скачать книгу бесплатно
– Не знаю, – сказал он, – кто ты на самом деле – тот ли, кто обозначен в твоём паспорте, который, возможно, липовый, или кто-то другой… – он пожал плечами. – Не знаю. Возможно, к Петру Суханову ты, действительно, никакого отношения не имеешь.
– Надеюсь, что так.
– Надеешься?
– Именно. Не нравится мне этот тип, а особенно его пьяница-жена. Бр-р!..
Доктор вдруг встрепенулся.
– Кстати, кто такая Лариса? – быстро спросил он, в упор глядя на Петра.
Тот вздрогнул, как от удара током.
– Н… не знаю… не помню. – Он отчаянно замотал головой. – Хоть убей, не помню! А она что, из… из этой… из прошлой моей жизни, да?
– Мне-то откуда знать! Я ж всё-таки не ясновидящий. Просто в бреду ты неоднократно называл её имя, вот я и решил, так сказать, прозондировать.
Пётр обхватил голову руками и застонал.
– Не помню… ничего, ничего не помню!.. Что делать-то теперь, а? – он поднял на доктора глаза, полные беспомощной тоски. – Куда же теперь?..
– Не дрейфь, мужик. – Доктор уверенно поднялся и плеснул себе в стакан ещё грамм сто. – Найдём мы твоё прошлое, найдём; всё раскопаем, до самой последней минуты, до самого отдалённого мгновения твоей тёмной пока ещё жизни. Только одно мне скажи, мужик: сам-то ты согласен на эти раскопки, а? Если да, то вот тебе моя рука.
Он порывисто протянул руку и замер в ожидании.
Пётр растерянно перевёл взгляд с этой дружески раскрытой ладони на лицо доктора, раскрасневшееся то ли от выпитой водки, то ли от охватившего его воодушевления. Наконец он решительно поднялся и крепко пожал протянутую руку.
– Согласен.
– Вот это по-нашему! Вот таким ты мне нравишься. Вдвоём мы – сила! Вдвоём мы горы свернём, а если потребуется, то и шеи кому нужно.
Пётр, не выпуская руки доктора, пристально смотрел тому в глаза.
– А теперь ты мне ответь, – медленно проговорил он, – на кой хрен я тебе сдался? Валандаешься со мной, от смерти, можно сказать, спас, а зачем? Смысл?
Доктор грустно усмехнулся.
– А если без всякого смысла? Если просто так, за здорово живёшь? Смысл, говоришь? А скажи-ка, в твоей жизни много смысла? Вот то-то и оно. В моей, если говорить начистоту, его тоже не слишком-то. Просто, понимаешь… – он слегка стушевался, – приглянулся ты мне. Что-то у тебя в глазах было эдакое… не знаю, как и сказать. Словом, не вписывался ты в бомжарскую среду. Впрочем, если тебе моё участие в тягость, ты так и скажи. Я в друзья набиваться не стану.
Пётр хитро прищурился.
– Э, нет, так дело не пойдёт. Если мне не изменяет память, мы уже скрепили наш союз. Так что на попятный теперь уже идти поздно. По крайней мере, я этого делать не собираюсь. Да и тебе не позволю.
Доктор улыбнулся.
– Думаю, я в тебе не ошибся, мужик. Ладно, оставим сантименты, пора браться за дело.
– У тебя уже есть какой-то план?
– План не план, а так, некоторые намётки. Во-первых, жить ты будешь у меня. Никакие возражения не принимаются, – второпях добавил доктор, заметив протестующий жест Петра. – Я всё равно живу один, так что в тягость ты мне не будешь. Вдвоём даже как-то веселей. Во-вторых, завтра же устроишься на работу. На первых порах поработаешь санитаром в нашей клинике. Бабки, правда, небольшие, но на жратву хватит. А там поглядим. В-третьих, завтра я свяжусь с одним корешем из городского УВД, задам ему несколько вопросов по старой дружбе. Я ему когда-то пулю из брюха вытащил, так что он мне многим обязан. Как тебя моя диспозиция?
Пётр кивнул.
– Вполне.
– Тогда ужинать – и на боковую. Завтра начинаем новую жизнь, мужик. Вот увидишь – мы им ещё покажем!..
* * *
Утром, ни свет ни заря, доктор поднял Петра с постели.
– Собирайся. На работу пора. Хватит баклуши бить. Завтрак уже готов. Кстати, ты когда в последний раз в зеркало смотрелся? Ага, не помнишь! Так пойди и взгляни – там, в ванной, зеркало есть.
Пётр послушно направился в ванную комнату.
Из зеркала на него уставился мрачный, обросший тип с полуторамесячной щетиной, покрывавшей всё его измождённое лицо. Пётр невесело усмехнулся: фото с такими вот физиономиями обычно украшают плакаты «Их разыскивает милиция».
На пороге ванной появился доктор.
– Ну как, впечатляет? Хорош видок, не правда ли? Желания побриться не появилось?
Пётр кивнул:
– Появилось.
– Тогда дерзай. Бритвенные принадлежности найдёшь вот здесь.
Через четверть часа Пётр, гладко выбритый и надушенный лосьоном, вошёл в комнату. Доктор окинул его оценивающим взглядом и удовлетворённо кивнул.
– Порядок. Теперь хоть на человека похож стал. Лет двадцать как минимум сбросил. Садись за стол, мужик, времени у нас в обрез.
Когда с завтраком было покончено, доктор ещё раз критически осмотрел своего постояльца и покачал головой.
– С рожей твоей мы разобрались, а вот прикид у тебя явно неважнецкий. В таком даже в нашей Богом забытой клинике появляться не рекомендуется. Значит так: я тебе кое что выдам из своего барахлишка, благо, у меня этого добра навалом, а ты запрячь свою гордость куда подальше и поживей одевайся. Как заработаешь – рассчитаешься. Понял? И не ерепенься, у тебя всё равно выбора нет.
Пётр возражать не стал, хотя идея доктора пришлась ему явно не по вкусу. Впрочем, тот был прав: другого выхода у него, действительно, не было. В своём бомжарском наряде он вряд ли мог появиться в городской больнице, куда его в качестве санитара собирался пристроить доктор.
В тот же день Пётр был принят на работу и уже с полудня приступил к исполнению своих новых обязанностей.
Глава девятая
Пролетел ноябрь, а за ним и декабрь. Пётр трудился в больнице, в поте лица добывая хлеб свой. Деньги, правда, платили небольшие, но на жизнь, как и предрекал доктор, хватало.
В клинике, каждый занятый своей работой, они почти не пересекались, однако вечерами, собираясь за кухонным столом на квартире у доктора, подробно обсуждали минувшие события и планы на будущее. Впрочем, событий за эти полтора-два месяца не было почти никаких. Память к Петру так и не вернулась, а сведения из городского УВД, на которые возлагал большие надежды доктор, пока не поступали. Каких именно сведений ждал доктор, Пётр не знал, доктор же на его вопросы лишь лукаво щурился и подмигивал: мол, не торопи события, мужик, придёт время – узнаешь.
Разговоры в основном вертелись вокруг той тёмной истории с вырезанной почкой и неизвестным мерзавцем, эту почку присвоившим.
– Я одного в толк не возьму, – говорил доктор, прохаживаясь по комнате, – почему они тебя не укокошили? Ведь куда было бы проще: пулю в затылок – и концы в воду. Уж тогда-то тебе язык точно никто развязать не смог бы. С мёртвых, сам понимаешь, взятки гладки. Так? Так. А они почему-то пошли на риск. Спрашивается – зачем?
Пётр пожал плечами.
– А леший их разберёт – зачем…
– А ты думай, думай своим умишком, мужик, кумекай, шевели извилинами. Ну?
Пётр снова пожал плечами.
– Да тут думай не думай, всё одно выходит: слишком они уверены в себе, эти мерзавцы. Не боятся ничего, вот и пошли на такой риск. Видно, всё у них схвачено, за всё, как говорится, заплачено. Игру затеяли с живым человеком, как кошка с мышью: нет бы сразу сожрать, так нет, сначала надо помучить! Да и риска, если честно, нет никакого – я всё равно ничего не помню.
– А вот это ты брось, мужик. Придёт время – всё вспомнишь, это я тебе обещаю.
Пётр невесело усмехнулся и ничего не ответил.
– А насчёт уверенности это ты верно подметил, – продолжал доктор с воодушевлением. – Сила, видать, есть у мерзавцев, и сила немалая. На больших бабках сидя, большими делами ворочают. Ну ничего, докопаемся мы до них, это уж как пить дать!.. Кстати, есть у меня для тебя одна новость. Снёс я тут на днях твой паспорт в городскую управу, показать тамошним экспертам. Дай, думаю, проверю, не липовая ли твоя ксива. И знаешь, какое заключение дали эксперты? Ксива-то оказалась настоящей, самой что ни на есть подлинной!
– И что же из этого следует? Что я действительно Пётр Суханов?
– Не спеши делать оргвыводы, мужик. Из этого пока ничего не следует. А всё-таки сдаётся мне, что паспорт твой фальшивый. То есть состряпали-то его, действительно, в органах – по крайней мере, эксперты это установили, – но состряпали, похоже, на заказ.
– Догадываюсь, кто заказчик, – мрачно кивнул Пётр.
– Вот-вот. Связи, видать, у них обширные, везде свои люди посажены. За хорошие бабки сейчас кого угодно купить можно. Понимаешь, куда я клоню?
Пётр снова кивнул.
– А клоню я к тому, – продолжал доктор, – что ты, действительно, к Петру Суханову, похоже, никакого отношения не имеешь. Паспорт-то твой, понимаешь, с виду старенький, потрёпанный, да и дата выдачи на нём стоит семилетней давности, а вот номерок-то свеженький, и серия из самых последних. Так-то вот, мужик.
Пётр долго молчал, хмурил лоб, что-то пытаясь вспомнить.
– Я тут знаешь о чём подумал, – проговорил он наконец, растягивая слова. – В тот самый день, когда я вроде как бы очнулся, то есть впервые осознал себя Петром Сухановым – это было где-то в середине сентября, я стоял на улице и не мог понять, где я и кто я, – краем глаза я заметил машину, явно не из дешёвых. Она прошмыгнула у меня за спиной и быстро скрылась в какой-то улочке. Тогда я не придал этому значения, но сейчас… Скажи, у вас в городе иномарки часто можно увидеть?
Глаза у доктора загорелись.
– Ни одной до сих пор не видел, – быстро сказал он. – Народ у нас бедный, не то что иномарка – старенький «жигуль», и тот нашему обывателю не по карману.
– А местные коммерсанты?
– Да какие они коммерсанты! – махнул рукой доктор. – Едва-едва концы с концами сводят. Не до жиру им. Нет, некому здесь на иномарках разъезжать, это уж я тебе как старожил заявляю. А чужие к нам не заезжают, тем более на иномарках.
– Вот и выходит, что меня на той самой машине привезли, – нахмурился Пётр. – Привезли – и прямо на улице бросили.
– Вполне вероятно, – задумчиво произнёс доктор. – Я бы сказал, не бросили, а просто-напросто выбросили. На обочину. Сунули в зубы липовый паспорт, запудрили мозги легендой о Петре Суханове – и выбросили. А там… выбирайся, мол, сам. Похоже?
– Похоже, – кивнул Пётр мрачно. – Расклад вроде верный.
– Вот и будем придерживаться этого расклада. Тем более, что он хорошо вписывается в нашу версию о богатом мерзавце, позарившемся на твою почку.
Спать легли уже заполночь. А наутро снова отправились на работу в городскую клинику.
Ежедневные беседы, вертевшиеся всегда вокруг одной и той же темы, заметно сблизили их. Пётр оттаял и перестал дуться на своего спасителя, в его отношениях с доктором наметилось какое-то молчаливое взаимопонимание и взаимодоверие: они понимали друг друга с полуслова, полувзгляда, полунамёка.
Курить Пётр так и не бросил и вскоре дымил уже как паровоз. «Горбатого могила исправит», – махнул на него рукой доктор. Правда, здоровье Петра заметно поправилось и продолжало быстро улучшаться с каждым днём, несмотря на вернувшееся пристрастие к табаку: видно, запас жизненных сил у него был слишком велик. А вот пить они с доктором стали значительно меньше: выпьют, бывало, грамм по сто после работы, для поддержания беседы, да и то не каждый день. Так и тянулись дни однообразной чередой, не принося ничего нового. Но оба знали: что-то должно произойти. Что-то, что в корне изменит их судьбу.
Постепенно между ними завязалась крепкая дружба.
Глава десятая
Накануне Нового года от доктора поступило неожиданное предложение: отметить праздник в «бомжеубежище», на свежем воздухе, среди старых знакомых-бомжей. Тем более, что к концу декабря столбик термометра сильно подскочил вверх и замер примерно на отметке «минус пять». После лютых, трескучих морозов в ноябре и первой половине декабря стало казаться, что вот-вот грянет весна.
Пётр горячо поддержал идею доктора. Встреча новогодних праздников под открытым небом, в кругу бездомных бродяг, явно пришлась ему по сердцу: если честно, где-то в глубине души он скучал по этим несчастным оборванцам, особенно по деду Евсею и полковнику Коле.
С аванса купили десять бутылок водки, пять бутылок шампанского, два ящика пива, несколько батонов колбасы, три трёхлитровые банки солёных огурцов, полмешка хлеба, яблок, мандаринов и ещё целую кучу всякой всячины, в том числе несколько упаковок бенгальских огней. В одну из ночей, где-то суток за двое-трое до Нового года, доктор отлучился в ближайший лесок и приволок оттуда пушистую ёлку.
– Новый год без ёлки, – назидательно заметил он, – всё равно что Испания без корриды.
Потом выгреб с антресолей целую гору каких-то пыльных коробок, в одной из которых обнаружились старые ёлочные игрушки, мишура и даже стеклянная пятиконечная звезда с отбитым лучом, которую доктор решил водрузить на самую макушку ёлки. Словом, приготовления шли полным ходом.
В последний день старого года у кого-то из знакомых он одолжил старенький «рафик», в который они и погрузили всё приготовленное добро.
В девять вечера тридцать первого декабря их «рафик» уже подруливал к «району высадки».
«Бомжеубежище» в ту предновогоднюю ночь представляло собой унылое зрелище. Белое заснеженное поле было усеяно огоньками костров, у которых грудились бездомные бедолаги; где-то заунывно скулила гармошка. Атмосфера, царившая в этом забытом Богом уголке, была далека от праздничной. Этим несчастным было не до веселья: прошёл ещё один год, мрачный, тяжёлый, для многих оказавшийся последним, а следом накатывал другой, не обещавший никаких перемен к лучшему. Да и откуда этим переменам взяться? Они знали: многие из них не переживут эту зиму. Нет, не веселье и праздничное настроение – безысходность, пьяное отупение, чувство никому-не-нужности, забытости, заброшенности, безнадёги царили здесь, в этом последнем земном пристанище опустившихся, потерявших человеческий облик существ.
Слегка припорашивал лёгкий мягкий снежок. Ночь стояла тёмная, беззвёздная, в двух шагах от костра человек терялся во тьме, словно его никогда и не было.
– Да-а, – протянул доктор, окидывая взглядом заснеженную равнину, – здесь явно праздником не пахнет. Ну ничего, сейчас мы их расшевелим.
Он остановил машину у того самого костра, где обычно коротали долгие ночи дед Евсей, полковник Коля и двое-трое других бомжей. На фоне пламени чётко вырисовывались несколько бесформенных фигур.
Доктор с Петром вышли из «рафика».
– Гостей не ждёте? – весело крикнул доктор.
– Э, кто это к нам пожаловал? – донёсся от костра голос одного из бродяг, в котором Пётр признал бывшего полковника КГБ.
– А вот догадайся! – отозвался доктор.
Они уже были у костра. Неверные, подрагивающие отблески пламени легли на их лица.
– Так это же наш доктор! – радостно воскликнул второй бомж, которым оказался дед Евсей. – Вот так сюрприз! А это кто ещё с ним? Ба, да это же Петька!
Старик вскочил и бросился в объятия Петра. А тот, растерявшийся, растроганный до глубины души, глупо улыбался и мягко похлопывал деда Евсея по спине.
– Жив, подлец, жив! – лопотал старик, шмыгая носом. – Рад, чертовски рад тебя видеть, Петенька. Порадовал старика, ох как порадовал. Прикипел я к тебе, сам не знаю за что. Думал, и не свидимся боле.
Полковник Коля с трудом оторвал старика от Петра и в свою очередь облапил того своими огромными ручищами.
– Вот это по-нашему, мужики, – гудел он, скаля своё широкое лицо в добродушной улыбке. – Люблю вас за это.