Илимская Атлантида. Собрание сочинений

– Послушай, Слава, ты не спеши за нами, люди же с тобой пообщаться хотят. Поговори с ними, ответь на вопросы, сам многое узнаешь. А мы пойдем вперед.

– Алексей, ты что, завидуешь, что с тобой не общаются? Но ты прав, сегодня важно общение.

Друзья рассмеялись, ударив друг друга ладонями рук, но разойтись не успели.

На площадь въехала кавалькада машин.

– Внимание, Вячеслав, приехали высокие гости. Тебе их надо встречать.

– Да вижу, Алексей. Оставляю тебя на попечение наших женщин, слушайся их и повинуйся. А мне надо быть рядом с важными персонами.

– Хорошо, Слава, не волнуйся. Сохраню и себя, и наших барышень в целостности. Иди, служи.

Из машин вышли губернатор, два его заместителя и чиновники рангом пониже. Они сразу оказались окруженными людьми. С кем-то губернатор по-дружески обнялся, одним подал руку, другим только кивнул головой, но приветливо, как своим знакомым.

Минут через десять плотная толпа людей окружала главу региона.

Зубов со спутницами решили понаблюдать за начальством издалека. Влезать в губернаторскую свиту желания не было. Вдруг толпа, как воды Чермного моря, расступилась, и он увидел, как Вячеслава Ивановича подталкивают к губернатору.

– А, вот ты где? Ну чего прячешься, рассказывай, какой порядок торжеств у тебя намечается, – услышал он громкий с хрипотцой голос губернатора.

Алексею плохо было слышно, что Вячеслав разъяснял начальству о порядке проведения праздника.

После первых же его слов губернатор взял Вячеслава под руку и уже тише спросил:

– Молебен, говоришь, а это надолго? Нет, я не против, но дел-то много. Может, мы вначале ордера вручим, а после этого не грех и помолиться. Правильно я говорю? – непререкаемым тоном обратился губернатор к своей свите. Конечно, все согласно закивали головами.

– Вот видишь, это ведь не только моя прихоть, так, наверное, правильно будет, – похлопав Вячеслава по плечу, заключил губернатор и подошел к жителям, которых сдерживала охрана. Он быстрым шагом шел вдоль первого ряда, пожимая протянутые руки, говоря приветственные слова, принимал благодарности и гордо улыбался. За ним так же быстро шли чиновники.

К Алексею подошел хмурый Вячеслав.

– Ну что, начальник, скорректировали твою программу? – поторопился подколоть Зубов.

– Да, Алексей, хотя все пункты были согласованы с его администрацией.

– Да леший с ним, пропусти ты его вперед, пусть вручит ордера.

– Алексей, у нас же сегодня праздник, а не встреча с губернатором. И мне переделать на ходу сценарий очень сложно. Да и люди хотели, чтобы все чином шло.

– Тогда, Слава, не обращай внимания на его приказ, пусть идет все по сценарию.

– Так-то оно так, но я знаю нашего губернатора, обидится. Потом, где надо и не надо, будет мне припоминать мое непослушание.

– Тогда пропускай его первым. А то уже и танцы начались. А молебен, думаю, лучше не в праздничной кутерьме провести, а в тот день, когда люди все вместе станут въезжать в новые квартиры. Не с котиками и другими оберегами благополучного житья, а с молитвой, с верой, с Богом.

– Скорей всего ты прав, Алексей. Так и сделаем.

Вячеслав пошел в оргкомитет праздника. Вскоре из Дома культуры вынесли стол, тут же суетился молодой человек, подтягивая провода и устанавливая микрофон.

Губернатор говорил долго: о свободе слова, о политической ситуации, о власти, которая много делает для людей. С каждой минутой он распалялся все больше, его неукротимая энергия подпитывалась взмахами рук, голос порой отливал сталью.

Он не преминул отметить повышение производительности труда региона после введения контрсанкций Западу. При этом уверял всех, что часть продукции начали даже отправлять на экспорт.

Некоторые слушатели, томящиеся под жарким солнцем, заметно устали от этого банального монолога и начали потихоньку выбираться из толпы и расходиться.

– Так скоро на площади он останется один, – шепнул Алексей Марии.

– Да, видно, любитель поговорить, но иначе бы губернатором не стал, – ответила жена с улыбкой.

Вячеслав заметно нервничал, что-то недовольно бурчал. Но все же этому мучению пришел конец, и началась подготовка к вручению ордеров на квартиры.

Председатель комитета по строительству замахал Алексею Николаевичу, приглашая подойти к столу. Губернатор, увидев его, громко и торжественно возвестил.

– Вот наш главный строитель! – и довольно захлопал в ладоши. Чиновники, стоящие рядом, аплодисментами поддержали своего начальника. Зубов пробрался к столу. Губернатор пожал ему руку и, приобняв за плечи, улыбнувшись, сказал:

– Будь рядом со мной, Алексей Николаевич, – и по-ельцински безапелляционно добавил, – приказываю.

Стоя сейчас рядом с губернатором и слушая его рассказ про то, как много для этого события сделала власть – переселив людей из аварийного дома в новый, построенный компанией Алексея Николаевича, Зубов вдруг вспомнил разговор со старшим внуком Николаем, состоявшийся перед отъездом в Никольск.

– Дедушка, а что такое ордера, которые вы будете вручать?

– Ну что тебе сказать, Коля, постараюсь покороче. В нашей России для проживания в любом жилом помещении необходимо иметь на него документ. Сейчас все виды жилья делятся на три категории: собственное, служебное и муниципальное. Документами, определяющими статус проживающих, является договор социального найма, свидетельство о праве собственности и ордер. Некоторые люди даже не догадываются, что такое ордер на квартиру, не знают, как его получить.

Ордер – это документ, дающий гражданину право заселения и проживания в квартире. Раньше это был единственный документ, который подтверждал права человека на проживание в определенном жилом помещении. В советские времена ордер выдавали людям, получившим жилье от государства. В нынешнее время данный документ заменен другими, но существует некоторые юридические манипуляции, которые невозможно выполнить без предоставления ордера на жилплощадь.

Сейчас Зубов понял, что он плохо рассказал внуку об этой непростой бумажке.

Глядя на аккуратно разложенные на столе красивые бланки, он знал, что это лишь первая ступенька. После вручения ордера каждый житель будет решать, что ему делать дальше: приватизировать квартиру, становясь собственником, но при этом беря на себя много обязанностей, в основном финансовых, или заключить договор социального найма и платить только коммунальные услуги.

Ордера на квартиры вручались губернатором в дружественной обстановке. Он много шутил, с удовольствием преподносил цветы женщинам, не забывая каждой поцеловать руку. Одна семья оказалась многодетной. Алексей Николаевич помнил, как для нее пришлось из двух квартир делать одну, учитывая нормы и правила. Расставив всю эту семью вокруг себя, губернатор произнес чувственную речь, закончив ее словами:

– Мы делаем все возможное, чтобы дети имели крепкую поддержку государства и общества. Вы все сегодня стали свидетелями, что многодетная семья получила современную просторную пятикомнатную квартиру. Семья – это самое важное для человека. Только семья может дать чувство защищенности, уверенности в завтрашнем дне, ощущение надежного тыла. Задача власти – видеть нужды каждой семьи, каждого человека.

– Спасибо, спасибо, – со слезами повторяла счастливая мать, кланяясь на все стороны света. Кто-то рядом с Алексеем Николаевичем тихо сказал: «В следующем году сын из армии вернется, опять жилищную проблему будут решать».

После вручения ордеров машины начальников молниеносно, как волшебные скакуны, вылетели из-за угла, дверца губернаторского «мерседеса» распахнулась сама собою. Это означало, что время, отведенное на жителей Никольского поселения, у начальника исчерпано, что губернатора ждут много других дел и ему надо спешить…

Вячеслав Иванович пытался уговорить высокого гостя остаться. Доводы были заманчивые.

– Мы хороший концерт подготовили, столы в Доме культуры накрыли, угостить вас хотели.

– Стол – это хорошо, если не за бюджетные деньги, – пошутил губернатор. – Попразднуйте без меня, поговорите о делах. А я, как всегда, остаюсь голодным. Дела не терпят. Однако мои заместители остаются с вами и председатели комитетов тоже.

Сияющая машина губернатора тронулась медленно, люди смотрели, как из ее раскрытого окна прощально махала рука их благодетеля.

– Куда это он, Слава? – спросил подошедший Алексей Николаевич.

– Говорит, дел много.

– Ты что, обиделся?

– Не знаю, может, и обиделся, – грустно проговорил приятель.

– Не надо, Слава, праздник ведь не для губернатора, а для людей. Не показывай своего огорчения, не порть им праздник, который все заслужили, – подбодрил друга Зубов.

К ним подошел вице-губернатор и, хлопнув по плечу Вячеслава, с улыбкой проговорил.

– А где же накрытые столы, Вячеслав Иванович? Угощай, а то мы исхудали на твоем празднике.

– Да, да, пойдемте, дорогие гости, на банкет, приглашаем, – радушно обратился Слава к группе оставшихся чиновников, казалось, вмиг померкших и осиротевших без своего сиятельного начальника.

– Алексей Николаевич, ты должен идти с нами, – окликнул Куклин приятеля.

Зубов заулыбался, подошел вплотную к Вячеславу и шепнул ему:

– Слава, лучше я здесь останусь, с Людмилой и Марией. Мне там неинтересно будет.

– Ладно. Ладно, как хочешь, – махнул на друга рукой заметно уставший Вячеслав Иванович.

Спутницы Алексея Николаевича намеревались отправиться в сторону ярмарки, Зубов, сделав шаг, замер на месте. Увидеть среди чиновников Боровкова-младшего он никак не ожидал.

– А этот откуда здесь? – воскликнул Зубов, потянув за рукав Вячеслава Ивановича.

– Кто этот?

– Да Боровков-младший.

– А… Валентин Евгеньевич. Ну а как же без него, он теперь мой куратор – распоряжение свыше.

– Кто твой?

– Куратор и советник. И контролирует меня, и в работе помогает. А мне кажется – его сюда кто-то направил, чтобы парнишка опыта набрался. Я не против.

– Да ты что! – недоуменно воскликнул Зубов.

– Ладно, Алексей, идите, гуляйте, потом поговорим о Боровкове. Я думаю, долго он здесь не задержится, – это птица высокого полета.

На площади веселились люди, громко звучала музыка, из репродукторов доносились знакомые песни: про солнечный круг, про адрес, который не дом и не улица, про то, что ромашки спрятались. Мелодии молодости воодушевляли, но Алексей надолго задержался у деревянного настила, где скромный паренек в солдатской гимнастерке пел военные песни, и все подпевали ему, ведь в сердце каждого была личная или родовая память о великом нашем подвиге, о главной Победе в мире. В этот солнечный день не верилось, что этого дня могло бы не быть, что человеческими руками всему миру был подготовлен апокалипсис. Но Россия приняла удар на себя и своей жертвой искупила мир. «Надолго ли? – мелькнула в душе Зубова мучительная мысль, – что же опять сейчас творится в мире? Неужели люди учатся только на своих ошибках и не берут во внимание уроки истории?»

Марию и Людмилу подобные вопросы не мучили, приятельницы пошли к торговым рядам. «Ряды» – это название целого комплекса: двух больших маркетов, нескольких крытых павильонов и уличных рядов для частных торговцев. Палаток, заваленных барахлом, давно нет. Ориентироваться в «Рядах» удобно даже иностранцу: вот павильон детской одежды, рядом – шляпки, дальше – кожа, меха, косметика и т. п.

Алексей Николаевич проводил женщин в «свободное плавание», а сам вновь вернулся на площадь.

С радостью смотрел на ребят из художественной самодеятельности школ, которые залихватски отплясывали, проникновенно пели, вдохновенно читали стихи, даже свои. Во второй половине праздника на заменяющем сцену деревянном настиле, что был сооружен у Дома культуры, появились профессиональные артисты и вокально-инструментальные ансамбли. Жителей, жаждущих увидеть знакомые лица эстрадных знаменитостей, прибавилось. Праздник разгорелся, расшумелся, развеселился не на шутку. На площадь прибыли автобусы со спортсменами, отсюда они совершали марш-бросок на четыре десятка километров.

Звука телефона Алексей Николаевич не услышал, понял, что тот заработал, по биениям аппарата в кармане. Увидев на экране фамилию главного инженера компании, удивился.

– Здравствуй, Володя, ты чего, потерял меня? Я ведь всем сообщил, куда уехал.

– Нет, я это знаю. Как у вас там с погодой?

– Неужели звонишь, чтобы поинтересоваться погодой в Никольском?

– Алексей Николаевич, не буду крутить, не знаю, как у вас, но у нас два часа свирепствовал ураганный ветер.

– Бед наделал?

– Бед наделал в городе много, как всегда, упали деревья, побиты машины, сорваны крыши.

– Как на наших объектах?

– Все выстояли, кроме жилого дома на Луговой.

– Что там?

– Положило башенный кран на дом. Жертв нет, кран, надеюсь, поднимем, восстановим. Дом сильно не пострадал, развалило кладку кубометров десять.

– Плохо конечно, но хорошо, что так кончилось. Причину, по которой кран не устоял, выяснили? – бесстрастным голосом спросил Зубов, уже давно не паникующий от бесчисленных, регулярных, являющихся особенностью его работы невзгод.

– Да. Крановщик после работы не поставил его на захваты.

– А если бы поставил, могло быть хуже.

– Не знаю… «Верха́» к понедельнику требуют отчеты.

– В понедельник я буду, ты сейчас собирай объяснительные и другие документы. Ничего скрывать не надо, но и душу не распахивай.

– Понятно.

– Что еще?

– Инициативная группа у дома собралась.

– Какая группа?

– Дольщики, будущие жильцы.

– А этим-то чего надо?

– Выступают, требуют вернуть деньги, так как считают, что дом разбирать нужно до фундамента, иначе потом рухнут стены. В общем, в панике; видимо, опять конкуренты натравили.

– Володя, этих оставь до меня, прошу не ввязываться с ними в разговор. Они все записывают и снимают, потом монтаж такой сделают, что не отмоешься.

– Хорошо. Понял. Всего доброго, Алексей Николаевич.

Зубов хотел дать еще какие-то распоряжения, но в телефоне уже шли короткие гудки.

Праздник для него закончился, хотя Праздник для всех продолжался. Алексей Николаевич даже не сильно огорчился из-за происшествия. Это была его привычная жизнь, и она звала его обратно, значит, он был нужен этой жизни, людям, домам, городу. А это так важно, когда ты кому-нибудь нужен.

Еще не конец…

Жилой дом на Луговой в эксплуатацию сдали успешно. Работы, особенно в сдаточный период, набралось много. Как всегда, где-то были допущены «ляпы» проектировщиками, где-то что-то недоглядели строители. Но, кажется, исправили, доделали, отшлифовали всё. Даже комиссии было трудно к чему-либо придраться.

И справка о готовности дома получена! Как Новому году радуются обычно этой справке строители.

В веселом состоянии духа Алексей Николаевич к сданному дому подъехал со стороны переулка, забыв, что уже положен асфальт и можно было поставить машину на площадке у подъезда. Возвращаться не стал.

Он легко прошагал по новым пешеходным дорожкам, притоптал коричневую крошку на набивной площадке. Оказавшись вблизи подъезда, услышал голоса. Думал, что это кто-то из его строителей не может расстаться со своим детищем. Он протянул было руку, чтобы открыть дверь, но опешил, услышав разговор.

– Нет, надо найти дефекты. Я за что тебе плачу деньги?

– Послушай, Михаил Иванович, предварительный осмотр ничего не показал. Всё в полном порядке.

– Ну это ты зря. Что, нельзя привязаться к окнам, к входной двери, к стяжке на полу? Я здесь маячить не хочу. Ты один – метр за метром – простучи пол, найди воздушные пузыри, даже крошечные, отметь их, разбей молотком. Проверь все стены по отклонениям от вертикали. Сомни руками линолеум, сделай волны покрупнее. В общем, не мне тебя учить, не первую квартиру принимаем.

Не поверю, чтобы было все идеально. Мне нужно на дефектах побольше сбросить цену. Давай, действуй. Помоги мне.

* * *

Металлическая дверь подъезда распахнулась, и на крыльцо выскочил Михаил Иванович Вострецов. Зубов запомнил его потому, что этот дольщик своевременно не оплатил последний взнос за квартиру, а вместо оплаты пришел на прием к нему со слезами и в течение часа рассказывал про свою тяжелую жизнь, про трех голодных маленьких детей, про больную жену. Рыдая, умолял сделать ему скидку.

Алексей Николаевич, обманутый артистическим даром покупателя, поверил и скидку сделал. Сейчас он понял, что оказался обманутым отпетым мошенником, и впереди ожидают его долгие сутяжные дела.

Увидев генерального директора, Вострецов, как ни в чем не бывало, широко улыбнулся и протянул руку для приветствия.

– Нет, Михаил Иванович, руку твою я пожимать не буду. Я все слышал. Ты – обманщик.

– Весь наш разговор слышал, директор?

– Слышал.

– Ну и хрен с тобой, еще не раз встретимся в суде.

– Это я понял, потому подготовлюсь к встрече.

– Готовься, – безжалостно прошипел ушлый дольщик.

Сердце учащенно билось, мозг судорожно искал спасение от беззакония. Алексей Николаевич, не входя в подъезд, под козырьком крыльца спрятавшись от промозглого дождя, вызвал по телефону прораба и наказал тому, чтобы из дома были выдворены все посторонние лица, осмотрены все квартиры на предмет заведомых повреждений. Надо было предпринять еще что-то, но ни сил, ни желания не было. Зубов, не открывая зонта, промокший до нитки, шел к своей машине, как к спасительному укрытию. Неужели никогда радость не будет абсолютной, он ведь заслужил праздник, высокую оценку своего самоотверженного, честного труда. Сейчас так хотелось услышать добрые слова от будущих жильцов этого дома и от тех тысяч, кто живет в воздвигнутых его руками, его усердием, умением и любовью других домах.

Но жизнь – не теорема. Не выверенный чертеж. Судьба – не идеальная прямая. Зубов понимал, что трудно отделить ее от судеб многих, повлиявших на нее людей: любимых, родственников, учеников, коллег, гениев, злодеев, вдохновенных творцов и жалких глупцов, шедших по жизни с ним и без него. Все они повлияли на его поприще, которое накрепко связано с Родиной большой и родиной малой, с любимым городом и любимым служением.

Взаимоотношения с людьми, какие бы они ни были, – это сторона его жизни, дающая опыт, знания и впечатления. Зубов всегда хотел понять, чем определяются плохие и хорошие поступки людей. Часто это ему удавалось понять через образы природы: ее звуки, живописные краски, порой вкусовые ощущения. Зубов хотел распознать бытие, распробовать во всех его качествах.

Прочитав Библейскую притчу о том, как Господь повелел засохнуть красующемуся пышной листвой, но бесплодному дереву, он попытался определить, в какой степени плодородным является его земной путь, трудный, требующий знаний, воли, выдержки и любви.

Иногда колкая обида на жизнь выплескивалась из воспоминаний о том, через какие испытания и трудности провела его судьба. Только на склоне лет он узнал слова преподобного Иоанна Лествичника, сказавшего: «Не ужасайся, если и каждый день падаешь, и не отступай от пути Божия, но стой мужественно. Без сомнения, Ангел, который хранит тебя, почтит твое терпение». Мысль об Ангеле Хранителе умягчала его путь, смиряла сердце, давала надежду.

И сегодня Зубов утешился, просветлел душой, когда заметил, что дождь кончился, что его машина едет по городу, объятому огромной, на все стороны света радугой. Вот символ, вот ответ на многие вопросы! Коромысло радуги символизирует труд, ее разноцветие – красоту жизни, которой надо доверять и в которую надо верить.

Том второй

Избранные повести и рассказы

Повести

Пробужденное пространство

Повесть

Часть I

Первопроходцы

Глава 1. Предестинация

Начало

Все великие открытия кажутся случайными, неожиданными. Но когда посмотришь на них с исторического отдаления, выявляется закономерность, их своевременность и целесообразность. А точнее – промыслительность. Так было и с Первой Камчатской экспедицией Витуса Беринга. Простой вопрос «Соединяется ли Азия с Америкой?», который в своих меркантильных интересах ставили и Парижская Академия наук, и голландская «Ост-Индская компания», оказался не праздным и имел важное геополитическое значение для России. Ведь ее существование было предопределено не только в пространстве огромных территорий, но в границах «океанического мировоззрения» и в направлениях великих рек или, как говорили в старину, «Божьих дорог». И потому, наверное, веруя в промыслительные, Божественные пути России, первый боевой корабль первый российский Император Петр Великий назвал «Предестинация»[22], что в переводе с латинского означает – Божье предвидение.

Неизвестно, когда именно у него возникла мысль об организации Первой Камчатской экспедиции. Когда он стал задумываться о необходимости пробудить великое пространство России? Единственный сохранившийся официальный документ – это справка о выполнении Царского Указа с пометками Императора, где подробно перечисляются мероприятия по подготовке экспедиции.

23 декабря 1724 года Петр I дает указание Адмиралтейств-коллегии снарядить на Камчатку экспедицию «под началом достойного офицера». Тогда же он составляет для экспедиции инструкцию, которая оказалась единственным подписанным Императором документом, в котором содержались указания о целях этого предприятия. Вот дословный текст этой инструкции:

«…1. Надлежит на Камчатке или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами;

2. На оных ботах плыть возле земли, которая идет на норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки;

3. И для того искать, где оная сошлась с Америкою, но и чтоб доехать до какого города европейских владений, или ежели увидят какой корабль европейский, проведать от него, как оной кюст (берег) называют, и взять на письме и самим побывать на берегу и взять подлинною ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды…»

Из этой инструкции видно: гениальный Петр догадывался, что материки соединяются недалеко от Камчатки. Он считал, что земля, идущая от нее на север, и есть часть Америки. Императора России, рвущейся к морям, интересовало не только место встречи Азии и Америки, он ставил задачи шире. Русские корабли должны были следовать вдоль берегов Азии до ближайших европейских владений в Америке или до встречи с каким-либо европейским кораблем, который мог бы дать информацию о достигнутых экспедицией землях и странах. Таким образом, перед экспедицией ставился не только частный географический вопрос о соединении или не соединении материков. Она должна была разрешить проблемы, имеющие государственное значение: разведать путь в ту часть Америки, где она примыкает к Азии, и выяснить, кто является ближайшим соседом России на этом материке.

Возглавил экспедицию Витус Беринг, ему в помощники были назначены морские офицеры Алексей Чириков, Мартын Шпанберг, а также геодезисты, штурманы, корабельных дел мастера. Всего в путешествие к дальним землям из Санкт-Петербурга отправилось более тридцати человек специалистов. План экспедиции: через Сибирь сухопутьем и по рекам добраться до Охотска, отсюда морем на Камчатку и далее на судах в поисках пролива.

В России Витуса Беринга называли Иваном Ивановичем. Он был выходцем из Дании и зарекомендовал себя как толковый, образованный офицер. Его приняли на службу в Балтийский флот в 1703 году. Царь Петр хорошо знал Беринга и неоднократно доверял ему сложные и ответственные поручения, например, сопровождать купленные корабли. Лучшие российские адмиралы поддерживали его кандидатуру. Это был умный, исполнительный и мужественный офицер, мягкий и благожелательный к подчиненным. Некоторые современники ставили Берингу в вину эту мягкость. Его упрекали в том, что он избегает риска и ответственности и, не проявляя достаточной решительности в трудные моменты, не справляется с задачами, которые были на него возложены. Обвиняли и в том, что он, командир, не сделал всего, что можно было сделать. Вряд ли эта точка зрения справедлива. Если Беринг и не сделал всего, что можно было сделать для успеха Первой и Второй экспедиций, то только благодаря его настойчивости подготовка к плаванию была доведена до конца и не вызывала нареканий.

Соратники Беринга были людьми талантливыми, но по темпераментам личностями несовместимыми. Первый его помощник Мартын Шпанберг, по свидетельствам современников, был человеком импульсивным, вспыльчивым, но грамотным, деятельным моряком-практиком. Алексей Ильич Чириков, второй помощник капитана, наоборот, характеризовался как специалист сдержанный и вдумчивый. Его выдающиеся способности проявились уже во время обучения в Морском корпусе и Морской академии.

В Москву Алеша Чириков приехал двенадцатилетним мальчиком, в январе 1715 года, вместе со своим двоюродным братом Иваном. В канцелярию Адмиралтейства они подали челобитную, в которой пожелали зачислить их в школу «математико и навигацких» наук. Челобитную эту они подали без всякой надежды на успех, уж очень бедны и худородны были. Но после проверки знаний были зачислены и приступили к занятиям. А всего через год их, как самых способных учеников, перевели в Морскую академию, что была открыта в городе на Неве.