скачать книгу бесплатно
Дмитрий в упор посмотрел на меня.
– Выкинь это из головы, понял? – строго сказал он. – Сразу пойдёшь ко дну.
– Вообще-то, я хороший пловец.
– Здесь это не работает. Здесь, если ты это ещё не понял, всё по-другому. Земля другая, воздух другой, вода другая.
– А на лодке?
– Исключено. Утонет, даже глазом моргнуть не успеешь.
– Были прецеденты?
– На моей памяти нет. Однако так здесь говорят, и я склонен верить этому.
Я не сдавался.
– Что значит – говорят? Либо факт подтверждается – и тогда есть реальное свидетельство этому, либо не подтверждается. Промежуточное состояние исключается.
– Послушай, брат, я практически всю жизнь прожил в этом месте, да и большинство обитателей городка тоже. А там, где люди живут достаточно долго, всегда рождаются легенды.
– Я не верю в легенды, – категорически заявил я.
– Легенды не рождаются на пустом месте, их появлению всегда предшествуют реальные события.
– Кроме тех случаев, – возразил я, – когда кому-то выгодно, чтобы такая легенда появилась на свет. Искусственно созданный ореол таинственности с примесью «ужастика» в духе Фредди Крюгера или «ночи живых мертвецов», плюс грамотно пущенный слух – вот и вся атрибутика сфабрикованного мифа. Результат гарантирован. Мне кажется, с этим озером та же история. Кому-то очень важно, чтобы никто не попал на этот остров. Здесь, небось, и купаться запрещено?
– Здесь никто никогда не купается, – заявил Дмитрий. – Считается, что вода в озере ядовитая.
– Да?
Я ухмыльнулся, присел на корточки, склонился над озёрной гладью и зачерпнул в пригоршню воды. Перелил её из одной ладони в другую, внимательно наблюдая, как она стекает между пальцами и уходит в прибрежный песок. Вода как вода, ничего примечательного. Я встал, поднял руки, демонстрируя мокрые ладони Дмитрию, и не без лукавства объявил:
– Что ж, поглядим, не покроются ли они язвами.
Дмитрий смущённо потупил взор.
– Зря ты так. Я ведь тоже не слишком-то верю во всю эту чепуху, но… так здесь говорят.
Я по-дружески хлопнул его по плечу. Он непроизвольно вздрогнул от прикосновения моей мокрой ладони. Всё-таки сильно промыли ему здесь мозги, факт.
– Ладно, друг, не бери в голову, – примирительно сказал я. – А до этого острова я всё-таки доберусь, обещаю. Пойдёшь со мной?
Он ничего не ответил и молча зашагал прочь. Что-то с парнем творится.
А я сел на скамейку, выставил перед собой руки и стал ждать, когда высохнет на них влага. Где-то в самом потаённом уголке души, конечно же, жила тревога: а вдруг вода здесь действительно несёт смерть? Но с руками ничего не случилось.
11.
Городок с прилегающими окрестностями изобиловал десятками фонарей. Обычными уличными фонарями, примерно двух с половиной – трёх метров в высоту, увенчанными большими белыми стеклянными шарами. Их вереницы выстроились вдоль всех тротуаров, всех гравиевых дорожек на набережной, вдоль границы красных скал, словно бы очерчивая зону обжитой территории, вокруг лабораторных корпусов, столовой, гостиницы. Они были повсюду, эти белоголовые чудеса садово-паркового дизайна, и если бы не отсутствие растительности, их присутствие весьма гармонично вплеталось бы в окружающий пейзаж. Однако гармонии не получилось: чахлые деревца и куцый кустарник полностью терялись в однородной массе десятков (а может и сотен) декоративных уличных головастиков.
В долгие периоды томительного безделья я сидел на берегу и ломал голову: зачем их здесь установили? Ни один из них не горел, что было вполне естественно: смешно было бы включать их там, где на землю никогда не опускается ночь! Но они стояли, являя собой образец абсурда, бессмысленности и дурного вкуса.
Однажды у меня мелькнула мысль: а что если в этих фонарях скрывается какая-нибудь хитроумная аппаратура, типа сверхчувствительных микрофонов, камер слежения и прочая шпионско-диверсионная начинка? И что через эти фонари некто наблюдает за каждым нашим шагом? Случилось так, что в тот период я был подвержен депрессии более чем когда-либо, и это состояние требовало незамедлительного выхода. Чтобы окончательно не свихнуться от одолевавших меня мрачных мыслей, а заодно внести дисгармонию в этот идеальный мир сытого благоденствия и слащаво-фальшивых улыбок, я набрал на берегу камней покрупнее и перебил в городке все фонари. Все до единого. Но никакой аппаратуры я там не обнаружил, как не нашёл я и лампочек – обязательного атрибута любого электроосветительного прибора. Стеклянные шары-плафоны внутри оказались совершенно пусты. Обычная бутафория, не несущая никакой смысловой, практической и эстетической нагрузки. Абсолютная бессмыслица, как, впрочем, и весь этот мир.
Совершив невиданный по местным меркам акт вандализма и переполошив тем самым всё население городка, я озаботился уже иной мыслью. Интересно, злорадно вопрошал я себя, а кто будет убирать всё это дерьмо, что я здесь натворил? Все эти стёкла с тротуаров, все те осколки плафонов, рваные края которых в изобилии венчали теперь фонарные столбы? Ведь не оставят же они всё это так! И я решил во что бы то ни стало улучить момент, когда ремонтная бригада электриков (или как они там у них называются) устранит разрушительные последствия моего варварского поступка. С этой целью я разлёгся на газоне вблизи одной из групп фонарей и принялся ждать.
Ждать пришлось долго, очень долго. И за всё то время, пока я валялся на лысом газоне, изображая из себя тунеядца-дебила, которому не хрена делать, ни одна зараза не появилась в поле моего зрения. Я уже начал терять терпение, когда…
Когда я проснулся, ничего в мире не изменилось. Небожители всё так же безмятежно прохаживались по гравиевым дорожкам и предавались обсуждению научных проблем, а белые стеклянные шары всё так же венчали фонарные столбы. Злой и раздосадованный, я вскочил с газона и зашагал в гостиницу. Эти уроды вновь обошли меня! Только не говорите мне, что я заснул случайно – они наверняка усыпили меня! Направили на меня какой-нибудь сверхмощный электронный усыпитель, или незаметно распылили вокруг хлороформ – вот я и отключился. А что? Сейчас я готов был поверить в любую пакость с их стороны.
Всё! Довольно этого бреда! Пора серьёзно задуматься о будущем. И о том, как выбраться отсюда…
В следующую встречу с Дмитрием я демонстративно протянул ему руки.
– Ну как? Впечатляет? Покрылись мои руки язвами? Разъела их кислота? То-то же. А ты – «говорят, говорят»! – Я усмехнулся и хитро подмигнул ему. – А теперь гляди! Смертельный аттракцион! Глядите все! – крикнул я, заметив невдалеке несколько гуляющих парочек.
Я снова склонился к воде, сложил ладони лодочкой и зачерпнул в них порцию безобидной влаги. Припал к ладоням губами и демонстративно, громко причмокивая, выпил всё до капли. Вода оказалась совершенно безвкусной и пресной – чистейший дистиллят. Кто-то за моей спиной вскрикнул.
Я оглянулся. Девушка, оказавшаяся на тот момент ближе всего к нам, вылупила на меня свои круглые глазёнки и в ужасе пятилась назад, прижав к груди какую-то книжку.
– Ой! – повторила она, ожидая, наверное, что я сейчас грохнусь на землю и забьюсь в предсмертных конвульсиях, сжигаемый изнутри дьявольским пламенем.
А меня вдруг обуяло неудержимое веселье. Смеясь, я зачерпнул в ладони очередную порцию воды и неожиданно брызнул на неё. Она побледнела, зажмурилась, сморщив свою симпатичную мордашку, уронила книгу – и бросилась бежать. Краем глаза я видел, как опустела и вся набережная. Такого жуткого зрелища не смог вынести ни один из небожителей.
Дмитрий стоял рядом со мной и улыбался. Кажется, и он, наконец, понял, что легенда о страшных свойствах здешней воды – чистейшей воды обман (вот и скаламбурил!)
– Неплохо, – одобрительно кивнул он. – Красиво выступил. Впечатляет.
– Ну что, теперь ты со мной? – Я кивнул на остров. – В смысле, на тот берег? Или всё ещё дрейфишь?
В его глазах появилось отсутствующее выражение.
– Ты уж лучше сам, брат, – прошептал он, глядя сквозь меня. – Не смогу я…
Я пожал плечами.
– Ну, как знаешь. Ладно, пока. Пойду в столовку заскочу. Жрать охота. От этой озёрной водицы аппетит что-то зверский проснулся…
12.
В столовой я неожиданно встретил Лену. Завидев меня издали, она приветливо улыбнулась и даже помахала ручкой. Я вяло ответил ей тем же. Не верил я в эти гримасы лицевой мускулатуры – по крайней мере, с некоторых пор. Я плюхнулся за столик напротив неё, привычно щёлкнул пальцами, подзывая официантов – и те тут же засуетились вокруг, уставляя мою половину стола всевозможной снедью. И тут… не знаю, что на меня нашло. Наверное, горел ещё в душе озорной огонёк, зажжённый на берегу озера той выходкой с водой. Лена на какое-то мгновение отвлеклась, обратив взор в сторону, а я взял – и поменял наши с ней стаканы с компотом. Просто так, импульсивно, без какого-либо умысла, сам не зная, зачем.
Да, именно с компотом, потому что компот («витаминный напиток» – как именовался он в меню при входе в зал) здесь был обязательным атрибутом каждого приёма пищи. Ассортимент блюд мог меняться, хоть и незначительно, рыбные блюда сменяли мясные, борщ, как правило, шёл следом за гороховым супом, харчо – за окрошкой, но компот оставался всегда. Ни чай, ни кофе, ни газировка, ни минералка – только компот. Такие вот причуды у местных кулинаров.
Итак, я выпил её компот. А она, не заметив, мой. Не более, чем безобидная шалость. Которая, однако, имела далеко идущие последствия.
Закончив трапезу, Лена молча ушла. А я продолжал тупо ковыряться вилкой в макаронах «по-флотски», кляня судьбу за тот день и тот час, когда согласился ехать в этот дурацкий пансионат, в дремучую Тверскую тайгу… Какую ещё тайгу? В Твери тайги не бывает… Да хрен с ней, с тайгой!.. Всё равно не бывает. Тайга – она в Сибири бывает. На Дальнем Востоке бывает. А в Твери – ни-ни… Да пошёл ты, чмо позорное, со своей грёбаной тайгой!..
Люди, что сидели за соседними столиками, начали с опаской на меня оглядываться. Это что же, я сам с собой уже разговаривать начал? Вот дерьмо! Симптом, надо прямо сказать, никудышный. Даже опасный. Так и с катушек съехать недолго. Шизо, как говорится, подкралось незаметно. Сейчас головой о стену биться начну. Вот потеха начнётся!
Я резко встал и поспешно покинул столовую. Уже на выходе почувствовал, как меня одолевает сон. Кое-как добрался до своего гостиничного номера и рухнул на диван. Как я отключился, не помню.
И приснилось мне, что я на работе. По-прежнему руковожу своим отделом, совместно с коллегами, Игорем, Сергеем и Наташей, разрабатываю концепцию очередной рекламной кампании, налаживаю контакты со СМИ, рекламными и информационными агентствами, занимаюсь поиском дешёвой полиграфической базы для издания буклетов, годовых «аннуал-репортов» и карманных календариков с нашей фирменной символикой. Словом, с головой погружён в обычную повседневную рутину.
Когда я проснулся, сон ещё гулял по полушариям моего мозга. И когда я покинул гостиницу для традиционной прогулки по берегу озера, сон всё ещё не отпускал меня, а образы, навеянные им (весьма, кстати, отчётливые), витали в воздухе, накладываясь на реальность и создавая фантасмагорические картины в духе великого Дали. Вместо окон мне мерещились экраны мониторов с классическими заставками Windows XP, в балконах виделись дисководы CD-ROM с наполовину выдвинутыми «подстаканниками», да и сами здания научного городка внезапно трансформировались в партию системных блоков типа Mini-Tower и Midi-Tower. Целый город компьютеров! Неплохая тема для рекламной кампании! Идея, конечно, не нова, но сейчас она виделась мне в совершенно необычном ракурсе, под непривычным углом, и если бы мои видения удалось воплотить в бумагу… или в джипеговский файл… или… О, это был бы настоящий прорыв! Тут есть, есть над чем поработать, идеи, одна другой гениальней, вдруг полезли из моей головы. Меня распирало от идей, сердце заходилось в бешеном ритме от их обилия, они просились наружу, требовали немедленного воплощения. Как угорелый, носился я по городку – и везде видел образы, образы, образы…
– Ты куда это бежишь?
Стоп! Я нос к носу столкнулся с Дмитрием. Он с недоумением, даже с каким-то страхом смотрел на меня. И явно не узнавал.
– Что с тобой стряслось?
– Ничего, – ответил я и судорожно пожал плечами. – Тут идея родилась… пусти, мне бежать надо!
– Нет, погоди! – Этот маньяк преградил мне путь и не пускал. Тупоголовый! Да как он не понимает!.. – Да что с тобой, брат? У тебя глаза бешеные. Не иначе, как озёрная водичка реакцию дала.
И тут вдруг в голове что-то треснуло – и наваждение словно рукой сняло. Всё разом схлынуло – и рекламные концепции, и гениальные идеи, и судорожное биение сердца, и желание куда-то бежать.
– Компот, – сказал я. – Компот дал.
– Что компот? – переспросил Дмитрий, с явной опаской поглядывая на меня. Уж не свихнулся ли я окончательно?
– Не водичка озёрная, а компот из столовки реакцию дал. Я всё понял.
Да, на смену наваждению пришло прозрение. Я действительно всё понял. Словно щёлкнуло что-то в мозгах, включился свет – и ответ на мучивший меня вопрос родился сам собой.
– Обычный компот, который нам в столовой дают. В котором повар ноги моет. – Я мрачно рассмеялся собственной идиотской шутке. – В нём причина, в нём весь корень зла. Извини, мне действительно пора. Надо кое-что проверить. После расскажу. А ты пока покумекай над таким вопросом: почему в столовой за каждым клиентом закреплён персональный столик? Более того, персональное место? Ведь ассортимент единый для всех, да и меню особыми изысками не отличается. Ага, озадачил я тебя!..
Я забежал в столовую, определил ближайшую цель, выхватил стакан с компотом из-под носа у опешившего аборигена, в тот момент подбиравшего с тарелки последнюю макаронину «по-флотски» и уже готового перейти к третьему блюду, и выскользнул обратно. Осторожно, чтобы не расплескать мутно-лиловую жидкость, домчался до химлаборатории, где обычно «химичила» моя Лена, и ворвался к ней, словно вихрь.
– Надо определить химический состав этого пойла, – переведя дух, сказал я. – Ленок, это очень важно, сделай это для меня.
Лена внимательно посмотрела на меня, сдвинула брови к переносице, как будто силясь что-то вспомнить, в глубине её глаз мелькнула едва уловимая, но такая знакомая, давно забытая искорка. Неужели?.. Нет, искорка погасла, фокус снова сбился, на губах вновь замаячила пошленькая улыбочка. Моя благоверная молча взяла стакан с компотом и, не задавая никаких вопросов, начала колдовать над ним.
Результат не заставил себя ждать. И от этого результата мне стало не по себе. В глубине души я всё ещё надеялся, что ошибся, но Лена развеяла мою надежду, словно солнечный луч утреннюю дымку над деревенским кладбищем.
Мысль о том, что нам что-то подмешивают в компот, пришла неожиданно. Решил не тянуть резину и проверить. Стащил стакан с компотом из столовой, с первого попавшегося столика, и отнёс его в химлабораторию на анализ. И что же там обнаружилось, в этом компоте? Сильнодействующее психотропное вещество, корректирующее мозговую деятельность и избирательно действующее на определённые функции головного мозга, включая блокировку памяти (отдельных её ячеек) и стимулирование творческой активности в весьма ограниченном диапазоне приложения. Кстати, полностью блокировалась половая функция. Секс из обихода колонистов исключён как вредная привычка, оказывающая негативное воздействие на творческие процессы. Мощные механизмы сублимации направляли потенциал нерастраченного либидо моложавой учёной братии (обоего пола) исключительно в русло научного творчества.
Вот такие дела. И этим пойлом поили всех обитателей городка, включая мою Лену – отсюда её странное поведение и гипертрофированная страсть к научным изысканиям. Именно это ядовитое пойло и заставило мой мозг выплёскивать идиотские рекламные прожекты, именно оно обострило мой творческий потенциал в сфере обычного приложения моих интеллектуальных способностей – то есть в сфере рекламного бизнеса, где я чувствовал себя как рыба в воде.
Да, этим пойлом поили всех обитателей городка. За исключением двух человек: меня и Дмитрия. Это было ясно даже и без химических опытов.
Вот этот факт и смущал меня больше всего. Кому-то, кто дёргал нас за ниточки и разглядывал через окуляр микроскопа, почему-то было важно сохранить нас в твёрдой памяти и здравом рассудке.
А когда я чего-то не понимаю, мне становится не по себе.
13.
В этом перевёрнутом с ног на голову мире, где время умерло, солнце погасло, а вечность навсегда заморозила возраст здешних обитателей, невольно нарушается и хронология моего повествования.
Нарушается? Не может быть нарушено то, чего не существует, – возразят мне. И будут правы. Поэтому я с чистой совестью возвращаю мою историю вспять и начинаю с того момента, когда мы с Леной только-только переступили порог этого мира, где время умерло, солнце погасло, а…
Аккуратная гравиевая дорожка, мягко шурша красными кругляшами под нашими ногами, закладывала крутой вираж вправо, затем, постепенно уходя влево, полого вела нас вниз, к раскинувшемуся на берегу озера уютному городку. Красные скалы за спиной отвесно стремились ввысь, упираясь в белесый небосвод без единого признака облачности. Мы шли по дорожке, крепко держась за руки, и полной грудью вдыхали тёплый воздух. Люди – там, внизу – приветливо махали нам и улыбались. И все были молоды и красивы, все были счастливы словно ангелы в раю.
Каким чудесным показалось мне тогда это место!
А после этого начались странности. То ли воздух здесь был какой-то особенный, то ли само место определённым образом влияло на нас, то ли в голове у меня что-то дало сбой, но только в цепочке дальнейших событий образовались некие провалы, а сами события стали происходить как-то фрагментарно, с нарушением причинно-следственных связей. Едва мы поравнялись с первыми корпусами научного городка, как вдруг очутились в гостиничном номере. В том самом номере, который некие благодетели предназначили нам в качестве постоянного места жительства. Следующий фрагмент: мы уже в столовой. Сидим, уплетаем за обе щёки. Вкуснотища – за уши не оттащишь! Кто нас сюда привёл – ума не приложу. Тогда, на начальном этапе нашей «командировки» (если пользоваться терминологией Дмитрия), я списывал эти провалы на переутомление и усталость. Целый день блуждали по лесу, потом – в недрах горы; голова идёт кругом от череды головоломок и неожиданных открытий, нервы на пределе, натянуты, как канаты, вот-вот лопнут… Но потом понял: нет, здесь кое-что похуже будет. Здесь аномалия иного свойства.
А потом провалы прекратились. Всё выровнялось, цепочка событий выстроилась звено к звену, без разрывов и трещин. Но было поздно: я уже испил яд депрессии, уже облёкся в маску циника, уже ушёл в оппозицию к вечности. А Лена уже успела отдалиться от меня – настолько далеко, что я потерял надежду вернуть её. Увы…
Но это всё потом, а тогда, в первые мгновения… Тогда мы были счастливы. Мы улыбались друг другу, смеялись, шутили, бурно обсуждали свои впечатления. Одна только тема, по молчаливому согласию, была для нас закрыта: мы не пытались понять. Потому что знали: на этом пути, скользком, ухабистом, нас ждёт только один исход – психушка. Есть вещи, которые следует принимать как данность, без осмысления и попыток разложить на атомы. Такова, например, Библия для верующих. Таково голубое небо для обитателей Страны Слепых. Такова вечность для смертных.
Мы отъедались, отсыпались и отдыхали. Первое время, как я уже сказал, всё шло чудесно. Услужливый персонал гостиницы выдал нам лёгкие удобные комбинезоны оранжево-розового цвета, в которых ходили здесь все, а нашу походную одежду, пропахшую потом, лесом и усталостью, отправили в стирку. Я несколько забеспокоился, обнаружив однажды её пропажу, однако очень скоро она вернулась, выстиранная, отглаженная, аккуратно сложенная, пропитанная ароматом свежести. Наши рюкзаки с походной поклажей остались нетронутыми. Вообще, отношение к нам было самым доброжелательным, а сервис ненавязчивым.
О будущем мы не думали. Эта тема до поры до времени тоже оставалась под запретом. Как там любила говорить Скарлет О’Хара? «Об этом я подумаю завтра». Очень удобная, кстати, жизненная позиция, особенно если учесть, что «завтра» здесь никогда не наступит.
Однажды Лена, после продолжительной отлучки, вернулась в наш номер в белом халате. Глаза её при этом светились от возбуждения. Такие халаты носило большинство местных обитателей, накинув их поверх комбинезонов. Обычная рабочая одежда медицинских и научных работников. Здесь хватало и тех, и других, поэтому я воспринял эту метаморфозу совершенно спокойно, тем более что Лена, действительно, к науке имела самое непосредственное отношение – по крайней мере, там, в прошлой жизни.
– Ты не представляешь, дорогой, как мне повезло! Я начала работать над новой темой! О, у меня грандиозные замыслы! И теперь я смогу их осуществить! Здесь все условия для этого!..
Именно с этого момента начался раскол в наших отношениях. Трещина, которая ширилась с каждым уходящим мгновением.
– Здесь такая чудесная лаборатория! – повторяла она с тех пор то и дело, млея от счастья. – Я всю жизнь о такой мечтала!
А я всё больше и больше мрачнел…
14.
– Теперь понял? Нас здесь травят, как сусликов на кукурузном поле, а мы и уши развесили.
Дмитрий сдвинул брови к переносице и отчаянно скрёб затылок длинными нестрижеными ногтями.
– Гм… Я об этом как-то не подумал. В смысле, о компоте. Догадывался, конечно, что чем-то нас пичкают, но чтобы так… Молодец, Виктор, – он сделал ударение на последнем слоге, на французский манер, – это ты здорово придумал!
Я махнул рукой: мол, не до похвал мне сейчас.
– Делать-то что будем? Ведь с этим надо как-то бороться.
Теперь настала очередь Дмитрия махать рукой.
– Бесполезно. Здесь некому предъявлять претензии и некого призвать к ответу. Всё делается настолько скрытно…
– Нет ничего скрытого, что бы когда-нибудь ни стало явным, – возразил я.
– Не тот случай. Здесь всё делается как бы само собой. Без всякой видимой причины в двух соседних стаканах вдруг оказывается разное содержимое. И как бы ты не пытался проследить, в какой именно момент в один из стаканов попадает яд, ты всё равно останешься в дураках. И дело вовсе не в сноровке этих людей, здесь просто место такое.
Я задумался. Место такое… Место, которое водит. Как тот лес, в котором мы недавно плутали – там, в прошлой жизни.
