессиональной мелочовки. Доктору притащили почти все содержимое разграбленной начисто аптеки. Очень полезное приобретение, к слову. Больше всего Александра впечатлил новенький, блестящий набор хирургических инструментов. Вид у них был настолько устрашающий, что Александра при одном только взгляде на эти пилы и крючья пробивала дрожь. А доктор ходил довольный, как обожравшийся сметаны кот, и явно жалел, что не на ком испытать доставшееся ему великолепие. Маньяк, как есть маньяк!

Александру матросы тоже притащили подарок. Не столь впечатляющий, но зато куда более необычный. Даже три подарка, но один из числа тривиальных. Вековой давности шпага с рукоятью, отделанной серебром. Второй… Более всего это напоминало католический крест, сработанный из железа и весящий чуть больше пары фунтов. По виду довольно старый, богато украшенный чеканкой и, как ни удивительно, с острыми, как стилеты, краями.

Александр только глазами хлопал, не понимая, что это, пока Диего, великий знаток оружейной экзотики, не объяснил. Оказывается, боевой крест, который, по слухам, изобрели в каком-то монастыре. Такой можно метнуть и попасть в цель проще, чем ножом – острия-то четыре. Можно ткнуть, как стилетом. Можно ударить вместо чекана[2]. Главное, свою руку при этом не повредить.

Раньше, говорят, было довольно распространенное оружие – простое, дешевое. Этот экземпляр явно сделали в качестве подарка кому-то, вот и украшен, а что попроще могли сварить из пары железных полос в любой кузнице. Лет триста назад его использовали широко, сейчас, конечно, нет – пистолет удобнее и эффективней. Но Диего нечто подобное в доме отца видел. Остался от древних времен. Так что, если Верховцев имеет желание собрать коллекцию оружия, это для нее неплохой экземпляр. Оставалось лишь пообещать подумать – оружейная экзотика Александра не то чтобы привлекала, но все же было в ней что-то притягательное. Так что и второй подарок занял свое место на полке шкафа. А вот третий…

Да уж, экзотический трофей. Столовые нож, вилка и ложка, богато изукрашенные, серебряные, довольно удобные. И у каждого предмета в рукояти миниатюрный пистолет, только курки наружу. Прямо кошмар оружейника. Приходилось Александру видеть пистолеты в форме чернильницы, трости, и даже встроенные в шпагу, но чтобы так!

Насколько эффективен набор именно как оружие, оставалось только гадать. Но когда он обнаружил их на столе, да еще и стволами к себе, ощущения были, скажем так, экзотические.

Ужин прошел в атмосфере полного взаимопонимания. В том смысле, что все окружающие понимали: командиру хочется посидеть в тишине, и не стоит ему мешать. То, что Александр не занимался рукоприкладством, еще не значило, что от него не получится огрести. Впрочем, его бы и без того не беспокоили – командира своего матросы уважали. Жаль только, что тихо и спокойно завершить день с томиком Байрона или, к примеру, Вальтера Скотта не получилось. Действительно, жаль – в том же Галифаксе захватили, помимо прочего, и несколько десятков разнотипных книг, а языком Александр владел вполне достаточно, чтобы иметь возможность читать их в подлиннике. Так что хотел – но, увы, не срослось.

– Вашбродь!

Александр чуть лениво повернул голову в сторону двери:

– А, это ты, Янек… Что случилось?

Поляк вытянулся, демонстрируя неплохую выправку. Хороший пример того, как влияет на людей военная служба. Недавно еще был польским хамом, а ныне вон, образцовый матрос, на хорошем счету у командования и уважаемый сослуживцами. Вот что строй животворящий делает![3] И по-русски ныне говорит чисто. Настолько, что его от поморов так сразу и не отличишь. Такой же говор и держится так же солидно. Ну, тут уж с кем поведешься.

Но, стоит признать, в командах их кораблей поляки, в конце концов, прижились. И даже сейчас, будучи в другой стране, отнюдь не собирались дезертировать. Возможно, потому, что чувствовали себя не вторым сортом, отчаянно пытающимся доказать свою значимость, а такими же, как все, не хуже и не лучше. Хотя гонору все равно хватает.

– Там вас спрашивают.

– И кто?

– Я в местных разбираюсь, как корова в компасе, – не удержался от легкого фрондирования Янек. – Одет так себе, а держится, будто шляхтич с перепою. И говорит странно.

– Значит, сам погляжу, – Александр встал, шевельнул плечами. В спине что-то слабо хрустнуло. – Выспаться не даете, ироды.

Когда он спускался по трапу, то понял, что их корабельный поляк недалек от истины. Действительно, гость, неприметной наружности крепкий мужчина, одет был так себе. Добротно, видно, что дыры его одежде в ближайшее время не грозят. Но также видно, что эта одежда обитателя низшего класса в местной иерархии. Правда, за собой следит – козлом, в отличие от многих ему подобных, от гостя не пахло. Однако же это было единственное положительное наблюдение. И стоило ради такого тревожить капитана?

– Кто таков?

Это было вежливо. С такими вежливо, даже если их просто вахтенный пошлет куда подальше, но зуботычину дать поленится, а уж от капитана, хоть и без мундира на плечах, в одной рубахе… Кстати, мимолетом подумалось Верховцеву, насчет одной рубахи – это он зря. Ветерок с моря тянет довольно холодный, и простудиться от того, что лень было руку протянуть да одеться нормально, было бы глупостью.

– Меня послали…

– Я тебя сам пошлю. Говори четко.

Что же, заговорил. И вновь стоило признать, что Янек был прав. Это чудо разве что слова через губу не цедило. И говорил… Вроде бы по-английски, но понять было крайне сложно. Акцент необычный, построение фраз тоже. И сами фразы неожиданно длинные. Лишь спустя минуту Александр понял, что родной язык гостя, скорее всего, немецкий. Возможно, из какого-нибудь совсем отдаленного королевства, в Германии таких как собак нерезаных. И, может статься, это чучело по происхождению вполне себе дворянин. Понятно тогда, откуда такой гонор. Вот только сказанное им навевало на Верховцева не радость от общения с собратом по сословию, а желание дать наглецу в морду. Уже за то, что посмел требовать подобное!

Если отбрасывать высокопарные словеса, то в сухом остатке получалось требование местных бандитов, которых Верховцев сегодня малость проучил, компенсировать ущерб. И вообще. заплатить за право стоянки на их территории, а то будут неприятности. И вот тут Александр впал в ступор. Это что же, какие-то шавки смеют требовать от него, офицера Российской империи, чтобы он перед ними извинялся да деньгами им кланялся? Ну, наглецы! Таких не найти даже в Одессе, известной своими портовыми бандами. Да за такое хамство Верховцев мог этот городишко спалить дотла! Впрочем, рано торопиться.

– Мустафа!

– Я здесь, Александр Александрович.

Сафин не был офицером, но все же шел с Верховцевым буквально с первого дня. Старая гвардия, таким позволены многие вольности. В том числе и обращение по имени-отчеству, а не согласно уставу. Верховцев кивнул удовлетворенно:

– Мустафа, возьми человек двадцать-тридцать, с оружием, и сходите с этим олухом к тем, кто его послал. Приведете их сюда – очень уж мне хочется на такое чудо посмотреть. И да, можете не церемониться. Посмотреть можно и на целых, и на слегка переломанных.

– Так что передать моему боссу? – поинтересовался не понимающий ни слова по-русски гость.

– А если кто-то будет слишком буйствовать, утопите его в нужнике, – поморщился Александр.

– Слушаюсь! – Мустафа криво ухмыльнулся, шагнул к явно не понимающему ничего по-русски бандиту и коротко ткнул его кулаком в живот. Поймал согнувшегося от боли нахала за длинные, сальные волосы, вздернул ему голову вверх: – И не балуй мне тут. Его благородие сказал живыми, а не целыми. Ноги повыдергиваю!

Тот булькнул в ответ, и его тут же вывернуло. Сафин едва успел отскочить.

– Ах ты ж!..

После короткого вразумления о том, что делать можно и нужно, а что никак нельзя, русские пришли к выводу, что американский подданный немецкого происхождения лекцию усвоил. Почему так решили? Да уж больно испуганно смотрел. И повел Сафина и его отряд почти бегом, лишь слегка подгоняемый хорошо поставленными, увесистыми матросскими пинками. Нет, как ни крути, а боцман из их татарина получился хороший. И кулаки на месте, и когда их надо применять – вполне понимает. Да и морского опыта набраться успел. Вон, одно из трофейных корыт сюда привел, а это, надо отметить, задача не из легких. Пора его на корабль ставить, пора!

Сафин вернулся через полчаса, Александр даже кофе допить не успел. Матросы приволокли шестерых мужчин – одного все уже видели, а пятеро других оказались главарями местных банд, ночных королей бостонского порта. У двоих матросов обнаружились не особо серьезные ранения, а у всех бандитов – переломы, гематомы и прочие атрибуты особо буйных людей, не желающих понимать реальность, данную им в ощущениях, без повышения болезненности этих самых ощущений.

Как чуть смущенно признался боцман, в точности приказ исполнить не получилось. Этих жуликов, оборванцев и прочего сброда оказалось будто крыс на помойке, и они, вместо того чтобы деликатно отойти в сторону, забиться под шконки и не открывать рот, с чего-то возомнили себя героями. Проще говоря, начали махать ножами, палками и вообще всем, что попало под руку. Сафин думал, что все, придется стрелять, но обошлось без шума. Располовинили нескольких абордажными тесаками – так уцелевших как ветром сдуло. Все же портовые бандиты умеют наводить ужас на простых людей, когда толпой на одного, а вот с теми, кто умеет и, главное, привык воевать и убивать, да вдобавок связан жесткой дисциплиной и намертво въевшимся чувством локтя, связываться не жаждут. Так что главарей взяли за шкирку прежде, чем они поняли, что – все, каюк.

– Эти главные?

Самый респектабельный из бандитов, напоминающий внешностью какого-нибудь московского купца средней руки, только гладко выбритый, лишь презрительно сплюнул. Во, гонору-то! Надо будет потом узнать, не поляк ли он… Остальные старательно отводили глаза, но тоже молчали. Да, это будет сложнее, чем казалось вначале.

Но провести переговоры о взаимном уважении ему не дали. Появился, как чертик из табакерки, Матвеев, а следом за ним, о чем-то ожесточенно споря, шли Гребешков и Диего. Увидев, что тут происходит (вокруг потихоньку собиралась толпа, в основном из местных, но и матросов со стоящих неподалеку кораблей хватало), они тут же перестали обсуждать сторонние проблемы и поспешили к месту действа.

– Что случилось? – поинтересовался Матвеев. Он изрядно похудел и, кажется, помолодел. Огромную, выглядевшую малость неопрятно бороду после долгих уговоров укоротил, подравнял, придал форму. Словом, выглядел он теперь больше похожим на столичного негоцианта, чем на старовера из глубинки.

Александр объяснил, причем, не удержавшись, загнул такое коленце, что матросы поглядели на обычно вежливого командира с большим уважением. Матвеев хмыкнул:

– Привыкай, Александрыч, в местных городах такое частенько бывает. Обкладывают данью всех подряд, и гадостей могут сделать немало, от мордобоя до поджога. Полиция не вмешивается обычно – она их сама боится, да и долю они ей отстегивают.

– Дикая страна, подлые люди… И что с ними делать теперь?

– Ядро к ногам и за борт, – усмехнулся Гребешков.

Это было шуткой, так все ее и восприняли. Все, кроме Верховцева. Ему идея показалась вполне здравой. В самом деле, если у тебя есть сила, это хорошо, но уважают больше за готовность ее применить. Так что – почему бы нет?

Когда первого, того самого, купеческой наружности, сбросили с причала, толпа охнула. Небось, думали, что их просто пугают. Наивные… Кто-то заголосил, кто-то побежал прочь, но это уже ничего не меняло. В считанные секунды отчаянно извивающихся бандитов отправили на встречу с Нептуном. Оставили только одного – того, что принес послание. Для задуманного Александром подошел бы любой, а с этим они вроде как давно знакомы…

– Пойдешь к своим, – медленно, чтобы все слышали и поняли, сказал Верховцев. – Передашь, что русских трогать нельзя. Никому и никогда. Ты все понял?

– Яволь! – от волнения, наверное, бандит перешел на родной язык.

Александр кивнул удовлетворенно.

– Это хорошо, что понимаешь. Но почему ты еще здесь? Повернулся – и бегом команду выполнять!

Немца как ветром сдуло. Вот так. На какое-то время все будут сидеть тихонечко и держать рот на замке, впечатленные быстротой и жестокостью расправы. Потом, конечно, испуг пройдет, осмелеют, но, можно не сомневаться, первое, что сделают бандиты, схлестнутся между собой за право быть главной крысой в этой норе. К тому времени, как они закончат увлеченно резать друг друга, русские успеют закончить свои дела. Но даже если он ошибается и результат явится миру быстрее, чем они выйдут в море, сами банды окажутся серьезно ослаблены и вряд ли способны причинить кому-нибудь по-настоящему большой вред.

Решение командира одобрили все. Разве что Гребешков пребывал в сомнениях. Ну да ему, как представителю Третьего отделения, сомневаться по должности положено. Он, к слову, настоял на том, чтобы усилить охрану. Весьма разумно, спорить никто не стал. Касаемо же сомнений… Правильно сказал вечером Матвеев, промокая накрахмаленной салфеткой капли вина с усов: Если у тебя полторы сотни пушек и две тысячи головорезов, мнение туземцев никого не интересует. И, разумеется, он был прав.

Это подтвердилось следующим утром. Когда они расположились в мэрии, дабы иметь предметный разговор с теми, чье слово в Бостоне действительно что-то значит, неприязненные взгляды местного полицмейстера[4] увидел бы и слепой. Однако, что характерно, претензий он не выказывал и вообще рот лишний раз не открывал. Похоже, ему заранее открытым текстом было сказано, что говорить будут о делах серьезных, читай, денежных. А на фоне больших денег самосуд над не в меру обнаглевшими бандитами – мелочь, не стоящая внимания. Тем более что военные корабли в порту намекали на то, что бузить лишний раз чревато. Вот и оставалось ему сверлить взглядом Александра, который их с великолепной небрежностью игнорировал. Дворянин, уметь такое происхождение обязывает.

А вообще, местные авторитетные люди произвели на Верховцева странное впечатление. До того он имел дело с чем-то подобным только в России. Когда ездил с отцом в Европу – не в счет, тогда он был еще мальчишкой и мало обращал внимание на многие нюансы. А вот когда учился в Корпусе и служил на Балтике, а особенно во время архангельской эпопеи, насмотрелся.

Так вот, дома те, кто обладал возможностями, превосходившими таковые у «серой массы», довольно четко делились на две группы. Первая – дворяне в чинах, с титулами, с древностью рода и связями в верхах, позволяющими свысока смотреть на окружающих. Вторые – купцы, иной раз с миллионными состояниями, возможности которых упирались в деньги и, опять же, связи. Вели они себя по-разному, и мотивы действий тоже имели каждый свои. Но при этом одно этих людей объединяло – ощущение своей исключительности и власти над толпой. И еще – планирование. Фундамент того, чем они занимались, был заложен предками, а сами они создавали то, что будет принадлежать внукам и правнукам. Это накладывало отпечаток и на образ мысли, и на поведение. Увидишь такого – не ошибешься.

А вот те, кто собрался здесь и сейчас, были другими. Да, видно было, что деньги за ними немалые, но вот чувствовалось, что они – нувориши в первом, максимум во втором поколении. Те, кто просто не умеет мыслить поколениями. И поведение у них было, как у дорвавшихся до власти… Нет. не крестьян, конечно, а, скорее, половых из трактиров. Александру приходилось непрерывно делать над собой усилие, чтобы сохранять приличествующее ситуации каменное выражение лица. Ну, так и тянуло его прикрикнуть на собеседников.

А вот Матвеев выглядел, словно нырнувший в родной пруд карась. Ну да и ничего удивительного – как и положено купцу, он умел вести дела с кем угодно. И наверняка приходилось ему работать и с такими типами. По сути, Матвеев и вел переговоры, делая это с легкостью невероятной. И сказал вроде бы в точности то же самое, что Александр вчера, но вот почему-то звучало это как невероятно выгодное предложение, которое грешно упустить. Вот что значит опыт!

Однако и перед ним сейчас были не новички, которым заезжий молодец способен задурить головы с легкостью необычайной. Кидаться на выгодное (без дураков, по-настоящему выгодное) предложение, как бобик на сахарную косточку, они не спешили. Когда Матвеев закончил, некоторое время царило глубокое молчание. Казалось, в наступившей тишине можно было услышать топот бегущего по стене таракана. А потом один из американцев заговорил.

Он тут, очевидно, был если не самый главный, то наиболее авторитетный – точно. Высокий, сухощавый, с тронутой сединой, густой черной шевелюрой, он выглядел лет на сорок. Но, присмотревшись, Александр мысленно накинул ему еще лет десять – просто потому, что у молодого кожа на шее так не обвисает. Как ни крути, а тут она стареет первой.

Так вот, этот человек, которого все называли просто «мистер Эдриан», что примерно соответствовало русскому «Иванову», заговорил, и все тут же почтительно замолчали. Начиная с мэра и полицмейстера, которые были тут, похоже, младшими, с правом, в лучшем случае, совещательного голоса, и до соратников Эдриана по финансовой касте. Слово этого американца, похоже, и впрямь ценилось. Как минимум в пределах этого городка.

– Мы вас услышали, господа. Ваши предложения… интересны. Но мы хотим понять, зачем нам нести репутационные риски в ситуации, когда вы и без того собираетесь уничтожать суда наших конкурентов. Просто так, потому что вы являетесь воюющей стороной.

Ах ты ж! Слова-то какие выучил! Репутации их угроза… А она у вас есть, репутация эта? Все эти мысли пронеслись в голове Александра, подобно молнии. Однако ни один мускул не дрогнул на его лице. Если и есть, чему поучиться у британцев, так это умению владеть собой, в любой ситуации удерживая на лице маску непробиваемого, ледяного спокойствия. Это искусство Александр вполне освоил, просто глядя на пленных.

А еще, они не зря вчера убили с Матвеевым целый вечер, обсуждая различные варианты разговора. И нечто подобное циничный купец предусмотрел, равно и варианты ответов. Что же, сейчас наступала очередь Верховцева. Как ни крути, здесь и сейчас все видят, что один из переговорщиков отвечает за военную составляющую, другой – за финансы. И ответ военного будет звучать весомее.

– Да потому, что иначе у нас есть как минимум два варианта, мистер Эдриан, – сказал он настолько вежливо, насколько мог. – Или мы уходим южнее и договариваемся там, благо портовых городов в Америке достаточно. Или мы просто уходим в океан и начинаем перехват судов у побережья, к примеру, Африки. Там важный торговый путь, и британских кораблей хватает. В первом случае барыш получат ваши южные конкуренты, а вы и дальше будете вариться в собственном соку. Во втором для вас будет еще хуже, поскольку английские купцы не любят рисковать зря. И они просто переориентируют грузовые потоки. Ваши порты будут считать безопасными, сюда пойдет больше кораблей. Они составят еще большую конкуренцию вам. И чтобы бороться с этим, вам придется самим изображать русских и заниматься перехватом британских кораблей. Рано или поздно это раскроется, и тогда речь пойдет уже не о репутационных потерях, а о полном крахе. Притом, что британцы умеют мстить своим врагам. Особенно когда за ними не стоит великая держава.

Вот такой намек на то, что здесь и сейчас государство откровенно третьесортное. Недавняя британская колония. Где-то подобные слова могли посчитать оскорблением, здесь же смолчали. Или слишком толстокожие, чтобы обращать внимание на намеки, или же просто не хотят раньше времени ссориться, предпочитая такой эфемерной сущности, как честь, звонкую монету.

– Я не думаю, что второй вариант хоть сколько-то реален, – снисходительно улыбнулся Эдриан.

– И почему же?

– Там вам некуда будет продавать свою добычу.

Вот так. Он не отказывается, он торгуется, пытаясь вытрясти наилучшие для себя условия. Все происходило ровно так, как предсказывал вчера Матвеев. Знал он, чего ждать от местных негоциантов. И что отвечать – они тоже решили еще вчера. Причем ответ вновь должен звучать от офицера, чей мундир намекает на его мировоззрение. То самое, которое местными умниками неодобряемо, но понятно.

– А зачем нам ее кому-то продавать? – как можно более искренно улыбнулся Верховцев. – Понимаете, господа, вы забываете одну очень важную деталь. Мы – не корсары, пускай и королевские, мы – рейдеры, служащие Российской империи. Добыча – не главное. Главное – урон, который понесет враг.

Пауза после его слов длилась долго. Очевидно, местное купечество (или, как они себя называли, бизнесмены, деловые то есть люди) обдумывало сказанное и пыталось решить, как им действовать. И этой паузой, очевидно, приняв ее за сигнал к действию, решил воспользоваться полицмейстер. Все же невеликого ума человечек…

– А вот как быть с тем, что наши гости, едва прибыв в наш богоспасаемый город, тут же совершили тяжкие преступления?

Следующие несколько минут он в красках описывал вчерашнее происшествие, которое, на взгляд Александра, не тянуло ни на что большее, чем пара анекдотов за вечерним чаепитием. В конце концов, уничтожить преступника, тем более напавшего на него с оружием в руках, долг каждого добропорядочного человека. Не говоря уже о дворянине – ему такое сам Бог велел. Тем не менее начальник полиции разливался соловьем. Ему бы книги приключенческие писать. Какой талант пропадает!

Очевидно, представители американского капитала думали примерно то же самое. Во всяком случае, кривились некоторые так, словно лимон съели. Но, что характерно, лишь когда считали, что их не видят, и прерывать автора пафосного спича не торопились. Причина была понятна без слов – пока он говорит, у них есть время на раздумья, так что пусть его. Александру же было все равно. Он просто не обращал внимания на спектакль. Ибо сам не театрал, а полицмейстер не звезда сцены.

Все на свете имеет свойство заканчиваться, выдохся и американец. Правда, стоит признать, столь же пафосно, как и говорил. Во всяком случае, «что вы можете сказать в свое оправдание» звучало так, словно он уже вынес русским смертный приговор. И, можно не сомневаться, если он сумеет довести дело до суда, то выиграет его с гарантией – чужак в чужом суде априори не прав. Только… Он что, идиот?

– В свое оправдание… – Александр, развалившись в кресле как можно вальяжнее, смотрел на полицмейстера брезгливо, как только мог. Они хотят серьезного разговора? Они его получат. Тем более что он помнил вчерашний разговор слово в слово, – я могу сказать, что у меня четыре боевых корабля, полторы сотни орудий и небольшая, но хорошо обученная и прошедшая не один бой армия. Не ваши карманные городовые и не отребье из подворотен. Как вы думаете, что я с вами сделаю?

Полицмейстер вначале покраснел, затем цвет его лица стал буровато-коричневым, а сам он напоминал теперь воздушный шар, готовый лопнуть. Открыл рот – и закрыл. Сообразил, наверное, что русский не шутит.

Александр и впрямь не шутил. Русские терпеливы, но все же быть вежливым и сносить хамство – разные вещи. Если полицмейстер не может навести порядок в своем ведомстве, то с какого перепугу это проблемы гостей? И, отправляясь на эту встречу, Александр, по совету профессионально настороженного Гребешкова, приказал людям быть в готовности. И, если они с Матвеевым не вернутся к назначенному сроку, вывернуть Бостон наизнанку. И не слишком церемониться – было бы с кем.

Так что полицмейстер, у которого недостаток мозгов компенсировался инстинктом самосохранения, понял, что перегнул палку, и замолчал. Но на этот раз пауза длилась очень недолго. Эдриан демонстративно похлопал в ладоши и негромко сказал:

– Что же, я вижу, наши гости действительно настроены серьезно. Думаю, с ними можно иметь дело. Обсудим детали?