Упавшие облака

Последние слова Элиан уже не слышала. Шум в ушах не давал ей воспринимать информацию.

– Мисс Мейер… Мисс Мейер, с вами все в порядке? – громко кричал полицейский. – Выпейте воды. Вам станет лучше, – заученными, стандартными фразами офицер пытался привести в чувство побелевшую как мел девушку.

– Лучше, – едва слышным голосом автоматически повторила его последнее слово Элиан.

– Вам не стоит так волноваться, это стандартные меры, они еще ни о чем не говорят, – пытался как-то по-человечески успокоить взволнованную девушку офицер полиции, наливая воду в стакан и протягивая Элиан.

Она сделала несколько глотков, и ей стало немного легче.

– Никакой другой информацией о Филиппе Бьянчи мы пока не располагаем. Как только что-то поступит, мы сразу вам сообщим.

Элиан не знала, что и ответить. Ее мысли разделились – ожидать телефонного звонка из полиции или уж лучше, чтобы они не звонили вовсе? Она догадывалась, что вся последующая информация будет совершенно не той, которую она хотела бы услышать.

– Спасибо, – сухо ответила Элиан и направилась к выходу.

Вдохнув морозного зимнего воздуха, который придал ей немного бодрости, Элиан решила пойти к Клаусу. Несмотря на то, что он сейчас загружен работой, больше ей идти было некуда. Она успокаивала себя тем, что Клаус – человек, с которым Филипп выйдет на связь одним из первых. Элиан изо всех сил гнала прочь плохие мысли, которые упорно просачивались в нее, словно зараженный радиацией воздух. Девушка лихорадочно искала выход из тупиковой ситуации, и вдруг ее осенило. «В институте наверняка уйма камер наблюдения. Да и вся Женева усеяна этими вездесущими камерами. Надо срочно сообщить об этом полицейским. Может они что-то упустили или забыли о них», – наивно полагала она.

Бегом вернувшись в участок, Элиан, не теряя ни секунды, попыталась напомнить полицейским о камерах видеонаблюдения. В ответ ее заверили, что сейчас проводятся проверки всех видеозаписей по возможному маршруту движения Филиппа. Конечно же, полиция в первую очередь занялась их просмотром.

Когда Элиан общалась с офицером, к ним подошла девушка, сотрудник полиции, и сообщила, что все видеозаписи отработаны и есть одна очень важная, зафиксировавшая выход Филиппа из института. Офицер сразу предложил Элиан посмотреть видео, которое могло пролить свет на загадочное исчезновение ее молодого человека. Уставившись в монитор, она сосредоточилась, чтобы ничего не пропустить из того, что на нем показывали. Вот Филипп выходит из института под руку с эффектной девушкой, вот они садятся в автомобиль, припаркованный неподалеку, и уезжают в неизвестном направлении.

Элиан была потрясена этими кадрами. Ей захотелось забрать заявление об исчезновении Филиппа и забыть о нем. Но что-то ее останавливало, ей показалось, что на видеокадрах, которые они наблюдали, Филипп ведет себя неестественно. Внутренний голос подсказывал – это не то, что сразу пришло всем на ум.

– Вам знакома эта девушка? – спросил офицер.

– Нет, я ее вижу впервые.

– В таком случае вы можете допустить, что…

– Вы имеете в виду, допускаю ли я, что Филипп имел тайные связи с другими девушками?

– Нет, этого я категорически не допускаю.

Ей хотелось, как можно поскорее покинуть полицейский участок. Чувство неловкости и стыда навалились тяжелым грузом. Ее уверенность в порядочности Филиппа не повлияла на мнение работников полиции. Они были почти убеждены, что девушка стала причиной таинственного исчезновения Бьянчи.

– Я настаиваю, чтобы поиски продолжались, – сказала Элиан.

– Это видео обязательно должны посмотреть сотрудники лаборатории, возможно, они опознают девушку, – сказал офицер, чувствуя всю неловкость ситуации.

– Я могу быть свободна?

– Конечно. Не волнуйтесь, мы будем продолжать поиски Филиппа Бьянчи, пока его не найдем, – пообещал офицер.

Элиан выскочила на улицу. Она не знала, что думать после увиденного.

«Нужно срочно показать это видео Клаусу. Возможно, он прольет свет на то, что произошло», – хотя ее с самого начала исчезновения Филиппа удивляла реакция Нименда.

Щемящее, пришедшее откуда-то изнутри, неведомое ранее чувство ревности охватило Элиан с такой силой, словно волна океана всей своей мощью обрушилась на нее. Не паника и не страх, а опустошающее чувство беспомощности. Казалось, что весь мир настроен против нее. Захотелось сесть посреди улицы на припорошенный снегом тротуар и отчаянно заплакать. Весь круговорот событий последних дней не укладывался в ее размеренный и, по сути, счастливый образ жизни. Элиан не представляла, что она испытает такое потрясение. Но это произошло. Причем все в один момент. Сумасшедший эксперимент. Пропажа Филиппа. Мальчик по имени Матиас, с которым она познакомилась по собственной воле, но теперь думала, что лучше бы этого знакомства не произошло. А теперь еще и эта девушка, о которой она ничего не знала. Элиан была не готова к такому огромному количеству негативной информации. Слезы снова потекли по щекам…

Несмотря на все эти события, Элиан решила во что бы то ни стало разобраться в том, что закрутилось вокруг нее.

Утерев ладонями слезы, она почему-то вспомнила, как в детстве мама успокаивала ее, плачущую на улице в морозный день. Они шли по тротуару, мама и маленькая Элиан лет четырех или пяти. Сейчас трудно было вспомнить причину тогдашних горьких детских слез, но зато она четко помнила, как мама остановилась, присела напротив дочери на корточки и, глядя ей в глаза, серьезно и одновременно очень мягко произнесла:

– Милая моя девочка, посмотри, твои слезинки превращаются в льдинки. Ты же не хочешь, чтобы твои глазки покрылись льдом?

Это сработало моментально. Элиан прекратила плакать, и они отправились дальше.

Вспомнив этот далекий эпизод из своей жизни, девушка невольно улыбнулась сквозь слезы. Более того, это воспоминание придало ей сил, чтобы преодолеть внезапно свалившиеся на нее испытания.

«Определенно, все, что происходит, так или иначе связано с Клаусом. Поэтому мне необходимо все до конца выяснить у этого нелюдимого, погрязшего в работе человека».

Элиан направилась к Нименду, но сначала решила заехать к себе домой, чтобы привести себя в порядок и переодеться.

Отперев ключом дверь и войдя в свою уютную квартиру, Элиан показалось, что она подпитывается энергией от родных стен. Их с Филиппом дом встречал ее тем самым теплом, которое дарил молодым людям столько лет. Она взглянула на фотографию, где они с Филиппом счастливо улыбаются и не позируют на камеру – просто стоят в обнимку, и случайный кадр запечатлел их сияющие лица. Именно это фото придало ей уверенности и она отбросила все сомнения, которые обрушились на нее в полицейском участке.

Девушка направилась в душ. Она долго стояла под напором горячей воды, чувствуя, как вместе с ней уходят волнения, усталость и ощущение грязи, накопившееся за столь короткое время. Укутавшись в большое махровое полотенце, она вышла из ванной комнаты и неожиданно начала перебирать документы на рабочем столе Филиппа. И почти сразу наткнувшись на записную книжку, принялась ее пролистывать, но ничего, что могло бы помочь в поисках Филиппа, не обнаружила. Блокнот был усеян различными записями и напоминаниями. Элиан заинтересовала последняя заметка. Она почему-то была сделана красной ручкой, обведена несколько раз и подчеркнута. Явно одна из самых важных записей, которые оставил Филипп: «Клаус, ничто не исчезает бесследно!»

Опять имя профессора. И вновь какая-то тайна. Запись была многозначительной и загадочной. Касается ли это их эксперимента? Или речь шла об ином? А вдруг эта запись таит в себе причину исчезновения Филиппа?

«Как же мне во всем разобраться?» – спрашивала себя Элиан.

В голове рождались все новые вопросы, но главным было то, что в последней фразе в блокноте Филиппа фигурировало имя Нименда.

«Значит, я на верном пути», – рассуждала девушка, вспомнив свои мысли о том, что многие ответы на вопросы связаны именно с Клаусом Нимендом. И она снова решила положиться на свою интуицию.

– Мне необходимо как можно скорее с ним встретиться, – произнесла вслух Элиан и стала собираться в CERN.      Несколько раз прокрутила в голове информацию, полученную за несколько последних дней. Пыталась как-то все связать, от чего-то оттолкнуться, найти хоть какую-то зацепку, но тщетно. Пока это была всего лишь куча разной информации, не просто свалившаяся как снег на голову, а принесшая ей невероятные страдания и проблемы. Она не могла найти своего любимого человека. И не представляла, где он и что с ним.

Глава XVI

Нет никакого пути к счастью;

счастье – это и есть путь.

Будда

Его все еще клонило ко сну. Ночь выдалась поистине ужасной. Филипп не мог больше спать. Вернее, он боялся снова уснуть и пережить то состояние, в котором пребывал последние несколько часов.

«Что за бред со мной происходит?! Как от него избавиться!»

Как же хотелось очнуться от всего того, что его окружало и что он испытывал. К сожалению, на реальную действительность, он не мог никак повлиять.

Опершись спиной на грязный радиатор, Филипп боялся закрыть глаза, чтобы не оказаться в том гробу или в морге…

Внезапно за дверью послышались шаги. Филипп напрягся и затаился, словно если бы он этого не сделал, то никто бы не заметил его присутствия или «прохожие» передумали бы заходить. Его тело сейчас работало как древний организм, который полагался только на инстинкты и чувства. Им руководили две вещи – страх и желание выжить, и больше ничего.

Это не сработало, ибо было лишь мнимой ошибочной функцией организма.

Тот, а вернее те, кто планировал посетить сегодня Филиппа, сделали бы это в любом случае. Их не интересовала его реакция. Как бы сильно Бьянчи ни напрягался и ни пытался быть тише и незаметнее, шаги становились все громче. И вот «они» уже у двери… Немного покопошившись, со знакомым лязганьем открыли замок. Дверь уверенно распахнулась, и в проеме Филипп увидел двух рослых мужчин. Одного узнал сразу – вчерашний гость со шрамом на руке. Второй – короткостриженый, гладко выбритый, скуластый, узколобый, своим взглядом буквально сверлил Филиппа В его глазах Филипп увидел одновременно любопытство и пренебрежение. Все элементы одежды визитеров были черными или серыми, как у работников похоронного бюро.

– Доброе утро, – произнес тот, кто вчера представился Марком.

– Доброе, – автоматически ответил Филипп, хотя и он сам, и посетители понимали, что для него оно совершенно не доброе.

Второй – скуластый – молчал. Он продолжал разглядывать несчастного, съежившегося человека, вжавшегося в отопительный радиатор, пытаясь буквально раствориться в нем, просочиться сквозь несколько слоев грязной краски, чтобы, преодолев толстый качественный чугун, оказаться в этой черной жидкости и вместе с ней чудесным образом покинуть ненавистное ему место. Увы, ему, ученому в области квантовой физики, было известно, что это невозможно. Проклятая кулоновская сила, которую он пытался преодолеть, не позволяла сделать это. Филипп невольно отвел глаза, снова поддавшись древним инстинктам, не вербально давая понять, что уступает сейчас во всем и склонен подчиниться, не претендуя ни на что. Он хотел выжить и не знал, что ждет его дальше.

Скуластый задал короткий вопрос Марку на незнакомом Филиппу языке. Тот что-то коротко ответил, и оба улыбнулись. Видимо, Марк пошутил. «Гости» явно глумились над Филиппом. Обменивались непонятными репликами и, глядя на растерянное лицо пленника, начинали смеяться, иногда переходя на откровенный хохот. Было совершенно очевидно, что им нравилось это делать. Взрослые мужики самоутверждались в глазах друг друга. Филипп никак на это не реагировал.

Потом была короткая пауза и только вместо нее Марк заговорил с Филиппом на немецком языке, на том языке, который он использовал, играя роль обычного таксиста, якобы случайно подвозившего их с Элиан. Он вспомнил, что видел Марка еще до того, как тот исполнял роль таксиста. Это был человек из обслуживающего персонала на фуршете, в честь удачно проведенного эксперимента в ускорителе. Вычурно одетый лакей, галантно и услужливо наполняющий бокалы для гостей мероприятия.

«Так вот откуда этот приступ дежавю!..» Молодой ученый начал выстраивать логическую цепочку. Он понял – это вовсе не простые похитители, выкравшие его ради корыстных целей. Кроме того, Филипп был удивлен и разочарован тем, что так просто оказалось попасть на закрытый объект, а потом шпионить и действовать там, руководствуясь своими интересами. Очевидным фактом было то, что пресловутая европейская либеральность и наивность сыграла с ним злую шутку. Насколько нужно было быть близорукими и недальновидными… К нему пришло понимание, что все не так просто и дружелюбно в мире, как ему казалось у себя в Женеве, да и не только там.

– Вставайте, одевайтесь, вы пойдете с нами, – сухим приказным тоном, который сопровождался злым взглядом, сказал Марк, бросив Филиппу старые теплые вещи, которые все это время держал в руках.

Униженный и почти сломленный человек, до сих пор не оправившийся от того, что с ним произошло, и от тех препаратов, которые были насильно применены к нему, медленно начал перебирать вещи, не понимая, что нужно надевать и как. Ему показалось, что он решает неимоверно сложную задачу. Последствия стресса не давали быстро соображать и выполнять элементарные действия. К тому же Филипп сознательно тянул время, пытаясь продлить себе жизнь. Словно его выводят, чтобы свершить над ним казнь.

– Побыстрее, у нас мало времени! – раздраженно воскликнул Марк. Теперь это был не вежливый таксист и не услужливый лакей, а волевой, черствый и, скорее всего, очень сильный физически и морально человек. Именно он на данном этапе жизни стал причиной всех невзгод и страданий молодого ученого.

Последние слова чуть взбодрили Филиппа, и он стал несколько расторопней. Натянул шерстяной свитер, хотя с детства не мог носить такие вещи из-за слишком чувствительной кожи. Не менее колючим клетчатым шарфом обмотал шею и зимнее пальто. Осталась лишь шапка, коричневая кроличья шапка-ушанка не первой свежести, с опущенным вниз отворотом и теми самыми «ушами». Внутренняя часть головного убора, засаленная от пота и человеческого жира, указывала на то, что его носили не один год. Как только последний атрибут гардероба, «любезно» предоставленного Филиппу, занял свое место, «гости» заржали. Бьянчи было все равно, как он выглядит. «Обновки» были совершенно не по размеру, и он в них смотрелся, мягко говоря, забавно. Он больше напоминал пугало, а не человека. Но это не забавляло его, а угнетало и подавляло еще больше. Но Филипп нашел в себе силы сохранить толику достоинства и попытался прервать издевательский смех.

– Что вас так веселит? – спросил Филипп.

Он не понимал, почему взрослые люди ведут себя как дети. Ему, гражданину цивилизованной страны было не понятно, как одежда может стать поводом для насмешек и издевательств.

Марк, по-видимому, перевел вопрос Филиппа скуластому, что вызвало новую вспышку хохота. Немного успокоившись, он соизволил ответить:

– Все именитые профессора и академики у нас выглядят так, как вы сейчас. И мы рады, что вы перевоплотились из франта в обычного русского ученого, а они у нас совершенно неизбалованные. Не то что у вас там, на загнивающем Западе. Мы тем и сильны, что люди у нас могут работать в любых условиях, не искушая себя вашими пустыми западными ценностями.

Филиппу показалось, что он испытывает трудности перевода. Он молча смотрел на мужчин, и ему не хотелось вступать с ними в дальнейший диалог, так как ответ ему был не совсем понятен и в нем, скорее всего, крылся подвох.

Скуластый, прекратив смеяться так же внезапно, как и начал, строго что-то сказал Марку. Тот отреагировал мгновенно:

– Хватит болтать, быстро встал и пошел за нами, – еще более жестким тоном приказал он Филиппу. Было совершенно очевидно, что скуластый выше по статусу. Он отдавал указания, а Марк их спешно выполнял.

– Куда мы направляемся и чего вы от меня хотите? – спросил Филипп, покидая эту уже, как ему сейчас казалось, безопасную и сроднившуюся с ним комнату.

– Скоро узнаешь, всему свое время, – быстро ответил Марк и приказал Бьянчи двигаться вместе с его напарником, а сам остался закрывать дверь.

Молчаливый «главный»» быстро подхватил Филиппа под руку в районе плеча и, сильно сдавив крепкой огромной кистью, буквально выволок из помещения. Острый запах самого грязного в мире общественного туалета вонзился в нос ученому. Он не мог понять, что это за здание и почему здесь так скверно пахнет. Человеку, родившемуся и прожившему всю жизнь там, где даже дорожные туалеты пахнут моющими средствами и сияют от чистоты, было невдомек, что может быть по-другому. Существуют страны, которые называют себя великими, но в то же время имеют такие ужасные места. Это было только началом его знакомства с великой империей с не менее великой историей.

Филиппу ужасно захотелось оказаться на улице и почувствовать свободу. Быстрым шагом, почти бегом, скуластый, вцепившийся в него, направился по грязным ступеням вниз к выходу, таща за собой жертву, будто гепард добычу. Кривые металлические перила с деревянной обшивкой, некогда служившие для того, чтобы придерживаться за них рукой, представляли собой жалкую, непонятного цвета, с толстым слоем пыли и паутины конструкцию, которая быстро промелькнула перед глазами ученого. Филипп не смог понять, с какого этажа его стащили, настолько молниеносно они оказались перед дверью, отделявшей этот обшарпанный, с когда-то выкрашенными в грязно-зеленый цвет стенами, подъезд от свободы.

Дверь – тяжелая деревянная, разбухшая от влаги, старательно обитая продольными рейками, автоматически закрывалась с помощью кустарного механизма. Он состоял из ржавой длинной пружины, то ли от эспандера, то ли еще от чего-то, прибитой как попало несколькими загнутыми крупными ржавыми гвоздями к верхней части двери с одной стороны и к дверному проему с другой. Таким образом, сработала инженерная мысль, и был найден экономически дешевый вариант сохранения тепла в здании могущественной державы. В маленьком механизме скрывалась одна из загадок устройства целого государства. Тратить средства на подобные мелочи эта сверхдержава себе не позволяла, ведь весь ее ресурс был направлен на борьбу с внешним врагом. А врагов и завистников, так им казалось, у них хватало. По крайней мере, весь цивилизованный мир с завидной регулярностью зарился на их суверенитет.

Несмотря на свое незавидное положение, Филипп подмечал каждую мелочь, ведь видел подобное впервые. Подмечал и с недоумением запоминал.

Возле деревянной двери их догнал Марк, схватив Филиппа с другой стороны не менее крепкой хваткой. Теперь его «несли» уже двое, настолько резко и сильно, что ученому показалось, если немного поджать ноги, конвоиры ничего не заметят. Он так и будет левитировать, находясь над землей, словно уличный трюкач-иллюзионист. Бьянчи втащили в автомобиль, вплотную припаркованный напротив входа. Он знал толк в автомобилях. И даже если бы его усадили туда с закрытыми глазами, а они этого не сделали по какой-то причине, то молодой человек сразу узнал бы этот шикарный автомобиль G-класса, именуемый гелендвагеном, причем в неимоверно дорогой комплектации, вдобавок еще и бронированный.

Эта огромная страна с огромным потенциалом и ресурсами нуждалась в таких автомобилях, особенно по душе они пришлись ее спецслужбам. Именно гелики соответствовали всем требованиям органов, отвечавших за безопасность государства. Бюджет пружинных энергосберегающих дверных механизмов обычных российских домов плавно и пропорционально перетекал в роскошные автомобили различных служб и организаций, обеспечивающих денно и нощно, не жалея живота своего, безопасность и мирный сон безропотных и патриотично настроенных граждан.

Шторки на окнах бронеавтомобиля были задернуты, поэтому Филипп не мог смотреть по сторонам. Впрочем, в любом случае это бы никак и ни на что не повлияло. Сильная рука Марка крепко сжимала его затылок, пригибая голову к полу. Вероятно, то место, куда везли Бьянчи, было очень секретное и важное, и ему не следовало видеть ни маршрута, ни всего того, что происходит в неведомом для него городе неведомой для него страны. Марк выполнял инструкцию, не вникая в ее смысл.

Несмотря на суровую зиму, в гелике было не просто тепло, а даже жарко. Шерстяной свитер и шарф маленькими иголочками начали расцарапывать чувствительную кожу Филиппа. Он уже не понимал, что лучше: дрожать от холода или терпеть несносную колючую одежду? Выбора у него не было. Все его чувства в последнее время строго регламентировались посторонними людьми, которые непонятно чего от него хотели. Филипп был в полной их власти.

Скуластый, сидя на переднем сиденье, что-то сказал Марку, они обменялись парой фраз, и его хватка несколько ослабла. В следующую секунду Марк обратился к Филиппу:

– Нам предстоит долгая дорога, и я немного пролью свет на то, зачем вы здесь и с какой целью мы вас доставим туда, где вы будете работать.

– Работать?.. – Филипп не мог скрыть удивление.

– Да, вам не послышалось, именно работать, – уже не таким жестким тоном ответил Марк.

– Сейчас буду говорить я. Внимательно слушайте и не перебивайте. Если посчитаю нужным, то позволю вам задать несколько вопросов, – строго объяснил Филиппу похититель.

– Я слушаю внимательно, – сказал ученый, пытаясь наладить подобие диалога с Марком, несмотря на предупреждение молчать. Тот сделал вид, что ничего не произошло.

– Так вот, – продолжил Марк, – мы многое знаем о вас и о вашей научной деятельности в области квантовой физики в CERN. По подтвержденной информации, в ускорителе частиц, в процессе недавно проведенного эксперимента, была допущена фатальная ошибка, которая может привести к катастрофе не только земного масштаба, но и вселенского. Вы наверняка понимаете, о чем я говорю. Назовем вещи своими именами. Образовалась микроскопическая черная дыра. К сожалению, она оказалась стабильной, хотя по всем расчетам подобного быть не должно. Что еще хуже – она растет. Набирает массу за счет материи, которую поглощает, неизменно находясь в том месте, где произошел ваш маленький «большой» взрыв. Мы в свою очередь обеспокоены данным фактом, и руководство нашей страны приняло решение во что бы то ни стало исправить ситуацию.

– Почему я должен… – хотел было вступить в разговор Филипп, напрочь позабыв про инструкцию.

– Мне кажется, я доступно объяснил вам регламент нашей беседы, – Марк раздраженно перебил Филиппа, всем своим видом показывая, что не следует делать того, что не разрешено.

– Простите, – поспешил оправдаться молодой человек за свою несдержанность.

– Руководством нашей страны,– продолжил Марк, – принято решение доставить вас в научно-исследовательский институт экспериментальной физики, чтобы вы с вашими коллегами учеными попытались исправить непростую сложившуюся ситуацию.

Филиппу название института ровным счетом ничего не говорило. Он не имел ни малейшего представления, что это за учреждение и что в нем исследуют.

– Там вам будут предоставлены все данные и информация о параллельной работе, которая велась нашими учеными в области квантовой физики, – объяснил Марк.

Он явно что-то недоговаривал. Впрочем, эта страна всегда славилась своей закрытой информацией. Эта огромная часть суши все здесь было за семью печатями, плотно покрыто государственной тайной. И теперь, по истечении более четверти века после распада могущественной державы «светлого будущего», предпринималась попытка ее медленной реинкарнации. По крайней мере, так очень хотелось руководству той страны, в которой сейчас находился Филипп. Оно делало все, чтобы правдами и неправдами, уговорами и взятками, шантажом и угрозами, пропагандой и даже открытой агрессией склонить отколовшиеся республики к возврату в единую империю. Однако получалось у них это, мягко говоря, не совсем так, как хотелось. Многочисленные попытки не дали должного результата. Завлечь к себе им никого не удавалось – предложить было нечего. Высокий уровень коррупции, авторитарный строй, культ личности и отсутствие свободы – вот, пожалуй, неполный список достижений, в которых преуспела эта страна…

Поездка в шикарном авто длилась уже второй час. Марк что-то рассказывал Филиппу относительно той темы, в которой он много чего не понимал, но, тем не менее, старался блеснуть перед молодым ученым своей осведомленностью. Качество дорожного покрытия ухудшалось пропорционально расстоянию, пройденному мощным «зверем» на пятьсот лошадок, собранным в стране, которую в свое время так блестяще победили предки Марка и скуластого. Их ненависть к стране производителю гелендвагена с новой силой проявилась в последние годы под воздействием чудовищной пропаганды, словно вся страна испытывала на себе воздействие сильнейшего психотропного вещества. Люди, похожие на зомби, почти в каждом городе на праздник дня великой Победы, из года в год снова и снова штурмовали наспех сколоченный макет Рейхстага. Этот праздник как-то незаметно для них стал, чуть ли не самым главным праздником всей их жизни. В этот день руководство страны давало им возможность ощутить себя нацией победителей. Никто из них не понимал, что самая главная победа в жизни – победа, позволившая одолеть их собственную глупость и непонимание того, что ими попросту манипулируют, давая мнимое ощущение превосходства над всеми. Этот день, всегда проходил по стандартной, шаблонной схеме. Вначале, конечно же, правительство организовывало для своих граждан демонстрацию военной мощи, проводя ежегодный парад военной техники и бравых вояк, которые подолгу репетировали. После этого следовали различные сценические показательные выступления с обязательным итоговым разгромом врага, всевозможные концерты и, конечно же, все это сопровождалось распитием неимоверного количества алкоголя, почти всеми празднующими. Старики и старухи, женщины и мужчины, все должны были в обязательном порядке принять на грудь как минимум сто фронтовых грамм водки, именуемых наркомовскими. Многие не ограничивались этой дозой и продолжали принимать ее до полного исступления, потери памяти и сознания. Нередко этот праздник мира и победы над всем плохим, заканчивался драками, поножовщиной и даже убийствами. Кстати все это, также некогда относилось к народным забавам этой поистине удивительной страны. Наряду со всем этим пьяным безумством считалось необходимым напомнить прочему миру, о том, что они могут все это повторить. Что именно повторить, для непосвященного человека было большим вопросом. То ли принять столько же алкоголя, то ли снова разгромить деревянный макет Рейхстага, то ли еще что-то очень важное и судьбоносное в их понимании.