Ковбои ДНК

20.

Ровно в десять сорок пять, через три четверти часа после того, как началось собрание, А.А. и Вальдо Катто вошли в Зал Правления. Это был великолепный выход. А.А. Катто позаботилась об этом. И она, и ее брат оба были одеты в белое. На нем была униформа, сшитая по образцу, взятому из древнего фильма о легендарном герое Германе Геринге, а она надела то, что ей понравилось, в соответствии с с ее представлением о девственнице-весталке.

В круглом купольном зале собрались все пять фамилий наследственного директората – Катто, Глики, Мельтцеры, Мудстрапы и Ферики. Каждая семья сидела в отведенном для нее секторе зала. На передних сиденьях сидели старейшины, а за ними, от более старых к более молодым, располагались последующие поколения.

Молодежь Кон-Лека была заметна своим отсутствием, а старейшины мусолили мелочные проблемы бюджетного планирования. На вращающемся подиуме в центре зала возвышался прапрадед Дино, старший из Мудстрапов – была его очередь возглавлять собрание. Вальдо и А.А. Катто заняли свои места с максимальным шумом и грохотом.

Когда они исчерпали все возможности извлечь удовольствие из своего прибытия, собрание возобновилось. Слон Ферик поднялся с места и в долгом трескучем докладе принялся излагать свое доступное лишь для посвященных предложение по реструктурированию системы улучшения породы Исполнителей. Через двадцать минут Вальдо пихнул А.А. Катто локтем:

– Помнишь наше соглашение?

А. А. Катто отмахнулась от него.

– Знаю, знаю. Мы же еще даже не начали!

Слон Ферик еще с полчаса продолжал в том же духе, а затем внезапно сел на место. Дино Мудстрап предложил проголосовать. А.А. Катто, которая не поняла в предложении ровным счетом ничего, посмотрела на кнопки «да» и «нет» на подлокотнике своего кресла. Поколебавшись, она наобум нажала кнопку «нет». Дино Мудстрап изучил результаты голосования, которые появились перед ним на табло, и объявил, что предложение принято. А.А. Катто почувствовала легкое удовлетворение от того, что инстинктивно выбрала точку зрения, не совпадающую с мнением большинства старейшин.

Дино Мудстрап медленно вращался на своем подиуме, выискивая следующего оратора. А.А. Катто вскочила на ноги.

– Господин председатель!

Вращение подиума остановилось.

– Слово имеет… э-э… – Дино Мудстрап проконсультировался со своим планом расположения кресел. – …э-э…мисс А.А. Катто.

А. А. Катто набрала в грудь воздуха.

– Я вношу предложение, чтобы жилища Л-четвертых и вся стазис-территория за стенами цитадели была объявлена антисанитарной, и вследствие этого сожжена.

Кустистые брови Дино Мудстрапа взлетели на лоб.

– Сожжена, мисс Катто? Но зачем?

– Безо всякой особенной причины, не считая того, что сожжение кварталов Л-четвертых послужило бы отменным развлечением. Это было бы забавно!

– Забавно, мисс Катто?

– Забавно, господин председатель.

Дино Мудстрап погладил себя по лысому черепу.

– Понимаю.

Он помолчал, а затем оглядел собрание:

– Поддерживает ли кто-нибудь это… э-э… необычное предложение?

Вальдо уже был на ногах.

– Я поддерживаю, господин председатель!

И вновь Дино сверился со своим планом:

– Предложение поддерживается Вальдо Катто. Возьмет ли кто-нибудь из членов на себя труд сказать что-нибудь против него?

С переднего ряда секции Фериков со скрипом поднялась престарелая Мелисса.

– Мне представляется, господин председатель, что предложение вот так, скопом, уничтожить эти потенциально полезные формы жизни прямо противоречит нашим давно установившимся традициям умеренности и бережливости. – Мелисса Ферик была известна своей сентиментальностью. – Поэтому я считаю своим долгом серьезнейшим образом предостеречь собрание от санкционирования подобной акции.

Она вновь уселась в кресло. Немедленно на ногах оказался практичный Нолан Катто, дед А.А. Катто:

– Не разделяя филантропических соображений почтенной мисс Ферик, я тем не менее также должен призвать собрание отвергнуть это предложение. Все вы, без сомнения, помните, что во время случайного пожара, уничтожившего периферию Акио-Теха, был момент, когда опасности подвергалась сама цитадель.

А. А. Катто надула губы:

– Однако они вовремя потушили его!

Председатель постучал своим молоточком:

– Вы нарушаете порядок, мисс Катто! Продолжайте, сэр.

Нолан Катто взглянул на правнучку.

– Полностью понимая вашу юношескую необходимость в развлечениях, я все же не могу не назвать подобное радикальное предприятие по меньшей мере рискованным.

Следующим поднялся с места Гавард Глик. В его направлении повернулось несколько голов. Гавард Глик был известен своими эксцентричными идеями.

– Возможно, этот факт ускользнул от внимания мисс Катто, но существуют люди, полагающие, что Л-четвертые все же обладают человеческими ощущениями, и следовательно, поголовное их истребление было бы, я бы сказал, несколько аморально.

По залу прошла волна смешков. Очевидно, старик совсем впал в маразм. Все знали, что Л-четвертые – потомки отбракованного материала, оставшегося после генетических исследований Кон-Лека, и что Кон-Лек мог распоряжаться ими любым образом, каким ему будет угодно. После Гаварда Глика никто, по-видимому, говорить больше не хотел, и председатель вновь обратился к А.А. Катто:

– У вас есть еще что-нибудь сказать, мисс Катто?

А. А. Катто вскочила на ноги.

– Конечно, есть, господин председатель! Сентиментальные высказывания моего деда – типичный показатель упадка, который когда-нибудь разрушит эту цитадель. «Не сжигайте Л-четвертых, – причитает он, – это может оказаться опасным для нас! Пусть эти антисанитарные организмы копошатся за стенами наших прекрасных башен! Мой дед скорее предпочтет, чтобы наша цитадель кишела паразитами, чем рискнет кинуть их в очистительное пламя! – В ее голосе звенел высокий патриотизм. – Лишь голоса трусов и предателей могут звучать в защиту этого сброда! Пять семейств создали Л-четвертых, чтобы они нам служили, и если они больше не могут служить, обязанность пяти семейств – уничтожить их! Огонь ничем не повредит цитадели. Он не был опасен цитадели Акио-Теха, и он не будет опасен здесь. Еще раз говорю вам: мы должны спалить Л-четвертых!

Председатель, по всей видимости дремавший в течение речи А.А. Катто, открыл глаза.

– Мне казалось, вы недавно говорили, что хотите сжечь Л-четвертых ради забавы.

– Да, господин председатель. А также потому, что это мой священный долг.

Председатель кивнул.

– Да, понимаю.

Он обвел взглядом директорат:

– Ну что же, будем голосовать?

Нолан Катто поднялся на ноги.

– Могу ли я предложить компромисс? Возможно, будет неплохой идеей дать Исполнителям, отвечающим за развлечения, указание подготовить видеоимитацию пожара. Это сможет несколько удовлетворить потребность нашего юношества в зрелищах.

Ногти А.А. Катто вонзились в мякоть ладони.

– Ах ты снисходительный ублюдок!

Председатель сердито взглянул на нее.

– Итак, голосуем! Сначала за предложение мисс Катто, а затем за компромиссное предложение мистера Катто. Прошу проголосовать по первому пункту.

А. А. Катто ткнула в кнопку «да» на подлокотнике.

– А теперь по второму.

Она нажала кнопку «нет». Председатель посмотрел на результаты.

– Предложение мисс Катто отвергнуто. Поддержан компромисс мистера Катто.

– Ну и черт бы вас побрал, старые пердуны!

А. А. Катто вскочила с места и вышла из Зала Правления. Вальдо на небольшом расстоянии следовал за ней. Когда они оказались в коридоре, Вальдо придержал ее за запястье, когда она уже собиралась ступить на движущуюся дорожку.

– Ты не забыла о нашей сделке, дорогая сестренка?

– Сделке?

– Ты обещала, что придешь ко мне в апартаменты и позволишь мне быть жестоким с тобой, если это собрание покажется мне отвратительным и занудным.

– И я согласилась на это?

– Совершенно верно.

– Но, разумеется, ты не принял этого всерьез?

– Должен признаться, сестренка, что я принял это очень даже всерьез. Настолько всерьез, что заверил пленку с записью нашего разговора у Аудита-12, обслуживающего договоры. Он нашел запись вполне имеющей силу.

– Ах ты негодяй!

– Я подумал, что должен получить хоть какое-то удовольствие от этого утра, которое обещало быть сплошным занудством.

А. А. Катто гневно воззрилась на брата:

– Я совершенно недвусмысленно запрещаю тебе прикасаться ко мне!

– Вообще-то я собирался использовать хлыст. У меня как раз есть один, который превосходно подходит для такой задачи.

– Я не позволю тебе!

Вальдо улыбнулся ей. Он был похож на стервятника.

– Тебе придется позволить.

– Почему это?

– Потому что в противном случае Аудит принудит тебя сделать это, в соответствии с условиями семейного договора.

– Пусть только попробует!

– Если тебя заставят силой, это будет сделано публично.

– Публично?

– Выполнение нарушенных договоров всегда снимают на видеокамеру, а потом показывают на семьдесят девятом канале. Уверен, что все наши друзья не откажутся посмотреть; ну и, разумеется, пленку всегда можно будет взять потом в библиотеке.

– Гнусный маленький хорек!

Вальдо просиял:

– Это у меня семейное. Так ты придешь?

А. А. Катто поджала губы.

– А что мне еще остается?

Вальдо помог ей взойти на дорожку.

– Думаю, часа будет достаточно.

21.

Как и предсказывал Берт-Талисман, у них ушло меньше двух дней на то, чтобы пересечь пустыню. Постепенно она уступила место холмистым травяным пустошам, а дорога, по которой ехали Билли с Ривом, превратилась в наезженный тракт. Затем к ней начали подходить сбоку другие дороги, и вскоре по бокам уже мелькали опрятные, ухоженные фермы. На дороге начали попадаться другие машины – квадратные, высокие, похожие на коробки, выкрашенные в черный или коричневый цвет и влекомые шумно чихающими моторами. Люди, сидящие в них, имели вид угрюмый и суровый. Они одевались в черное и серое, и с недоумением взирали на легкомысленное средство передвижения двоих путешественников.

Им встречалось все больше солидных, строгих машин, фермы теснились все плотнее друг к другу, и наконец они проехали мимо плаката, возвещавшего:

«ПОРТ-ИУДА ЗА ЧИСТОТУ ОБРАЗА ЖИЗНИ».

Рив ухмыльнулся Билли:

– Как ты думаешь, мы подходим?

Билли ухмыльнулся в ответ:

– Не уверен насчет тебя, парень.

Они въехали в город. По обеим сторонам дороги стояли ряды небольших каменных домиков с белыми заборчиками и опрятными садиками впереди. Билли поморщился.

– Не похоже, чтобы у них здесь было очень уж весело.

Рив пожал плечами.

– Может быть, это только в пригородах.

– Может быть.

Садики исчезли, и они очутились среди высоких стен и фабричных строений из серого камня. Затем дорога свернула за угол, и перед ними открылась площадь, окруженная различными внушительного вида муниципальными зданиями. Они были выстроены из того же серого камня, но выглядели более величественно благодаря колоннам и широким ступеням перед входами. На тротуарах серьезные люди в черных и серых одеждах с достоинством вышагивали по своим делам. В центре площади располагалась бронзовая статуя, изображавшая пожилого человека с кислым лицом, на нем было такое же длинное схоластическое одеяние, что и у большинства горожан-мужчин. Под мышкой у него была зажата книга, а другая рука была протянута вперед, словно готовясь потрясти перед зрителем предостерегающим пальцем. От всего этого места веяло неколебимым благочестием.

Рив остановил машину у поребрика и осмотрелся.

– Только не говори, что это пригороды Порт-Иуды!

В корзине с провизией, которую им дал альбинос, обнаружилась коробка сигар. Билли раскурил одну из них и затянулся:

– Похоже, это очень подходящее место для того, чтобы сесть на пароход и смотаться отсюда куда подальше.

На противоположной стороне площади стоял и внимательно смотрел в их сторону человек в синем мундире с медными пуговицами и в фуражке с козырьком. Билли взглянул на Рива.

– А вот, похоже, и местный представитель закона. Если я что-нибудь понимаю в жизни, то это коп.

– Он уже не смотрит, но зато идет сюда.

Человек не спеша шел через площадь, поигрывая свисающей с пояса палкой. Он шел той самой безразличной походкой, по которой можно безошибочно распознать полицейского в любой стране, в любые времена.

– Не могли же мы уже успеть нарушить закон?

– Никогда нельзя знать наверняка.

– Может, лучше сделать ноги?

– Нет. Давай посмотрим, чего ему надо.

Когда человек подошел поближе, Билли с Ривом разглядели на его фуражке надпись: «Исправительное Управление Порт-Иуды». Дойдя до машины, он остановился и ткнул в Билли пальцем руки, затянутой в белую перчатку:

– Ты!

– Я?

– Да, ты. О чем думал ты, паркуя машину свою на главной площади?

Билли примиряюще улыбнулся:

– Простите, офицер. Мы только что приехали из пустыни.

– Ты следуешь в гавань?

– Так точно.

– Так следуй! Для иноземцев существует отдельный квартал рядом с портом. Не думаешь ли ты, что добрые горожане Порт-Иуды станут терпеть, чтобы пришлые наводняли их город?

– Э-э… нет. Мы просто не знали.

– Неведение не является оправданием!

– Нам действительно очень жаль.

– Я думаю, не следует ли мне арестовать вас за праздное шатание?

– Мы больше не будем так поступать.

– Проведя тридцать дней в исправительном доме, вы воистину не будете больше так поступать!

– Послушайте, офицер, мы только что приехали в ваш город. Простите нас на первый раз!

Билли сделал умоляющий жест сигарой. Полицейский с отвращением посмотрел на нее:

– Убери сие мерзкое зелье с глаз моих! Ты преступаешь четыреста семнадцатое Узаконение нашего города.

– А?

– «Да не вкушает никто табачного зелья в общественных местах». Наказание – шестьдесят дней в исправительном доме. Ты уже заработал себе девяносто дней.

Билли поспешно затоптал сигару каблуком.

– Послушайте…

– Полагаю, я закрою глаза на твои прегрешения на этот раз. Поспеши в иноземный квартал, и мы не будем больше говорить об этом. Обещаю тебе, однако, что если я еще раз увижу здесь твое лицо… – он перевел взгляд на Рива, – …или же твое, вы будете арестованы тотчас же. Вы осознали?

Билли кивнул.

– Мы все поняли. Спасибо, что отпускаете нас, офицер!

Рив рывком развернул машину, и они поспешили прочь с площади. Коп провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду. Когда они выехали на улицу, Рив взглянул на Билли.

– Похоже, ты был прав насчет этого города.

– Одно могу сказать: это лучше, чем Дур Шанзаг. Давай-ка двинем в иноземный квартал. От добрых горожан Порт-Иуды мне как-то не по себе. Думаю, среди дурных нам будет поспокойнее.

Иноземный квартал был обнесен высокой каменной стеной из того же серого камня, что и городские здания. Билли и Рив ехали вдоль стены, пока не добрались до ворот. Над воротами была надпись, которая гласила: «Район, отведенный для иноземцев. Вход закрыт от заката до рассвета». У ворот дежурили еще двое офицеров Исправительного Управления. Они махнули Билли и Риву, приказывая остановиться.

– Вы прибыли впервые?

Билли с Ривом кивнули.

– Совершенно верно.

Один из офицеров достал пачку желтых листков и протянул им по одному экземпляру:

– Следуйте предупреждениям, что здесь перечислены.

Оба обещали, что непременно последуют, и офицер взмахом руки позволил им ехать. Когда они оказались в иноземном квартале, Билли просмотрел свой листок. Он с обеих сторон был покрыт мелким шрифтом – это были предупреждения иноземцам относительно того, что добрые горожане Порт-Иуды считают недостойным поведением. Основная мысль была такова, что любому чужестранцу, осмелившемуся показаться в основной части города, лучше иметь при себе пропуск и вескую причину для пребывания там, а также возвратиться до захода солнца за стены иноземного квартала.

– Дружелюбный, однако, у них городишко!

Рив осмотрелся вокруг.

– Ну, здесь-то вроде бы неплохо.

Иноземный квартал выглядел в значительной степени более по-человечески. На улицах здесь было больше суеты, чем сурового благочестия, царившего по ту сторону стен. Матросы в полосатых куртках и грубых хлопчатобумажных штанах толкались здесь рядом с купцами в черных костюмах. Уличные торговцы выкрикивали свой товар; сквозь толпу целенаправленно двигались люди с жестким взглядом, одетые в сюртуки, яркие жилеты и широкополые шляпы. Даже в женских нарядах наблюдались некоторые изменения. Женщины здесь носили те же серые платья и белые передники, что и порт-иудейские туго зашнурованные дамы, но многие обходились без белых накрахмаленных чепцов и ухитрялись показывать больший вырез и даже, время от времени, проблеск ножки. Рив ухмыльнулся Билли:

– Вот это уже больше похоже на дело.

Тот рассмеялся.

– Здесь я чувствую себя почти как дома. Все, что нам теперь нужно, это еда, выпивка, кровать и женская компания. Я прав?

– Абсолютно.

Билли показал вперед, на здание с левой стороны улицы.

– Как насчет этого места?

Это был двухэтажный дом, опять из серого камня, но деревянные части здесь были выкрашены в веселый желтый цвет. Над дверью висела вывеска: «ГОРЯЧИЙ ПУДИНГ». Они подъехали и остановились перед самым входом:

– Гостиница это или не гостиница?

Они вылезли из машины и вошли внутрь. В холле пахло элем и табаком. Балки потолка потемнели и лоснились от нескольких поколений дыма. Помещение освещали несколько дюжин свечей, мерцавших на железной подставке под потолком. Их свет играл на разноцветных бутылках позади барной стойки.

Билли и Рив остановились посреди холла, осматриваясь. Здесь было, наверное, около дюжины человек. Большинство были матросы, не считая одной компании из трех человек, подозрительно похожих на наемников, либо направляющихся в Дур Шанзаг, либо только что оттуда. Из-за стойки вышел низенький человечек в белой рубашке, черных брюках и кожаном фартуке. У него было круглое, как полная луна, лицо и раскосые восточные глаза.

– Могу помочь джентльмены?

– Мы ищем, где бы нам остановиться.

– Джентльмены не найти лучшие комнаты, чем здесь, в «Горячем Пудинге».

Рив искоса взглянул на человечка.

– Ты хозяин?

– Это так, – кивнул тот. – Я Ло Ен. Я держать эта гостиница.

– Что ж, скажи мне, Ло Ен – какие деньги имеют хождение в этом городе?

Ло Ен с подозрением уставился на Рива:

– Порт-иудейская корона, конечно. У вас есть?

– Здесь нет транспортного луча?

– Порт-Иуда не разрешить. Вы должны иметь деньги. Вы иметь деньги?

Ло Ен смотрел на них все более и более недружелюбно. Билли вмешался в разговор.

– У нас действительно нет денег…

Ло Ен глянул с откровенной враждебностью.

– …однако у нас есть вот этот замечательный багги, который стоит там, снаружи, прекрасно приспособленный для езды по пустыне, для которого мы бы очень хотели отыскать покупателя.

Он наклонился к Ло Ену вплотную и понизил голос.

– Учитывая, что мы не очень-то хорошо разбираемся в местных ценах, мы были бы очень благодарны, если бы ты помог нам продать его. Я имею в виду – мы с радостью предоставим тебе процент со сделки.

Коротышка просветлел лицом.

– Это предложение мне очень превосходная! Где ваша замечательная машина?

Билли жестом указал на дверь.

– Прямо за порогом, почтенный друг.

Он вывел Ло Ена из гостиницы на улицу.

– Вот она. Что ты о ней думаешь?

– Она очень… яркая.

– Ну да, а кроме этого?

– Я думать, может быть, какая-нибудь человек в зале может хотеть. Вы подождать, я пойти поговорить.

Он вошел обратно в гостиницу, и несколькими минутами позже появился вновь вместе с одним из людей в военном снаряжении.

– Это Зорбо. Он хотеть говорить про ваша машина.

– Да? – Билли посмотрел на наемника. – Ты собираешься на войну?

– Точно.

– Что ж, дружище, я не хотел бы быть на твоем месте!

– Ты там был?

– Только что оттуда.

– И что, плохо?

– Хуже некуда.

Зорбо пожал плечами.

– Мы солдаты. Что еще нам остается делать?

– Здесь я тебе не советчик. Когда мы были там, мы только и думали, как бы выбраться оттуда. Ты хочешь купить эту машину?

Наемник погладил подбородок.

– Похоже, это как раз то, что нам понадобится, чтобы перебраться через пустыню. Сколько ты за нее хочешь?

Билли взглянул на Ло Ена.

– Сколько за нее можно дать, господин хозяин?

Ло Ен проделал целое представление, простукивая и осматривая машину.

– Я сказать, две тысячи корон.

Зорбо потыкал машину пальцем.

– Я дам вам тысячу.

Билли опустил глаза на свои ботинки.

– Она всего два дня как в работе. Тысяча восемьсот.

– Я дам за нее тысячу двести, и ни короной больше.

– Тысяча шестьсот?

– Тысяча четыреста.

– Тысяча пятьсот.

– Согласен!

Наемник передал Билли тяжелую холщовую сумку с монетами и пошел в зал, чтобы позвать своих товарищей посмотреть на покупку. Билли запустил руку в сумку и отдал Ло Ену сто пятьдесят корон. Коротышка расплылся в улыбке и пригласил их обратно в зал.

– Мы делать хорошая бизнес, а, джентльмены?

Билли хлопнул его по плечу:

– Хороший бизнес, Ло Ен!

Билли с Ривом поели, а потом уединились за угловым столиком с бутылкой текилы, где и провели остаток дня. Матросы и прохожие входили и выходили из зала, и на протяжении дня Билли и Риву удалось подхватить немало обрывков различной полезной информации. Оказалось, что дня через два на Артурбург отправлется пароход, а еще – что Порт-Иуда может быть вполне неплохим местом для житья, если держаться иноземного квартала. Они обнаружили также, что тех тысячи трехсот пятидесяти, что они выручили от продажи машины, было более чем достаточно, чтобы оплатить для них проезд по всему течению реки. В первый раз за долгое время жизнь стала казаться им вполне неплохой вещью.

День понемногу переходил в вечер; небо за узкими окнами гостиничного зала потемнело. Ло Ен разжег огонь в большом каменном очаге, и комната превратилась во вполне уютное местечко, наполненное теплым светом и глубокими тенями. Яркие отблески плясали на полированном дереве, медной отделке бара и рядах бутылок.

Зал начал заполняться народом, и Ло Ен запустил в работу трех официанток, которые двигались между столиками, разнося напитки, собирая пустые стаканы и перекидываясь непристойными шуточками с посетителями. Возле камина появились скрипач и аккордеонист, и расслабленная атмосфера дня уступила место танцам и веселью. Рив, уже вполпьяна после выпитой днем текилы, захохотал и подтолкнул Билли локтем:

– Теперь нам нужна только одна вещь, старый дружище.

– Ты это о чем?

– Девчонки, дружище, нам нужны девчонки! Вот что нам нужно.

– Истину говоришь, приятель.

По залу начал распространяться слух о том, что Билли и Рив – путешественники, которые сорят деньгами. Парочка карточных шулеров попыталась подсесть к ним за столик, но они дали им понять, что карты их не интересуют. Девушки также начали крутиться вокруг их столика – не только официантки, но и две-три другие, которых, по-видимому, нанял Ло Ен, чтобы поддерживать посетителей в настроении веселом и склонном к выпивке.

Рив протянул руку и схватил одну из девушек за запястье. Это была симпатичная пышная брюнетка, строгое серое платье которой не могло скрыть аппетитных округлостей ее фигуры, тем более что она застегивала его на значительно меньшее количество пуговиц, нежели добрые горожанки Порт-Иуды.

– Не хочешь потанцевать, милашка?

– Я ничего не знаю об этом, господин. Боюсь, что танцы в общественных местах запрещены.

– К черту все это дерьмо! Я хочу танцевать!

Он слез со стула и принялся выделывать коленца вокруг девушки.

– Да вы мастак, молодой господин!

В центре комнаты образовался круг. Рив крутил вокруг себя вскрикивающую и хихикающую девушку, аккордеонист со скрипачом отбивали ногами такт.

Они кружились все быстрее и быстрее; затем музыка внезапно смолкла. В проеме открывшейся наружной двери стояли двое офицеров в синих мундирах. Рив налетел на девушку, и они оба повалились на пол. Офицеры подошли, глядя на них сверху вниз.

– Чем это вы здесь занимаетесь?

Рив вскарабкался на ноги. Билли остался сидеть за столиком, но его рука скользнула к пистолету. Рив смущенно ухмыльнулся офицерам.

– Мы… э-э… мы упали.

– Вы упали. Уверен ли ты, что вы не занимались публичной пляской?

– Публичной пляской?

– Именно, молодой человек. Публичной пляской.

Ло Ен поспешил к ним из-за стойки.

– В эта гостиница нет никакая публичная пляска, джентльмены офицеры. Это ведь было бы нарушать закон!