скачать книгу бесплатно
– Нет, ты не прав. Мне нравится твоя работа. Но ты не хочешь делать так как я слышу. Ведь это мое видение, мои стихи, мысли в конце концов. Неужели так трудно сделать именно так как я прошу?
– Не трудно. Конечно не трудно. Это просто невозможно, – закашлялся мужчина.
– Ну почему ты такой? Ты всегда делаешь мне на зло? И выставляешь меня полной дурой, – обиженно сказала Маргарита.
– Сейчас я переделаю. Если не понравится, тогда уже в Новом году. В этом я просто не успеваю. Совсем ослаб.
– Может тебе нужна моя помощь? Ты только скажи, прошу. Только намекни!
– Нет все нормально. Ничего страшного. А что за видео ты прислала? На телефоне не открывается. А к компьютеру не могу подойти, голова чугунная, не оторвать от подушки.
– Там гирлянда на дереве. Новогодняя гирлянда. Только вот…
– Что?
– Только вот нехорошо она горит. Вернее, горит хорошо, но среди этих огоньков я увидела лицо, страшное лицо. Красные глаза и рот, который как мне показалось, что-то хочет сказать. Мне кажется, это нехороший знак, – ответила Маргарита.
– Ерунда все это, – закашлялся Маэстро. – С Наступающим тебя!
Четыре дня после Нового года.
– Ты ушел. Как ты мог уйти? Ну почему, почему ты ушел? Я отказываюсь в это верить, – читала Маргарита уже в сотый раз одно и тоже предложение. -Здравствуйте, Маэстро умер.
Маргарита сидела перед телевизором и казалось смотрела сквозь него. Вспоминая все последние дни буквально по минутам, которые провела в беседе с Маэстро.
– Ты говорил, что смерти нет. Что мы частички, молекулы, ДНК, которые могут собраться во Вселенной в любом месте и в любое время.
Маргарита встала и подошла к окну. На небе светили миллиарды звезд. И вдруг она поняла, что всё было так, как и говорил ей Маэстро. Вселенная не там за окном, она здесь. В мебели, в стенах, во всех людях.
– Если это так, то дай мне знак, я знаю, что ты уже часть этой Вселенной. Покажи мне, что ты был прав, – негромко произнесла Маргарита и взгляд ее упал на экран телевизора.
К главному герою сериала в этот момент как по волшебству прилетели голуби и он посмотрел с экрана телевизора на Маргариту, словно говоря ей:
– Ты хотела знак? Вот тебе знак!
– Нет, это просто совпадение, это не может быть?
И только она произнесла эти слова, как зимней ночью в окно постучала птица. Шумно помахала крыльями задевая стекло, несколько раз ударив клювом и улетела так же внезапно, как и появилась. Маргарита дернулась от неожиданности, но страха не было. Было лишь понимание того, что к ней, собрав свои молекулы в этой птице прилетал Он.
– Теперь я знаю, что ты был прав. Смерти не было и нет, мы действительно всего лишь часть этой вселенной…
Звонок
В очереди перед Николаем Петровичем стояло ровно сорок человек. Не сказать, чтобы быстро, но очередь потихоньку продвигалась, хотя, если подумать, то спешить особо было некуда. Перед Николаем Петровичем стояли молодые люди, постоянно шутили и смеялись. Один из них все время рассказывал какие-то смешные истории, и его друзья, услышав концовку очередного анекдота, просто надрывались от смеха.
– Нельзя ли потише, молодые люди? – обернулась стоявшая перед ними женщина. – Неужели вас не учили, как нужно себя вести? Ну что за воспитание?
– Извините нашего друга, это он от волнения. Мы ведь все первый раз сюда попали, а он, когда волнуется, всегда языком треплет, – объяснила женщине девушка из их компании.
– Мы все здесь впервые, но это не значит, что нужно мешать другим, – ответила женщина и шагнула на два шага вперед, чтобы встать подальше от этой шумной компании.
После этого замечания ребята стали вести себя потише, однако все равно, хоть и вполголоса, но продолжали смеяться над шутками своего друга. Так, незаметно, слушая, над чем смеется нынешняя молодежь, Николай Петрович дошел до регистрации. «Ну, вот и моя очередь подошла», – подумал Николай Петрович, когда все, кто перед ним стоял, зарегистрировались и пошли по своим местам.
За столом сидел мужчина, внешне выглядевший лет на пятьдесят. Он достал анкету и, взяв в руки карандаш, сказал:
– Присаживайтесь, уважаемый! В ногах правды нет. Как мне вас величать?
– Николай Петрович!
– Петрович, – проговаривая вслух записываемое слово, произнес мужчина. – Стало быть, ваш отец Пётр.
– Так и есть – Петр Иванович, – ответил старик.
– Как и я, Пётр, – поднял глаза на Николая Петровича мужчина. – Постойте, что-то мне ваше лицо знакомо! Это не тот ли Пётр Иванович, что в войну спрятал иконы? В землю закопал от немцев, чтобы их не украли? У вас точно такие же черты лица, как и у него. Мне кажется, я когда-то и его анкету видел с фотографией.
– Да, он. Мне с детства говорили, что я на отца похож. Хотя отца и не помню, он сразу после моего рождения умер. Давно, сразу после войны, – ответил Николай Петрович.– А что в той анкете еще было про него написано?
– Я, честно, не помню, – ответил Пётр. – Столько народу, сами понимаете. Вот только в памяти его поступок остался. Не каждый тогда был на такое способен.
– Это да. Сейчас не все жертвуют жизнью ради чего-то великого, измельчали людишки, – с грустью выдохнул Николай Петрович.
– Позвольте с вами не согласиться. Я встречал и сейчас очень достойных сынов человеческих, которые… – вдруг Пётр прервался. – Подождите, дату рождения не записал, заговорил вас и чуть не забыл её внести.
– 1946-й, – ответил Николай Петрович.
– Рад бы с вами еще поговорить, но, сами понимаете, народу много. А мне всех принять и разместить нужно. Вы куда бы хотели: со всеми? Или отдельно домик?
– Со всеми. Я и так в своем доме живу, охота с другими поговорить, – ответил старик. – А то последнее время совсем от людей отвык. Чуть не одичал на своем хуторе.
– Тогда вот вам ключ, и – проходите. Вам там покажут, что и куда, не волнуйтесь.
– А мои вещи? – уже вставая со стула, спросил Николай Петрович.
– Пока вы подниметесь в свой номер, они уже будут там, – улыбаясь, ответил Петр и, взглянув на следующего посетителя, произнес:
– Присаживайтесь, уважаемая! В ногах правды нет. Как мне вас величать?
***
На этаже у Николая Петровича кого только не было: и иностранцы, и молодежь, и представители его поколения седовласых стариков, и различные деятели науки, культуры…
«Вот повезло, – подумал Николай Петрович. – И свой немецкий подтяну, и испанский хотел когда-то выучить. А тут, вроде, с Кубы пара человек имеется, и немецкая речь была слышна вдалеке».
Он зашел в свою комнату. Всё так, как он и хотел: приглушенный свет, старая мебель, абажур над круглым столом, словно из его детства. Хотя холодильник был современный, на «ресепшене» сказали, что эта модель бесшумная, в отличие от старой.
– Радиола в углу! Боже, где они ее откопали? – всплеснув руками, бросился к ней Николай Петрович. – Точь-в-точь – это надо же! Наверное, после реставрации – уж больно лак сияет на ее деревянных стенках. А это что, пластинки? Да не может быть! И их они подобрали по моему вкусу! Вот это сервис!
Николай Петрович включил радиолу и поставил первую попавшуюся пластинку. По комнате растеклось теплое ламповое звучание песни, в которой девушка пела о весне. Николай Петрович, все еще пребывающий в прекрасном настроении от увиденного, смахнул слезу с глаз и подошёл к окну.
За окном открывался удивительный вид. Облака, словно перина, простирались до самого горизонта, и солнце, садясь в них, было похоже на смешного карапуза, который барахтался в этих подушках и веселился, постепенно погружаясь в них с головой.
– А когда здесь ужин, интересно? – вдруг, приложив руку к животу, подумал старик.
И только он так подумал, как дверь в его комнату открылась, и мужчина приблизительно его лет сказал:
– А, новенький! Пошли на ужин тогда, а то звонок сломался – еще не починили. Без звонка многие голодными тут спать ложатся! Попривыкли все по звонку делать.
– Какой звонок? – пожал плечами Николай Петрович.– Зачем куда-то идти? У меня в холодильнике все должно быть. Я просил, чтобы без излишеств, но самое главное – было.
Николай Петрович открыл дверцу холодильника и опять широко улыбнулся. На полочках лежало завернутое в газету, слегка подсоленное сало, в трехлитровой банке из мутного рассола выглядывали соленые огурцы. Белые маринованные грибы уже были выложены в глубокую тарелку и слегка сбрызнуты растительным маслом и уксусом. Лук зеленый, как и петрушка, лежали отдельно на деревянной доске – на той же полке, где и десяток яиц, сваренных вкрутую. И, что самое удивительное, внизу стояла бутыль с самогоном. Николай Петрович искоса посмотрел на своего нового знакомого и, взглядом приглашая отведать угощения, произнес:
– Нет, ну, я видел, конечно, чтобы в номерах был такой сервис. Но, чтобы – так!
– Значит, заслужил, – ответил незнакомец, и, закрывая за собой на замок дверь, продолжил: «Ну, если только по маленькой и то – мне чуть-чуть. Если моя унюхает, не сносить головы!».
– Да что тут пить? Помогай, раз ты уже бывалый. Где ножи и вилки? – обратился к мужчине Николай Петрович.
– Да все тут, в ящике стола должно быть, – ответил тот и, приподняв на круглом столе по центру комнаты скатерть, с видом знатока начал извлекать из его недр все столовые предметы: и ложки, и вилки, и тарелки, и небольшие хрустальные рюмки. Николай Петрович по праву хозяина налил первую рюмку гостю, вторую – себе и, взяв в левую руку кусок хлеба с предварительно отрезанным кусочком сала, сказал:
– Ну, за знакомство! Как тебя звать-то?
– Эммануил! – присоединяясь к хозяину, поднял свою рюмку новый знакомый.
– А меня ; Николай, – ответил Николай Петрович и, чокнувшись со своим новым другом, выпил залпом все содержимое своей рюмки. – Хорошо пошла! Как в сухую землю!
А, посмотрев, как его гость чуть обмакнул губы в спиртное, сказал:
– Так, Эммануил! Ты у себя, как хочешь, а у меня первую рюмку – до дна!
Новый знакомый, взглянув на строгое выражение лица хозяина комнаты, а затем на свою заполненную до краев рюмку, выдохнул воздух. Потом, закрыв глаза, отправил все содержимое себе в рот. Лицо его сразу перекосило от жжения в горле.
– Ты закусывай, закусывай, – подал огурец своему новому другу старик. – Соленый огурец – первым делом! Он перебивает неприятие выпитого и показывает нашему мозгу всю радость бытия.
– Действительно, – захрустел огурцом Эммануил. – А я как-то раньше пренебрегал соленьями.
– Эх, ты! Ну, да ладно, – наливая по второй, произнес Николай Петрович и, поднимая указательный палец вверх, добавил: «Между первой и второй – промежуток небольшой!».
– Гениально! Это нужно записать! – воскликнул Эммануил, и его уже не нужно было просить выпивать вторую до дна.
***
– А давно ты тут, Эммануил? – спросил Николай Петрович своего нового знакомого.
– Да давно! Постой, так давно, что уже и забыл, как сюда попал, – ответил тот. – Я ведь раньше в домике жил с женой, неподалеку отсюда. А потом жене захотелось общества таких же, как и она, старух. А мне покой нужен, я люблю тишину. Только в тишине можно поразмышлять о…
– А жена все время с тобой тут находится? – поинтересовался у него Николай Петрович.
– Ну, как – жена? Вопрос сводится к самому смыслу моего участия во Вселенной. Если там, дома, я не был женат, то тут подбирают пару – без пары никак нельзя. Всё имеет пару, включая хромосомы, – и подвыпивший Эммануил засмеялся, как ребенок.
– А что, если у меня есть жена, только она осталась там? Что тогда?
– Тогда этот вопрос отпадает сам собой, – тут же прекратив смеяться, ответил новый друг. – Так, на чем это мы остановились?
– Я думаю, тебе уже пора, для первого раза достаточно. Пошли, я проведу, если хочешь, чтобы жена не ругала, – предложил Николай Петрович.
– Нет, я сам, сам, сам! – ответил Эммануил и, шатаясь, вышел из комнаты.
Убрав остатки еды и разобрав кровать, Николай Петрович решил сегодня лечь пораньше —тяжёлый выдался день. И эта очередь… Такая длинная очередь… Но все хорошо. Хорошо, что заселили, а не оставили еще на один день внизу, в коридоре. Хотя, по их словам, у них не было никогда такого, чтобы кого-то приняли не вовремя.
– Да, не забыть своим позвонить, что у меня все в порядке… – были его последние мысли, и Николай Петрович не заметил, как, уснул крепким сном уставшего человека.
***
Наутро первым делом старик решил найти телефон, чтобы связаться со своими родными. Но его поиски ничего не дали. Ни телефона, ни даже намека на какую-либо связь ему обнаружить не удалось. И на все его вопросы обслуживающий персонал только лишь разводил руки: мол, им не до него, у них и так полно работы. Отчаявшись что-либо выяснить, Николай Петрович решил, что самый надёжный способ связаться с близкими – было, есть и будет ни что иное, как письмо. И, обрадовавшись своему решению, он поспешил в свою комнату. По привычке заглянул в холодильник и, увидев там простоквашу, подумал, как вовремя ее принесли. После вчерашнего «разговора» с Эммануилом у него с самого утра шумело в голове и постоянно хотелось пить. «Да, это тот самый вкус, кисленькая. Как в детстве, – произнес старик. – В детстве…». Николай Петрович присел на стул с банкой простокваши, и от нахлынувших воспоминаний у него потекли слезы.
– Какой я все-таки стал сентиментальный! Стоило что-то вспомнить, как уже сопли распустил, – начал укорять себя старик. – Соберись! У тебя еще дела не все закончены! Расселся!
И, подстегивая, таким образом, самого себя, он решительно встал и подошел к столу, на краю которого лежали ежедневник и пара шариковых ручек.
– Вот что мне нужно! На ловца и зверь бежит!
Присев за стол, Николай Петрович принялся писать о том, как ему тут живется, и как ему сразу не повезло. Он долго стоял не в своей очереди, и персонал, сверив его данные, попросил перейти в соседнюю. И всего-то дел: им попался его полный тезка, который, правда, младше Николая Петровича на двадцать лет, но всё-таки смог внести легкую неразбериху в документы.
«Кормят хорошо, даже, я бы сказал, лучше, чем, я мог представить. Все то, что я люблю – точь-в-точь, как дома. А еще познакомился с одним из постояльцев, но про него другим письмом. На этом заканчиваю. Ваш любящий муж и отец Николай», – последнее предложение старик произнес вслух и сложил написанный лист так, что он, в итоге, стал похож на треугольник.
На одной стороне этого треугольника он написал адрес и, почесав затылок, добавил: «Нашедшему это письмо просьба опустить в почтовый ящик. Так как у меня нет пока возможности бросить его самому».
Николай Петрович подошел к окну. Легонько приоткрыв створку, просунул свое послание наружу и отпустил. Его подхватил поток воздуха, и вскоре оно скрылось в густых облаках, которые, как и вчера, плотно опоясывали здание, где находился старик.
– Будем надеяться, кто-нибудь, да найдёт. А, если что, ещё напишу! – довольный проделанной работой, произнес Николай Петрович и, увидев недопитую бутыль с самогоном, улыбнулся: «Так… Где этот Эммануил? Где его носит? Тут нам еще на целую беседу осталось!».
***
– Вот ты мне ответь, Мануил, – ласково обратился к своему новому другу Николай Петрович. – Как домой весточку послать? Здесь я человек новый, а ты давно уже тут. Объясни мне, будь добр.
– Какую еще весточку? Тебе что, тут не нравится? – посмотрел окосевшим взглядом на собеседника Эммануил. – Здесь так не принято. Раз попал сюда, нечего своих беспокоить. Отдыхай сам, и твои пусть от тебя отдохнут. И так столько хлопот, пока тебя отправили. А ты не успел сюда прибыть, как уже снова со своими проблемами. Пусть пройдет немного времени, что ли?
– Так-то оно так, но скучаю я уже по ним. А тут ни тебе телефона, ни почты. Мне же интересно, как они там без меня? Все ли у них хорошо?
– Пройдет немного времени – и свяжешься, я тебе обещаю. Все потом связывались, а некоторые еще и увидеться смогли, – ответил Эммануил.– Но по секрету тебе скажу, тут, этажом выше, есть один… Как бы сказать… Очень умный мужчина. Он у себя в комнате постоянно что-то придумывает и мастерит. Ты, если совсем невмоготу, к нему сходи, может, что и посоветует, как с твоими связаться. Но руководство, если прознает, будет недовольно. Тут с этим строго.
– А как его зовут? – заинтересовался Николай Петрович.
– Фамилию не помню, как-то не доводилось его по фамилии называть, вот и забыл. А имя-отчество – Александр Степанович. Точно, Александр Степанович! Я у него еще проволоку просил медную для жены. Она вьющийся цветок по стене пустила, так я проволоку к карнизу примотал, чтобы он поддержку имел.
– Хорошо, я навещу его, может, действительно, что мне дельное посоветует. А пока давай еще по маленькой, и на сегодня хватит. А то вчера на радостях с тобой пару штук лишних кульнул, так с утра нездоровилось, – наливая в рюмки мутную жидкость, сказал Николай Петрович и весело подмигнул Эммануилу.
***
